JAUhoZSB6N
.pdfсредств, без апелляции к Богу или логосу, но только на себя самого. Природа постепенно становится не более чем мастерской для улучшения условий собственной жизни, а творчество приложением к этой деятельности.
Но что происходит при этом с сущностью человека? Удовлетворяет ли его такое рациональное её форматирование? В современной мысли произошло открытие области иррационального, или скорее, даже «переоткрытие» ее. Например, работа ученого до недавнего времени понималась как рационально выверенный алгоритм действий с заданными значениями, однако такое видение актуализирует проблему того, как в таких условиях возможно прийти к принципиально новому знанию. В частности в XX веке начался радикальный пересмотр таких фундаментальных категорий, как пространство и время, который пошатнул ценности и установки классической (новоевропейской) рациональности. Важно, что эта революция коснулась всех научных сфер. Пересмотру подлежала и проблема творчества. Идея применения алгоритмов и комбинаций готовых формул и шаблонов перестала удовлетворять критериям научного творчества. Новый запрос предполагал то, что ученый должен стать творцом.
Концепция интуиции Анри Бергсона стала тем открытием иррационального, которое впоследствии если и не было утеряно, то, по крайней мере, подзабыто. Интуиция не есть инстинкт, но и не есть интеллект, но глубже и одновременно выше их обоих. Человек есть не рациональное существо, он преодолевает границы ratio, встроенные в неосознанный процесс применения грамматики языка в речи.
Ограничение при определении разума состоит в том, что каждый, кто пытается его дать попадает в сферу гравитации собственного способа мышления и соответствующего языка. Способы мышления подобны массивным космическим телам, искривляющим пространство чистого разума. Однако идея чистого разума также остается абстракцией подобно ньютоновскому абсолютному пространству и времени. Но для самого И. Ньютона это абсолютное условие было необходимо для сохранения идеи Бога в его картине мира. Мы в свою очередь стали сомневаться в существовании чистого разума относительно недавно, пытаясь заменить его другими понятиями, таким как дискурс, гипертекст и др.
Резюмируя, стоит сказать, что conditio humana – это постоянное творческое стремление понять самого себя и собственную ограниченность своим же собственным способом мышления.
Литература
1.Бергсон А. Избранное: Сознание и жизнь. М.: РОССПЭН, 2010. 399 с.
2.Кармин А.С. Интуиция. СПб.: Наука, 2011. 901 с.
31
3.Князева Е.Н. Понятие "Umwelt" Якоба фон Икскюля и его значимость для современной эпистемологии // Вопросы философии. 2015. № 5. С. 30-45.
4.Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. 208 c.
5.Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. 447 с.
32
УДК 2
ББК 86.37
Е.В. Воропаева
РО ДОО ВО «Оренбургская духовная семинария» ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный педагогический университет» г. Оренбург, Россия
МЕРА ВЕРЫ
Аннотация. В статье анализируются ветхозаветное и новозаветное понимание веры. «Мера веры» рассматривается в богословском контексте, нашедшем отражение и в святоотечественном наследии, и в религиоведческом контексте, ярко раскрывающемся в творчестве русских религиозных писателей.
Ключевые слова: Вера, мера веры, религиозный опыт, религиозная традиция, религиозная практика, Ветхий Завет, Новый Завет.
E.V. Voropaeva
Orenburg theological Seminary
Orenburg state pedagogical University
Orenburg, Russia
MEASURE OF FAITH
Abstract. The article analyzes the Old and New Testament understanding of faith. The "measure of faith" is considered in the theological context, reflected in the patristic heritage, and in the religious context, which is clearly revealed in the works of Russian religious writers.
Key words: Faith, measure of faith, religious experience, religious tradition, religious practice, Old Testament, New Testament.
Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом
(Евр. 11:1)
Вера, одна из трех главных христианских добродетелей, сформулированных апостолом Павлом в Первом послании к Коринфянам (1 Кор. 13:13), является основанием доброделания не только для христианской духовной культуры, но и для людей, «чуждых Церкви»1.
Ветхозаветное толкование веры многогранно. Она понимается и как ответ на обращение Господа к сердцу человека: «Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность» (Быт. 15:6), следовательно, нежелание
1 Кирилл Иерусалимский, свт. Поучение огласительное, пятое, о вере / Поучения огласительные и тайноводственные. М.: Благовест, 2010. С. 47.
