korgunyuk_yu_g_stanovlenie_partiynoy_sistemy_v_sovremennoy_r

ну, мы обязаны иметь партийную дисциплину, мы обязаны в какой* то степени повторить её строение. Ведь бороться*то могут одина* ковые. А то получается, что одни выстроены в дисциплинированные колонны, а другие толпой и в лаптях»69. Именно поэтому на учреди* тельной конференции ДПР (26–27 мая 1990 г.) были отвергнуты предложения ввести в партии институт сопредседателей и избран единоличный лидер – харизматический политик Н.Травкин.

План организаторов Демпартии России удался лишь отчасти. ДПР действительно стала наиболее крупной партией демократичес* кой ориентации. В 1990–1991 гг. её численность, по различным оцен* кам, составляла от 25 тыс. до 60 тыс. человек. На I съезде ДПР Н.Травкин определял численность партии в 25 тыс.70, на II съезде –

в30 тыс.71, летом 1991 г. – в 36 тыс.72, на III съезде (7–8 декабря 1991 г.) – в 50 тыс.73 Впрочем, на III съезде он привёл несколько иные цифры: «Первый съезд – 22400, второй – 34600, сейчас – 50000 чело* век»74. Уже одно это несовпадение намекает на условность данных о численности партии.

Кроме того, ДПР обладала довольно развитыми (на фоне соседей по демлагерю) организационными структурами. Судя по всему, не в последнюю очередь это объяснялось тем, что партия рекрутиро* вала не диссидентов и доморощенных теоретиков, а вчерашних акти* вистов КПСС, разочаровавшихся в коммунизме и вложивших свою энергию в создание структур, которые, по их замыслу, должны были составить реальную конкуренцию всеобъемлющей сети парткомов. Конечно, подавляющее большинство актива ДПР составляли пред* ставители интеллигенции (70% по оценке Н.Травкина75), но, в отли* чие от СДПР или ПКД, Демократическая партия России ориентиро* валась не на «чистых теоретиков», а на тех, кто уже был морально го* тов перейти в ряды чиновничества, но не имел такой возможности

врамках существовавшей системы. В дальнейшем, кстати, многие из этих людей стали профессиональными партфункционерами и смени* ли не одну партию.

Данное обстоятельство послужило основанием для утверждения,

что создатели ДПР являли собой типичный образец «политических предпринимателей»76. Однако всё было не так просто – на тот момент и в тех конкретных условиях большинство политических активистов вполне органично сочетали в себе качества и расчётливых прагма* тиков, и идейных борцов за свободу. Страна переживала мощный общественный подъём, задевший за живое даже прожжённых цини* ков. Позже, когда волна спала, те, кто был увлечён только идеей, ото*

шли от политики, те же, чей порыв питался не одним голым энту* зиазмом, продолжили политическую деятельность, но уже на другой основе. Тем не менее это не позволяет провести внутри ДПР чёткую разграничительную линию между «предпринимателями» и «нефор* малами» (роль последних в партийных делах под сомнение в общем* то и не ставится)77. Те и другие были представителями либеральной интеллигенции, и различия между ними носили скорее личностный характер.

В любом случае Демпартии не удалось ни создать структуры, со* поставимые по масштабам с теми, что имелись в распоряжении КПСС (хотя в этом*то ничего страшного не было – как стало ясно потом, подавляющая часть членской массы Компартии представляла собой обыкновенный балласт), ни объединить под своими знамёна* ми большинство демократов. Объяснялось это причинами как идео* логического, так и организационного свойства. В идеологии ДПР с самого начала присутствовал заметный консервативный элемент – особенно что касалось вопросов национально*государственного уст* ройства. Так, Демпартия выступала против роспуска СССР и за со* хранение целостности РСФСР, расходясь в этом с большинством коллег по политическому спектру78. Даже вступив в «Демократичес* кую Россию», ДПР, вместе с другими организациями либерально* консервативного толка – КДП*ПНС и РХДД, занимала там обособ* ленную позицию. Это выразилось, в частности, в создании тремя эти* ми организациями политического блока «Народное согласие» (ап* рель 1991 г.), объявившего себя «конструктивно*демократическим течением» в демократическом движении, стремящимся – в противо* положность большинству «ДемРоссии» – «к сохранению единства Российской Федерации и к созданию нового союзного государст* ва»79. Таким образом, позиция «Народного согласия» резко не совпа* дала с настроениями, господствовавшими среди демократов.

