!!Экзамен зачет 2023 год / Тузов - Ничтожность и оспоримость юр сделки (читать 1,2,3 главы)

§ 10. Вопросы терминологии

какова будет судьба сделки, если требование о признании ее недействительной никем не заявлено: имеет ли такая сделка юридическую силу, или же она не порождает правовых последствий, недействительна изначально? Тот или иной вариант ответа на этот вопрос неизбежно приводит, по существу, к признанию всех порочных сделок либо оспоримыми (Годэмэ), либо ничтожными (Жапьо), однако ущербность как того, так и другого подхода уже показана выше1.

§ 10. ВОПРОСЫ ТЕРМИНОЛОГИИ

Негативное отношение к традиционному делению порочных сделок высказывается в последнее время и в российской юридической литературе, хотя с принятием Гражданского кодекса 1994 г. классическое учение о ничтожности и оспоримости нашло официальное признание и достаточно последовательное выражение в нормах отечественного законодательства.

Одним из главных объектов критики стала ст. 166 ГК, впервые закрепившая легальное определение ничтожных и оспоримых сделок. Согласно этому определению «сделка недействительна… в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от

1 Следует заметить, что на самом деле ГК Республики Казахстан, хотя и не использует соответствующей терминологии, все же проводит различие между ничтожными и оспоримыми сделками, поскольку в одних случаях указывает, что сделка «недействительна» (п. 1 ст. 158, п. 1–3, 5 ст. 159, п. 1 ст. 160), а в других – что она «может быть признана судом недействительной по иску» того или иного лица (п. 4, 6–11 ст. 159). Отсутствие в ГК РК самих терминов «ничтожность» и «оспоримость» не имеет существенного значения. Гражданские кодексы РСФСР 1922 и 1964 гг. также не знали этих терминов, хотя деление порочных сделок на ничтожные и оспоримые ни у кого не вызывало сомнений. Неоднозначно истолкована может быть лишь норма п. 1 ст. 157 ГК РК, устанавливающая общее правило, согласно которому «при нарушении требований, предъявляемых к форме, содержанию и участникам сделки, а также к свободе их волеизъявления, сделка может быть признана недействительной по иску заинтересованных лиц, надлежащего государственного органа или прокурора». Данное положение может навести на мысль, будто все порочные сделки являются по ГК РК оспоримыми. Такой вывод был бы, однако, ошибочным, ибо специальные нормы, устанавливающие конкретные основания недействительности, в том числе вследствие пороков воли, формы, субъектов и содержания, как было замечено, указывают либо на ничтожность, либо на оспоримость соответствующих сделок.

91

Глава III

Критика классического учения и проблемы его восприятия в российском праве

такого признания (ничтожная сделка)». Данная формулировка, очень точно и лаконично отразившая существо давно известных теоретических понятий, несмотря на свою ясность и простоту, вызвала самые противоречивые толкования в юридической литературе и судебной практике.

Начать с того, что была поставлена под сомнение обоснованность терминологии, использованной Гражданским кодексом для обозначения двух видов порочных сделок. Выше уже приводилось высказанное в юридической печати суждение, согласно которому при формировании понятийного аппарата законодатель якобы отступил от правил формальной логики и вследствие этого возникло противоречие: «…оспоримые сделки являются действительными и одновременно одним из видов недействительных сделок»1. Как уже было показано2, подобный вывод стал возможным благодаря тому, что российская цивилистика не восприняла пандектное разграничение между недействительностью и порочностью сделки, вследствие чего автор цитированного суждения невольно допустил подмену понятий: на самом деле ничтожность и оспоримость представляют собой формы порочности, а не недействительности. Кроме того, даже из буквального толкования п. 1 ст. 166 ГК следует лишь то, что оспоримая сделка может стать недействительной исключительно в силу признания ее таковой судом, но не сама по себе. О том, что она является видом недействительных сделок и при отсутствии судебного решения здесь не упоминается. Если такая сделка оспорена и аннулирована в судебном порядке, она становится недействительной, однако при этом не превращается в ничтожную, ибо ее недействительность наступает вследствие решения суда, а не автоматически (хотя, как указывалось выше, в данном случае иногда говорят о последующей ничтожности). Только тогда оспоримую (а точнее, уже оспоренную и аннулированную) сделку можно рассматривать как разновидность недействительных сделок.

