irenov_g_n_sulekeev_d_k_politicheskie_partii_i_partiynye_sis
.pdfпреоразования общества. КПСС возникла как политическая организация рабочего класса, объединившая его авангард. Это партия нового типа, партия социалистической революции и диктатуры пролетариата, партия строительства социализма.
Коммунистическая партия объединяла в своих рядах лучших представителей рабочего класса, крестьянства, интеллигенции, выступала как руководящая политическая сила социального общества.
Идеологический кризис в политике КПСС
Маркс и Энгельс крупное совместное сочинение «Немецкая идеология» посвятили борьбе с идеологиями вообще, и буржуазной в частности, пытаясь дистанцироваться от различных утопий.
Однако впоследствии они и марксисты-ленинцы были вынуждены заимствовать идеи предшественников, чтобы свои теоретические положения превратить «из утопии в науку».
Как показала практика, курс на научную истину наследников вождей пролетарского движения, коммунистов выдержан в основном в многочисленных томах сочинений советских руководителей, стоявших у руля государства, которые и диктовали свою спроектированную систему ценностей.
Идеология как советского, так и постсоветского периода заслуживает самого внимательного изучения и исследования, так как она является одним из консолидирующих факторов общества. Вопервых, она необходима субъекту для ориентации и планирования своих действий в сфере политики. Во-вторых, актуальность данной проблемы вызвана системным кризисом в СССР и восточноевропейских странах, образовавшимся идеологическим вакуумом и несостоятельностью марксистско-ленинской доктрины как единственной и подлинно научной идеологии.
Однако универсальной идеи и мировоззрения, отражающих единую систему взглядов, в настоящих условиях не может быть, а прежняя идеология в силу объективных причин уже более 20-ти лет не вписывается в современные разрабатываемые концепции. Именно поэтому надо полагать, что сегодня общее количество определений «идея», «идеология» уже перевалило за двести.
Кризис советской политической идеологии берет свое начало со времен управления государством И. В. Сталиным. В хрущевские годы наметились некоторые попытки исправления этих ошибок путем разоблачения его культа личности.
Во времена Л. И. Брежнева был создан мощный идеологический механизм, с помощью которого предпринимались усилия по
20
преодолению этого кризиса, что способствовало улучшению репутации идеологии, но не надолго.
Прежде всего, это было связано с резким расхождением между идеологическими Программами и реальностью, идеалами коммунизма и объективными тенденциями эволюционных процессов, в силу чего идеология фактически перестала быть руководством к действию, как для властей, так и для исполнителей.
Горбачевская перестроечная политика, гласность и плюрализм лишь углубили и расширили затянувшийся идеологический кризис.
Впоследствии безудержное словоблудие, самодовольство, очернение всей прежней истории, глумление над марксизмомленинизмом, поспешное заимствование идей Запада привели к полному краху официальной советской идеологии, дискредитация которой поддерживалась и стимулировалась сверху, высшей властью, что практически ускорило разгром КПСС и развал СССР.
Именно поэтому прежняя идеология остается в наши дни объектом обстоятельного анализа, объективной оценки и осмысления для многих исследователей.
Представляется, прежде чем осмыслить нынешнее состояние идеологии, необходимо глубже анализировать истоки и динамику развития политических процессов второй половины 80–90-х годов ХХ века, когда за короткий исторический срок страна переходила от «социалистического» плюрализма мнений к реальному политическому плюрализму, зарождению предпосылок многопартийности и гласности.
В те годы политический арсенал был представлен, прежде всего КПСС, как самой многочисленной и влиятельной партией, имеющей в своей среде различные политические течения и платформы и более 30 других политических партий и движений «правого» и «левого» толка, между которыми тогда и в настоящее время развернулась жесткая конкуренция за голоса избирателей, социальную базу и идеологическое влияние.
Идейная неопределенность многих новых партий и движений, вступивших в постсоветском пространстве в политическую борьбу за власть и тотальный демонтаж общественных, государственных, политических и идеологических структур, слабость и противоречивость их собственных программ требует скрупулезного изучения, переосмысления прошлого, обращаясь к истокам перестроечного времени, когда ведущая роль принадлежала КПСС. Только она определяла общую направленность политики и идеологии, степень интенсивного формирования новых идей, сохранения
21
консолидирующего начала и нейтрализации активности крайне консервативных, националистических сил, включая группы полуфашистского, ультрареволюционного и экстремистского толка, что имеет место и в нашей сегодняшней действительности.
