книги / Собачий бог

Оборотень не отстал и вечером, когда расположились на ночлег прямо в лесу, на поляне. Разожгли костры, привязали коней, сняли потники, попоны, седла.

Штадену постелили одеяло, сшитое из беличьих ла­ пок, — такое большое, что на нем можно было спать, да им же и укрываться. Одеяло это было взято в одной из новгородских деревень и, говорили, сшили его какие-то дикие угры, жившие далеко на северо-востоке, — нов­ городцы вели с ними торговлю. Одеяло было большим, но удивительно легким, и места, когда его складывали, занимало совсем немного.

Штаден лег меж двух костров, задремал было и вдруг услышал:

— Вон она! Вон! Стреляй!..

Грохнул выстрел. Штаден подскочил, ошалело огляды­ ваясь. В круге света метались караульщики, и больше ничего не было видно: за кругом царила полная, черная тьма.

Повскакали и другие опричные, хватаясь за оружие.

—Что? Кого? Где?..

—Да собака померещилась, — оправдывался один из караульщиков. — Прямо к костру сунулась, — я так и обмер!

—Никто не сунулся, — возражал второй. — А просто приблазнилось тебе. Браги лишнего хватил.

—Да вот тебе крест! Морда огромная, что у медведя. Только белая, будто седая, И глазищи горят!

—Идите посмотрите, — распорядился Штаден. Его уже и самого беспокоила эта серебристая неотвязчи­ вая тень.

Из костра достали огня, двинулись с факелами в лес.

— По следам смотрите!

Но следов не было. Пристыженных караульщиков Штаден пообещал наказать, но к ним в помощь приста­ вил еще двоих, наказав обходить поляну кругом с огня­ ми. Неклюд ворчал, что если так палить сдуру — пороха не напасешься.

Задремалось, однако, лишь под утро, когда свет кост­ ров померк и в небе проступили ясные холодные звезды. Штаден озяб, завернулся в беличье одеяло, закрыл глаза. И внезапно увидел ясно и отчетливо: мчится среди звезд черная свора собак, а впереди — большая белая волчица с огненными глазами. Несутся они, и за ними гаснут звез­ ды, остается только пустое небо. И злобный хриплый лай медленно замирает вдали, гаснет, ,как звезды...

Штаден наконец уснул.

** *

Иоказалось, что это он летит цо звездному небу, трубя

визогнутый охотничий рог. Черный ветер бьет ему в лицо, черный плащ хлопает позади, и сбоку и чуть при­ отстав бесшумно мчится свора охотничьих псов, а над ними — черная воронья стая.

Утро закраснелось между деревьями, залило розовым светом снега.

Призрака не было.

** *

Он появился опять следующей ночью. Штаден не спал — караулил. И дождался-таки. Только вывернула из лохматых облаков луна, под ближайшими соснами появилась тень гигантской волчицы. Силуэт был чер­ ным, и только глаза светились, по временам пригасая, — жмурился призрак на огонь.

Неклюд пил, не пьянел, только становился задум­ чивым.

— Ты собаку видел? — спросил Штаден, прямо взгля­ нув ему в глаза.

— Собака у нас одна, и не всегда углядишь за ней, — сказал Неклюд. — Дьяк Коромыслов зовут.

—Дьяк — тоже собака? — не понял Штаден, вообра­ зив, что Коромыслов превратился в оборотня.

—Собака, да еще какая. Все вынюхивает, высматри­ вает, да в Москву цыдульки строчит. Сам видел, как он своего человека отправлял.

Штаден махнул рукой.

—Про это мне известно. Мне тоже цыдульки везут, знаю я, о чем Коромыслов пишет. Это мне все равно. Служба моя скоро кончится. Я вернусь в фатерлянд.

Ипозабуду про ваших собак.

Он потерял на мгновение нить разговора, вспомнив о фатерлянде, таком далеком отсюда, от этих страшных снежных полей и перелесков.

Стукнул кулаком по столешнице.

—Я спрашивал тебя не про дьяка. Про эту белую не­ чисть, что увязалась за нами в походе.

—И эту видел, — спокойно сказал Неклюд. — Как не видеть? Она сегодня за овином яму в снегу рыла.

—Яму? — удивился Штаден.

—Ну. Всеми четырьмя лапами, — только снег летел.

—Зачем?

—Да кто его знает... А только в народе говорят — это к покойнику в доме.

Штаден вздрогнул, опрокинул чарку по-русски.

— У вас не только попы глупые, но и народ совсем глупый, — сказал он.

Вытер усы рукавом.

— Много Богу молитесь, а в Бога не верите. Собакам верите, да всему, что старухи скажут.