Вообще, схоластический спор об обоснованности устоявшихся терминов «ничтожность» и «оспоримость», вызванный исключительно отсутствием в русском юридическом лексиконе специаль-

1Томилин А. Указ. соч. С. 107.

2См. § 3.

92

§ 10. Вопросы терминологии

ного технического термина для обозначения порочности, имеет, как уже отмечалось1, давнюю историю, и его содержание до сих пор традиционно воспроизводится не только в специальных исследованиях, но даже в учебной литературе2. Более полувека назад И. Б. Новицкий указал на несопоставимость этих понятий: если оспоримость указывает на необходимость совершения известного действия для устранения правового эффекта, то ничтожность указывает на результат (недействительность)3. «Противопоставление ничтожным сделкам оспоримых сделок, – писал он, – не покоится на принципиальной основе: если оспаривание осуществляется, оно приводит к “ничтожности” сделки, притом не с момента оспаривания, а, по общему правилу, с момента совершения сделки, т. е. с обратной силой»4. Вместо этого Новицкий предлагал именовать ничтожные и оспоримые сделки соответственно абсолютно недействительными и относительно недействительными5.

Эту терминологию, используемую иногда и в современной учебной литературе6, нельзя признать удачной вследствие ее двусмысленности, ибо с ее помощью могут обозначаться совершенно различные правовые явления. Так, если во французском праве соответствующие термины (nullité absolue и nullité relative) означают то же самое, что ничтожность и оспоримость в других правопорядках, то, например, в германском – указывают на то, является ли сделка недействительной для всех абсолютно или же только для определенных лиц – относительно7. В этом последнем смысле термин «относительная недействительность» (relative Unwirk-

1См. § 3.

2См., напр.: Гражданское право: Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. Т. I: Общая часть М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 481.

3См.: Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. С. 69 сл. Впрочем, об этом еще до революции писал Д. М. Генкин (см.: Генкин Д. М. Указ. соч. С. 215 слл.).

4Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. С. 70.

5См. Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. С. 70; он же. Недействительные сделки. С. 37.

6См., напр.: Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. Т. I. М.: Бек, 1998. С. 356 сл.; Гражданское право: Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. I: Общая часть. 3-е изд., перераб. и доп. С. 481.

7См., напр.: Zimmermann R. Op. cit. P. 679.

93

Глава III

Критика классического учения и проблемы его восприятия в российском праве

samkeit), как уже отмечалось1, означает, что сделка изначально не имеет юридической силы, но только в отношении конкретных лиц, для всех же остальных она действительна (§ 135, 136 BGB). При оспоримости ситуация иная: сделка, в зависимости от того, была она аннулирована судом или нет, либо действительна, либо недействительна, но в обоих случаях действительность или недействительность является абсолютной в том смысле, что устанавливается в отношении всех и каждого2. Так, даже управомоченное на оспаривание лицо до тех пор, пока не оспорит сделку, не может сказать, что она в отношении него не имеет никакой силы, недействительна. Между тем именно это предполагало бы понятие относительной недействительности, принятое, кстати, не только в германском праве3. Использование в отечественной доктрине терминов «абсолютная недействительность» и «относительная недействительность», понимаемых во французском смысле, не только привело бы к бесполезному удвоению общепринятых понятий ничтожности и оспоримости, но и было бы неправильным по существу, поскольку наводило бы на мысль, что оспоримая сделка недействительна (пусть и относительно) независимо от аннулирования ее судом. По этой же причине не-

1См. § 9.

2См. также: Тузов Д. О. Ничтожность и оспоримость сделок: классическая доктрина и проблемы российской цивилистики. С. 150 сл. Против этого В. С. Ем выдвинул следующее возражение: «Но если при оспоримости сделки ее действительность или недействительность является абсолютной, то неясно, как абсолютно действительную, но оспоримую сделку можно признать недействительной» (Гражданское право: Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд., перераб. и доп. Т. I: Общая часть. С. 481, сн. 4). В качестве ответа могу лишь повторить уже сказанное: абсолютная действительность в данном случае означает, что оспоримая сделка, пока она не оспорена и не аннулирована, действительна для всех, а не то, что она не может быть оспорена. Добавлю также, что вследствие судебного решения об аннулировании недействительность оспоримой сделки не признаётся в качестве уже существующего состояния, а наступает впервые, так что сделка из действительной по судебному решению становится недействительной (см. также § 17). Это обстоятельство, по-видимому, и не учитывает автор приведенного замечания.

3Аналогично понимается относительная недействительность, например, в итальянской доктрине.

