iiIHrQQkgU

шествующей ступени, упразднение ложности предшествующего момента и возвышение до более высокого единства. В этом отношении Абсолютная Идея – этот полная тотальность, которая подчиняет (ибо все это она сама, но на более низкой ступени) всё и вся. Иными словами, Абсолют захватывает всё, объединяя всё в своем же движении развития, ибо каждая ступень развертывания понятия «говорит» частично об Абсолюте, но содержит «внутри» себя этот самый Абсолют, Абсолютную Идею.

Теперь о том, чтó, по моему мнению, манифестируется через гегелевский концепт Абсолютной Идеи. Иначе говоря, какой «архетип» новоевропейской культуры закрепляется в гегелевском философском конструкте Абсолютной Идеи. Конечно, если говорить о том, какова «идея» Абсолютной Идеи, тех цитат, которые я воспроизвел, да и того абзаца «прояснений», если я сейчас буду соблюдать нормы добротной историкофилософской работы, явно недостаточно. И я отдаю себе в этом отчет. Однако для того, чтобы увидеть в гегелевской Абсолютной Идее новоевропейский архетип, этого, мне представляется, достаточнов данном тексте. Что же закрепляется в идее Абсолютной Идеи? Идея Тотальности, безраздельного владычествования и процессуальность этого владычествования. А также то, что сама процессуальность выступает оправданием самой себя, верификацией самой себя, своеобразным самообоснованием.

Итак, Абсолютная Идея как манифестация динамической и довольно агрессивной тотальности, которая рассматривает все сущее как свое иное, как свою вотчину и стремится методично все контролировать как свое собственное в динамическом процессе. Но главное – это тотальность. Абсолютная Идея – это тотальность, можно даже сказать тоталитарный режим подчинения, когда все сущее без изъятия вписывается – наподобие исторического развертывания – в этот развивающийся режим. Все это означает тотальный контроль процесса и соизмерение любой части с целым, причем властное соизмерение. То, что мы имеем перед собой довольно важный для новоевропейской культуры архетип, уже на заре этой самой культурной традиции было прописано у Р. Декарта, который также тематизировал этот архетип владычествования в своем видении метода как орудия подчинения и переформатирования реальности по определенному образцу зримости и ранжированности. Отнюдь не случайно, что и у Гегеля проблема метода занимает свое почетное и оправданное место именно в разделе, где Абсолютная Идея наконец приходит к самой себе: «Каждая из рассмотренных до сих пор ступеней есть образ абсолютного, но вначале абсолютное выступает в этих ступенях лишь ограниченным образом, и поэтому оно гонит себя дальше к целому, раскрытие которого есть то, что мы называем методом».

Итак, постараемся кратко суммировать те конститутивные черты, свойственные разбираемому архетипу новоевропейской культуры, который и был тематизирован Гегелем в концепте Абсолютная Идея.

21

Первый момент. Европейская культура – динамична, а не статична, и полагаемый архетип описывает эту ситуацию: любое сущее оказывается помысленным и, соответственно, конституируется именно таким образом, то есть как динамически развивающееся. Нет нужды говорить о том, что это крайне существенная характеристика европейской культуры и сознания, обеспечивающая постоянное движение, развитие и – иногда – жесткую экспансию, в том числе в виде глобализационных процессов.

Второй момент – это полный контроль и подчинение единому процессу, единому центру. Любое сущее и реальность вообще – это реальность инфицированная, требующая и, можно сказать, жаждущая контроля. То, что вообще номинируется на реальность, может быть только подчиненной зримому (Паноптикум) контролю. Этот контроль осуществляется, в конечном счете, из той точки, того центра, каковым является т.н. новоевропейский субъект.