33
ответить на этот призыв есть неверие. Но это только одна сторона веры. Вера связана с познанием Бога, ведь о Боге сказано, что «все заповеди его верны» (Пс. 110:7), то есть справедливы, надежны и неизменны. Бог верен сам, и ждет этого же от человека. Таким образом, вера – это состояние абсолютного доверия. Ветхий Завет понимает веру и как нравственное чувство, так как познание Бога предполагает особый образ жизни, преданность Богу (3 Цар.8:61), следовательно, вера – это особое отношение к Богу, определяющее все помыслы и поступки человека. Вера без нравственности становится неверием, лицемерием1. Постоянное общение верующего с Богом определяется вниманием Слова Божьего, сохранением его и следованием ему в повседневности (Втор. 11:18-21), что находит отражение в строках восхваления Слова Божия: «В Боге восхвалю я слово Его» (Пс. 55:5). Вера также является некой формой существования. Пророк Исайя, увидев Господа в храме, был поражен осознанием Его могущества и величия и увидел в неверии гибель (Ис. 6:1). Также особенность ветхозаветного восприятия веры заключается в неразрывной ее связи с глубокой уверенностью в обетованном будущем, то есть с надеждой, твердой опорой, поддерживающей человека в жизненных трудностях: «я надеюсь на Господа… и уповаю на Него» (Ис. 8:17).
Синоптические Евангелия2 понимают веру в рамках ветхозаветных традиций. Это безграничное доверие человека Богу, помогающее через молитву преодолевать сомнения: «Верую, Господи! Помоги моему неверию» (Мк. 9:24). Возможности веры не имеют границ: «чего ни попросите в молитве с верою, получите» (Мф. 21:22; Мк. 11:24). Такая вера вознаграждается Господом: «велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему!» (Мф. 15:28). Для человека, имеющего веру «с горчичное зерно», нет ничего невозможного (Мф. 17:20), неверующий же человек полон сомнений. Сохраняется ветхозаветная традиция понимания Слова Божия: верующий проявляет послушание, и «совершится сказанное от Господа» (Лк. 1:45). Неверие же приводит к непониманию и сомнению. Призыв покаяться и уверовать в Евангелие (Мк. 1:15) обращен к неверующим.
Евангелие от Иоанна отражает новое, новозаветное понимание веры
– веры в Иисуса Христа, Его спасительные деяния. Такое понимание веры не означает, что вера в Бога Отца изменена в Новом Завете на веру в Сына Божьего, но означает, что спасительные Божественные деяния, совершенных через Христа, можно осмыслить только через Слово Евангелия. Через веру в Того, Кто Сам есть Слово Божие (Ин. 1:14), достигается вера в Троицу. Согласно Евангелию от Иоанна, Слово Божие есть Сам Иисус Христос, и Слово это несет спасение (Ин. 1:1)., следовательно, вера в Слово Божие равнозначна вере в Иисуса Христа. Вера дается человеку Божией
1Ринекер Ф., Майер Г. Библейская энциклопедия Брокгауза. Germany: Brockhaus Verlag, 1999. С. 49.
2Евангелия от Матфея, Марка и Луки.
34
волей, это ответ на призыв Бога, но выбор между верой и неверием совершает сам человек, руководствуясь своей свободной волей. Поэтому невозможно верить частично, в той мере, в которой человеку удобно, комфортно. Ответом на призыв Бога может быть только абсолютная вера.
Апостол Павел в Послании к Римлянам, говоря о тех внутренних изменениях, которые происходят с уверовавшим человеком, членом Церкви, о «благодатных дарах», получаемых им от Господа, упоминает некую «меру веры», особый дар, получаемый с особой целью1. (Рим. 12:3). Каждому дана своя мера веры, при этом каждый своим дарованием призван служить общему делу. В Посланиях к Римлянам апостол перечисляет те дарования, те «меры веры», которые существовали в апостольские времена в христианской Церкви. Это дар пророчества (вдохновенного учительствования), дар служения, дар учения. Также различаются «мерой веры» «увещатели», «раздаватели» и «благотворители» (Рим. 12:6-8).
Вдохновенный учитель, пророк, должен заботиться о том, чтобы не только произносить слова, но и об их толковании, так как он «он тайны говорит духом» (1 Кор. 14:2). Речи пророка должны быть назидательными, поучительными, понятными для членов Церкви, ведь они формируют веру тех, кто слушает его. Дар служения – особая «мера веры», она важна для людей, чья вера укрепляется, когда они становятся свидетелями заботы Церкви о больных, бедных и странствующих. Иногда эту «меру веры» называют «даром заступления» (1 Кор. 12:28). Под учением как «мерой веры» понимается не простое обучение, а особый дар к обучению Истины христианской веры. После чтения Святого Писания обычно с проповедью к членам Церкви обращался «увещеватель». Под «раздавателем» подразумевался благотворитель, особый человек, способный оказывать нуждающимся милость без корысти, без сомнений и мыслей о личной выгоде. «Мера веры», позволяющая быть «начальником», или «предстоящим», давалась не пресвитеру, а мирянину, и определялась его «усердием», способностями в трудных жизненных обстоятельствах руководить христианской общиной. От «благотворителя» ожидалась милость, милосердие к нуждающимся, причем милость «с радушием», то есть от чистого сердца, без тени сомнения в просьбах нуждающихся.
