mikulenok_iua_gorodskaia_povsednevnost_v_rannem_sovetskom_ob

91

новая власть. Например, придя домой со службы, чекист Микулин

обнаружил, что на его постели спят красноармейцы. «Кинулся к вещам, –

пишет в своем заявлении Микулин, – ничего нет кроме пары грязного белья.

Кинулся за портфелем – нет. Документы ЧК разбросаны на полу». На вопрос Микулина, как они могли поступить так с коммунистом, с

чекистом, ему ответили, что у коммуниста не может быть новых вещей299.

Те, кто еще вчера сражался за революцию, оказались не у дел сегодня.

Рабочие надеялись получить от завоеваний революции определенные блага для себя. Рассчитывали, что их социальный статус изменится. Однако в действительности положение городского обывателя с приходом советской власти лишь немногим улучшилось. Рабочий класс де-юре получили политические и гражданские права. Однако в раннесоветский период власть не смогла решить все социальные проблемы, в том числе и жилищную, не только для всех граждан, но даже только для рабочих. Заявление в ВЦИК коммуниста из Смоленска ярко показывает обстановку, которая царила не только на Юге России, но и по всей стране в начале 1920-х годов.

Опубликуем этот документ с минимальными сокращениями и полностью сохраняя его стиль, поскольку он весьма красноречиво отражает вышеизложенную проблему.

«Настоящим заявляю на неправильное действие Сов[етской] Власти т[о] [есть] Жилищного Отдела гор[ода] Петрограда, который летом прошлого года реквизировал мои и моего родственника Дмитрия Федоровича Парфенко, вещи

Означенный товарищ Парфенко был квартирохозяином квартиры <…>,

где также и мои вещи хранились.

Такую реквизицию мы считаем вопиющей несправедливостью.

У людей, которые служат в рядах Кр[асной] Армии – мой родственник только недавно был демобилизован по годам, – проведя все время на Польском фронте <....>

299 См: Нежигай Э.Н. Городская культура Кубани периода НЭПа… С. 56.

92

В благодарность за это у нас, когда мы были на фронте, как у дезертиров или государственных преступников, конфисковали все наше имущество, нажитое своим трудом на несчастные гроши.

Домовому комитету было известно, что это квартира красноармейца, а

не дезертира, и, между тем, жилищный отдел вселил туда других, а вещи реквизировал.

Как коммунист я не должен признавать собственность, но не у всех коммунистов вещи реквизированы и поскольку. Государство не может удовлетворить всех граждан предметами первой необходимости, и нам приходиться донашивать и пользоваться своими старыми вещами.

Между тем у меня отец, мать <…> я да средний брат служим в Красной Армии. И что же, когда они вернуться домой? Ничего не найдут, а старики также приобрели своими трудами.

Сообщая о вышеизложенном, прошу вернуть нам вещи, в крайнем случаи выдать по полной норме нам всем»300.

Неквалифицированные рабочее, вчерашние жители деревни, были не прочь поделить между собой предметы обихода и квадратные метры

«бывших», но никак не свое добро, которое было нажито «своим трудом». В

эмоциональном мире городского обывателя в раннесоветский период преобладали двойные стандарты. «Бывших» они рассматривали как врагов,

которые нажили свое состояние, эксплуатируя трудовой народ. Поэтому с приходом советской власти «бывшие» должны были «искупить» свою

«вину» перед рабочим классом и отдать все «лишнее» в пользу нуждающихся. Отобрать чужое имущество они считали совершенно нормальным явлением и не видели в этом ничего плохого. В менталитете обывателя было совершенно нормально конфисковать вещи у «бывших», но не у рабочего человека. Малейшие попытки отобрать «лишнее» у рабочего класса вызывали протесты. Заявления рабочих переполнены негодованием,

непониманием и обидой, партийный и советский чиновник, в их понимании,

300 Письма во власть. 1917–1927... С. 251-252.

95

в возможностях и компетенции местной власти, трудовой класс искал справедливость в выше стоящих инстанциях312.