Таковы императивы, которые форматируют новоевропейскую реальность и которые действовали в то время, когда создавался Интернет-мир. Конечно, не все так просто и однозначно, не все так «прямолинейно». Архетип на то и архетип, чтобы «изнутри», без «лишнего шума», но вполне результативно и настойчиво, реализовывать самого себя в том, что человек выстраивает как свой жизненный мир. Так же не проста ситуация и с самим субъектом, который, «по идее», должен всегда властно контролировать любой процесс. Но в реальной истории все оказалось несколько иначе. Можно сказать, что произошел и постоянно происходит своеобразный культурный социальный перехват субъекта такими суперструктурами, как государство, что, в принципе, учитывая историю человечества с доминированием социальных инстанций, вполне объяснимо. Но не об этом, конечно, сейчас речь.

Итак, таков архетип и его выражение у Гегеля.

Теперь перейдем к его судьбе, как она разыгрывается на просторах Интернета. Но, прежде всего, я еще раз заострю внимание на том, что это самое Интернет-пространство, особенно в тот период, когда еще не сильно было «обратное» влияние виртуального мира на нашу реальность, несет в себе архетипы и модели сознания и той культуры, которая ее создала. Эти модели так или иначе проявляются, причем проявиться они могут в довольно «экзотичных» видах. Но таково свойство «архетипа». И я думаю, что К.Г. Юнг уловил существенное, ибо это не образцы-эйдосы, как у Платона, но формы. То есть архетип, согласно Юнгу, это базовые и «символические» формы, в которые отливается любое представление сознание, а, значит, конституируется любой объект. То есть архетипичный слой нашего сознания все равно «отформатирует» нашу реальность по своему образу и подобию.

Теперь постараемся выявить то, что в Интернет-мире действует сходным с Абсолютной идеей Гегеля и лежащим в его основании архети-

22

пом образом. Итак, мы будем искать те «сгустки» конституирования «динамической тотальности», стремящейся контролировать и перекодировать все «сущее» как свое иное, в мире Интернета. И я думаю, что таких примеров более чем достаточно. Интернет-мир и те сферы социального мира, которые его «выстраивают» и «поддерживают», «как на подбор» агрессивнодинамичны и стремятся установить тотальный контроль, несмотря на те лозунги о Свободе в Сети, к которым чаще всего прибегают тогда, когда терпят крах в конкурентной борьбе. Наверное, все браузеры – от Google до российского Яндекса или «обслуживающего» темный, глубинный Интернет Tor – не менее «тоталитарны» и «динамичны» в своей активности, чем тот ресурс, о котором пойдет речь немного ниже. Так же и те сайты, которые занимаются Интернет-торговлей, в своем развитии-расширении довольно быстро отказываются от специализации и «не брезгуют» вторгаться на торговые площадки своих конкурентов. Так ведет себя Ozon, который довольно быстро из ресурса, торговавшего книжной продукцией, превратился в ресурс, предлагающий покупателям как товары широкого потребления – от средств для мытья окон и пищевых продуктов до роботовпылесосов и телевизоров,– так и выступающий посредником в продаже авиабилетов. Aliexpress, о котором пойдет сейчас речь, – такой же, по сути своей, ресурс, конечно, имеющий ряд специфических черт, но не более. И это показательно, ибо в «лице» Aliexpress мы рассмотрим «тренд» в Ин- тернет-торговле, который выстраивается как раз тем архетипом, о котором мы только что вели речь.

Итак, Aliexpress как сетевой ресурс, вычлененный нами из вселенной виртуального мира, связан с Интернет-торговлей. Не случайно, что именно Интернет-торговля оказывается в поле нашего внимания: современное общество – это общество Рынка, и если у Гегеля «правила игры» всей реальности задавались из горизонта диалектической логики, то в наше время, время глобального доминирования рыночных отношений, именно рынок является той универсальной средой, которая форматирует по своим лекалам всю окружающую нас реальность.

