chernyshev_sergei_tekhnoekonomika_komu_i_zachem_nuzhen_blokc

Первый тип сценариев: этим займемся не мы, россияне, а транснациональные корпорации, соседние страны или иные внешние субъекты разного типа и размера. И тогда, независимо от деталей процесса, нам останется роль обитателей резерваций и чернорабочих.

Второй тип: сама Россия – в лице общества, государства или уполномоченных управляющих компаний – займется рекапитализацией своих богатств. Но и тогда это не только российский вопрос, потому что активы, которыми располагает наша страна, могут и

должны включаться в длинные цепочки добавленной стоимости.10 А они будут все время выводить нас за пределы России – так же, как сейчас выходят за ее пределы газопроводы и транспортные линии. Мы можем быть мировым поставщиком сырья и энергии для зарубежных производителей продуктов и услуг, а можем стать конструктором предпринимательских схем и создателем интеллектуальных продуктов…

Хотелось бы последнего. Мои коллеги и я в теории и в практике деятельности Управляющей компании № 1 стремимся нащупать конкретные и технологичные ответы на вызовы времени.

«РЭО»: В каких регионах и отраслях этот процесс уже начался? Каковы в ходе этого процесса возможные риски для нашей страны?

С. Ч.: Процесс начинается там, где сформировались вменяемые собственники, предприниматели, управленцы, дошедшие на ощупь до понимания, что такое управление капитализацией. Развитие идет полустихийно, в отдельных точках и зонах. Не скрою,

приятно было услышать года полтора назад смелое заявление руководителя одной из ОГК 11 о том, что главная задача компании – это управление ее стоимостью!

Хорошо бы, чтобы процессы рекапитализации стартовали не там, где угораздило прорасти способных управленцев, а там, где это в первую очередь требуется для стратегических интересов страны. К примеру, в электроэнергетике сфера ответственности вменяемой и амбициозной команды менеджеров частично совпала с границами отрасли. Благодаря этому удачному совпадению здесь пошли и далеко зашли реформы, которые одним концом подталкивают капитализацию вверх, а другим ее разрушают. Интегрального же понимания того, какова сущность капитализации и структура деятельности, обеспечивающей ее управляемый рост, к сожалению, там пока нет.

Чем меньше мы понимаем процесс, в который вовлечены, тем больше рисков складывается для нас. Человек, случайно попавший внутрь автомобиля и не имеющий представления об его устройстве, подвергается множеству рисков – в зависимости то того, как он туда попал и что собирается делать. Самой демонической силой, по известному определению Маркса, является невежество. Оно для нас страшнее любых жидомасонов.

Потому заунывному перечислению многообразных рисков и угроз я бы предпочел конкретный перечень компетенций, которыми должны обладать профессиональные управляющие собственностью с целью повышения ее стоимости.

Ю. М.: Одно замечание: в ряде высокотехнологичных отраслей, там, где оказалась наиболее востребована предпринимательская компетенция, процесс рекапитализации уже начался. Капитализация новых российских компаний там изначально высока и уже близка к капитализации аналогичных компаний на Западе.

«РЭО»: На Ваш взгляд, какие методы управления собственностью помогут России изменить существующую промышленную карту, покончив с депрессивным характером ряда субъектов федерации?

С. Ч.: В ответе на этот вопрос есть грубая часть и более тонкая. Более тонкая состоит в том, что наша страна административно нашинкована на регионы без учета распределения

10См. также Чернышев С. Б. Привитие капитализма в России // «Российское экспертное обозрение». 2005.

№2(14).

11ОГК – Отраслевая Генерирующая Компания. – Прим. «РЭО».

природных ресурсов – при полном понимании того, что по мере развития общества ресурсами становятся вещи, которые до этого ими не были. Конечно, в каком -то светлом будущем регионы в логике своих границ должны отвечать нашему видению страны как органичной социально-природной целостности. Об этом вы знаете лучше меня, поскольку представители ряда научных школ, плодотворно работающих над этими проблемами, регулярно печатаются у вас.

Но думаю, что наша проблема, к сожалению, лежит на гораздо более грубом уровне. У нас почему-то не принято обсуждать более элементарные вещи: каким образом регион как субъект может не то чтобы развиваться, а просто зарабатывать деньги? Причем зарабатывать в тех административных границах, что достались ему от советской власти или Российской империи. Думаю, большинство регионов депрессивно не потому, что они неправильно «нарезаны», либо им не обломилось иметь на своей территории нефтяные фонтаны и залежи драгметаллов. Депрессивна сама наша деятельность по управлению собственностью – и в региональном, и отраслевом аспектах. Каким образом в принципе регион как собственник может не клянчить дотации-субвенции, а зарабатывать сам, на чем? Без ответа на этот банальный с виду вопрос с места мы не сдвинемся.