В ходе обновления общества возрастает внимание мировой политической и научной мысли к проблемам, связанным, с одной стороны, с ролью и местом политических партий и вызванными радикальными изменениями в ряде бывших социалистических стран; с другой стороны – возросшим уровнем общественного сознания людей.
Что касается взрыва общественного интереса во второй половине 80-х годов к идеологии и политике КПСС, их месту и роли, то это было обусловлено преобразованиями, начавшимися изначально по ее инициативе. Партия переживала этап критического переосмысления прошлой истории и подвергала «инвентаризации» пройденный путь, пыталась проанализировать свою стратегическую линию. На протяжении многих лет в партии не было столь глубокой партийной и общенародной «инвентаризации» сложившегося положения, тщательного, порою дотошного анализа всех сторон жизни. В свое время философ Фейербах указывал, что взгляд в прошлое – это каждый раз укол в сердце. Но это было необходимостью. Надо было не только тщательно изучать прошлое, но и следовало извлекать уроки из прошлой истории: многое изменить, кое-что уточнить, а где-то вернуться «назад».
И, наконец, отнюдь не по значимости, этот взрыв общественного мнения был связан с тем, что руководящая роль КПСС вновь стала предметом широкой гласности. Она стала не меньшей злободневностью, чем раньше, ибо вопрос о путях ее обновления был непростым. Жизнь перед партией ставила немало вопросов, на которые не было ответов.
Прежние представления о КПСС нуждались в критической оценке и серьезных изменениях.
Многие десятилетия КПСС была приспособлена для обслуживания авторитарно-бюрократической системы. И это привело к серьезным деформациям внутрипартийных отношений, в подборе кадров, к фактическому отстранению миллионов коммунистов от выработки решений, что практически создавало в партийных организациях обстановку апатии и пассивности.
Идея обновления КПСС в новых условиях виделась партией, выражающей интересы народа, приверженной к общечеловеческим, гуманистическим идеалам, чуткой к национальным традициям и
22
чаяниям, но в то же время непримиримой к шовинизму, национализму и расизму, освобожденной от идеологической засоренности, догматизма; инициативной в политических и идеологических процессах, развивающей отношения диалога, дискуссии, сотрудничества и партнерства со всеми прогрессивными общественно-политическими силами страны.
И, наконец, партией, утверждающей во внутренней жизни принципы демократизации самоуправления и самостоятельности.
Таким образом, КПСС пыталась проводить свою политику и бороться за сохранение мандата правящей партии в рамках демократического процесса, выборов в законодательные органы в центре и на местах. В этом смысле она действовала как парламентская партия. При этом исходила из того, что она как прежде не будет вмешиваться в функции исполнительных органов. А это, в свою очередь, означало, что она отныне не несет ответственности за те решения, которые принимаются без консультации с ней, и оставляет за собой право на публичную критику.
Первичные парторганизации фактически не имели права осуществлять контроль над деятельностью администрации на предприятиях и в организациях, над работой аппарата министерств и ведомств, советских и хозяйственных учреждений.
КПСС выступила за широкое сотрудничество со всеми партиями и движениями прогрессивных ориентаций, за консолидацию в интересах перестройки, в интересах народа.
Должны были уйти в прошлое времена, когда профсоюз, комсомол, различные другие общественные организации безропотно исполняли ее указания, а отношения строились сугубо на принципах взаимодействия, партнерства и уважения их самостоятельности.
О коммунистических партиях союзных республик говорилось особо.
Целостность КПСС должна была сочетаться с максимальной самостоятельностью компартий союзных республик и автономий, нисколько не ограничивая их возможности, учитывая национальные, исторические, местные и другие вопросы своей деятельности. При этом отмечалось: очень важно, чтобы ни одна компартия не возвышалась над другой, не навязывала бы свою волю, а находила новые подходы к укреплению интернациональной целостности КПСС.
Острым вопросом стала и деполитизация органов государственного управления, суда, прокуратуры, других правоохранительных органов, а также армии. Право на объединение относилось к числу неотъемлемых политических свобод; никто не мог
23
запретить членам партии создавать свои ячейки на предприятиях, в учреждениях и т.д. Это было естественным правом для всех партий, которые будут зарегистрированы на законном основании.