Теперь поближе рассмотрим, чем, собственно говоря, занимается Aliexpress. Aliexpress – это ресурс, продвигающий товары преимущественно китайского производителя. Хотя, понятно, что в ситуации глобальной экономики «китайскость» продукта – дело довольно условное. В Китае (а теперь преимущественно во Вьетнаме, где рабочие руки уже дешевле, чем в Поднебесной) производят не только т.н. контрафакт и незаконные копии европейских и американских брендов, здесь собирается, шьется, комплектуется, наконец, выплавляется то, что потом станет «подлинной» брендовой продукцией и будет продаваться «рядом» с теми товарами, которые были произведены в Европе или Северной Америке. В Китае размещены производства почти всех ведущих фирм и консорциумов Западного мира, а потому то, что «физически» произведено в Китае, вовсе не обязательно от-

23

личается в «худшую» сторону от аналогичного продукта, скажем, Великобритании или США.

В этом отношении ресурс Aliexpress, который позиционирует себя как ресурс, обеспечивающий каналы сбыта китайским производителям, по праву может быть оценен как общемировой, а не узконациональный. Каковы особенности этого ресурса, которые, собственно говоря, и обеспечили его взрывной рост и позволили «захватить» почти все страны мира (география пользователей Aliexpress впечатляет: от Аргентины и Бразилии до Франции, Израиля, Индии и, конечно, России)? Aliexpress не просто выступает «посредником» в Интернет-торговле, он обеспечивает логистику доставки (цены по сравнению с ценой обычной почты просто «впечатляют»; огромное количество товара доставляется вообще «бесплатно» или за почти «символическую» стоимость), позволяющую минимизировать затраты, а также обеспечивает (что, наверное, привлекает огромное количество покупателей) гарантию товара и доставки. Достигается это довольно просто: Aliexpress переводит полученные от покупателя деньги продавцу только после получения товара надлежащего качества. В противном случае возникает т.н. ситуация спора, когда Aliexpress берет на себя функцию незаинтересованного рефери, выносящего вердикт по сути возникшего спора.

На этом ресурсе продается почти все, что пользуется спросом. Конечно, на Aliexpress вы не увидите предложения автомобилей или боеприпасов, но, в принципе, почти все остальное, что возжелает отдельный индивид, вы там найдете.

Теперь о том, что позволяет соотнести Интернет-ресурс Aliexpress (ну и, конечно, все те упомянутые и не упомянутые ресурсы Интернета, демонстрирующие ту же динамику тотального подвижного властвования и контроля) с Абсолютной Идеей, вернее, с тем архетипом, который тематизирован Гегелем в этом «понятии».

Прежде всего, Aliexpress демонстрирует стремление к динамически выстраиваемой тотальности. Несмотря на то, что «генетически» это регионально ориентированный ресурс (Китай), его активность захватывает (благодаря, прежде всего, геоэкономической роли Китая, а также потому, что Aliexpress является посредником в системе производство – продавец – потребитель) все страны мира. При этом это не только постоянно развивающийся ресурс (а что делать в ситуации постоянной динамики глобальной экономики?), динамически осваивающий новые виды деятельности, но сама его деятельность ориентирована на постоянную динамику, ибо, собственно говоря, он является универсальным посредником в системе производства и воспроизводства.

Aliexpress не только связывает любого покупателя с любым производителем, но – это второй момент рассматриваемого архетипа – контролирует процесс. Во всяком случае, в той мере, в какой это нужно для функционирования той среды, где происходят продажи: отгрузка, пересылка,

24

таможня, получение, возможные недоразумения, ну и, конечно, финансы. Aliexpress контролирует весь процесс, и, не производя ничего «материального», он как раз производит этот самый контроль, и именно этим данная Интернет-площадка привлекает огромное количество пользователей. Я уже упомянул, что если что-то случится в цепочке производствопокупатель, то Aliexpress выступает незаинтересованным арбитром. Причем довольно действенным, ибо не заинтересован ни в чем ином, кроме продолжения самого процесса продаж. Иными словами, Aliexpress производит контроль, который «с благодарностью потребляется» как производителями товара, так и его покупателями.