Но дело не только в этом. На неудачу было обречено само копиро* вание организационной структуры КПСС. Так можно было строить радикальную левую партию, опирающуюся на рабочее движение, да и то не в конце, а в начале или, в крайнем случае, в середине ХХ века. Попытки Демпартии внедрить в жизнь принципы демокра* тического централизма привели не столько к формированию иерар* хической вертикали, сколько к клиентелизации внутрипартийных отношений. Это, правда, тоже неудивительно – ведь и РКП(б) стала копировать структуру госаппарата уже после захвата власти, а до ре* волюции большевистская фракция была симбиозом ассоциации клу* бов и клиентелы, группирующейся вокруг вождя.

Для объединения либеральных интеллигентов требовались иные, более гибкие, организационные формы, образец которых дала «Дем* Россия». Сторонники же Н.Травкина, насаждая демократический централизм, оттолкнули от себя многих потенциальных партийных активистов. Уже на учредительном съезде в ДПР отказались войти некоторые из инициаторов её создания – в частности, представители Ленинградского народного фронта и Московского объединения из* бирателей, позже создавшие Свободную демократическую партию России. Для прочих участников демдвижения централизаторские усилия команды Н.Травкина и подавно явились дополнительным ар* гументом в пользу самостоятельного партстроительства. Кроме того, замыкая руководство партией на единого лидера, её основатели уси* ливали в ДПР клиентелистское начало. И если поначалу оно в значи* тельной степени гасилось активной позицией рядовых членов и местных организаций, то по мере остывания общественного энту* зиазма ничего другого, на чём бы ещё держалась партийная конст* рукция, в ДПР не осталось.

Несмотря на то что проект создания Демократической партии России достиг далеко не всех поставленных целей, его значение не следует преуменьшать. Если Демсоюз собственным опытом доказал, что в перестроечном СССР можно было открыто выступать против власти, то ДПР продемонстрировала, что новые политические орга* низации способны не только возглашать антиправительственные ло* зунги, но и заниматься серьёзным партийным строительством, при* чём в масштабах всей страны. Однако вклад Демпартии в становле* ние российской многопартийности этим и ограничился. С выходом на авансцену «ДемРоссии» ДПР перестала играть роль флагмана демдвижения. После августа 1991 г. она покинула либерально*демо* кратический лагерь, а к середине 1990*х гг. и вовсе превратилась едва ли не в имиджмейкерскую контору, функционеры которой принима* ли активное участие в организации чужих избирательных кампаний. Демократическая партия России существует и поныне, но это не бо* лее чем призрак той ДПР, с которой некогда связывалось столько надежд.

В отличие от Демпартии, на Республиканскую партию Россий( ской Федерации никто особых надежд не возлагал. РПРФ была учреждёна в ноябре 1990 г. теми участниками Демократической платформы, которые после ХХVIII съезда КПСС (2–13 июля 1990 г.) осознали бесперспективность потуг реформировать Компартию из* нутри. Констатировав, что «после учредительного съезда КП

РСФСР и XXVIII съезда КПСС перестройка как попытка осущест* вить “революцию сверху” закончилась», а КПСС «вместе со всеми своими течениями и лидерами, как откровенно реакционными, так

иумеренно прогрессивными, окончательно утратила политическую инициативу и переместилась в арьергард общественного процесса», «республиканцы» объявили себя «убеждёнными противниками то* талитаризма», выступив при этом против «его насильственного свер* жения»: «Мы предлагаем не путь конфронтации, а путь политическо* го диалога, разумных компромиссов, мирной смены старых команд* но*административных структур новыми рыночными демократичес* кими отношениями»80.