В процессе обновления не менее сложным стал вопрос, как могло произойти, что КПСС с огромным опытом, традициями и кадрами не смогла воспрепятствовать деформациям, связанным с культом личности Сталина, предотвратить застой.
История второй половины прошлого столетия показала, что едва избавившись от культа Сталина, тут же создавали культ Хрущева, который как мы сейчас выясняем, был отстранен не столько за волюнтаризм, сколько за неуемную жажду перемен, как новатор и реформатор. Затем последовал культ Брежнева и других видных партийных деятелей, руководивших непродолжительное время.
Сущность негативных процессов в партийной жизни 50-х – 80-х годов, критический настрой людей в условиях перестройки и причины всех последующих бед следовало искать в ее истоках. Аргументированный ответ следовало начинать с того, что в эти годы произошло отступление от демократических принципов партийного строительства и норм партийной жизни. Партия была, как бы встроена в авторитарно-бюрократическую систему, поэтому игнорировались истинные положения и представления о назначении партии в обществе.
Сталин создал свою модель партии, отличную от всех других, превратил ее во властвующую. Принцип демократического централизма был подменен нарастающим бюрократическим централизмом. Постепенно исчезала гласность, насаждался страх, слепая исполнительность и преклонение перед вождем или вообще руководителем, занимающим более высокую ступень.
При этом следует особо подчеркнуть, что Сталин говорил одно, на самом деле совершалось прямо противоположное: шла тотальная деформация, которая коснулась почти всех основополагающих принципов и норм партийного строительства. В данном случае страна уже располагала в достаточном количестве историко-партийной литературой и публицистическим материалом.
На многие из них, безусловно, пытались ответить в решениях апрельского (1985г.) Пленума ЦК, ХХVII–XXVIII съездов, XIX Всесоюзной конференции КПСС, последующих Пленумов ЦК.
Необычайно высок был интерес видных политических и общественных деятелей дружественных стран и зарубежных средств массовой информации к политическим событиям в СССР второй половины 80-х годов ХХ века, которые считались из ряда вон
24
выходящими, хотя они в большей степени носили «бунтарский» характер.
По их оценкам работа ХХVII–XXVIII съездов, ХIX партконференции, которая была первой после 1941 г., носила беспрецедентный характер и явилась значительным международным событием. Например, член Политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии Ю. Чирек, коротко характеризуя ход и результаты конференции, отметил: «Четыре дня, которые потрясли мир…»; югославская газета «Политика» писала, что она запомнится небывалой откровенностью и критичностью, открытостью и гласностью; болгарская «Работническо дело» внушает всем мысль, что нужны не слова, а конкретные дела; а чехословацкая «Руде право» считала, что конференция направлена на реформу политической системы в СССР и дальнейшую демократизацию; «Земледелско знаме» подчеркивало, что демократизация действительно высвобождает мощный поток мыслей, эмоций и инициатив, что будет стимулировать активную деятельность людей и даст возможность раскрепощению сознания.
Было немало комментариев и у недругов советской системы. Так английская «Ай-Ти-Ви» писала: «…так приковать внимание многих никогда не удавалось ни одному партийному съезду ранее», а «Дейли экспресс» признала: «Даже наиболее скептически настроенный западный обозреватель не может поставить под сомнение то, что происходит нечто экстраординарное и потенциально имеющее важное значение».
В репортаже американской «Эй-Би-Си» по этому поводу прозвучало: «Раньше, когда собирались почти те же самые люди, было трудно не заснуть. Всегда было одно и то же: речь – голосование, речь – голосование. Теперь отличаются даже речи, которые произносятся страстно и бескомпромиссно. И никто не боится говорить то, что он думает». «Балтимор сан» констатировал, что советский народ может смотреть в будущее так, как прежде не мог никогда; что он сделает со своим будущим, предсказать нельзя, но теперь он имеет дело с правдой, а не с ложью, и это хорошо для каждого – в Советском Союзе и вне него.
Конференция впервые демонстрировала гласность и открытость. Она показала, что не существует сфер, закрытых для критики, и по своей значимости была не разрушительной, а созидательной. Именно она положила начало радикальной централизации советской политической системы, придала новый импульс перестроечному
25
процессу, ознаменовала конец эпохи административно-командного стиля руководства, бюрократического управления обществом.