94

§ 10. Вопросы терминологии

правильно было бы именовать оспоримые сделки и относительно действительными, как предлагал В. А. Рясенцев1.

Представляется, что существу таких сделок вполне соответствует их квалификация как резолютивно обусловленных. «…Если следовать слову оспоримость (Anfechtbarkeit), – отмечал Граденвитц, – то необходимо обозначать как оспоримые те сделки, при которых желаемый эффект хотя и наступает, но вопреки соглашению прекращается, как только происходит определенное событие, а именно оспаривание. Как раз это и является понятием резолютивного условия…» В то же время автор верно указывал на отличие оспоримых сделок от сделок условных, совершенных под резолютивным условием, ибо в последнем случае «отмена происходит не в противоречии с соглашением, а, напротив, в силу соглашения»2. Подобным образом рассуждал и М. М. Агарков, рассматривавший оспоримую сделку как условно действительную: она «действительна, но действительна под легальным резолютивным и потестативным условием, а именно, что она не будет оспорена соответствующим лицом»3. Тем не менее понятие легально-резолютивной обусловленности, верно характеризуя юридическую природу оспоримости, в то же время не исключает и использования общепринятого, выразительного термина «оспоримая сделка», отказываться от которого нет оснований.

Встречаются высказывания и против термина «ничтожная сделка». По мнению И. Б. Новицкого, он также неадекватно отражает суть обозначаемого им понятия: «…термин “ничтожность” наводит на мысль, что в данном случае перед нами юридический нуль, что никаких юридических последствий из ничтожной сделки не возникает. На самом деле картина иная. <…> Ничтожная сделка не порождает тех юридических последствий, которые свойственны сделкам данного рода. Но некоторые другие юридические последствия из ничтожной сделки могут возникнуть…»4.

1См.: Рясенцев В. А. Лекции на тему «Сделки по советскому гражданскому праву» (1-я и 2-я). М., 1951. С. 19.

2Gradenwitz O. Op. cit. S. 321.

3Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1946. № 3–4. С. 48 сл.

4Новицкий И. Б. Недействительные сделки. С. 35.

95

Глава III

Критика классического учения и проблемы его восприятия в российском праве

В настоящее время эта позиция, казалось бы, находит подтверждение в самом законе. Недействительная сделка, говорится в п. 1 ст. 167 ГК, не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью. Однако в другом месте1 уже было показано, что если с совершением ничтожной сделки закон и связывает какие-либо последствия, то это означает, что данная сделка выполняет другие фактические составы, предусмотренные гипотезами иных правовых норм, с точки зрения которых она является юридически релевантным фактом, а не ничтожной сделкой. С точки же зрения «нормальной» схемы недействительная сделка – как ничтожная, так и аннулированная судом с обратной силой оспоримая – не влечет никаких правовых последствий, а значит, не является юридическим фактом. Термин «ничтожность» призван при этом подчеркнуть, что, в отличие от оспоримой сделки, ничтожная сделка не имеет силы с самого начала, независимо от воли заинтересованных лиц и решения суда. Поэтому выражение «ничтожная сделка» не скрывает в себе никакого противоречия2.

Нельзя согласиться и с тем, что понятия ничтожности и оспоримости несоизмеримы друг с другом. Как уже приходилось отмечать в другом месте3, если рассматривать их как формы порочности, каковыми они и являются, а не недействительности, то оба совершенно адекватно отражают объективное юридическое состояние сделки, указывая на то, к какому типу последствий приводят пороки ее состава: при ничтожности они полностью обессиливают сделку, так что последняя даже не возникает для права, изначально являясь недействительной4; при оспоримости же – лишь порождают право на

1См. подробнее: Тузов Д. О. Концепция «несуществования» в теории юридической сделки. Гл. VI, VII, XI.

2Кроме того, мнимая двусмысленность термина «ничтожность», которой стремился избежать Новицкий, предлагая вместо него термин «абсолютная недействительность», этим последним вряд ли может быть устранена, так как буквально он также означает полное (абсолютное) отсутствие правовых последствий.

3См. § 3.

4Именно поэтому термины «недействительность» и «ничтожность» зачастую используется как взаимозаменяющие. Например, в германском праве Unwirksamkeit (недействительность) нередко употребляется в значении Nichtigkeit (ничтожность). Как синонимы термины «недействительность» и «ничтожность» используются и в

96

§11. Проблема допустимости иска о ничтожности

ееоспаривание. Таким образом, используемая российским законом терминология вполне обоснованна как с научной, так и с практической точки зрения, соответствуя к тому же общепринятым в европейской цивилистике правовым категориям1.