М.Малютин на рубеже 1990–1991 гг. определял РПРФ как «при* мер чисто деидеологизированной организации (её идеологию невоз* можно оценить ни как либеральную, ни как социал*демократичес* кую, хотя сторонники этих взглядов в ней есть) западническо*техно* кратической ориентации, нацеленной на исторический компромисс экономического прогресса и социальной защиты неимущих»81. Поли* тическая физиономия партии обрисована здесь достаточно точно, непонятно только, при чём здесь деидеологизированность. Видимо, взгляды «республиканцев», будучи типическими для демократичес* кого «мэйнстрима», воспринимались тогда как набор банальностей, не могущий сойти за идеологию.

РПРФ было свойственно сочетание чрезвычайной осторожности

ирассудочности – качества, несомненно, полезные, но в случае от* сутствия других добродетелей превращающие политиков в «премуд* рых пескарей». Каждый шаг «республиканцев», очень взвешенный

иобдуманный, в конце концов оказывался запоздалым, и в результа* те партия двигалась не во главе, а в хвосте событий. Показательно, что и само оформление партии пришлось на тот период, когда пол* ным ходом шло становление структур «Демократической России» – организации, призванной консолидировать всё демдвижение.

Ещё одной чертой «республиканцев» была тяга к продуцирова* нию разнообразных объединительных инициатив. Характерно в этом плане воззвание, содержавшееся в одной из принятых учредитель* ным съездом РПРФ резолюций: «Мы призываем Верховный Совет, правительство республики, самые различные организации и объеди* нения провести “круглый стол” по всем (курсив мой. – Ю.К.) пробле* мам, готовы создавать согласительные комиссии, вести двух* и мно* госторонние переговоры с партиями, движениями, действующими в рамках Конституции РСФСР»82. Да и II съезд РПРФ (28–30 июня

1991 г.) продекларировал «принципиально компромиссный характер политической линии, готовность к диалогу и совместной работе со всеми политическими силами России и Союза, согласными действо* вать в рамках демократической процедуры, на основе Конституции и законов России»83. Печально было то, что выраженная в этих доку* ментах готовность вести переговоры со всеми и обо всём редко при* носила пользу самой РПРФ, поскольку в подавляющем большинстве случаев такие переговоры инициировались вдогонку событиям.

Судя по всему, особенности политического поведения РПРФ не в последнюю очередь объяснялись спецификой её социального состава. В партию вошли те представители интеллигенции, которые при всей своей образованности и гибкости, тем не менее, не родились лидерами. Боязнь взять на себя ответственность за рискованный шаг каждый раз заставляла их пропускать вперёд более решительных и настойчивых. Сказывалось, видимо, и то, что «республиканцы» при* надлежали к тому слою интеллигенции, который изначально был ин* корпорирован в государственный аппарат и плохо представлял, как жить вне его рамок. Отсюда и избыточная осторожность в выборе тактики, и желание дружить со всеми подряд, и стремление избежать конфликтов с чиновничеством, за которым руководство РПРФ всег* да, может быть и неосознанно, признавало право на ведущую роль в политической жизни страны.

По мнению М.Малютина, несмелость и покладистость РПРФ объяснялась преобладанием в ней инженерно*технических работни* ков «с присущими этой группе качествами – повышенной дисципли* нированностью, корпоративным (а не индивидуальным, как у других категорий интеллигенции) карьеризмом, но и отсутствием ярких личностей»: «В силу этого многие лидеры организации, превыше всего озабоченные избавлением от ярлыка “перекрасившихся комму* нистов”, думают не столько над тем, как обрести собственное лицо, сколько с кем бы объединиться на более выгодных условиях»84.

Вполне интеллигентской была и организационная структура Рес* публиканской партии – ассоциация клубов единомышленников, воз* главляемая – вполне в согласии с принципами подобного рода орга* низаций – несколькими сопредседателями (на учредительном съезде 17–18 ноября 1990 г. ими стали народные депутаты РСФСР В.Лы* сенко и С.Сулакшин, а также ректор московской Высшей партийной школы В.Шостаковский85). Преимущественно интеллигентский со* став этих клубов уберёг РПРФ от прогрессирующей клиентелиза* ции – болезни, поражающей практически все объединения, которые

родились во время общественного подъёма и пытались выжить в ус* ловиях спада. Здесь, впрочем, сыграло свою роль и отсутствие в пар* тии харизматических лидеров, способных выступить центром крис* таллизации достаточно обширной клиентелы.

