Век толп Исторический трактат по психологии масс
..pdfкласса — экономической, национальной, исторической, профес сиональной, политической, возрастной и т. д. Подобные типоло гии изучаются, в первую очередь, этнической, социальной, истори ческой, возрастной и-т. д. психологией. Тогда для обозначения рас сматриваемой здесь ветви психологической науки более точно бы ло бы использовать термин «общественная (а не социальная) пси хология», поскольку она исследует различные общности людей.
Одной из ярко выраженных таких общностей является, как известно, толпа. Глубокому, систематическому ее анализу и пос вящена предлагаемая монография профессора Московичи «Век толп», в подзаголовке которой специально подчеркнуто, что в ней раскрывается психология масс (psychologie des masses). Основное содержание книги составляют последовательный и очень деталь ный анализ и дальнейшая разработка психологических трактовок
итеорий толпы, созданных Г. Ле Боном, Г. Тардом, 3. Фрейдом
идр. Особенно большое внимание Московичи уделяет, прежде всего, первому, исходному варианту системы психологии толп, намеченному Ле Боном. На передний план выступают здесь сле дующие основания этой системы: 1) массы представляют собой социальный феномен (ср. общественный); 2) индивиды раство ряются в массе под влиянием внушения (внушение — это объяс нительный принцип по отношению к такому растворению); 3) гипноз (гипнотическое внушение) понимается как модель поведе ния вождя масс. Благодаря таким основаниям, выступающим, по словам Московичи, в ранге научных открытий, психология толп стремится быть наукой об этих последних, но не об обществе и истории.
Она конкретизируется в целой системе идей, среди которых особенно существенны следующие:
1.Психологически толпа — это не скопление людей в одном месте, а человеческая совокупность, обладающая психической общностью.
2.Индивид действует сознательно, а масса, толпа — не осознанно, поскольку сознание индивидуально, а бессознатель ное — коллективно.
3.Толпы консервативны, несмотря на их революционный об раз действий. Они кончают реставрацией того, что вначале низ вергали, ибо для них, как и для всех находящихся в состоянии гйпноза, прошлое гораздо более значимо, чем настоящее.
4.Массы, толпы нуждаются в поддержке вождя, который их пленяет своим гипнотизирующим авторитетом, а не доводами рассудка и не подчинением силе.
5.Пропаганда (или коммуникация) имеют иррациональную основу. Благодаря этому преодолеваются препятствия, стоящие на пути к действию. Поскольку в большинстве случаев наши действия являются следствием убеждений, то критический ум, отсутствие убежденности и страсти мешают действиям. Такие помехи можно устранить с помощью гипнотического, пропаган дистского внушения, а потому пропаганда, адресованная массам, должна использовать энергичный и образный язык аллегорий с простыми и повелительными формулировками.
6.В целях управления массами (партией, классом, нацией и
т.д.) политика должна опираться на какую-то высшую идею (революции, Родины и т. д.), которую внедряют и взращивают в сознании людей. В результате такого внушения она превращает ся в коллективные образы и действия.
Резюмируя все эти важнейшие идеи психологии масс, идущие от Ле Бона, Московичи подчеркивает, что они выра жают определенные представления о человеческой природе — скрытые, пока мы в одиночестве, и заявляющие о себе, когда мы собираемся вместе. Иначе говоря, упрямый и фундамен тальный факт состоит в следующем: «взятый в отдельности, каждый из нас в конечном счете разумен; взятые же вместе, в толпе, во время политического митинга, даже в кругу друзей, мы все готовы на самые последние сумасбродства» (с. 40 на стоящего издания). Более того, толпа, масса понимается здесь как социальное животное, сорвавшееся с цепи, как неукроти мая и слепая сила, которая в состоянии преодолеть любые пре пятствия, сдвинуть горы или уничтожить творения столетий. Для Московичи очень важно, что в толпе стираются различия между людьми, и люди выплескивают нередко в жестоких дей ствиях свои страсти и грезы — от низменных до героических и романтических, от исступленного восторга до мученичестваД Такие массы играют особенно большую роль именно в XX сто летии (в результате индустриализации, урбанизации и т. д.). Поэтому, по мнению Московичи, психология масс наравне с политэкономией является одной из двух наук о человеке, идеи которых составили историю, поскольку они совсем конкретно указали на главные события нашей эпохи, на «массификацию», «массовизацию» многих или даже всех стран (за исключением Англии и США).
Таким образом, психология масс (толп) основана прежде всего на резком противопоставлении индивида вне толпы ему же, на ходящемуся в составе толпы. Лишь во втором случае существует
коллективность (коллективная душа, по терминологии Ле Бона) или даже социальность.