Что это значит – регион как собственник? На что он имеет собственность? Регион приближен к ресурсам и активам, расположенным на его территории, на такое расстояние, что впрямую видит подробности и детали, недоступные для взгляда из центра. При этом он может вступать в непосредственную коммуникацию с их собственниками на своей территории.

Без ответа на вопрос, откуда берется и в чем проявляется эффект от управления собственностью, мы не сдвинемся с места. В минимальном смысле этот эффект выражается в том, что в результате управленческих усилий растет стоимость собственности, возникает добавленная стоимость. Стоимость же любого актива (прошу прощения за эти азы, но, к сожалению, они не обсуждаются и, по-видимому, не всеми понимаются) на шесть седьмых определяется плотностью и качеством системы его отношений с другими активами, необходимыми для производства. Точнее – с собственниками этих активов: поставщиками, потребителями, страховщиками, регуляторами, владельцами прав, лицензий, производителями кадров и т. д.

Если региональная администрация встревает в бизнес предприятия, находящегося на вверенной ей территории, – это не царское дело. Это – сфера ответственности собственника предприятия. Если же регион начинает планомерно содействовать выстраиванию и поддержанию максимального количества цепочек добавленной стоимости из активов, большая часть которых находится на его территории – именно на этом он и может эффективно заработать.

Администрация региона или уполномоченные органы тогда и только тогда зарабатывают, когда занимаются возобновлением таких цепочек, разруливанием естественных конфликтов между ними, иными словами – выращиванием плотной ткани отношений между собственниками проектов, чьи активы угодили на его территорию. Все остальные источники пополнения регионального бюджета частично или полностью неуправляемы из региональной столицы. Регион, пытающийся заработать на налогах, заранее проиграл, потому что правила распределения налогов сочиняются в федеральном центре и меняются настолько быстро, что построить осмысленную региональную налоговую политику практически невозможно…

А вот когда мы пройдем этот уровень, можно будет заняться и более тонкими эффектами и разбираться, кому повезло с активами больше или меньше. И тогда мы выясним, что у некоторых регионов – так называемых депрессивных – большая часть цепочек замыкается на активы, находящиеся вне их территории, и поэтому им приходится очень трудно. А те субъекты федерации, в которых есть замкнутые производственные комплексы, будут при прочих равных выигрывать. Тогда настанет пора приводить административно-региональную карту в соответствие с функциональной целостностью

ресурсной карты страны.

Но не сейчас: боюсь, большая часть этих работ относится к неблизкому будущему. Между ним и настоящим пролегает угрюмый этап, где все регионы должны учиться одному и тому же: науке плетения и уплотнения ткани отношений между собственниками активов, вовлеченных в проекты, реализуемые на их территории.

«РЭО»: Какова будет судьба управляющих компаний в составе естественных монополий с точки зрения рекапитализации российских активов? Может ли кто-то помимо государства обеспечить мощный приток инвестиций к программам модернизации стратегически важных отраслей, необходимых для успешного конкурирования с другими странами?

С. Ч.: Это очень сложносочиненный вопрос. Начну с его конца. Понятие «конкуренция» применительно к страновому уровню в лучшем случае – неудачная метафора. Конкурировать могут бизнесмены. Мы же говорим о более высоких этажах – о предпринимателях, которые являются субъектами выстраивания цепочек (точнее, схем ) отношений между бизнесами, затем, о новых корпорациях, занятых согласованным, синергийным управлением потоком предпринимательских проектов, завязанных на общий ресурс. Не говоря уже о целых странах, занятых стратегическими играми по поводу проектирования систем общественных способностей, потребностей и национальных идентичностей. На этих этажах речь идет о сложных рефлексивных играх, и при попытке натянуть на них метафору «конкуренции» она трещит по швам.

Страны состязаются не инвестициями и не отраслями, они сражаются, в конечном счете, на уровне идентичности, образа жизни. Если племя ирокезов безуспешно конкурирует с племенем чероки на уровне томагавков, а в это время выясняется, что молодежь племени чероки осознала, что у ирокезов жизнь интереснее, круче, престижнее, на этом вся конкуренция закончится, начнется «перестройка», и все молодые воины переобуются в стильные мокасины потенциального противника.