Учредительный съезд РПРФ принял резолюцию об объединении

сСоциал*демократической партией РФ (соответствующие перегово* ры впоследствии завершились безрезультатно) и подтвердил реше* ние о присоединении к движению «Демократическая Россия»86. Поз* же Республиканская партия имела касательство ещё к нескольким объединительным проектам – например, осенью 1993 г. её представи* тели приняли участие в создании сразу двух избирательных блоков: «Яблока» и «Выбора России», а на парламентских выборах 2003 г. партия выступила в составе блока «Новый курс – Автомобильная Россия».

Вдоавгустовский период РПРФ была, по всей видимости, второй по численности, после ДПР, партией демократического спектра. На момент регистрации (март 1991 г.) она насчитывала более 5 тыс. чле* нов87. Другие партии приписывали себе ещё больше, но у РПРФ они были точно. В этом отношении «республиканцев» превосходила разве что Демократическая партия коммунистов России, образо* ванная летом 1991 г. на основе Демократического движения комму* нистов и депутатской группы «Коммунисты за демократию» (ли* дер – А.Руцкой). О начале работы по созданию общенационального движения «Коммунисты за демократию» было объявлено ещё в апре* ле88. 13 июля 1991 г. представители одноимённой депутатской группы на V Съезде народных депутатов РСФСР сообщили о намерении со* здать партию, которая дала бы «миллионам честных российских ком* мунистов, являющихся сторонниками демократических реформ, воз* можность выражать и осуществлять свои политические интересы»89; уже 2–3 августа состоялась учредительная конференция ДПКР90, в связи с чем её инициаторы были исключены из КПСС91. Однако фактически становление партии происходило после августа 1991*го, когда её ряды пополнились сотней тысяч человек (что можно объяс* нить только распадом КПСС). Но это были члены уже не ДПКР, а Народной партии «Свободная Россия» (новое название, утверж* дённое на I съезде, 26–27 октября 1991 г.).

Демпартия коммунистов России представляла собой гибридное образование, в котором клубы сторонников ДДК сосуществовали

сличной клиентелой А.Руцкого. В дальнейшем, в 1994 г., партия рас* кололась именно на эти две составляющие: бывшие «демплатфор*

мовцы» во главе с В.Липицким сформировали Российский социал* демократический союз, а руцкисты – Российскую социал*демократи* ческую народную партию.

Неоднородна ДПКР была и в плане идеологии. «Демкоммунис* ты» ориентировались на современную европейскую социал*демокра* тию, объявили себя «объединением сторонников демократического социализма, гуманизма, свободы, равенства, справедливости и соли* дарности» и настаивали на переименовании КПСС в социалисти* ческую либо социал*демократическую партию92.

Последователи А.Руцкого пытались соединить социалистические идеи с этатистскими, т.е. являлись скорее социал*патриотами, неже* ли социал*демократами. Сам А.Руцкой начинал карьеру как патриот советско*имперского типа, но после перехода на сторону Б.Ельцина резко сменил риторику и какое*то время мало чем выделялся на общедемократическом фоне. Его этатизм развернулся позже – в 1992–1993 и особенно в 1994–1995 гг. В программном же заявлении «За создание Демократической партии коммунистов России» А.Руц* кой и его коллеги по депутатской группе «Коммунисты за демокра* тию» на Съезде народных депутатов РСФСР ставили задачи «отде* лить существовавшие в истории коммунистической партии демокра* тические традиции и настроения от ортодоксальной фразеологии

иадминистративно*бюрократических традиций и настроений кон* сервативного толка», «максимально активизировать ход экономичес* кой реформы», «содействовать приватизации и предпринимательст* ву», «способствовать развитию многопартийности»93.