На конференции отчетливо выразилось противостояние между реформаторами и консерваторами по выдвинутым новым идеям, обеспечивающим преобразование политической, законодательной и конституционной системы; переоценивалась роль партии в обществе, процесса обновления и демократизации, подвергалась резкой критике система неограниченной власти партии и привилегий для ее работников; ставилась задача ограничения мандатов выборных партийных и государственных органов, провозглашался курс на освобождение во всех сферах идеологической деятельности от пагубных проявлений сталинизма и бюрократизма.
Под воздействием этих идей предполагалась возможность консолидации общества, подъем творческой энергии советского народа, коренное изменение идеологической работы в массах.
Тем не менее, на данном этапе усиливалась волна нападок на партию, на ее структуры. Как отмечалось на февральском Пленуме ЦК КПСС (1991г.), она явно испытывала недостаточную защищенность «…от пропагандистской лавины противников, национализма, национал-шовинизма, дешевого популизма». Многие упрекали ее в том, что у нее нет концепции стратегии и тактики перестройки.
Оппоненты высказывали мнение по поводу перехода к многопартийной системе, внутрипартийной демократизации, пути выхода из кризиса и ликвидации монополии одной идеологии. Это привело к поиску ответа на не менее интересующий многих вопрос: «Как могло случиться, что и после разоблачения культа личности Сталина власть по-прежнему монополизировалась партией».
К наиболее главным причинам, как представляется нам, нужно отнести догму в историко-партийной литературе о так называемом непрерывном возрастании руководящей роли партии. В конечном счете, засилие этих догм, стереотипов мешало видеть неудачи, ошибки и другие негативные моменты в жизни общества и партии.
Дальнейшая монополизация власти после Сталина была связана с количественным расширением функций партийных органов, смешиванием их с функциями государственных и хозяйственных органов. Еще один небезынтересный момент, на который следует обратить внимание, это теоретическая сторона данного вопроса.
Таким образом, недостаточно высокий научный уровень и допущенные ошибки в условиях культа личности и застоя нанесли серьезный ущерб государству, привели к серьезным деформациям
26
самой системы советского общества, методологических основ идей и политических учений.
Казалось бы, здесь должно быть все ясно. Но находятся отдельные лица среди ученых и публицистов, которые, прежде всего, бросают тень на марксистов, усердно ищут их ошибки, не дав себе труда вчитаться в подлинное наследство Маркса и Ленина. Отдельные, не разобравшись в сути происходящих процессов, подвергают ревизии даже диалектико-аналитический метод.
Некоторые оппоненты размашисто обвиняли всех и вся, внося сумятицу, неуверенность в души людей, отвергая и разрушая все ценности. Собственные цели и личные амбиции для этих политиков стали намного выше судьбы страны и интересов народа. И это не все. Бросали тень и на миллионы честных тружеников, коммунистов, которые делом доказали свою преданность Родине, выполняя свой долг. Тем самым задевали чувства многих людей, забывая об ответственности за свои публикации, что иначе, как неэтичностью, не назовешь.
Для многих партийный аппарат ассоциировался, чуть ли не со всей партией. В качестве примера можно сослаться на одно из таких выступлений, где утверждалось: «Страна 70 лет шла в никуда», «Нынешнее законотворчество – величайшее сеяние иллюзии», «Страшна перспектива погружения советских республик в бездонную яму, какой является Советский Союз». Эти слова принадлежали небезызвестному историку, народному депутату СССР Ю. Афанасьеву. (Правда, 1989, 17 октября). Как не вспомнить антирусскую, оскорбительную и безответственную статью эстонского профессора, народного депутата СССР Тийта Маде, направленную на разжигание национальной розни, о чем, кстати, свидетельствовали январские (1991г.) события в Прибалтике.
Массовый характер такого рода публикаций и выступлений по каналам радио и телевидения, печати приводил к тому, что значительная часть людей, особенно молодежи, осталась на позициях исторической неправды, отказываясь от всего прошлого.
В этой ситуации, полагаем, очень важно помочь молодежи правильно анализировать происходящее, выработать умение отделить зерна от плевел, разобраться в слащавых сказках о «народном капитализме», сенсационных заявлениях популистов.
