Критика французской модели перехода права собственности

В литературе высказываются критические замечания по поводу французской консенсуальной модели перехода права собственности. Одно из самых главных, касающееся так называемой относительной собственности, мы рассмотрели выше. Остановимся теперь более подробно на иных доводах, которые приводятся против возможности передавать право собственности простым соглашением сторон.

Во-первых, указывается, что переход права собственности к покупателю до уплаты последним покупной цены вызывает "перекос" функциональной синаллагмы <60>. Мгновенный переход права собственности при заключении договора якобы не создает сбалансированного сочетания интересов, благоприятствуя покупателю и его кредиторам <61>.

--------------------------------

<60> Ваке А. Указ. соч. С. 146.

<61> Там же. С. 144.

Во-вторых, констатируется факт, что общее правило этой модели сразу же подразумевает исключения, от которых невозможно уйти (продажа родовых и будущих вещей) <62>.

--------------------------------

<62> Vliet L.P.W. van. Op. cit. P. 74.

В-третьих, отмечается, что переход права собственности в силу соглашения сторон без передачи вещи не очевиден для третьих лиц; отсутствует публичность такого приобретения. Подобная неясность для участников оборота недопустима. Ведь право собственности - право абсолютное, действующее против всех. Посредством этого права разграничиваются сферы господства, разграничивается имущество. Кроме того, по общему правилу распорядительной властью обладает собственник. Поэтому всякое лицо, желающее купить вещь, а значит, по современному праву и получить право собственности, должно быть уверено настолько, насколько это возможно, что вступает в договорные отношения с собственником <63>.

--------------------------------

<63> Colin A., Capitant H. Op. cit. P. 935.

Полагаем, что приведенные замечания по поводу перехода права собственности в силу простого соглашения сторон небесспорны.

Не вызывает сомнений синаллагматичность римского контракта emptiovenditio, по которому продавец должен предоставить покупателю спокойное владение вещью, а покупатель уплатить цену. Продавец не был обязан перенести право собственности.

В современном праве принято выделять обязательство перенести собственность <64>. Причем во французском праве это обязательство считается исполненным мгновенно при заключении договора. Но между тем после заключения договора продавец обязан передать владение покупателю с гарантией от эвикции, а покупатель оплатить вещь. Налицо два взаимных обязательства. Поэтому говорить о "перекосе" синаллагмы не приходится.

--------------------------------

<64> Пляниоль М. Указ. соч. С. 507 - 508.

Даже если признать, что покупатель находится в более выгодном положении, чем продавец, нельзя не заметить следующего факта. Консенсуальная модель позволяет широчайшие изменения общего правила и не требует формального использования суррогатов передачи. Поэтому продавец, являясь, как правило, более сильной стороной <65>, может в полной мере защитить свои права.

--------------------------------

<65> Тот факт, что продавец при прочих равных условиях сильнее покупателя, нашел свое отражение в положениях ст. 1602 ФГК.

Что же касается изъятий из общего правила французского права при продаже родовых и будущих вещей, то эти изъятия носят характер не исключений, а необходимых дополнений. Как в римском праве генеральное требование о передаче фактического владения для переноса собственности составляло действующую систему с фиктивной и символической традицией, так и общее правило о переходе права собственности путем одного соглашения составляет единую модель с изъятиями для будущих и родовых вещей, которые не продаются целиком. Поэтому нельзя говорить о французской системе и подразумевать лишь переход права собственности solo consensu: этот способ перенесения права собственности не может существовать отдельно сам по себе, как не может само по себе существовать правило об обязательной традиции. Причем, как мы видели, французская система соглашения дополняется не только передачей: возможны и иные способы приобретения родовых и будущих вещей.

В отношении того, что переход права собственности solo consensu не очевиден для третьих лиц и нарушает их интересы, отметим следующее. В современном обществе, когда в огромном количестве случаев фактическим владельцем вещи и ее собственником являются разные лица, значение передачи как очевидного для всех акта о переносе собственности сведено к нулю. Лишь система регистрации может вносить какую-либо ясность. Поэтому упрек в неочевидности перехода собственности можно высказать и в отношении классической модели.