Н.Бирюков и В.Сергеев определили политическую позицию «Коммунистов за демократию» как «постсоветский вариант социал* демократии» – в отличие от «Смены – Новой политики» и «Левого центра», «которые больше походили на западные образцы»94. Харак* теристика меткая; к ней можно добавить, что в целом платформа ДПКР представляла собой то, что в России начала 90*х принято бы* ло именовать центризмом – попыткой взять отовсюду всё хорошее, одновременно отбросив всё плохое. Призывы к «разгосударствлению

идемонополизации производства» в этой платформе соседствовали с требованием «соблюдать принцип приоритета воли трудового кол* лектива», а выражение готовности содействовать приватизации

ипредпринимательству – с заклинаниями о необходимости «нала* дить дисциплину на производстве» и создать «эффективные меха* низмы правительственной защиты малоимущих граждан»95. На прак* тике подобные эксперименты по скрещиванию ежа и ужа заканчи*

вались усвоением недостатков обеих позиций, а не реализацией их достоинств; вместе с тем такой манёвр может дать кратковременный эффект – в случае с Руцким и возглавляемой им партией так и вы* шло.

Как уже говорилось, наибольшую эффективность в доавгустов* ский период продемонстрировали не партии, а организации с более гибкой структурой – призванные не командовать и контролировать, а согласовывать и координировать. Воплощением такого рода формы стало движение «Демократическая Россия». Любопытно в этом плане замечание С.Митрохина (лето 1991 г.) – по его мнению, те об* разования, которые в России официально считают себя партиями, на самом деле таковыми не являются: «Их можно назвать в лучшем слу* чае структурами протопартийного типа, или протопартиями. И нао* борот: широкое объединение..., более или менее удовлетворяющее вышеуказанному критерию, именует себя отнюдь не партией, а, на* пример, движением “Демократическая Россия”»96.

Предшественником ДР был одноимённый избирательный блок на выборах 1990 г. Его предвыборная программа включала следующие требования: «безотлагательно утвердить основные принципы новой демократической Конституции РСФСР»; «провозгласить и законо* дательно определить суверенитет Российской Федерации»; «поло* жить конец монополии одной партии на власть»; «поставить КГБ, Министерство обороны, МВД под эффективный контроль выборных органов власти»; безотлагательно перейти к созданию «эффективно* го рыночного сектора», одновременно разработав «комплекс мер,

...противодействующих снижению жизненного уровня населения», и др.97

Добившись заметных электоральных успехов (около 30% мест на Съезде, подавляющее большинство в Моссовете и Петросовете и пр.), блок «Демократическая Россия», однако, не сделался основой для новой организационной структуры. Напротив, его участники на* столько увлеклись умножением фракций и самостоятельным парт* строительством, что говорить о них как о единой силе можно только с большой долей условности. Тем не менее необходимость противо* стоять режиму заставляла договариваться о координации действий. Под конец работы I Съезда народных депутатов РСФСР (16 мая – 22 июня 1990 г.) руководство блока ДР призвало «избирателей, де* путатов всех уровней, демократические общественные, политичес* кие, общественно*политические организации» к объединению в «массовое общественно*политическое движение “Демократическая

кий клуб московской и ленинградской интеллигенции с филиалами

вдругих городах»112. Это определение нуждается, однако, в некото* ром уточнении. «Демократическая Россия» была своего рода много* уровневым клубом, низовые структурные единицы которого – мест* ные клубы – могли входить одновременно в несколько организаций,

вт.ч. и в партии, являвшиеся, как правило, коллективными членами ДР. В частности, С.Митрохин отметил (лето 1991 г.) набирающий силу «полустихийный процесс образования собственных первичных ячеек ДР, которые подчас сливаются с низовыми отделениями партий»113.

Ещё в ходе подготовки к учредительному съезду ДР Ю.Афанасьев описывал движение как состоящее из «трёх вертикалей – от меж* республиканского до местного уровня»: «Во*первых, политические партии, которые называют себя демократическими или тяготеют к демократическим. Вторая вертикаль – демократические фракции

вСоветах всех уровней. Третья – всевозможные движения, по своей ориентации близкие к блоку демократических сил. Это “Мемориал”, “Апрель”, экологические движения и т.п.»114. Беседовавший с ним Л.Карпинский подсказал и четвёртую «вертикаль» – «блок неза* висимых демократических изданий»115. Так оно, в сущности, и было.