Апостол призывает к ежедневному применению тех дарований, которые определяют «меру веры»: «в усердии не ослабевайте; духом пламенейте» (Рим. 12:11). Без усердия вера ослабевает. Она имеет ценность и существует в действии. Ее нельзя обрести, провозгласить «Я верую!» и для сохранности «закрыть под замком». О силе веры, проявляемой в большей или меньшей степени, также свидетельствует Священное Писание.
1 Лопухин А.П., проф. Толкование на Послание Святого Апостола Павла к Римлянам [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/tolkovaja_biblija. (дата обращения: 03.11.2018).
35
Призыв апостола Павла проявлять заботу о «изнемогших в вере» слышится при упоминании твердости в вере пророка Авраама (Рим. 4:19). Его образ – духовный ориентир для слабых в вере. Примером малой веры служит притча о том, как во время волнения на море Иисус Христос обращается к ученикам: «что вы так боязливы, маловерные?» (Мф. 8:26). Здесь речь идет о тех, чья вера мала, но ведь они садятся, в отличие от других, в лодку, и в трудную минуту сомнений нуждаются в поддержке: «Господи, помоги моему неверию!» (Мк. 9:24). Возрастающая вера описана во Втором послании к фессалоникийцам: «мы должны благодарить Бога за вас, братия, потому что возрастает вера ваша» (2 Фес. 1:3). Архиепископ Охридский Феофилакт Болгарский подчеркивает, что «возрастает» указывает на то, что вера достаточно высока, даже возвышенна, потому что выстояла под «нахлынувшим потоком искушений»1. Пророк Авраам – пример сильной веры, не сомневающейся, что Господь «силен исполнить обещанное» (Рим. 4:21). Для иудеев он был образцом праведности, но апостол Павел говорит, что спасения он достиг через веру, а не через деяния: «Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (Рим. 4:3). Но поверил, что у него, несмотря на глубокий возраст, будет многочисленное потомство, и, хотя жертва Христова еще не была принесена, вера Авраама и других праведников Ветхого Завета давала им некоторое нравственное успокоение
оспасении2. Наибольшая степень веры, о которой говорится в Священном Писании, это великая вера. К Иисусу Христу приходили многие, но только
онекоторых он сказал: «Велика вера твоя!» (Мф. 15:28). Например, в Капернауме была явлена великая вера сотника, просившего Христа об исцелении слуги, уверенный, что нет необходимости личного присутствия Христа, достаточно одного только Его слова (Мф. 8:5-10). Великая вера свободна, она действенна, безгранична и способна привести к спасению не только самого верующего, но и его ближнего.
«Мера веры» в традициях русской религиозной философии раскрывается не с богословских, а с религиоведческих позиций. Рассуждения Ф.М. Достоевского о «мере веры» строится вокруг вопроса о сильной вере, вере, не выражающейся во внешних демонстративных действиях, а являющейся основой духовной жизни. О такой вере мечтал Достоевский. О вере, которая не отвернется от замерзающего на улице мальчика, и не копеечку сунет в окоченевшие на морозе пальчики, а добрый кусок рождест-
1Феофилакт Болгарский, архиеп. Толкование на Второе послание к Фессалоникийцам святого апостола Павла [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Feofilakt_Bolgarskij/tolkovanie-na-vtoroe-poslanie-k- fessalonikijtsam. (дата обращения: 03.11.2018).
2Лопухин А.П., проф. Толкование на Послание Святого Апостола Павла к Римлянам [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/tolkovaja_biblija. (дата обращения: 03.11.2018).