Понятно, что этот тотальный посредник и тотальный надзиратель и контролер действует в поле Интернета, а потому соблюдает все правила игры – от контекстной рекламы до системы «завлекашек» постоянных клиентов типа розыгрышей, халявы, мобильных бонусов и пр., создавая программную среду как для обычного компьютера, так и для мобильников на Android, IOS или Windows Mobile.

Конечно – и я уже говорил об этом – подобным образом действуют многие ресурсы в Интернет-пространстве. А потому это и позволяет сделать вывод о том, что тот новоевропейский архетип, который конденсировался в гегелевский концепт Абсолютной Идеи – да и не только он,– не умер, но продолжает свою жизнь в новом виртуальном мире, поскольку современный Интернет, не только в лице Aliexpress, конечно, – это плод действия многих архетипов, которые можно проследить в их философской или литературной символической конденсации у различных авторов. В данном тексте я постарался довольно коротко и в общих чертах показать это лишь на примере гегелевской Абсолютной Идеи.

25

УДК 1:32 ББК 87.6

V. Rossvær

Nord University

Bodø, Norway

NATURE AS STOIC

Abstract. The article is devoted to some ideas that were formed during the implementation of the joint Russian-Norwegian Master’s program “Borderology” and related scientific researches. The author uses these ideas to analyze transboundary situations and tries to formulate the idea of a new university.

Key words: border, border area, university, borderology, governmentality.

В. Россвэр

Северный университет г. Будё, Норвегия

ПРИРОДА В СТОИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ

Аннотация. Статья посвящена некоторым идеям, сформировавшимся в ходе реализации совместной российско-норвежской магистерской программы “Borderology” и связанных с ней научных исследований. Автор использует эти идеи для анализа трансграничных ситуаций и пытается сформулировать на этой основе идею нового университета.

Ключевые слова: граница, приграничная зона, университет, borderology, governmentality.

This article concerns the sense of “nature”. It starts with wild nature, continues with nature as dynamic activity and end up with nature as Stoic. It is the third sense of “nature” that is my main concern. By “nature as Stoic” I am approaching the Stoic idea of nature, according to which Man and culture are embedded in Nature. My argument is that any engagement to establish world peace in the Kantian sense should be based on a relation of man and nature that comes close to this Stoic sense of “nature”. To support the argument, the article launches an interpretation of Kant’s idea of the Visitor, where Kant’s conception of the universal cosmopolitan right for every person to cross the borders of one’s own state, is exhibited. My point is that Kant’s figure of the visitor, which serves to make the cosmopolitan right into something politically concrete, is a development of the Stoic idea of Man as embedded in nature through his membership in two different cities.

1. On this conference I will discuss what always was a challenge for borderology, namely its interest for borders, not only as lines on a map, but as complex societies integrated in nature.

26

I think the consciousness of living in nature is the clue to a peaceful future for man, also called by Kant the perennial peace. The Kantian conception is far from clear, but it is obvious ecological. I agree that it is the consciousness of man’s enclosure in nature, and not his continued domination of nature, that may lead to peace some time.

The word ecology is often heard today. But what does the word “ecological” mean? In this paper the perspective is ecological, and by distinguishing three different senses of nature from each other, I hope to contribute to make this perspective clearer.

My discussion will start with nature as wild nature, then proceed to the second sense, nature understood as dynamic growth. With this second sense, we are approaching the idea of nature as an ecological dimension in the border zone. But it is only with the third sense, where nature is seen as breaking up and transcending the politically and socially defined borders of man, that the sense of nature has anything to offer in the direction of integrating man in nature.

Borderology is a peace study. Therefore, let me start by mentioning that the location of our study center for borderology, the Bakhtin/Kant Institute, so far from Moscow and Oslo, up in the Northern Wilderness, has made people’s eyebrows go up, and they are asking: Is your peace study, borderology favoring wild nature?

Our study center is located on the border between Norway and Russia, in Nikel close to the border with Finland, more precisely in the newly established Norwegian/Russian border zone, which includes both Kirkenes and Nikel as the main centers. We are near the border, but far from everything else.