Правда, назвать эти составляющие «вертикалями» можно лишь с сильной натяжкой, поскольку никакой иерархии в них по большо* му счёту не было – все структурные единицы «ДемРоссии» пользо* вались высокой степенью автономии и даже независимости; Ю.Афа* насьев называл основополагающим организационным принципом ДР суверенность каждого её участника116. И в самом деле – руковод* ство «Демократической России» никоим образом не пыталось навя* зать местным клубам линию поведения; наоборот, оно всячески по* ощряло их инициативу и довольно терпимо относилось к поворотам их тактики – это касалось в том числе выбора союзников или партий* ной «крыши». Во всяком случае, в региональной политической жиз* ни местные клубы участвовали без какого*либо контроля сверху. Не* даром С.Митрохин особо указывал на «нетривиальную для россий* ских политических организаций открытость ДР»: «Структура ДР максимально “разомкнута”... По сути дела, она не обременяет своих рядовых членов никакими обязанностями сверх требования простей* шего акта поддержки»117.

Такие гибкость и терпимость – во многом, надо признать, вынуж* денные (попробуешь диктовать – тут же потеряешь союзников) – принесли свои плоды. Уступая КПСС в численности, «ДемРоссия»

превосходила её в манёвренности, предприимчивости, способности творчески подходить к требующим решения проблемам. Среди до* стоинств, обеспечивающих ДР эти преимущества, наблюдатели отмечали «наличие популярных лидеров», «хорошо подобранный аппарат работоспособных организаторов», «максимальную откры* тость структуры», «владение популистскими методами политичес* кого давления и пропаганды» и пр.118

Причиной последующего увядания и деградации «ДемРоссии» (начиная с осени 1991 г.) была вовсе не организационная слабость – та форма, в которой существовала ДР, убедительно продемонстриро* вала свою жизнеспособность. Просто после краха властной монопо* лии КПСС задачи, поставленные перед собой «Демократической Россией», оказались выполнены. Прежний режим сменился полити* ческой системой, основанной на конкурентной борьбе и принёсшей другие задачи, связанные с осуществлением радикальной экономи* ческой реформы. Интеллигентские объединения остались не у дел.

Однако до августа 1991 г. «ДемРоссия» была самым влиятельным (не считая КПСС) субъектом партийной политики, прирастая всё новыми коллективными членами, в частности созданными в конце 1990 – первой половине 1991 г. Народной партией России

(Т.Гдлян), Крестьянской партией России (Ю.Черниченко), Рос( сийской христианско(демократической партией (А.Чуев) и др.

В 1990–1991 гг. партийное строительство наблюдалось и в других частях политического спектра. Ранее уже упоминалось о национал* патриотических объединениях, «вышедших» из «Памяти»: Респуб* ликанской народной партии России, «Русском национальном един* стве», Национал*социальном союзе. В тот же период были созданы

Русская партия (В.Корчагин), Союз «Христианское возрожде( ние» (В.Осипов), Христианско(патриотический союз (Е.Паш* нин), Русский общенациональный союз (И.Артёмов), Русский освободительный союз, Русская народная партия и др. Всё они представляли собой мелкие клиентелы – за исключением РНЕ, дав* шего яркий образец централизованной партии, основу структуры ко* торой составили военизированные формирования (милиция).

Сходясь в главном – антилиберализме и ксенофобии, национал* патриотические объединения расходились в деталях. Одни – практи* чески все ответвления «Памяти», многочисленные монархические союзы и центры, православно*фундаменталистские организации (Союз «Христианское возрождение» и пр.) – придерживались тради* ционного «черносотенства», базирующегося на триаде «православие,

самодержавие, народность». Другие пытались модернизировать свою идеологию – либо включая в программу популярные общедемокра* тические требования (НРПР), либо интерпретируя её в духе вождиз* ма, ориентированного на фашистское и национал*социалистическое движение 20–30*х гг. (РНЕ). Третьи – Национал*социальный союз, Национал*социальное движение, Национал*социальная партия и т.п. – позиционировались как преемники фашистских и на* цистских организаций119.