Теперь насчет «стратегически важных отраслей». Безусловно, модернизация отраслей является важнейшей задачей, но во всем мире отрасли, в принципе, одинаковы, они связаны с базовыми потребностями – в тепле, в еде, одежде, защите. Поэтому стратегическая отрасль для меня – тоже метафора. Не бывает нестратегических отраслей! Если вы успешно развиваете все отрасли, кроме одной, например, пищевой, страна все равно умрет с голоду. Стратегическими могут быть не сами отрасли, а программы их модернизации. Но мы модернизируем их производственный и кадровый состав, как правило, увы, только в ответ на военную угрозу. Отсюда и смысл греческого слова «стратегия» – военное искусство.

Пара слов по поводу «притока инвестиций». Эта проблема в такой формулировке тоже метафорична. «Приток» и «отток» – художественные образы, которые являются строгими понятиями только в гидродинамике. «Привлечение инвестиций» или «улучшение инвестиционного климата» – не более чем поэзия, покуда мы не в состоянии точно объяснить самим себе, а затем и инвесторам, на чем именно мы с ними заработаем. Как советовали колонисты туземцам: если хотите, чтобы прилетела большая железная птица со стеклянными бусами и огненной водой, не стоит для этого сыпать просо на взлетно-посадочную полосу, они не за тем прилетают. Мощный приток инвестиций возникает при наличии столь же мощного потока проектов, каждый из которых при этом прозрачен, стандартизован и потому понятен инвестору. Для этого за инвестора или вместе с ним мы должны быть способны посчитать, каковы риски вложения средств в проект и когда и каким образом деньги вернутся. Из мира советских и рыночных метафор пора переходить в рациональный мир проектных расчетов с управляемой капитализацией.

Приток инвестиций в регион или отрасль может обеспечить только управленческая команда соответствующего уровня. Но если государство в этом участвует, то и поток капиталовложений возрастает пропорционально мощи государственного влияния. Тот, кто в регионе или в отрасли произведет на свет поток предпринимательских проектов в соответствии с отраслевыми и региональными стандартами управления собственностью, по

каждому из которых вопросы потенциальных инвесторов будут сведены к минимуму, – тот тем самым произведет на свет мощный поток инвестиций. Интересный вопрос здесь в том, какую он сам будет играть роль в присвоении и распределении произведенной благодаря ему добавленной стоимости.

Наконец, о «судьбе управляющих компаний в составе естественных монополий». Не устану приводить в пример замечательный образ братьев Стругацких. Герою одной их повести задали вопрос: «Что с нами будет?» И он, под влиянием стресса, злобно заорал: «Все только и спрашивают, что же с нами будет… Хоть бы одна сволочь спросила, что мы должны делать!» Судьба управляющих компаний определится их же собственной стратегией, способом управленческого действия в составе регионов, отраслевых естественных монополий, а также «неестественных монополий», которых у нас в стране немало. Либо управляющая компания занимается делом, то есть управляет капитализацией и производством добавленной стоимости активов, при которых она состоит. При этом она может быть частной, государственно-частной, чисто государственной, работать на основе концессии, аренды и т. п. Тогда ее судьба определится ее реальной управленческой, собственнической компетенцией. Естественно, при прочих равных гораздо лучше иметь дело с вменяемым государством, способным отличить эффективную управляющую компанию от неэффективной… Либо компания гордо именуется управляющей, но при этом тихо «пилит» доставшиеся ей от предков потоки в ожидании своей судьбы. Пока что у нас именно таких значительное большинство.

Л. Т.: Думаю, реально есть две оси, по которым может определяться судьба управляющих компаний.

Первая ось – это влияние государства. Новые управляющие компании будут формироваться при прямом и непосредственном участии государства.

Вторая ось – это иностранцы. Чем ближе наши отрасли интегрируются с зарубежными, тем больше у тех шансов войти в прямое управление. Наши естественные монополии создавались в Советском Союзе, и все стандарты, прежде всего технологические, напрямую привязаны к кадрам, обученным в СССР. Поэтому пока иностранцам тяжело «сесть» на управление всеми нашими активами.

Но сейчас они постепенно приводят стандарты к одному знаменателю, и недалек тот час, когда западные компании смогут без труда взять в управление какую -нибудь нашу энергокомпанию или энергосистему. И здесь вопрос конкуренции между командами встает весьма остро. К тому же я не уверен, что наша высшая школа сможет воспроизводить в необходимом количестве квалифицированных менеджеров для энергокомпаний, в результате им всем придется в обязательном порядке ездить учиться за рубеж. Наши новые кадры должны успеть подхватить рычаги управления из рук уходящих стариков. Ведь сегодня вместе с советскими фондами уходят и старые кадры, старые администраторы…

Ю. М.: Я бы хотел зафиксировать различие между управляющими компаниями и теми активами, которыми они управляют. Потому что до сих пор в практике государственного управления эти понятия смешаны, здесь есть путаница в управлении проектами. Будущее – за качественными управляющими компаниями, которые владеют управленческой компетенцией и берут под управление различные активы. Их задача – сделать так, чтобы в результате управления эти активы стали больше стоить. В этом случае к ним с удовольствием выстроятся в очередь собственники, чтобы дать поуправлять недооцененными активами. При этом – что очень важно – управляющая компания не претендует на то, чтобы отхватить себе кусочек «Газпрома» или подмять под себя какую-нибудь скважинку. Она претендует на долю во вновь произведенной, добавленной стоимости.