Неклюд промолчал. Штаден встал, пошатываясь.

— А теперь — спать. Квас крепкий. И ты ложись. Неклюд дождался, когда Штаден, кряхтя, разденется

за занавеской. Палашка кинулась было ему помогать, — Штаден прогнал.

Через минуту он захрапел. Палашка стала убирать со стола, и Неклюд молча, с равнодушным лицом, ухва­ тил ее за крепкую ягодицу, подтащил к себе, усаживая на колени.

— Что ты, как зверь какой, — вполголоса сказала она. — Иди на лавку, я приберусь — приду.

* * *

Штаден застонал и проснулся.

Над ним стоял Неклюд, в холщовой рубахе, красный со сна. Держал в руке восковую свечку. Лицо его было встревоженным.

—Вставай, хозяин, — вполголоса сказал он. — Из Москвы верный человек прибыл. С дурными вестя­ ми. А Коромыслова — нет нигде. Исчез Коромыслов, пропал.

—Что такое? — Штаден приподнялся, мотнул голо­ вой и охнул от боли.

—Бежать бы нам надо, — сумрачно сказал Неклюд. — Слышно, царь опричниками недоволен. Грешили, мол, много, а грехи замаливать некому, кроме, значит, его са­ мого.

Штаден приказал подать кафтан, накинул на плечи. Сел к столу, сказал:

—Зови гостя.

Неклюд помялся, роняя капли воска.

—Может, опохмелишься?

—Это что? Это опять надо вино пить?

—Ну да. Легче станет!

—Нет. У нас это не в обычае. Зови, говорю!

** #

Ачерез час с небольшим, в самое глухое время ночи, выехали со двора Штадена двое саней. Сам Штаден си­ дел в кибитке, завернувшись в свое беличье одеяло и на­ крытый шубой с огромным стоячим воротником.

Следом за санями верхом скакал Неклюд и еще троечетверо самых преданных опричников.

Отъехав версты три, остановились. Здесь был приго­ рок, и кто-то оглянулся — ахнул.

—Пожар!

Штаден не без труда выпростал себя из-под шубы и одеяла, встал на снег. Далеко внизу, там, где осталась его деревенька, взвивались к небу языки пламени. Слыша­ лись треск и истошные крики какой-то бабы. С коло­ кольни ударили в набат.

—Ну, брат, беда, — сказал Неклюд. — Неспроста это все.

—Почему?

—А поджог ведь кто-то. Может, мужики, а может, и сам дьяк.

—А для ча?

—Кто знает, что у него на уме... — Неклюд покачал головой в гигантской островерхой шапке с собольей опушкой. — И собака яму рыла — тоже неспроста.

** *

—Куда едем-то? — спросил Неклюд спустя некоторое время.

Уже совсем рассвело, черный'лес стоял стеной вдоль дороги. Штаден молчал.

—Я так полагаю, что в Москву нам нельзя, — сказал Неклюд.

—Тогда — в фатерлянд, — ответил Штаден.

—Ясно. — Неклюд обернулся к спутникам и крик­ нул: — Значит, сворачивайте, братцы!

—Это куда? — спросил Штаден, высовывая голову изпод шубы.

—Неприметными дорогами поедем. В Литву.

—А ты знаешь, где Литва?

—Как не знать! — усмехнулся Неклюд. — Я уж там бывал: Феллин-город воевал..;

—А-а! — сказал Штаден и снова сунул нос в шубу. Зад­ ремал.

Сани потряхивало — кони бежали шибко по едва вид­ ной, пробитой в глубоких снегах колее.

Апотом пошли медленней, и Штаден, очнувшись, догадался: колеи не стало, заехали в глушь, в бездоро­ жье. Тревожное предчувствие шевельнулось у него в душе. Он нащупал кинжал на поясе, пожалел, что руч­ ница — так русские называли пистоли — лежит в ящи­ ке, незаряженная.

—Ну, значит, все, — раздался спокойный голос Не-

клюда. — Вылазь, нехристь тевтонская.

Штаден завозился под шубой, торопливо открывал ящик, доставал пистоль, пороховницу.

—Вылазь, я те грю! Не хочим шубу кровью мазать. Шуба-то не твоя, боярская, — с имения Лещинского.

—А? — сказал Штаден. — Здесь плохо слышно. Зачем шуба? Сейчас, сейчас...

Торопливо сыпал порох, вкатывал круглую пулю. По­ рох сыпался мимо, пуля не лезла в ствол.

Неклюду наконец надоело. Он нагнулся прямо с сед­ ла, откинул полог кибитки, вгляделся в темноту. Услы­ шал шипение, треск... Почувствовав запах, отшатнулся.