Подобно демократам, национал*патриоты неоднократно пыта* лись объединиться. Самыми заметными из таких проектов были Славянский собор (январь 1991 г.) и Всеславянский собор (апрель 1991 г.). Всякий раз, однако, эти инициативы заканчивались безре* зультатно – «благодаря» специфической социальной базе национал* патриотического движения (маргинальные слои интеллигенции, люмпены), а также не менее специфическим программным целям, сводящимся к борьбе против «чужих», а то и вовсе к борьбе «всех против всех». В отсутствие позитивной идеи, способной не только разъединять, но и объединять, национал*патриотам нечего было про* тивопоставить неуёмным амбициям многочисленных «мини*фюре* ров», а отсутствие общественного авторитета вытесняло их на за* дворки политической жизни. После августа 1991 г. только «Русское национальное единство» сумело сохранить и даже укрепить свои позиции (прежде всего за счёт «товарищей» по национал*патриоти* ческому лагерю); все остальные организации этой части политичес* кого спектра не переросли уровня неформальных групп.

В доавгустовский период предпринимались также попытки парт* строительства на основе некоммунистических версий социализма – как леводемократических, так и леворадикальных. Создатели таких организаций исходили из посылки, что коммунисты, будучи у влас* ти, непоправимо дискредитировали идеи социализма и к тому же сильно извратили их суть. При этом «левые демократы» совмещали приверженность «социалистическому выбору» с уважением к основ* ным либеральным ценностям (права человека, гражданские свободы, демократический строй), тогда как леворадикалы (анархисты, троц* кисты, пролетаристы), подвергая коммунистов «критике слева» – за отказ от собственных программных установок (диктатура пролета* риата, общественное самоуправление, пролетарский интернациона* лизм), за «державнический» уклон, заигрывание с национал*патрио* тами и пр., – настаивали на возвращении к «аутентичному социа* лизму», в т.ч. к «аутентичному марксизму».

Из леводемократических организаций следует упомянуть прежде всего Социалистическую партию (основатели – П.Абовин*Егидес, Б.Кагарлицкий, М.Малютин и др.) и действовавшее на Урале Об( щественно(политическое объединение «Рабочий» (Б.Ихлов, В.Буртник). Из леворадикальных – Конфедерацию анархо(синди( калистов (А.Исаев, А.Шубин) и Ассоциацию движений анархис( тов (П.Рауш, Г.Анеткин), пролетаристские Марксистскую рабо( чую партию и Партию диктатуры пролетариата, троцкистский Комитет за рабочую демократию и международный социализм.

На первых порах грань между «демлевыми» и леворадикалами была размытой; и те и другие по некоторым принципиальным вопро* сам (отказ от монополии КПСС на власть, а государства – на управ* ление экономикой, культурой и пр., защита прав человека и основных гражданских прав) фактически смыкались с демократами. Кроме того, в описываемый период леворадикалы ещё не призывали к использованию насильственных методов и в практической деятель* ности мало чем отличались от «демлевых».

До чрезвычайности разнообразные с идейной точки зрения (внутри каждого из течений существовал ещё ряд подгрупп: напри* мер, анархисты, как и в начале века, подразделялись на анархо*син* дикалистов, анархо*коммунистов, анархо*индивидуалистов и пр.), в организационном плане некоммунистические левые были крайне слабы. Их объединения редко насчитывали более сотни человек, обычно же – несколько десятков. По сути, это были такие же клубы единомышленников, что и у демократов, но, конечно, несравненно мельче масштабом.

Объяснялось это прежде всего узостью их социальной базы. В 1989–1991 гг. российская многопартийность носила преимущест* венно интеллигентский характер, а бóльшая часть интеллигенции на этом этапе отдавала предпочтение либерально*демократическим ценностям. Поэтому до августа 1991 г. (и после тоже) политическое влияние «демлевых» и леворадикалов стремилось к нулю. Вместе с тем, несмотря на организационную хилость, и те и другие проявили редкостную плодовитость в программно*теоретическом отношении. Практически каждое объединение умеренно*социалистического или леворадикального толка выпускало собственное печатное издание, а иногда и не одно. Кроме того, их представители были частыми гос* тями на страницах общепопулярных СМИ. Как бы то ни было, не* коммунистические левые привнесли немало оттенков в идейно* политическую палитру, что, впрочем, не спасло их от быстрого исчез*

новения с политической сцены. Почти все без исключения организа* ции этой части политического спектра, созданные на рубеже 1980–1990*х, прекратили своё существование вскоре после августа 1991 г.120

Кроме того, в 1989–1991 гг. появилось несколько экологических партий и движений. Так, заслуживают упоминания Социально(эко( логический союз (занимался в основном неполитическими пробле* мами), организация «Хранители радуги» (леворадикальная по сво* им взглядам), Партия зелёных и возникшие в результате её раскола

Российская партия зелёных и Лига зелёных партий (тяготели к различным версиям анархизма)121.