С. Ч.: При этом с титульной принадлежностью самих активов, вовлеченных в цепочки растущей капитализации, в общем случае ничего не происходит. Будущее – именно за такими управленцами. Настоящая управляющая компания и не захочет обременять себя титульной собственностью на захваченные-поглощенные активы, она производит чистую

дельту, новую стоимость.

Вэтом смысле сейчас мы имеем дело с метафорическим, идеологическим управлением.

Анужно переходить к реальному, предметному управлению. Здесь поучителен почин

Баффета,12 чья управляющая компания занимается инвестированием только в те сферы и зоны, где инвестору известны конкретные причины и механизмы улучшения, прошу прощения, «инвестиционного климата». Нужно от «аналогового» управления переходить к «цифровому», все точнее знать, как устроена управляемая собственность, а не только

колдовать с кондратьевскими циклами и корреляциями. 13 Наша способность как страны перейти к институциональному управлению собственностью и определит нашу судьбу, а заодно и судьбу управляющих компаний.

«РЭО»: Вы неоднократно говорили о необходимости сделать россиян собственниками, умеющими управлять своей собственностью. На практике приватизация обернулась, по утверждениям ряда экспертов, формированием не очень широкого круга «олигархов» и несколько более многочисленной группы предпринимателей средней руки, которые пока что не превратились в массовый средний класс. Нет ли опасности того, что рекапитализация российских активов приведет к еще большей социальной поляризации в стране; как избежать этого риска?

С. Ч.: Как говорил мой учитель, что не полезно – то не опасно, и наоборот. Хотелось бы снова вывести разговор из метафорического пространства.

Приватизация и управление собственностью напрямую не связаны почти никак. Приватизация – это реализация утопичной идеи, что если некую плохо работающую целостность разобрать на части и каждую дать в руки конкретному человеку, то после этого все устройство чудесным образом заработает лучше. Предлагается, по сути, развинтить автомобиль на мелкие части, дать одному человеку в руки руль, другому – амортизатор, третьему – бензобак, четвертому – какую-нибудь лампочку. И поскольку каждый будет бережно относиться к рулю и лампочке как к своему имуществу, делается вывод, что автомобиль станет лучше ездить. Это очень наивная точка зрения, хотя в ней, безусловно, есть здоровый элемент. Но поскольку точного ответа на вопрос, что в этом образе – здоровый элемент, а что – фантастика, дано не было, приватизация обернулась не только формированием узкого круга олигархов. Гораздо важнее, что она обернулась чудовищным – в сотни раз – обрушением совокупной стоимости активов страны. Так будет происходить всегда, когда мы некоторую целостность станем «пилить» на части. По всем физическим законам так и должно было произойти.

В осмысленной рекапитализации неизбежны элементы начального разделения каких -то неорганично собранных или бесхозных активов на части, их автономизации, но лишь во имя последующей пересборки. Делить действующий механизм и тем более организм на части имеет смысл лишь при условии, что потом его возможно соединить гораздо более эффективным, органичным способом.

Предположение о том, что рекапитализация может привести к еще большему социальному расслоению, тоже опирается на миф: хорошо, когда нет богатых и бедны х. Но ведь когда все одинаково богаты или одинаково бедны – это не общество, а баклажанная икра. Общество, в котором совсем нет поляризации – в сфере ли собственности, в сфере национальной, политической и т. п. – никуда не развивается, это уже кашицеобразный труп.

Абсолютно необходимы полюса и зоны роста. Вообще, развитие подразумевает

12 Баффет, Уоррен – один из наиболее известных инвесторов мира, входит в десятку богатейших людей мира по версии журнала «Forbes».

13«Большие циклы» – теория развития капиталистической экономики, впервые сформулированная в 30-х гг. XX в. выдающимся русским экономистом Н. Д. Кондратьевым. Сущность данной теории заключается в

утверждении о существовании помимо обычных циклов (10–11 лет), «больших циклов» в развитии экономики, продолжающихся 50–60 лет и характеризующиеся сменой повышения и понижения экономической активности.