The Norwegian town of Kirkenes and the Russian town of Nikel have, like several other European cities, an agreement of mutual cooperation in analogy with twin cities contracts, between border cities farther south in Europe. Normally a twin city is the result of new national borders separating one and the same city into two parts, or when border cities of two or even three countries are connected by a common river.

But our two northern twin cities, Nikel and Kirkenes, are not connected like that, they are separated by a real wilderness, including a big river. Connecting traffic takes 40 minutes of fast driving through wild nature.

This domination of wild nature over civilized land on this Northern Border, makes not only the twin cities themselves, but also their form of cooperation very special. The same goes for borderology.

The study center of borderology is located in the Children’s Art School, in the mining town of Nikel, in the center of the border zone.

The border zone is a relatively small and thin enclave, 60 kilometers broad, on both sides of the Pasvik River, covering the 196 kilometers on both sides of the Norwegian/Russian border. The border zone consists of 30 kilometer of Norwegian, and 30 kilometers of Russian land on both sides of the physical border. The border itself is open for crossing for the inhabitants of the zone.

27

They may use special passports (grenseboerbevis) for border-crossing travel, but only inside the zone.

In The Common Declaration from 2010 concerning the border zone between Russia and Norway, the primary purposes of the Border Zone are better travel in the border areas, more cross border politics and broader cross border contacts between various professions on both sides of the border. We are here speaking about cooperation between for instance teachers and nurses from both countries. The benefit is mutual learning of new types of practice in education and in the health sector.

The opening of the zone was an historic invitation to its inhabitants to share and develop the common practice in these sectors, and for each nationality to have the other nationality as its model for new public development, freedom and control.

The borderology project read the Declaration document very seriously. In our application for money from the Norwegian State (The Barents 2020 program), the establishing of a future international workshop for nurses and teachers and other professions, had a central position.

But this workshop would need the establishing of a master study in the zone. Therefore we applied for the establishing of a master study in borderology as the first step. Communication at Master Level would provide the right kind of a climate for stimulating these various types of professions to learn from each other’s practice.

It was primarily the idea that only residence and observation from inside the zone would give us the right type of study of the life on the border, that led to the establishment of the study and research center in the zone. Only by participating in the practice of border life, could we add new and unique observations to the general study of peace research.

The decision to place the study center in the border zone, far removed from the university cities of Bodø and Murmansk, was a deliberate one. But it would be wrong to draw the conclusion from that, that we wanted to place the study center in the wilderness and even less that borderology is favoring wild Nature.

The location inside the zone reflects the fact that we wanted our students to enter into the border zone, to study a new and unique phenomenon. The location of the study center in Nikel, therefore, was based on our wish to have the life in the border zone investigated from the inside.

The border zone is remarkable not only because it is new, say a six year old phenomenon, but mainly because it is unresearched. Thus, the point of placing the study center in the border zone, reflects, I think, also the deep need for a new type of research on borders.

Nikel, where our center is located, still is a town with more than 15 000 inhabitants. One may say that Nikel as a town is a monument of the Soviet Union, straight in the middle of the Kola Wilderness. This distinguishes Nikel from

28

Bodoe and Murmansk. But the unique position of Nikel today, is that it is a new type of center, a Twin Center in a Border Zone.

But speaking of wild nature brings us back to the political problems of cooperation in this border region, problems so serious that it has led to national and international protests. Today, people who visit Nikel, are not so much impressed by the wild nature there, as by the lack of wild nature. After driving through wild nature, coming either from Kirkenes or Murmansk, everybody will notice that fairly little is left in Nikel of so-called Wild Nature.

The visitor moving in to Nikel from Norway or Murmansk will know the reason when they smell the smog from the Nikel Combinat. If you focus on wild nature, then you get a shock in the border zone.