Более того, когда мы говорим об интересах всех третьих лиц, обсуждая переход права собственности, мы немного лукавим. Для того чтобы не нарушать чужое право собственности и не посягать на чужую вещь, не нужно знать, чья она. Надо знать, что она не твоя. А вот приобретая вещь, необходимо знать, кто ее собственник, или хотя бы иметь серьезные основания для предположения об этом. Поэтому третьи лица здесь - конкретные приобретатели, которые могут находиться в неведении о действительном собственнике вещи. Но, во-первых, их права полностью защищаются в отношении движимостей правилом о добросовестном приобретении (ст. 2276 (2279) ФГК), а во-вторых, в отношении недвижимостей существует куда более совершенный способ оглашения перехода права собственности, нежели простая традиция, - система регистрации <66>. Возникает вопрос: кому же тогда неугодна передача права собственности одним соглашением? Чьи права она может нарушить?

--------------------------------

<66> Необходимость исключения из правила о переходе права собственности по системе соглашения для защиты добросовестного приобретателя движимости, а также для обеспечения публичности прав на недвижимость отмечалась и отмечается в юридической литературе: См.: Planiol M., Ripert G. Op. cit. P. 603; Zachari C.S., Aubri Ch., Rau Ch. Op. cit. P. 205; Таламанка М. Указ. соч. С. 161 - 162.

М. Пляниоль и Ж. Рипер в своем классическом учебнике гражданского права, говоря о введении принципа переноса права собственности простым соглашением сторон, называют его юридической революцией, триумфом автономии воли над юридическим формализмом <67>. Подобное высказывание мы встречаем и в современной работе А.-М. Пато <68>. Указанные авторы отмечают, что достижение французского права в отношении договорного приобретения собственности прежде всего заключается в том, что оно, в отличие от римского и германского права, дает сторонам договора возможность свободно отступать от выраженного в законе общего правила. Конечно, автономия воли сторон при этом разумно ограничивается. Однако в принципе отчуждатель и приобретатель свободны в выборе способа перенесения права собственности, что представляет удобство для оборота и согласуется с естественно-правовыми идеями. Во многом благодаря этому консенсуальная модель приобретения права собственности действует во Франции как минимум с начала XIX в. и воспринята некоторыми иными правопорядками.

--------------------------------

<67> Planiol M., Ripert G. Op. cit. P. 603 - 604.

<68> Patault A.-M. Op. cit. P. 291.

Договорное приобретение права собственности на движимые

вещи по законодательству Российской империи

в XIX - нач. XX в.

Отечественное дореволюционное законодательство не давало однозначного ответа на вопрос о переходе права собственности на основании договора <69>. К.А. Неволин по этому поводу писал: "Право собственности на движимые вещи, принадлежащие другим, всегда приобреталось и приобретается от них в силу договоров и обязательств различного рода. Требовалась ли и требуется ли при этом необходимо еще передача приобретаемых вещей приобретателю, это в русском законодательстве с точностью не определялось и не определяется" <70>.

--------------------------------

<69> Подробнее см.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 304; Боровиковский А.Л. Законы гражданские (Свод законов, том X, часть 1) с объяснениями по решениям Гражданского кассационного департамента и общих собраний его с уголовным, I и II департаментами Правительствующего Сената. 11-е изд., испр. и доп. СПб.: Типография А.С. Суворина, 1904 // СПС "Гарант".

<70> Неволин К.А. История российских гражданских законов. Часть вторая: Книга вторая об имуществах. Раздел первый об имуществах вообще и раздел второй о правах на вещи. М.: Статут, 2006. С. 395.

Такое положение дел породило широкую дискуссию среди российских юристов. Проблема договорного приобретения права собственности, без сомнения, получила особое звучание еще и потому, что созданный с оглядкой на французское право <71> том X Свода оценивался юристами, мировоззрение которых сформировалось под влиянием германской правовой традиции <72>.

--------------------------------

<71> Например, прямое указание на правила ФГК о купле-продаже имеется в объяснительной записке М.М. Сперанского о содержании и расположении Свода законов гражданских. См. подробнее: Трепицын И.Н. Указ. соч. С. 368.

<72> Это верно подмечено В.В. Дашковской. См.: Дашковская В.В. Некоторые проблемы перехода права собственности на движимое имущество по гражданско-правовым сделкам // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. ст. Вып. 9 / Под ред. О.Ю. Шилохвоста. М.: Норма, 2005. С. 222. Среди дореволюционных авторов на данную особенность указывал В.И. Синайский, особо отмечая диссонанс между мнением большинства ученых - сторонников системы передачи, с одной стороны, и позитивным правом, а также практикой Сената - с другой. См.: Синайский В.И. Русское гражданское право. Выпуск I. Общая часть. Вещное право. Авторское право. 2-е изд., испр. и доп. Киев: Типолитография "Прогресс", 1917. С. 186, 190 - 191.