36
венского пирога, и примет живое участие в судьбе беззащитного сироты1. Для писателя-философа вопрос истинной веры звучал так: как отличить человека, который искренне верует, от того, кто заявляет во всеуслышание: я верую? Для Достоевского «мерой веры» является сам Христос, смиренный, кроткий Богочеловек из «Легенды о великом инквизиторе». В письме Н.Д. Фонвизиной2 Федор Михайлович называет себя дитем века, дитем неверия и сомнения. Он описывает мучительную жажду веры, терзавшую его душу тем сильнее, чем больше антихристианских доводов приходилось ему слышать. Здесь, возможно, он имеет в виду глубокое негативное впечатление от В.Г. Белинского, не имевшего иных антихристианских аргументов, кроме нецензурных3, а также петрашевцев, распространявших ересь аполинарианства и считавших книги Священного писания апокрифичными. Жажда веры вызывает сомнения, сопровождавшие его всю жизнь. С одной стороны, для писателя важно «горнило сомнений»: оно закаляет душу и укрепляет веру, снимает налет «детскости»: «не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла». С другой стороны, именно в «минуты спокойствия» в душе писателя сложился собственный символ веры – это вера
вХриста, «прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее» которого ничего не может быть. Именно Евангелие от Иоанна, испещренное закладками и пометками писателя, помогло ему сформулировать представление о Христе как высшей «мере веры», потому что Он и есть Истина.
Важным для религиоведческого понимания «меры веры» в русской религиозной философии является творчество Л.Н. Толстого, оценивающее веру аксиологически. Ценность веры он видит в ее абстрактности, в оторванности от практики религиозного опыта, что в итоге приводит к разочарованию, личной утрате веры, мучительному поиску Истины вне Христа и тревожным размышлениям о невозможности продолжать существование без веры в бессмертную душу и сопряжением веры с жизненным смыслом. Именно в этом сопряжении мы видим попытку вывести обратную прогрессию между понятиями «мера веры» (в смысле степени веры) и «смысл жизни», подчеркнув ведущую роль человека в этом сопряжении.
Размышления о жизни без веры, сопровождаемые соответствующими цитатами из Сократа, Шопенгауэра, Соломона и Будды, укрепляют его
вотчаянии, убеждают в суетности мира, бессмысленности жизни и в том,
1Достоевский Ф.М. Мальчик у Христа на елке // Дневник писателя. 1876 / М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 234.
2Достоевский Ф.М. Письма. 39. Н. Д. Фонвизиной. Конец января - 20-е числа февраля 1854. Омск // Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в 15 томах. СПб: Наука, 1996.
Т. 15. С. 95-98.
3Достоевский Ф.М. Письма. 157. H. H. Страхову. 18 (30) мая 1871. Дрезден // Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в 15 томах. СПб: Наука, 1996. Т. 15. С. 487-490.
37
что «смерть лучше жизни»1. Описанные им четыре выхода из сложившегося отчаяния – это выход людей, утративших веру: выход неведения, выход эпикурейства, выход силы и энергии и выход слабости2. Неведение характерно для людей, еще не задумывавшихся о смысле жизни. У них нельзя ничему научиться, то есть нельзя перестать думать о бессмысленности жизни, если ты уже раз задумался об этом, «нельзя перестать знать того, что знаешь». Эпикурейством спасается большинство разуверившихся, те, кто, осознав бессмысленность существования, стремятся получить от жизни максимум удовольствий. Они тоже не могут ничему научить того, кто уже задумался о бессмысленности жизни. Наиболее привлекательной и достойной видится Толстому категория интеллектуалов, способных уничтожить жизнь, осознав ее зло и бессмысленность, но себя он не причисляет к сильным и энергичным людям, и предпочитает оставаться на позициях слабого, продолжающего «тянуть» жизнь, осознавая ее бессмысленность. Со временем он осознает, почему отказался от выбора «лучшего» выхода, самоубийства: интуитивное понимание ложности исходных рассуждений. Невозможность абсолютного знания, ведь, «наша мудрость, как ни несомненно верна она, не дала нам знания смысла нашей жизни»3. И Толстой снова обращается к Слову Божьему, осознав, что знания, получаемого только посредством человеческого разума, недостаточно для рассуждений о смысле жизни. Осознав, что смысл и жизни и саму возможность жизни дает вера. «Всякий ответ веры конечному существованию человека придает смысл бесконечного, – смысл, не уничтожаемый страданиями, лишениями и смертью». Толстой предпринимает попытку дать двойное определение веры: апофатическое и номинальное. Последовательно отрицая несоизмеримые с верой определения, он приходит к выводу, что вера не сводится к «обличению невидимого», к откровению, к отношениям человека с Богом и к религиозной практике. Вера, по Толстому, есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живет4.