разность потенциалов. Представьте себе страну, в которой вся вода находится на одном уровне. Некуда поставить турбину, чтобы производить электричество. И реки никуда не потекут, и будет сплошное гнилое болото…

Поэтому вопрос – в управляемой социальной поляризации. Я понимаю вопрос так: будет ли в процессе рекапитализации все кроме нефтегаза безжалостно отбрасываться? Либо процесс рекапитализации тела страны будет подразумевать принятие осмысленных решений, касающихся богатых, бедных, стариков, женщин, детей, малых народов, депрессивных регионов и отраслей и т. д. Ответ: безусловно, да. Просто я повернул бы его в обратную сторону: если мы сразу начинаем бороться с богатством и бедностью, но при этом не обеспечили капитализацию, то есть процесс производства богатства, тогда мы попадем в

место, уже описанное в сборнике «Вехи» столетие назад. 14 Если мы сразу перейдем к вопросам распределения, не озаботившись производством того, что п одлежит распределению, нас ждет новая катастрофа, сопоставимая с той, что «Вехи» напророчили.

Гораздо интереснее было бы отвечать на другой вопрос: может ли управляемая социальная поляризация быть одним из эффективных механизмов рекапитализации страны? Да, безусловно, может. Должна быть, в частности, разумная разность потенциалов между субъектами, собственниками разного уровня, конструктивно побуждающая их развиваться. Страна должна быть не сборищем бомжей и пролетариев, а обществом собственников: иерархией компетенций и связанных с ними уровней материального и духовного достатка.

Ю. М.: Я бы добавил, что необходимо наличие «социальных лифтов» всех типов, которые помогали бы каждому человеку знать правила общественной игры и преуспеть в ней: предпринять созидательные усилия, чтобы подняться в этой иерархии.

С. Ч.: Если, несмотря на то, что разрыв между моим начальником и мною, в том числе и по собственности, очень велик, но «социальный лифт» эффективен, и я понимаю, что могу по нему подняться не за 200 лет, а за пять-десять; если для меня совершенно понятны и открыты действия, которые я должен произвести над активами, в том числе и над своей рабочей силой и компетенцией, – тогда такое различие в уровнях можно только приветствовать. Если же этого нет – тогда наступает антимотивация. Антимотивирующей социальной поляризации надо избегать всеми силами. Ясное дело, поляризация не должна распространяться на социально незащищенных, не понимающих, что они могут сделать, чтобы изменить свое положение – здесь, безусловно, большая роль государства, здесь должна вестись профессиональная социальная работа. Но кто сказал, что инвалид, пенсионер, подросток не могут быть собственниками?

Нужно освободиться от груза отягощающих наше сознание незатейливых мифов. Тогда выяснится, что наше положение не столь тревожно и безнадежно, что у нас хорошие перспективы.

Сейчас Россия является заповедником «недооцененных» активов, чье материальное тело беспрецедентно велико, а его экономическая проекция – унизительно мала. Но поскольку нет никаких препятствий, чтобы привести масштаб этой проекции в соответствие хотя бы с португальским уровнем, мы как страна являемся сейчас неким Эльдорадо, которому не было прямых аналогов в истории. Вопрос не в том, будет ли это Эльдорадо освоено. Вопрос в другом: сделаем это мы – или же нас освоят как целину?

Ю. М.: Сергей Борисович, в подтексте этого вопроса было скрыто недоверие к вашему суждению о том, что необходимо всех россиян сделать собственниками. Всегда говорят: ну как какую-нибудь бабушку или плохо образованных молодых людей сделать собственниками, если у них «все отняли в результате грабительской приватизации»?

С. Ч.: Это очень просто. Бабушка как минимум является собственницей внуков, которым не заказан путь в Высшую школу экономики. Кроме того, как часть поколения

14 Сборник статей виднейших русских религиозных философов; впервые вышел в свет в марте 1909 г. – Прим. «РЭО».

создателей страны она является важным фактором идентичности. Тот способ, каким образом общество обходится со своими стариками (как они живут, как они обихожены и т. д.), является мощнейшим фактором расширения или схлопывания его идентичности. Это наглядный пример не только для окружающих стран, но и для собственных крутых менеджеров, которые не могут не видеть, что им предстоит в ближайшем будущем в роли пенсионеров на родине по сравнению со Швейцарией.

Понятие собственности простирается на гораздо более высокие этажи социальной конструкции, на образ жизни престарелых, на отношение к ним в семье и в обществе. В 1986 г. в Пенсильвании, в довольно задрипанном городишке нам показали несколько интернатов для стариков и для слабоумных. Мы увидели в высшей степени достойный образ жизни, скромную, но эффективную социальную организацию, и поняли – сам способ обращения со стариками может быть мощнейшим мобилизующим ресурсом как внутри, так и вне страны. Тут не надо изобретать никаких велосипедов. Жизнь бабушек может и должна являться мощным фактором интеграции всего общества.