Одни авторы отмечали, что закон говорит о переходе права собственности посредством соглашения <73>. Другие полагали, что право собственности переходит de lege lata лишь при передаче вещи <74>. Третьи высказывались в пользу системы передачи de lege ferenda, но признавали, что действовавшее законодательство восприняло систему соглашения <75>.

--------------------------------

<73> Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 329 - 334; Победоносцев К.П. Указ. соч. С. 379 - 380; Синайский В.И. Указ. соч. С. 191; Трепицын И.Н. Указ. соч. С. 339 - 391.

<74> Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. М.: Статут, 2003. С. 394 - 395; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 1. М.: Статут, 2005. С. 300 - 307. Интересно, что сама идея переноса права собственности одним соглашением Д.И. Мейером не отвергалась. Напротив, необходимость передачи он связывал с неразвитым юридическим бытом и смешением права собственности и владения: "Нет, правда, существенной необходимости требовать акта передачи для приобретения права собственности, а можно связать это приобретение с самой сделкой, на основании которой происходит передача" (Мейер Д.И. Указ. соч. С. 395 - 396).

<75> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. М., 1896. С. 358 - 423 // СПС "Гарант"; Дювернуа Н.Л. Пособие к лекциям по гражданскому праву. Выпуск 1. Часть особенная. Права вещные. Право авторское и промышленное. М.: Типография М.М. Стасюлевича, 1899. С. 103 - 110.

При всей неоднозначности и сложности вопроса о договорном приобретении права собственности на движимые вещи по дореволюционному отечественному законодательству мы присоединимся к мнению авторов, считавших, что право собственности по тому X Свода переходило по системе соглашения, solo consensu.

Во-первых, кассационная практика Сената и судебная практика Санкт-Петербургского коммерческого суда следовали системе соглашения и не признавали передачу необходимой <76>. Так, Сенат указал, что право собственности на движимость переходит в момент заключения договора; право собственности на недвижимость - в момент укрепления имущества за приобретателем, т.е. в момент утверждения акта старшим нотариусом <77>.

--------------------------------

<76> Трепицын И.Н. Указ. соч. С. 340.

<77> Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 331.

Во-вторых, утверждая, что закон предусматривал систему передачи со свойственным ей разделением обязательственного договора и распорядительной сделки - традиции, невозможно объяснить существование в дореволюционном праве договоров запродажи и поставки. Впрочем, как не объяснить с этих позиций и указание закона на необходимость продавцу быть собственником отчуждаемой вещи (ст. 1384 и 1389 тома X Свода), а также на недействительность продажи чужого имущества (ст. 1386, 1387 тома X Свода) <78>.

--------------------------------

<78> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 92.

Продажа производила вещный эффект, и не являющееся собственником лицо могло обязаться предоставить вещь лишь посредством "предварительного договора о заключении другого договора" - договора запродажи <79>. Поэтому договор запродажи имел полное основание существовать <80>. Такие договоры известны и французскому праву <81>.

--------------------------------

<79> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 101. См. также: Победоносцев К.П. Курс гражданского права: В 3 т. СПб.: Синодальная типография, 1896 // СПС "Гарант".

<80> Трепицын И.Н. Указ. соч. С. 366 - 367.

<81> Пляниоль М. Указ. соч. С. 528.

То же касается и поставки, представлявшей собой договор, в силу которого одна сторона обязывалась к назначенному сроку передать вещи определенного рода и в определенном количестве, а другая сторона обязывалась заплатить за то известную сумму денег <82>. Это соглашение не переносило права собственности на покупателя, поскольку продаваемые вещи не были индивидуализированы. Как было сказано выше, подобная ситуация существует во Франции применительно к продаже будущих вещей и вещей, которые не определены индивидуально.

--------------------------------

<82> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 104.

В отличие от Свода законов гражданских, проект Гражданского уложения <83> испытал на себе сильное влияние германского и швейцарского права, что, безусловно, отразилось на вопросе о договорном приобретении права собственности на движимые вещи. Неудивительно поэтому, что авторы проекта предлагали принять модель договорного приобретения права собственности, близкую к классической (ст. 839 - 842).