Ослепительный огонь ударил его прямо в лоб.

Кони дернулись, понесли. Из-под снега вылетели ка­ кие-то птицы, испуганно квохча.

Кони провалились в сугроб по брюхо, ржали, бились. Кибитка завалилась набок.

Штаден выкатился наружу, все еще сжимая в руке ды­ мящийся пистоль. Увидел: Неклюд, раскинув руки, ви­ сел в седле головой вниз. Конь его стоял смирно. Троих всадников не было видно.

— Значит, собака к покойнику яму рыла? — тихо ска­ зал Штаден. — Ты ошибся. Du hast aber Mist gemacht! Теперь мы знаем, кто о чем в Москву писал, Коромыс- лов-дьяк, или ты, верная царская собака. Du Arschoch! Du Drecksack!

Он встал во весь рост. Оглянулся. Кругом стоял черно­ белый непроходимый ельник. Над ним металась, кар­ кая, стая ворон. Штаден выругался. Далеко выбираться придется...

Он подошел к лошади Неклюда, кряхтя, сволок груз­ ное тело с седла, бросил в снег. Взял лошадь под уздцы и повернулся, разглядывая следы, которые должны были вывести на дорогу..

Спиной почувствовал чей-то’взгляд, и, еще не обора­ чиваясь, понял — чей.

Под ближней елью лежала серебристая, огромная, как медведь, волчица. Она зевнула черно-алой пастью. По­ том поднялась, встряхнулась. И неторопливо пошла прямо к Штадену.

Лошадь всхрапнула, задрожала. Штаден удерживал ее обеими руками, во все глаза глядя на волчицу.

Но волчица все так же неторопливо прошла мимо. Отойдя немного, оглянулась на ходу. И снова пошла.

«А! Дорогу показывает!» — догадался Штаден.

Иуже с легким сердцем пошел следом за ней, зная, что теперь он не один, и никто не сможет его обидеть — ни царь, ни его верные палачи-слуги.

Иеще он знал: у него в жизни произошел очень важ­ ный, решительный перелом. Может быть, ему повезло. Может быть, ему, единственному из всех живущих на земле, выпала такая странная честь: стать настоящим Воданом. Великим Воданом. Охотником за звездами и душами людей.

Черемошники

Человек с белым бритым лицом, изборожденным мор­ щинами, стоял у окна, глядел на черную ночь и хлопья снега, белого от лунного света. Очки сияли, отражая свет, и казалось, что человек этот — слепец.

Переулок, казалось, вымер, хотя было еще не поздно. Шли редкие прохожие, где-то играла музыка. Не было только одного — собачьего лая.

Собаки никуда не делись — сидели по конурам, пря­ тались от снегопада. Но молчали, словно вступили в за­ говор.

Человек отошел от окна, растворившись во тьме. А че­ рез минуту во дворе его дома появилась огромная белая собака. Она понюхала снег, подышала с открытой пас­ тью; снежинки приятно щекотали язык.

Потом легко и бесшумно перемахнула через забор и побежала по переулку.

Собаки словно проснулись: то там, то здесь раздава­ лись робкий или злобный лай, рычание, повизгивание.

Белая не обращала на них внимания.

Она выбежала из переулка, пересекла железнодорож­ ную линию и побежала по обочине, не обращая внима­ ния на проносившиеся мимо машины.

Полигон бытовых отходов

На мусорной свалке — ПТБО — царила тишина. На­ конец-то все вернулось к обычному порядку вещей. Днем мусоровозы привозили кучи мусора, бульдозеры нагребали из них новые холмы и горы, бомжи выходили

иподсобить, и поживиться.

Ночью наступала тишина. Двое охранников спали в

вагончике, дежурная дремала в своей сторожке.

Ночь приближалась к середине, к самому глухому вре­ мени суток. Со стороны дороги к полигону быстро бе­ жала белая собака. Она миновала собачник, — теперь, как обычно, полупустой, — лишь несколько собак, объевшись, дрыхли без задних ног. Перепрыгнула через сетчатый забор и приблизилась к сторожке.

Поднявшись на задние лапы, заглянула в окно.

На кожаной кушетке лежала женщина в телогрейке и оранжевом жилете. Маленький телевизор, стоявший в углу на табуретке, работал, но программы закончились, и по экрану бежала рябь.

На столе лежали гроссбухи, остатки ужина, прикры­ тые кухонным полотенцем, чайник. Возле кушетки сто­ ял масляный радиатор.

Белая ударила лапой по стеклу: раздался скрип когтей. Женщина на кушетке пошевелилась.

Белая снова ударила, царапнула.

Женщина повернулась к окну, приподняла голову. Что-то сказала — слов не было слышно.