В своей «Психологии толп», впервые изданной во Франции 100 лет назад — в 1895 г. — Ле Бон пишет, что «главной ха рактерной чертой нашей эпохи служит именно замена созна тельной деятельности индивидов бессознательной деятель ностью толпыа». Последняя почти исключительно управляется бессознательным, т. е., согласно Ле Бону, ее действия подчиня ются влиянию скорее спинного, чем головного мозга.
Процитированный вывод сделан еще до возникновения и развития психоанализа 3. Фрейда, раскрывшего огромную роль бессознательного в жизни любого «отдельно взятого» человече ского индивида, а затем также и в жизни общества, цивилиза ции, толпы и т. д. Значит, по столь общему критерию бессозна тельного едва ли возможно противопоставлять друг другу инди вида и толпуУ. Та же трудность сохраняется, когда такое проти вопоставление проводят по критерию социальности (если, как мы уже видели, последняя приписывается лишь толпе, а не от дельному человеческому индивиду).
Необходимо, однако, учесть, что в психологии масс толпа по нимается очень широко. Это не только стихийное, случайное, не организованное скопление людей, но и структурированное, в той или иной степени организованное объединение индивидов. Нап ример, уже Ле Бон предложил следующую классификацию толп, исходной точкой которой служит «простое скопище» людей. Это, во-первых, толпа разнородная: а) анонимная (уличная и др.); б) неанонимная (присяжные, парламентские собрания и т. д.). И, во-вторых, толпа однородная: а) секты (политические, религиоз ные и т. д.); б) касты (военные, рабочие, духовенство и т. д.); в) классы (буржуазия, крестьянство и т. д.)с. А, согласно Тарду, помимо толп анархических, аморфных, естественных и т. д., су ществуют еще толпы организованные, дисциплинированные, ис кусственные (например, политические партии, государственные
а Ле Бон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995, с. 145.
ь Но Московичи справедливо подчеркивает, что со времен Ле Бона и Фрейда для многих стало постулатом следующее положение: все, что является коллективным, — неосознанно, и все, что бессознательно, есть коллективное. При этом мышление индивидов считается сознательным «от начала до конца», а мышление толп — в большинстве случаев бес сознательным.
с Ле Бон Г. Психология народов и масс, с. 265 и след.
структуры, организации типа церкви, армии и т. д.). Именно искусственные толпы привлекли наибольшее внимание Фрейда.
Глубоко анализируя эти и другие «превращенные» формы тол пы, Москвичи вслед за Тардом особо отмечает еще одну и, быть может, наиболее существенную трансформацию толпы... в публи ку. Если изначально толпа есть скопление людей в одном и том же замкнутом пространстве в одно и то же время, то публика — это рассеянная толпа. Благодаря средствам массовой коммуника ции теперь нет необходимости организовывать собрания людей, которые информировали бы друг друга. Эти средства проникают в каждый дом и превращают каждого человека в члена новой мас сы. Миллионы таких людей составляют часть толпы нового типа. Оставаясь каждый у себя дома, читатели газет, радиослушатели, телезрители и т. д. существуют все вместе как .специфическая общность людей, как особая разновидность толпыы
При всей бесспорной и исключительной важности этих выводов можно, на мой взгляд, поставить вопрос о целесообразности и пра вомерности столь широкого понимания толпы — не только сти хийной, но и организованной в виде политических партий, проф союзов, армии, церкви и т. д. По крайней мере, в русском языке слово «толпа» прочно ассоциируется с его исходным и основным значением «скопление людей, сборищеа», что может помешать его расширительному толкованию (аналогичные непреодолимые трудности имеют место в отношении все более широкого исполь зования терминов «реакция», «рефлекс» и т. д.). И тогда, вероят но, стоило бы в случае организованных, «распыленных» (рас сеянных в пространстве) и т. д. больших общностей людей при менять термин «массы» (но не «толпа»). Это было бы более точ ным, даже если признать, что возникновение и функционирова ние толпы — «толпотворение» — вообще не обязательно есть столпотворение (т. е. бестолковый шум, беспорядок при большом стечении народа). А в отношении рассеянной толпы и превраще ния ее в публику можно еще добавить, что, чем интенсивнее идет процесс такого рассеивания, тем острее встает уже упоми навшийся выше вопрос о том, является ли человеческий инди вид социальным, если он находится вне толпы, вообще вне опре деленной общности людей. ^
В этом контексте наибольший интерес представляет очень глубокий и во многом новаторский анализ фрейдовской версии психологии толп, который осуществил в данной книге Московичи.