--------------------------------

<83> Приводится по изданию: Саатчиан А.Л. Гражданское уложение. Том 1. СПб.: Книжный магазин "Законоведение", 1910 // СПС "Гарант".

Надо заметить, что предложенное в проекте решение вопроса о приобретении права собственности на движимые вещи встретило критику сторонников системы соглашения. И.Н. Трепицын относительно выбора между системами соглашения и передачи писал, что первая отличается простотой и отвечает потребностям оборота в быстроте и легкости отношений, тогда как вторая иногда прямо тормозит и всегда усложняет оборот <84>. Защита классической модели, по его мнению, есть защита формализма, а все мнимые преимущества системы передачи нивелируются исключениями из нее, но никто не идет настолько далеко, чтобы настаивать на недопустимости этих исключений <85>.

--------------------------------

<84> Трепицын И.Н. Указ. соч. С. 418.

<85> Там же. С. 419.

Так или иначе, мы можем сделать вывод, что дореволюционное законодательство не давало однозначного ответа, когда право собственности переходит от отчуждателя к приобретателю. Судебная практика, в том числе и кассационная практика Сената, рассматривала договор купли-продажи в качестве основания и способа приобретения права собственности и склонялась к признанию консенсуальной модели. Эта позиция была поддержана некоторыми учеными. Однако в существовавшей доктрине, сформированной под влиянием учений германских юристов, утвердилось мнение о необходимости введения классической системы передачи, которое нашло свое отражение в проекте Гражданского уложения.

Переход права собственности посредством соглашения

по советскому законодательству

Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. (далее - ГК 1922 г.) содержал ст. 66, согласно которой на основании договора между отчуждателем и приобретателем право собственности приобретателя возникало в отношении индивидуально-определенной вещи с момента совершения договора, а в отношении вещей, определенных родовыми признаками (числом, весом, мерой), - с момента их передачи <86>.

--------------------------------

<86> Договор дарения по ГК 1922 г. был реальным, поэтому для дарения этот вопрос особого значения не имеет. См.: Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 140.

Таким образом, Кодекс закреплял систему соглашения и устанавливал исключение для родовых вещей. Однако не стоит думать, что в ГК РСФСР 1922 г. применительно к отчуждению родовых вещей в чистом виде был принят принцип разъединения обязательственной (купля-продажа, мена) и распорядительной (передача) сделок. Так, например, ст. 183 Кодекса гласила, что право продажи имущества, кроме продажи с публичных торгов, принадлежит собственнику.

Статья 187 Кодекса предусматривала в случаях, когда право собственности переходит к покупателю ранее передачи имущества, обязанность продавца до момента передачи сохранять вещь, не допуская ее ухудшения. Необходимые для этого издержки, понесенные продавцом после перехода права собственности к покупателю, последний был обязан возместить продавцу.

Вопрос двойной продажи вещи одним продавцом был урегулирован в ст. 191, которая гласила, что, если продавец индивидуально-определенной вещи продал ее нескольким лицам, право собственности на нее возникало у первого покупателя, с которым договор заключен раньше. Если определить старшинство невозможно, собственником становился тот покупатель, которому вещь передана; если же иск о передаче вещи предъявлен одним из покупателей до передачи ее кому-либо из них, собственником признавался предъявивший иск раньше других.

Что же касается риска гибели или повреждения вещи, то при отсутствии иного соглашения он переходил на покупателя одновременно с переходом к нему права собственности (ст. 186). Однако если продавец просрочил передачу вещей покупателю или покупатель просрочил их принятие, то риск случайной гибели несла просрочившая сторона.

Кодекс ограничивал виндикацию: вещь могла быть истребована от лица, которое добросовестно приобрело эту вещь не непосредственно у собственника, лишь в том случае, когда вещь была утеряна собственником или похищена у него (ст. 60). Виндикация денег и ценных бумаг на предъявителя от добросовестного приобретателя не допускалась вообще. Приобретатель считался добросовестным, если он не знал и не должен был знать, что лицо, от которого он приобрел вещь, не имело права ее отчуждать. Ограничение виндикации не действовало, если виндикантами выступали государственные учреждения и предприятия. Приобретателя, у которого вещь нельзя было виндицировать, считали собственником, получившим право по первоначальному основанию в силу ст. 183 ГК РСФСР 1922 г. <87>.

--------------------------------

<87> Генкин Д.М. Указ. соч. С. 203.