Категория «меры веры», используемая в богословской литературе с апостольских времен, и понимаемая как особые дарования, как внутренние изменения, происходящие с уверовавшим человеком, членом Церкви, в более узком смысле применяется в религиоведении, в традициях религиозной философии: как индивидуальное измерение степени веры. Эти существенные различия не содержат противоречия и не нарушают представлений о вере как об «осуществлении ожидаемого и уверенности в невиди-
мом» (Евр. 11:1).
1Толстой Л.Н. Исповедь // Полн. собр. соч.: В 90 т. М.: Худож. лит., 1940. С. 28. Т. 23
2Там же. С. 28-30.
3Там же. С 30.
4Там же. С. 35.
38
Литература
1.Достоевский Ф.М. Мальчик у Христа на елке // Дневник писателя. 1876. М.: Институт русской цивилизации, 2010. 880 с.
2.Достоевский Ф.М. Письма. 157. H. H. Страхову. 18 (30) мая 1871. Дрезден // Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в 15 томах. СПб: Наука, 1996. Т. 15.
3.Достоевский Ф.М. Письма. 39. Н.Д. Фонвизиной. Конец января – 20-е числа февраля 1854. Омск // Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в
15 томах. СПб: Наука, 1996. Т. 15.
4.Кирилл Иерусалимский, свт. Поучение огласительное, пятое, о вере / Поучения огласительные и тайноводственные. М.: Благовест, 2010. 249 с.
5.Лопухин А.П., проф. Толкование на Послание Святого Апостола Павла к Римлянам [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия Аз-
бука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Lopuhin/tolkovaja_biblija. (да-
та обращения: 03.11.2018).
6.Никифор (Бажанов), архим. [Электронный ресурс] // Православная эн-
циклопедия Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Nikifor/biblejskaja-entsiklopedija. дата обраще-
ния: 03.11.2018).
7.Ринекер Ф., Майер Г. Библейская энциклопедия Брокгауза. Germany: Brockhaus Verlag, 1999. 1088 с.
8.Толстой Л.Н. Исповедь // Полн. собр. соч.: В 90 т. М.: Худож. лит.,
1940. Т. 23.
9.Феофилакт Болгарский, архиеп. Толкование на Второе послание к Фессалоникийцам святого апостола Павла [Электронный ресурс] // Православная энциклопедия Азбука веры. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Feofilakt_Bolgarskij/tolkovanie-na-vtoroe- poslanie-k-fessalonikijtsam. дата обращения: 03.11.2018).
39
УДК 11+13
ББК 87.5
В.М. Воронов
ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет» Мурманск, Россия
«ДИКОСТЬ» КАК МЕРА (НЕ)ПОНИМАНИЯ
Аннотация. В статье рассматриваются концепты дикости в качестве определённого ментального шаблона, который позволяет собирать интерсубъективный опыт взаимодействия с Другими. Автор подчёркивает, что подобные культурные мерки позволяют как и понимать Другого, так и не понимать его. Выделяются три смысловых аспекта образа дикаря: 1. Тот, кто подобен животному; 2. Тот, кто нуждается в окультуривании, руководстве и заботе; 3. Тот, кто лишён недостатков и пороков цивилизованного и обладает уникальными достоинствами.
Ключевые слова: понимание, интерсубъективность, шаблоны понимания, дикость, дикарь, благородный дикарь, образ дикаря.
V.M. Voronov
Murmansk Arctic State University
Murmansk, Russia
"SAVAGERY" AS A MEASURE OF (NOT)UNDERSTANDING
Abstract. The article considers the concepts of savagery as a certain mental pattern that allows to collect intersubjective experience of interaction with Others. The author emphasizes that such cultural standards allow both to understand the Other and not to understand him. There are three aspects of meaning of the savage’s image:
1. One who is like an animal; 2. One who needs cultivation, guidance and care; 3. One who is devoid of the disadvantages and vices of the civilized and who possesses unique virtues.
Key words: understanding, intersubjectivity, Other, others, patterns of understanding, savagery, savage, noble savage, savage’s image.
Понимание – это ключевой экзистенциал человеческого бытия. Непонимающий не может действовать и совершать поступки, а может только тем или иным образом реагировать на внешние стимулы. При этом наше понимание фундировано как нашим мышлением, так и традициями уже имевших место быть ходов мысли. Фишка состоит в том, что мы действительно можем стремиться всё «мерить» своим умом, но мы не можем мерить всё по мерке собственного разумения. Хотя философия, согласно утверждению Платона, должна двигаться к началам, никто и никогда не выстраивает в своём мышлении абсолютно все начала. Грубо говоря, никто не является «сферическим мыслителем в вакууме». Осмысливая что-либо,
40