Неужели весь вопрос в том, как технически сделать бабушку собственником? До этого додумались еще первые приватизаторы. Бабушка должна иметь долю в собственности страны, эта собственность должна быть так или иначе зафиксирована – в форме ли именных приватизационных чеков или иначе. Эта доля должна быть сопоставима со стоимостью общественного и государственного секторов собственности, деленной на численность населения. И, наконец, эта частица собственности должна находиться под управлением обученных социальных работников или родственников, которым бабушка доверяет и за которыми общество зорко следит. То же самое касается младенцев, слепоглухонемых и всех, кто временно или постоянно не является полноценным управленцем. Все они по праву гражданства причастны к собственности страны, и всем им должна быть оказана на технологических этажах профессиональная помощь.

Весь вопрос в том, чтобы совокупная капитализация страны, будучи поделена на 140 миллионов, давала не 27 долларов, как в 1994 году, а хотя бы раз в 500 больше. Российский Родос1516 именно тут.

Россия как захват и поглощение

Из стенограммы обсуждения лекции Владислава Суркова «Русская политическая

культура – взгляд из утопии» .17

2007.06.08

Сообщение, точнее – воззвание, которое мы выслушали, вызывает больше чувств, чем мыслей. Но в общественных местах выражение чувств неуместно, поэтому постараюсь нахлобучить отдельные мысли на некоторые чувства.

Вот первое . Жанр у нашего собрания странный: нечто среднее между партхозактивом, научно-практической конференцией и (учитывая место встречи) конспиративной сходкой. Вот еще одно подтверждение, что для русских разговоров сегодня нет ни языка, ни времени, ни пространства, – кроме разве что сортира. Но сортир, как известно, тоже слово французское, которое мы весьма своеобычно освоили.

Сурков : Там будут мочить.

15 Автор имеет в виду одно из семи чудес света – т. н. Колосс Родосский – гигантскую статую бога Солнца Гелиоса, построенную в портовом городе Родос в III в. до н. э. Памятник простоял всего 56 лет и был разрушен землетрясением. «Колосс Родосский» стал символом грандиозных, но непрочных проектов. – Прим. «РЭО».

16Прим. авт. Тут уместно вспомнить Коровьева: «Поздравляю вас, гражданин, соврамши!» Автор цитирует известное выражение «Здесь Родос, здесь прыгай» из басни Эзопа «Хвастун».

17http://www.kreml.org/opinions/153266114

Чернышев : Поэтому вот ещё одна мечта-утопия: нужно, чтобы из зала с элитарным наименованием «Ротонда» такие разговоры вернулись на русские кухни. И если на среднестатистической кухне с видом на промзону заговорят на такие темы, можно будет и помереть спокойно.

Мысле-чувство номер два : найти бы русское слово на замену постылой «идентичности». Идентичность – по-нашему самость , но это скорее из философского словаря. А у Даля есть простое словцо, век назад ещё бывшее в обиходе: собство (свобство

). Оно однокоренное со словами собственность и свобода, присвоение и освобождение,

способность и свойство . То есть идентичность как совокупность свойств и способностей поглощается русским понятием собственности . Что из этого следует – скажу ближе к концу.

Третья недо-мысль . Что с нашим самосознанием сегодня происходит, на что это похоже? Если выражаться не по-русски, наукообразно – на острую фазу эмансипации в мультигендерной системе. Мультигендерная – сиречь многополовая. Вот у Станислава Лема описана многострадальная планета, где полов было не два, а целых семь. И когда этим несчастным приходилось свататься или жениться, завязывались такие заковыристые рефлексивные взаимодействия «в колонну по четыре», от которых голова шла кругом, и все боялись актов смены гражданского состояния как чумы. Национальные различия по остроте и глубине уступают только половым. Тут вот говорилось, что мир без русских невозможно представить. И правда, кошмар – представить себе мир без стариков (вспомните Штирлица с его любовью к фрау Заурих), или мир без детей, без женщин? Или мир без французов, таких галантных, шикарных… К тому же, без них не только сортир с прочими галлицизмами – из русской литературы целая «Война и мир» сразу выпадает. В этом смысле, происходящее с нашим самосознанием напоминает ранние фазы феминизма. Первые феминистки орали: мы, женщины – тоже мужчины, даже лучше! У всех нормальных людей это вызывало возмущение, негодование, недоумение. Чего это сумасшедшие бабы выдумали? Вот и мы, русские, дерзаем ныне качнуть свои глобальные права. Но всё, что мы способны пока сказать миру: послушайте, русские – тоже люди! Это очень застенчивая форма самоутверждения, оттого кажущаяся грубой. Робкая претензия, вынужденно скандальная. Самонадеянная – отсюда неубедительная. Но со временем, может быть, на Западе пообвыкнут и политкорректно прожуют нашу русскость, как проглотили пилюлю феминизма.