Рабочие показывали власти, что будут бороться за свои права. В «письмах во власть» городской обыватель выходец из рабочей среды критиковал действующую политику партии, указывая на ошибки и невыполненные обещания, перегибы, сетовал на злоупотребления местных властей, волокиту и ущемление трудового класса. Например, в одном из писем к товарищу М.И. Калинину некий гражданин обвинял партийных работников в притеснении рабочих: «стала ухудшаться жизнь рабочего класса, ибо ему стало везде закрыто <…> И когда ответственные работники позанимали места за блага тех, которые воевали, живут преспокойно, они,

наверное не стали заботиться за улучшение жизни рабочих <…> жизнь рабочего подходит к тому, что было при Николае Втором, когда рабочий жил в подвалах, в плохих условиях жизни, то и теперь стало, что НЭП не сдает квартиры рабочих и разоряет»313.

Коммунист Иван Петрович Плесков из Краснодара в своем заявлении открыто писал о халатном отношении работников коммунхоза

(коммунального хозяйства) к своей работе и обвинял их в намеренном создании волокиты. Стиль документа сохранен полностью: «<…> благодаря халатному отношению к делу некоторых лиц в коммунхозе этот вопрос [о

предоставлении гражданину Плескову новой квартиры] до сего времени не решен. Дело в том, что когда мое заявление с отношением областкома попало в коммунхоз о расследование этого вопроса было поручено сотруднику коммунхоза, который обследовал мою квартиру признал ее к жилью негодной. Весь материал он передал на рассмотрение комиссии. По пути в комиссию не знаю каким образом материал был затерян без следа <…> Я

прошу Вас обратить внимание на настоящую ненормальность как на халатную, а может быть и намеренную канцелярскую волокиту, какой не

312ГАКК. Ф. Р-226. Оп. 1. Д. 52. Л. 208.

313Письма во власть. 1917–1927 … С. 532.

97

методы борьбы за свою свободу и свои права, которым их научили большевики еще до революции – распространение информации в печатных изданиях.

Типичными в раннесоветский период были жалобы рабочих на несправедливое распределение жилплощади, злоупотребление местной власти, на ошибочную муниципализацию и притеснение. Около 50 %

заявлений, которые поступали в контрольные органы и средства массовой информации – это были жалобы на неправильное распределение жилья.

Типичной была жалоба жителя Краснодара. Стиль документа сохранен полностью: «Я, Плесков, командирован из Уральской губернии в Кубанскую область. Семья моя живет в Краснодаре и состоит из жены и 6 человек детей, привезти ее в Тимошевскую не могу. Семья живет в одной комнате.

Комната сырая, темная и дети гибнут от сырости <…> И эту квартиру с трудом мне дали <…> Я весь Краснодар обходил и нигде нет квартиры, хотя нэпманы живут шикарно, а те цены, как они платят по 40 рублей золотом в месяц я платить не могу. Прошу <…> дать мне квартиру, а она есть, ниже я укажу. Динская дом 13. Там квартирует товарищ Неженцев, который был в моей квартире и убедился сам, что квартира не годиться. У него квартирует во дворе один нэпман, коммерсант, торгует на Красной. Фамилия Пасум-

паша, которого нужно убрать в мою квартиру, а я перееду туда и товарищ Неженцев на это вполне согласен»321.

В этом заявлении отражена логика обывателя: рабочий человек в советском государстве имеет право на лучшую жизнь, пусть даже и ценой

«ущемления бывших». Обывателю было сложно понять, почему в советском государстве, в котором все равны, один человек занимает 5 кв.м с семьей, а другой – один проживает на 10 кв.м. Не понимали рабочие и того,

почему «нетрудовой элемент» занял лучшие квартиры: светлые, большие,

соответствующие санитарным нормам. В психологии горожан,

представителей трудового класса 1920-х годов господствовало убеждение,

321 ГАКК. Ф. Р-990. Оп. 2. Д. 570. Л. 54.