§11. ПРОБЛЕМА ДОПУСТИМОСТИ ИСКА О НИЧТОЖНОСТИ

Однако наибольшие недоразумения с принятием части первой Гражданского кодекса вызвала не новая для российского законодательства терминология, а закрепленное в п. 1 ст. 166 легальное определение ничтожной сделки. В полном соответствии с классическим учением Гражданский кодекс установил, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом. Надо сказать, что и до принятия ГК это положение было общепризнанным и почти никем не оспаривалось. Всегда считалось, что ничтожные сделки недействительны в силу закона, независимо от каких-либо заявлений сторон или третьих лиц, что их недействительность наступает сама собой и никак не связана с актом судебного признания. Вместе с тем не отрицалась и возможность предъявления заинтересованными лицами исков о констатации ничтожности таких сделок2 (негационных исков). Но после того как определение ничтожной сделки было закреплено непосредственно в законе и его пришлось

российском ГК, причем часто одновременно, в рамках одного предписания и при характеристике одной сделки (напр., согласно п. 1 ст. 165 несоблюдение нотариальной формы, а в случаях, установленных законом, – требования о государственной регистрации сделки влечет ее недействительность. Такая сделка считается ничтожной). Подобное словоупотребление явно избыточно, но вряд ли стоит опасаться, что оно может осложнить понимание закона и породить неясности, как утверждает

А.Томилин (указ. соч. С. 107).

1Интересно заметить, что аналогичная терминология принята даже в доктрине стран общего права, разграничивающей порочные договоры на null and void contracts и voidable contracts.

2См., напр.: Генкин Д. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону // Учен. зап. ВИЮН. Вып. V. М.: Юриздат, 1947. С. 49; Рясенцев В. А. Указ. соч. С. 18; Брагинский М. Осуществление и защита гражданских прав. Сделки. Представительство. Доверенность. Исковая давность (лекция М. И. Брагинского, прочитанная в Высшем Арбитражном Суде РФ в декабре 1994 года) // Вестник ВАС РФ. 1995. № 7. С. 107 сл.

97

Глава III

Критика классического учения и проблемы его восприятия в российском праве

применять на практике, указанные положения для многих оказались terra incognita.

Сначала легальное определение было истолковано в том смысле, что раз ничтожные сделки недействительны независимо от судебного решения, значит и требования о признании их недействительными не подлежат рассмотрению в суде. Не последнюю роль в формировании такого мнения сыграла ст. 12 ГК, которая в качестве способов защиты гражданских прав назвала такие, как признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, а также применение последствий недействительности ничтожной сделки, ничего не говоря при этом о признании ничтожной сделки недействительной. Отсюда делали вывод, что если сделка ничтожна, то в суд могут быть предъявлены только требования о применении последствий ее ничтожности1, например о возврате переданных по сделке вещей или уплаченных денег. В этом отрицании самостоятельности негационного иска опять-таки легко узнать разновидность все той же теории права оспаривания, одно из ее положений, высказанное еще в начале прошлого века Жапьо. Трудно, конечно, представить, что судам было что-нибудь известно об этой теории и ее авторе, но они нередко отказывали в принятии исковых заявлений о признании недействительными ничтожных сделок или прекращали производство по таким делам, ссылаясь на неподведомственность спора суду2. Чтобы изменить эту практику, понадобилось совместное разъяснение высших судебных органов о том, что независимость недействительности ничтожной сделки от ее судебного признания еще не означает невозможности такового3.

1См., напр.: Парций Я. Новый Гражданский кодекс и законодательство о защите прав потребителей и сертификации // Хозяйство и право. 1996. № 6. С. 76; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О. Н. Садиков. М.: Юринформцентр, 1995. С. 212 (автор комм. к ст. 166 – Т. Л. Левшина).

2Об этом можно судить, в частности, по делам, рассмотренным Президиумом ВАС РФ в порядке надзора (см., напр., постановления: от 9 нояб. 1995 г. № 5765/95 (Вестник ВАС РФ. 1996. № 2. С. 83), от 19 дек. 1995 г. № 6536/95 (СПС «КонсультантАрбитраж»), от 28 дек. 1995 г. № 4306/95 (Вестник ВАС РФ. 1996. № 3. С. 89 сл.); Полонский Б. Некоторые тонкости арбитражного процесса // Закон. 1996. № 6.