В отечественной литературе, посвященной вещному праву, отмечались определенные проблемы, связанные с таким регулированием.

Принятая в отношении индивидуализированных вещей консенсуальная модель приобретения права собственности была подвергнута резкой критике. Указывалось, что можно обосновать необходимость передачи для вещей, определенных родовыми признаками, но невозможно "объяснить необходимость перенесения права собственности на индивидуально-определенные предметы в момент заключения договора" <88>. Более того, противники системы соглашения полагали, что в условиях плановой экономики переход права собственности solo consensu не дает никаких преимуществ покупателю, а, напротив, возлагает на него риск гибели вещи до передачи, что противоречит его интересам <89>. Возможность "оперировать приобретенным имуществом до его передачи", по мнению критиков консенсуальной модели, носит спекулятивный характер, который чужд "советской купле-продаже" <90>. Предлагалось de lege ferenda ввести общую для всех вещей систему каузальной передачи, не допуская между социалистическими организациями "перехода права собственности на товар, принятый покупателем, но оставленный на так называемое ответственное хранение продавца" (иными словами, ограничить возможность использования constitutum possessorium'а) <91>.

--------------------------------

<88> Хаскельберг Б.Л. Переход права собственности по договору купли-продажи в советском гражданском праве: Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1950. С. 18 - 22.

<89> Там же. Применительно к вопросу о рисках в литературе также отмечалось, что правило о переходе права собственности solo consensu является неудобным для розничной торговли. Указывалось, что при действии такого правила надо признать приобретение права собственности на товар за покупателем с момента выбора товара в магазине. Следовательно, с этого времени покупатель нес риск гибели и повреждения вещи. Но передача товара часто производилась через стол выдачи. Получается, что товар, находясь в фактическом владении продавца, был бы на риске покупателя. Предлагалось для розничной купли-продажи установить систему передачи для отчуждения как индивидуализированных, так и неидивидуализированных вещей.

Против такой позиции выступала Е.А. Флейшиц, которая писала, что данный вопрос может быть решен с помощью диспозитивных норм о переходе риска гибели вещи. Однако на это Д.М. Генкин возражал: трудно представить ситуацию, когда при розничной купле-продаже будет дополнительно согласовываться правило о риске. См.: Граве К.А. Договор розничной купли-продажи и охрана прав граждан // Ученые записки ВИЮН. Вып. 11. М., 1941. С. 186; Курс советского гражданского права. Отдельные виды обязательств. Госюриздат, 1954. С. 117; Генкин Д.М. Указ. соч. С. 138.

<90> Хаскельберг Б.Л. Указ. соч. С. 18 - 22.

<91> Там же.

Такой подход нашел противников <92>. Собственно говоря, помимо традиционных аргументов в пользу системы соглашения приводились доводы идеологического характера <93>. Ведь консенсуальная модель как нельзя лучше согласовывалась с идеей исполнения обязательства в натуре.

--------------------------------

<92> Грибанов В.П. Правовые последствия перехода имущества по договору купли-продажи в советском гражданском праве // Осуществление и защита гражданских прав. 2-е изд. М.: Статут, 2001. С. 392 - 394.

<93> Там же.

В качестве контраргумента критикам положений ГК 1922 г. также указывалось, что вопрос о риске не может иметь решающего значения <94>.

--------------------------------

<94> Там же.

В литературе установленное ГК 1922 г. правило о переходе права собственности на родовые вещи с момента их передачи объяснялось тем, что объектом права собственности могут быть лишь вещи, определенные индивидуально <95>. Поэтому на вещи, определяемые родовыми признаками, право собственности может возникнуть лишь с момента их индивидуализации, для которой нужна передача <96>.

--------------------------------

<95> Генкин Д.М. Указ. соч. С. 137.

<96> Там же.

Такое объяснение представляется несколько неточным. Если мы считаем, что основанием деления вещей на родовые и индивидуально-определенные является субъективный критерий, то любая индивидуализация делает родовую вещь индивидуально-определенной. Значит, о переходе права собственности на родовые вещи не приходится говорить вообще.

Если же мы полагаем, что существует объективный критерий для деления вещей на родовые и индивидуально-определенные, например заменимость, то индивидуализация (отделение от других вещей) не переводит родовую вещь в разряд индивидуально-определенных. А значит, право собственности на родовую вещь можно перенести соглашением, надлежаще ее индивидуализировав.