Мысль четвертая . Собственность для русских – ключевое слово-пароль, даже более значимое, чем идентичность-самость. Весь ХХ век (воистину век России!) с его концом истории, постиндустриализмом, тоталитаризмом, и прочими постмодерновыми «измами» содержался, как в ДНК, в авангардном тезисе младогегельянского политтехнолога:

философы лишь различным образом объясняли собственность; но дело заключается в том,

чтобы освоить её . Взять под контроль, очеловечить, реконструировать. И вот «в одной отдельно взятой стране» решили серьезно отнестись к этому глобальному тренду, воплотить его у себя. Правда, именем общественной собственности решили сперва частную уничтожить – так незатейливо перевели на русский немецкий глагол aufheben.

С тех пор в России с собственностью обстоит как с сексом: общественной нет как нет, а частную иметь и опасно, и стыдно. Поэтому стать русским означает прежде всего стать собственником . Не бомжом, не бюджетником, не «манагером», а собственником своей страны. И тем самым – обрести самих себя, присвоить, усвоить, освоить собственную «русскость». Разгадать загадку русского Сфинкса. Теория собственности для нас – философия имени.

Наконец, заключительная догадка . Есть такие миры-идентичности, где носителей в избытке. Я это почувствовал, когда однажды, ещё при советской власти, допутешествовал до Ленкорани, и обнаружил вдруг неизвестный миллионный народ, говорящий на диалекте фарси, который сгрудился на крохотном пятачке, чудовищно перенаселённом. Там каждый клочок земли был обихожен по европейским стандартам, и каждый забор, каждая изгородь представляли собой произведение прикладного искусства. У них не было ни автономии, ни

литературы на родном языке, ни радио – ничего. Обычно вот такие скопления в истории заканчиваются экспансией: миграцией, или колонизацией, или войной.

А бывают, похоже, такие ситуации, когда для воплощения всей полноты божьего замысла о каком-то народе людей просто недостаёт. Представим, что Всевышний – условно говоря – задумал Историю как становление всечеловеческой личности. И вот творится Большой взрыв разнообразных идентичностей, они между собой бодаются, путаются, самоутверждаются. Идёт хомо-гонический процесс, куда сложнее тупой «глобализации», частные ипостаси человеческого духа образуют сеть, потом иерархию, затем функциональное единство…

Русская идея среди них – огромный замысел, бескрайний, как евразийская равнина, нуждающийся в восполнении, чтобы соприкоснуться, воссоединиться с иными замыслами. И в этом грядущем восполнении – ну, как бы это выразить? – на каждую заключённую в нём мысль нужен хотя бы один человек, чтобы её собой воплотить, чтобы дорастить тело замысла соразмерно его душе. Иначе и в теле, и в душе человечества будет зиять рваная рана.

Наша история – сплошные хроники потерь, у нас острая людская недостаточность, и никакими пряниками нацпроектов не заставить русских женщин рожать с потребной скоростью. Нужно, чтобы русская идея-самость была открытой, притягательной, если угодно

– эротичной, порождающей мощный приток со всех концов сюда людей, у которых сегодня идентичность другая. Если нам суждено состояться в качестве русских, то за счёт крепнущего перетока иноязычных людей в Россию, присвоения их страной, превращения в русских, усвоения, освоения и присвоения ими русской культуры. Не как лучшей – просто как родной. А пока в земной России людей в разы меньше, чем в небесной России – идей.

Собственность: капитализация как обобществление

«РЭО» : 18 Россия фактически является одной из крупнейших сырьевых держав, формируя значительную часть бюджета за счёт доходов от продажи энергоносителей. Однако углеводородное сырье рано или поздно будет исчерпано. Что ждет нашу страну в связи с этим?

С. Ч.: Грядущее исчерпание углеводородного сырья – из числа популярных страшилок, которыми почтенная публика так любит пугать и устрашаться. Среди триллеров того же ряда – парниковый эффект от выбросов углекислого газа, мимолётный астероид, дыра в озоновом слое, переполюсовка земного шара, вспышка на Солнце… Сценарии глобальных угроз роднит между собой то, что по каждому из них отсутствует внятна я модель, позволяющая понять механизм явления, предсказать возможные сроки кризиса и масштабы последствий.