98

что рабочий – это первый человек в государстве, и у него должны быть все те блага, которые отсутствовали при старом режиме у «бывших»: квартира,

достойная заработная плата, материальные блага.

В октябре 1917 года вышло постановление НКВД «О правах городских самоуправлений в деле регулирования жилищного вопроса». Согласно данному документу, в пустующие квартиры заселялись особо нуждающиеся в жилье граждане322. Однако в постановлении нигде не было указано, кого считать нуждающимся. Всех рабочих, у которых не было собственного жилья? Тех, кто жил в аварийных зданиях и антисанитарных условиях? Тех,

чье жилье не соответствовало минимальной жилищной норме? На практике

«нуждающимися» оказывались чиновники и ответственные партийные работники. И действительно, распределение жилой площади не обходилось без злоупотреблений. «Где-то в провинции, а иногда и в крупных городах, –

жаловались делегаты VIII съезда РКП(б), – реформа в области жилищного вопроса свелась к тому, что дома у буржуазии отняли, но рабочим их не дали,

а отдали их советским чиновникам, а также их бабушкам, тещам и кумовьям»323. Вот локальный случай, изложенный в типичной жалобе рабочего. Стилистика документа сохранена: «Я живу в доме 55 по улице Янковского с 1925 года, – писал в 1928 году житель Краснодара Иосиф Смаль, – и состою с того же времени членом ЖАКТ. Занимаю прохладную комнату площадью 11 кв.м. Семья моя состоит из трех человек. Мною было подано заявление в Правление ЖАКТ с просьбой о предоставлении мне квартиры. Несмотря на то, что я имею право на занятие первой освободившейся площади, как более нуждающийся, Правление ЖАКТ мне таковой не предоставило, а освобождающиеся очень часто жилая площадь предоставлялась совершенно посторонним лицам»324.

322Меерович М.Г. Наказание жилищем... С. 12.

323См: Черных А.И. Становление России советской... С. 197.

324ГАКК. Ф. Р-226. Оп. 1. Д. 430. Л. 279.

99

Ни в одном законодательном документе 1920-х годов, касающемся

«жилищного вопроса», нет определения, кого считать нуждающимся. Этот вопрос власть предоставила решать местным жилищным отделам, которые руководствовались собственным взглядом на данную проблему. Только в 1928

году вышла директива об очередности расселения. Вся освобождавшаяся в ЖАКТ жилая площадь заселялась только в следующем порядке: если все члены товарищества с их семьями были удовлетворены соответствующей нормой жилплощади и освободившиеся квадратные метры представляли собой цельную жилую единицу (квартира или комната). В первую очередь

«на бумаге» заселяли рабочих физического труда с окладом от 20 до 100

рублей, инвалидов, красноармейцев и их семьи. Во вторую очередь – служащих и рабочих, получающих от 100 рублей325. На деле же зачастую было все наоборот.

В номере газеты «Известия» от 17 февраля 1918 года был опубликован

«Проект декрета о вселении семей красноармейцев и безработных рабочих в квартиры буржуазии и о нормировке жилых помещений». В нем фиксировалась норма квадратных метров на одного взрослого человека. При семье не менее 6 человек допускалось наличие общей столовой. Все квартиронаниматели, которые занимали площадь выше установленной нормы, были обязаны сообщить об этом в районные Советы. Лишние комнаты вместе с мебелью должны были немедленно освобождаться для поселения в них семей красноармейцев, отправляющихся на фронт, и семей безработных рабочих326.

В Постановлении ВЦИК СНК РСФСР от 29 сентября 1924 года «о

праве пользования дополнительной жилой площадью» говорилось, что лица,

страдающие болезнями, требующие изоляции; служащие государственных учреждений, занимающие высокие посты; сотрудники военного и морского ведомств; научные работники; практикующие врачи имеют право на

325Право на жилую площадь... С. 20.

326Меерович М.Г. Наказание жилищем… С. 15.