Надо заметить, что остается совершенно непонятным, почему родовую вещь можно индивидуализировать только передачей? Нельзя ли это сделать по-другому? Однако применительно к ГК 1922 г. в этом вопросе возникли трудности, поскольку была сильна позиция о том, что норма ст. 66 Кодекса императивна.

За императивность правил ГК 1922 г. о переходе права собственности по договору стоял Д.М. Генкин <97>. Однако даже он признавал, что de lege ferenda этим нормам нужно придать диспозитивный характер, поскольку "нет никаких оснований связывать волю сторон в этом вопросе". В качестве аргументов, подтверждающих императивность, указывалось на то, что ст. 66 Кодекса содержала категоричную формулировку, а ст. 191 предусматривала четкие правила о двойной продаже вещи <98>.

--------------------------------

<97> Советское гражданское право. Том 1 / Под ред. Д.М. Генкина. М., 1950. С. 273. (автор главы - Д.М. Генкин).

<98> Генкин Д.М. Указ. соч. С. 138.

За то, что нормы ст. 66 диспозитивны, были Е.А. Флейшиц и В.П. Грибанов <99>. Они отмечали, что Кодекс допускает выбор между реальной передачей и вручением товарораспорядительного документа <100>, а также то, что в ряде случаев сам закон отступает от общих правил. Например, создаваемая подрядчиком вещь становится собственностью заказчика только после передачи (ст. 232, 233 ГК 1922 года) <101>.

--------------------------------

<99> Грибанов В.П. Указ. соч. С. 390.

<100> Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 332.

<101> Грибанов В.П. Указ. соч. С. 391.

На это Д.М. Генкин возражал, что указанные исключения никоим образом не приводят к возможности сторон свободно отменять действие ст. 66 Кодекса <102>.

--------------------------------

<102> Генкин Д.М. Указ. соч. С. 138.

Нам ближе доводы сторонников диспозитивности рассматриваемых норм. Ведь, как указывает сам Д.М. Генкин, никаких содержательных оснований для выводов об обратном нет.

В.П. Грибанов видел в ст. 66 три правила о переходе права собственности. Общим являлось то, что право собственности переходит на основании договора между отчуждателем и приобретателем: стороны определяют момент перехода права собственности. Второе и третье правила, установленные на случай, если стороны не оговорили иного, предусматривали для индивидуально-определенных вещей переход права собственности в момент заключения договора, а для родовых - в момент передачи <103>. Такой взгляд на ст. 66 ГК 1922 г. представляется более верным.

--------------------------------

<103> Грибанов В.П. Указ. соч. С. 390 - 391. При этом нужно учитывать критический взгляд В.П. Грибанова на понятие "переход права собственности".

Не вдаваясь в дискуссию о природе договора, по которому одно лицо из своих материалов создает вещь для передачи в собственность другому лицу, отметим, что ГК 1922 г. в общем виде не содержал норм о передаче права собственности на будущие вещи: ст. 66 умалчивает об этом. Этот недостаток восполнялся лишь в нормах о подряде, что нельзя признать удачным как с содержательной, так и с юридико-технической стороны.

Еще одним спорным моментом был переход права собственности при поставках между социалистическими организациями. К.А. Граве считал, что к этим отношениям общие нормы ГК 1922 г. неприменимы, поскольку в силу специальных правил покупатель не мог использовать товар до акцепта платежного требования <104>. По мнению данного автора, право собственности переходило только после акцепта. Против этой позиции были Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе <105>. В дальнейшем, с 1955 года, регулирование изменилось и покупатель имел право использовать товар, но после использования не мог отказать в акцепте <106>.

--------------------------------

<104> Граве К.А. Момент перехода права собственности по договору // Советская юстиция. 1940. N 22. С. 10 - 13, N 23. С. 21 - 25.

<105> Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 332; Иоффе О.С. Советское гражданское право. Курс лекций. Л., 1958. С. 358.

<106> Генкин Д.М. Указ. соч. С. 139.

С принятием Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. (далее - ГК 1964 г.) в России впервые была установлена в качестве общего правила система передачи (ст. 135). Поскольку нормы о переходе права собственности ГК 1964 г. во многом сходны с положениями действующего Гражданского кодекса Российской Федерации, мы лишь кратко остановимся на наиболее интересных моментах, связанных с действием первого нормативного акта.

Общее правило ГК 1964 г. о приобретении права собственности на основании не подлежащего государственной регистрации договора было диспозитивным, и данный факт признавали большинство советских ученых <107>.