Что касается скорого исчерпания углеводородов – в науке до сих пор спорят, так это или нет, причём и с той, и с другой стороны приводятся серьезные аргументы. По-видимому, мы только начинаем по-настоящему разбираться в том, какое сырьё есть в недрах планеты и откуда оно берётся. Наконец, даже самые отчаянные пессимисты не утверждают, что топливо кончится завтра, а называют сроки порядка полувека.

Загадывая же на полстолетия вперёд, нужно учитывать, что на таком интервале времени социальные катаклизмы вероятнее природных. Особенно в России, которая в прошлом веке дважды разваливалась на ровном месте.

Однако есть пара полезных соображений насчёт углепреставления.

Соображение первое. Исследователи социоприродных взаимосвязей усматривают в истории циклическое чередование «техноценозов». У каждого своя технология получения

18 «Российское экспертное обозрение», № 1 (24), 2008

тепловой энергии за счёт освоения нового природного ресурса.19

Всвоё время значительную часть Франции покрывали воспроизводимые леса. Их периодически вырубали, в основном на топливо, и сажали вновь. Господствовала технология извлечения энергии напрямую из дров, то есть биологического сырья. Сейчас к биотопливу в иной форме предлагают вернуться, делать его из зерна. Но об этом попозже.

ВXVIII в. лидерство захватила Англия, у которой не было такого количества лесов,

зато имелся уголь. Британцы применили индустриальные технологии добычи и сжигания угля. Паровой флот, локомотивы на железных дорогах, паровые двигатели на мануфактурах обеспечили доминирование на суше и на море. Англия воздвигла громоздкое здание угольной отрасли, из-под руин которой с трудом вылезает до сих пор.

В XX столетии рывок из-за спины лидера сделали США, опираясь на совершенно иную технологию. У них было жидкое топливо – нефть, с которой поначалу не умели обращаться – добывать и перерабатывать привычным шахтным способом. Зато теперь мир зациклен на нефти: работают буровые установки, плывут супертанкеры, воздвигаются гигантские ректификационные колонны… По мере нарастания трудностей добычи и переработки эта индустрия всё более тяжким бременем давит на мировую экономику.

Логично предположить, что следующий лидер, не обременённый гнётом инфраструктуры, будет связан отнюдь не с термоядом или антигравитацией, а с хорошо знакомым газом. В отличие от угля и нефти природный газ может непосредственно, практически без переработки, выступать как топливо. Его можно, к примеру, напрямую использовать в двигателях автомобилей.

Сегодня Россия имеет все шансы рвануть в мировые лидеры из-за спины усталых нефтегонщиков. Приходит время газа. Конечно, со временем и он закончится. Но не нам, владеющим 40 % только разведанных мировых запасов, это грозит в первую очередь.

Естественно, газ можно подвергать разным степеням очистки и переработки. Возможен и рывок в следующий техноценоз, если превратить газ в источник для производства водорода. Водород, как предсказывают многие, станет основой экологически чистого топливного цикла будущего.

Так что не стоит, говоря об исчерпании углеводородного сырья, валить в кучу уголь, нефть, газ и водород. Это четыре разных техноценоза единой углеводородной эпохи. Скорее, мы находимся только в начале третьего из них.

Соображение второе. Насчёт модных утопических придумок гнать биосолярку из рапса и других злачных продуктов. Технически, конечно, это возможно – как Менделеев в своё время говорил о возможности топить печь ассигнациями или нефтью. Но гнать топливо из белкового сырья вдвойне нелепо: всё равно что сперва делать из нефти ассигнации, а потом их жечь.

Белок нужен в качестве пищи для человека и корма для животных. Он является ценным источником для химической промышленности. Но ещё важнее понять, что белок получается в результате сложного процесса синтеза из неорганических материалов, который до сих пор не освоен человеком. Промышленная технология получения белка из нефти пока отсутствует. Напротив, разрушая белок до уровня углеводородов, мы уже на этой стадии теряем большую часть солнечной энергии, запасенной процессом природного биосинтеза. «Русский бизнес» из анекдота: водку выливаем – бутылки сдаём. На этот дурацкий акт ещё предполагается затрачивать дополнительную работу!

Чисто теоретически такой способ хозяйствования возможен как маргинальный – в тех регионах, где пустуют гигантские массивы земель, пригодных для земледелия, на ранних стадиях их освоения. Но тогда чем рапс лучше дров? С точки зрения мировой экономики в целом любой биоматериал потенциально куда дороже получаемого из него топлива. Первые

19 См. Л. Бадалян, В. Криворотов. Эволюционная история: освоение последовательности геоклиматических зон. Прогнозы на будущее. "Экономические стратегии", № 01-2007, стр. 34–40. – Прим. авт.