Не обошлось, наконец, и без разнообразных псевдопартий, кото* рые не имели действующих структур (как правило, последние су* ществовали только на бумаге) и не представляли никого, кроме собственных лидеров, отличались очевидной надуманностью либо утопичностью программных целей и в целом не слишком адекватной оценкой себя и своих возможностей. Но одно из подобных объедине* ний превратилось*таки в реального политического игрока. Речь идёт о Либерально(демократической партии Советского Союза

(впосл. России; см. гл. 6), до настоящего времени сохраняющей ряд признаков, присущих псевдопартиям: несоответствие названия про* граммным установкам, подмена политической линии единоличным «хотением» вождя и пр. В отличие от других псевдопартий, ЛДПР сумела нащупать свою социальную и электоральную базу – люмпен* предприниматели (активные сторонники) и люмпенизированные слои населения (избиратели), а её лидеру В.Жириновскому, при всей его эксцентричности, нельзя отказать в способности чутко улавли* вать настроения той части электората, на поддержку которой он рас* считывает.

Однако главными субъектами партийной жизни описываемого периода были, несомненно, «Демократическая Россия», с одной сто* роны, и КПСС, с другой. Именно их противостояние двигало эво* люцию тогдашней партийной системы.

5.3. Эволюция партийной системы доавгустовского периода

Разложение советской однопартийной системы началось тогда, когда власти допустили к участию в выборах народных депутатов

СССР (март 1989 г.) альтернативных, не санкционированных сверху, кандидатов.

Однопартийной системе – в том виде, в каком она сложилась

вСоветском Союзе, – категорически противопоказана малейшая свобода избирательных процедур (даже гегемонистская система, формально не препятствующая существованию иных, кроме правя* щей, политических партий, на самом деле не оставляет электорату никакого выбора). Согласие властей на проведение относительно свободных выборов подразумевало отказ от тотального контроля над сферой публичной политики. Последовавшая отмена шестой статьи Конституции СССР (о руководящей и направляющей роли КПСС) явилась закономерным результатом этого согласия. Тем самым пра* вящая партия дала понять, что готова поступиться основополага* ющими принципами однопартийной системы и трансформироваться из единственной политической силы в доминирующую.

Однако, как полагают Н.Бирюков и В.Сергеев, в намерения ре* форматоров из руководства КПСС «вряд ли входило построение де* мократического общества плюралистического (западного) типа. Их замысел был скорее направлен на создание системы контролируемой демократии. …Съезд народных депутатов задумывался и создавался как чисто плебисцитарный орган, к тому же легко манипулируе* мый»122. Это и неудивительно, если учесть, что «политический плю* рализм в понимании инициаторов перестройки означал отказ от обя* зательного единомыслия внутри правящей элиты, а отнюдь не лега* лизацию альтернативных политических сил»123.

Надо признать, что КПСС сделала всё возможное, чтобы обезопа* сить для себя процесс названной трансформации. Н.Бирюков и В.Сергеев совершенно справедливо отметили: «М.С.Горбачёв и ре* форматоры из его окружения …создали условия для проведения

встране реальных, а не фиктивных выборов, в то же время они сочли нужным “подстраховаться”: Конституция и избирательный закон из* менялись таким образом, что ни одно из традиционных требований классической демократической теории, нацеленных на обеспечение демократического характера избирательного процесса, не выполня* лось. Назначенным на март 1989 года выборам не суждено было стать ни прямыми, ни равными, ни свободными»124.

5.3.1. Выборы Съезда народных депутатов СССР

В соответствии с новым выборным законодательством треть депутатского корпуса Съезда народных депутатов СССР (750 чело* век из 2250) формировалась не избирателями, а «общественными ор* ганизациями», к которым были отнесены самые разные объедине* ния – от КПСС и ВЛКСМ до Академии наук СССР и Общества фи*