С.119).

3См. абз. 1 п. 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части

98

§ 11. Проблема допустимости иска о ничтожности

Безусловно, потребность в судебном признании чаще всего возникает при необходимости применения последствий недействительности, т. е. когда ничтожная сделка уже хотя бы частично исполнена. Поэтому негационные требования и требования о применении реституции или о взыскании всего полученного по сделке в доход государства (ст. 169 ГК) обычно заявляются истцами одновременно и рассматриваются судом в рамках одного процесса. Однако, как уже отмечалось, интерес в признании сделки ничтожной может возникать и тогда, когда еще никаких предоставлений по сделке произведено не было. В этом случае имеет место «чистое» негационное притязание, которое подлежит реализации в судебном порядке на общих основаниях. Но даже если ничтожная сделка полностью или частично исполнена, это отнюдь не исключает возможности предъявления указанных требований независимо друг от друга и отдельного их разрешения судом, равно как и не устраняет необходимости их четкого разграничения в пределах одного иска в качестве двух самостоятельных, хотя и взаимосвязанных притязаний1. Несмотря на то, что самостоятельность негационного иска была официально признана высшими судебными органами, данные положения не всегда учитываются в правоприменительной практике. В качестве примера можно сослаться на несколько дел, рассмотренных Высшим Арбитражным Судом РФ в порядке надзора.

В Президиум ВАС был принесен протест, в котором предлагалось прекратить производство по делу о признании сделки недействительной ввиду того, что уже имеется вступившее в законную силу решение суда об отказе в удовлетворении иска о применении последствий недействительности той же сделки, вынесенное по спору между теми же лицами. Президиум ВАС обоснованно признал протест в данной части не подлежащим удовлетворению, мотивировав это тем, что указанные исковые требования не являются тождественными2. В двух других случаях Президиум ВАС отменил решение по

первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (Вестник ВАС РФ. 1996. № 9.

С.13).

1См. также: Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 116 сл.

2Постановление Президиума ВАС РФ от 29 авг. 2000 г. № 3015/00 (СПС «КонсультантАрбитраж»).

99

Глава III

Критика классического учения и проблемы его восприятия в российском праве

иску о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности в том числе в связи с тем, что суд первой инстанции ограничился рассмотрением только первого из заявленных истцом требований и оставил без внимания другое – о применении последствий недействительности сделки1. Этим Высший Арбитражный Суд, по существу, признал относительную самостоятельность указанных требований. Однако в другом деле Президиум ВАС занял противоположную позицию.

Решением арбитражного суда первой инстанции было удовлетворено исковое требование прокурора о признании недействительными сделки приватизации государственного предприятия и распоряжения комитета по управлению государственным имуществом о создании в порядке приватизации акционерного общества открытого типа. Каких-либо иных требований истец не заявлял. Данное решение было оставлено без изменений постановлениями судов апелляционной и кассационной инстанций. Но Президиум Высшего Арбитражного Суда признал его незаконным, указав, что нижестоящий суд необоснованно ограничился только признанием недействительности ничтожной сделки, не приняв решения о восстановлении нарушенных неправомерной приватизацией прав заинтересованных лиц. «В соответствии со статьей 2 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, – говорится в постановлении по этому делу, – задачей судопроизводства в арбитражном суде является защита нарушенных прав и законных интересов предприятий, учреждений, организаций и граждан. Поэтому решение суда должно предусматривать механизм реальной защиты прав»2. Как представляется, делая подобный вывод, Президиум ВАС не учел, что судебное признание сделки недействительной уже само по себе является одним из способов защиты, правда не субъективного права, а охраняемого законом интереса. При этом решение су-

1Постановления Президиума ВАС РФ от 23 авг. 2000 г. № 7464/99 (Вестник ВАС РФ. 2000. № 11. С. 26 сл.), от 14 нояб. 2000 г. № 5824/99 (Вестник ВАС РФ. 2001. № 1.

С.22 слл.).

2Постановление Президиума ВАС РФ от 3 сент. 1996 г. № 151/96 (Вестник ВАС РФ. 1996. № 11. С. 43); п. 5 Обзора отдельных постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по спорам, связанным с признанием сделок недействительными [Изложение] (далее – Обзор) // Хозяйство и право. 2001. № 4. С. 128).

100