Порывая навсегда с былыми авторитарно-бюрократическими деформациями, выражая решительное неприятие сталинизма как идеологии и практики, мы с особой признательностью обязаны хранить память о тех, кто стоял у истоков становления Казахстана,
27
закладывал фундамент экономики, образования, науки, культуры, кто строил Караганду, Турксиб, Балхаш, защищал Родину на фронтах Великой Отечественной войны и ковал победу в тылу.
Надо сказать, конечно, и о том, что марксистско-ленинское учение – это не догма; ни на Марксе, ни на Ленине теория марксизма и социализма не кончается. Следовательно, отдельные положения о формах собственности, классах, классовых и социальных различиях, диктатуре пролетариата, товарном производстве и другие нуждаются в пересмотре, что должно, естественно, делаться с величайшей осторожностью и тактом.
Как нам представляется, здесь вывод может быть следующим: партия, увлекаясь массой повседневных текущих дел, занимаясь всевозможными несвойственными ей функциями, перестала заниматься реформированием политической системы и общества. Она не спешила с критическим анализом, осмыслением и переоценкой сложившегося положения, нарастающих негативных тенденций на разных этапах жизни.
Ряд положений и решений партии не работали на опережение, не хватало научно обоснованного прогнозирования и выявления истинных причин, истоков кризиса в партии. КПСС руководствовалась представлением о возможности строить социализм по заранее сконструированной схеме. Тем самым она ослабила свое воздействие на общественные процессы, что привело к снижению, подрыву ее авторитета и доверия к ней.
Следует также отметить, что даже тогда, когда, казалось, партией делалось многое, по-прежнему таял ее кредит доверия, нарастало критическое отношение к ней, ее руководящим органам и коммунистам. И это должно быть предметом особого разговора. Тут каждый располагает более чем достаточным материалом периода перестройки.
Без предубеждений и спекуляции на трудностях необходимо объективно рассмотреть, что за всем этим стояло. Нам думается, здесь обязательно должно быть отмечено, что определяющей причиной кризиса партии являлось отсутствие видимых, материально ощутимых результатов перестройки внутри страны, нехватка продовольствия, рост преступности, инфляция, затянувшаяся конфронтация на национальной почве, кризисные явления в экономике, усиливающиеся из-за обострения общественно-политической обстановки в ряде регионов страны, падение трудовой и производственной дисциплины, увеличение разрыва между ожиданиями и реальностью. КПСС до полного развала намеревалась бороться за положение правящей, но в
28
рамках демократизации внутрипартийной жизни старалась не драматизировать ситуацию и не придавать ей трагический характер, хотя элементы апатии и разочарования были налицо.
Словом, успех в изучении перестроечного периода, роли и места КПСС, в свое время, истоков кризиса, зависит от компетентности и профессиональных знаний политиков и ученых, понимания глубины всех этих проблем.
Итак, причины снижения авторитета партии, своеобразного кризиса доверия к ней и многие негативные моменты в истории советской страны объясняются определенными деформациями, произошедшими в самой идеологии партии. Обозначим наиболее главные причины.
К первой причине относятся:
серьезное отступление от марксистских принципов партийного строительства и норм партийной жизни, демократизации;
игнорирование уставных положений о назначении партии в обществе;
создание модели партии, во многом отличающейся от марксистской;
нарушение демократических принципов: вместо коллегиальности – единоначалие, выборности – назначение, гласности
– строгая секретность; превращение КПСС во властвующую партию;
построение социализма в сталинском варианте; отчуждение народа от собственной истории.
Вот почему образовались «белые пятна» истории, хотя история не может быть ни белой, ни черной. Эти «белые пятна», вина, надо полагать, прежде всего, историков и политиков, которые конъюнктурно подходили к изложению отдельных исторических фактов и событий, явлений и процессов.
Ко второй:
Догма, о непрерывном возрастании руководящей роли партии, которая с трудом преодолевалась в партии и научном мире. Всем думалось, что оно заложено самой природой партии, поэтому ей автоматически обеспечивалась роль авангарда. Многим казалось, что в партии все будет развиваться беспроблемно и бесконфликтно.
Жизнь показала, что сегодня о неуклонном возрастании ее роли говорить не приходится. Жизнь опровергла этот постулат, утвердившийся в 60-е годы в историко-партийной науке, так как все сводилось к чисто количественному расширению функции партийных органов, а сами функции смешивались с функциями государственных
29