You will notice the effect from the mining industry soon after leaving the Storskog border check point – on the road up along the Pasvik river. After some 45 minutes your will on certain days have to close all the windows in the car.

Then you see that the trees seems to have disappeared, and that there are no forests, only some skeletons instead of trees and undergrowth. And when you get out to fill petrol on the Shell station, you start to cough.

You get a feeling that you have not moved into wild nature, but into deeply intoxicated and spoiled nature. The border zone therefore also has a history about the disappearance of wild nature. Politically, our border zone was partly created as an experiment to solve a problem of destruction of nature, problems which neither Russia and Norway by themselves were able to tackle alone.

To sum up: Nature in the sense of wild nature may seem attractive as a picture of the border zone, but the reality is different. Nikel shows the problem: What do people do when nature dies?

The border zone is special because it challenges the unability of nations singlehandedly to solve the killing of nature by man. The focus of borderology, therefore, does not lie with the wild nature, but with the cry from nature in a border area where nature is seen to die.

2. Let us turn to the Green Belt, a term related to ecology, but also geopolitics. The Green Belt of Europe transforms wild nature in a new and interesting ecological perspective. It is of interest for borderology, since the Green Belt is a new border line on the European map. It shown the beginning of an international responsible politics building up the importance of border areas: The unintentional destruction of nature by man can only can be prevented by the peaceful cooperation between nations, for instance by establishing multi-national border zones.

The Green Belt is thin as a curtain, but also very long, stretching throughout the whole of Europe, to-day part of an enormous path of green nature. But the Green Belt was not originally brought into existence for ecological reasons. The Green Belt has a political history, starting after the Second World War and the division of Europe into East and West.

29

The Iron Curtain is a Western concept, and little used in for instance Russia. Much understandable in this context is the symbolic term “Berlin Wall”, which is the name of the most spectacular part of the Iron Curtain, that short part which cold war politics mostly was centered on.

It was only after the removal of the Berlin Wall that the Green Belt, stretching from Kirkenes in the North to the Adriatic Sea and Odessa on the shores of the Black Sea, came to the surface as a concept. The Belt came quite as a surprise to biologists and naturalists all over Europe. While the Iron Curtain insisted on separation and control, the existence of the Green Belt showed a totally different dynamics.

The expression “Green Belt” originally comes from city planning, more precisely the planning for the future to retain wild or undeveloped land surrounding urban areas. As a concept of city-planning the Green Belt has associations with setting up a border. In the first place around an urban area, allowing wild forms of life to return and be established.

In speaking of The European Green Belt one is no longer speaking bilaterally of the various green Twin Cities of Europe, but of a Europe defining itself towards the East by a border-belt connecting border areas of 24 different nations. When Green Belt policy originally referred to the policy of city planning, the European Green Belt can be seen as a wishful policy to transform the strategies of European power politics. In its wake there are 52 national parks and 3 200 protected areas in 24 countries.

The Curtain that for many years had prevented men and women from moving from East to West or from West to East to in Europe, had during these year served as a very effective protection for many natural kinds of species, namely various forms of wild life, plants, animals, birds and other kinds of organisms. Nature and culture had been divided into parallels.

The free and self-going dynamics of the life forms – when they were left to themselves – came as a proof that nature may be of assistance in producing an alternative and more peaceful future.

The expression “border dynamics” is used by Paul Eric Aspholm in his biologically oriented research, but is also used as a social description of border life, in Finnish migration theory. It dynamics makes nature independent of human manipulations: And if we don’t disturb nature, it will start very fast to recover from our controlled mastery.

Nature is not only something wild and uncivilized, but also something intense and dynamic. The sense of the word “nature” introduced by the Green Belt reveals that nature let in peace takes its own self-protecting course. Let us call this the ecological sense of the word “nature”.

For borderology there is a lesson to be learned from the analogy with the Green Belt, namely the power from below. The Relaxation of control on both sides of a border may inspire a development of a power from below, as a characteristic dormant in the border regions. In this way, the analogy with the Green Belt

30