--------------------------------

<107> Гражданское право: Учебник. Том 1 / Отв. ред. П.Е. Орловский, С.М. Корнеев. М., 1969. С. 417 (автор главы - А.А. Каравайкин); Советское гражданское право: Учебник. Том 1 / Отв. ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, Б.Б. Черепахин. Л., 1971. С. 257 (автор главы - Ю.К. Толстой); Советское гражданское право. Том 1 / Отв. ред. В.А. Рясенцев. М.: Юридическая литература, 1975. С. 284 (автор главы - В.А. Рясенцев); Советское гражданское право. Том 1 / Отв. ред. В.П. Грибанов, С.М. Корнеев. М.: Юридическая литература, 1979. С. 298 (автор главы - С.М. Корнеев); Советское гражданское право: Учебник / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Юридическая литература, 1983. С. 110 (автор главы - М.Г. Масевич); Ерошенко А.А. Личная собственность в гражданском праве. М.: Юридическая литература, 1973. С. 85 - 87.

То, что ГК 1964 г. прямо допускал переход права собственности до передачи вещи, следовало из положений ст. 242, предусматривавшей обязанность продавца сохранять проданную вещь. За хранение вещи, которая стала принадлежать покупателю, стороны могли установить в договоре обязанность по возмещению издержек продавца.

ГК 1964 г. говорил о передаче не как о способе, а как о моменте возникновения права собственности у приобретателя имущества по договору (ст. 135). Причем это правило действовало, если иное не было предусмотрено законом или договором. Нетрудно заметить, что подобным образом принято регулировать обязательственные, даже, вернее, договорные отношения. Думается, что такая формулировка ст. 135 ГК 1964 г. явилась следствием сложившейся еще в дореволюционной России и проявившейся в ГК 1922 г. позиции, согласно которой по отечественному праву переход права собственности является эффектом обязательственного договора.

Как по ГК 1922 г., риск случайной гибели или повреждения отчуждаемых вещей переходил на приобретателя одновременно с возникновением у него права собственности. Стороны могли договором изменить правило о риске. При просрочке отчуждателем передачи вещей или приобретателем их принятия риск случайной гибели или случайной порчи несла просрочившая сторона (ст. 138).

Кодекс сохранил правила об ограничении виндикации. В литературе высказывалось почти единодушное мнение о том, что добросовестный приобретатель, у которого нельзя виндицировать вещь, является собственником такой вещи, получив право по первоначальному основанию <108>. Указывалось, что последующая недобросовестность не вредит приобретателю, поскольку у него возникает право собственности на вещь в момент приобретения <109>. Отмечалось, что действует презумпция добросовестности приобретателя <110>.

--------------------------------

<108> См.: Гражданское право: Учебник. Том 1 / Отв. ред. П.Е. Орловский, С.М. Корнеев. М., 1969. С. 419 (автор главы - А.А. Каравайкин); Советское гражданское право: Учебник. Том 1 / Отв. ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, Б.Б. Черепахин. Л., 1971. С. 347 (автор главы - Ю.К. Толстой); Советское гражданское право. Том 1 / Отв. ред. В.А. Рясенцев. М.: Юридическая литература, 1975. С. 282 (автор главы - В.А. Рясенцев); Советское гражданское право. Том 1 / Отв. ред. В.П. Грибанов, С.М. Корнеев. М.: Юридическая литература, 1979. С. 309 (автор главы - С.М. Корнеев).

<109> Советское гражданское право: Учебник. Том 1 / Отв. ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстой, Б.Б. Черепахин. Л., 1971. С. 347 (автор главы - Ю.К. Толстой).

<110> Гражданское право: Учебник. Том 1 / Отв. ред. П.Е. Орловский, С.М. Корнеев. М., 1969. С. 417 (автор главы - А.А. Каравайкин).

Итак, в советском гражданском праве переход права собственности по консенсуальной модели был возможен как по ГК 1922 г., прямо предусматривающему это по умолчанию для индивидуально-определенных вещей, так и по ГК 1964 г., содержащему диспозитивные нормы о переходе права собственности по договору.

Если речь шла не о государственном имуществе, то свобода сторон в этом вопросе была ограничена в интересах добросовестного приобретателя, который получил от несобственника по возмездной сделке выбывшую из владения собственника по его воле вещь. Такой приобретатель признавался собственником.