а См., например, Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990, с. 799.
Он убедительно показал, что Фрейд, с одной стороны, раскры вает антисоциальные тенденции людей, препятствующие объ единению (например, нарциссизм), а с другой стороны, выявляет роль сексуальности, собирающей людей в толпу, в которой «как в ссоре влюбленных,все кончается объятием». Здесь нет смысла и места даже кратко излагать весь этот блестящий и последова тельный анализ фрейдизма. Отмечу лишь, что Московичи деталь но исследует сложнейшие соотношения между толпой (массами) и вождем (первоначально отцом) в плане взаимосвязи историче ского прошлого и настоящего. Он выделяет, в частности, одну из особенностей исторической памяти людей, названную им соблаз ном ностальгии. По его словам, мы стремимся запомнить при ятные, положительные, выигрышные стороны прошедших собы тий, избегая всего неприятного, отрицательного, невыносимого (даже если речь идет о самых кровавых в истории тиранах). По Фрейду, отдаленные эпохи (прежде всего наше детство) несут нам свое живое и таинственное очарование.
Более конкретно суть психологии масс раскрывается Фрей дом следующим образом. Первобытные люди жили ордой, во главе которой стоял всемогущий отец, подчинивший себе своих сыновей и женщин и подавлявший всякую попытку удовлетво рения эротических желаний у всех, кроме самого себя. Вместе с тем дети любили своего отца, поскольку он представлял собой силу, могущество и для каждого воплощал идеал. Тем не менее у сыновей росли сопротивление и ненависть к отцу, поощряемые их униженными матерями. В результате сыновья убили отца и съе ли, скрепив его кровью свой союз, свое братство теперь уже сво бодных и равных индивидов. Отныне сексуальное обладание, быв шее раньше яблоком раздора, трансформируется в своеобразный союз мужчин и женщин (запрещение инцеста, идентификация с коллективом и т. д.). Инстинкт и жестокость заменяются отноше ниями ценности и права, простейшими законами, которые каж дому предоставляют определенную часть суверенитета. Тем самым закон начинает действовать лишь в отсутствие отца (вождя).
Однако убитый отец — ненавидимый и одновременно люби мый деспот — не исчезает, по мнению Фрейда, из памяти своих убийц и тревожит их сознание, как бы стремясь вернуться в толпу. Каждый из сыновей имеет лишь часть отцовской власти, которая из индивидуальной превратилась в «коллективное руко водство».
Постепенно забывается тирания отца и вспоминаются лишь хорошие стороны прежней жизни. Ностальгия детства и чувство
вины формируют новые психические «силы»: дети и женщины начинают любить образ и память того, кого ненавидели, когда он был живым. Его даже обожествляют, и он становится голосом со вести, неотделимым от чувства вины. Но общество не переносит отсутствия отца. После его свержения каждый из сыновей стре мится его заменить, хотя и сожалеет о совершенном убийстве. Между ними начинается борьба за власть. Затем один из них ста новится узурпатором, присваивая себе власть убитого отца и титул его продолжателя. Так, по словам Московичи, теория Фрейда (и отчасти Тарда) объясняет причины, в силу которых искусственные толпы подчиняются богоподобному вождю (здесь я очень кратко и потому несколько упрощенно напомнил суть данной теории).
Московичи справедливо подчеркивает, что для Ле Бона, Тарда и Фрейда в жизни толпы все зависит от психических факторов и потому объясняется ими. По крайней мере, в коллективной жизни примат психики признается ими бесспорныма. А потому подверг нуты критике все иные теории (от Маркса до Дюркгейма и их продолжателей), поскольку они игнорируют или недооценивают роль иррациональных сил — аффективных, бессознательных и т. д. Соответственно этому адекватной действительности наукой считается лишь психология. Социология понимается просто как прикладная психология. Более того, по Фрейду, строго говоря, есть только две науки: психология (чистая и прикладная) и наука о природе. Опираясь на первую, политика становится рациональ ной формой использования иррациональной сущности масс, ибо толпы ниспровергают основы демократии, заложенные либераль ной буржуазией и восстановленные социал-демократами.
Эту «массологию» Московичи очень детально, систематично и в чем-то даже увлеченно анализирует и отчасти продолжает, умело иллюстрируя взаимоотношения между толпой и ее лиде ром на примерах Цезаря, Робеспьера, Наполеона, Ленина, Мус солини, Сталина, Гитлера, Мао, Тито и др. (каждый читатель данной книги легко может использовать с теми же целями не мало политических событий последних лет).
Вместе с тем Московичи время от времени по ходу своего анализа совсем кратко и справедливо отмечает — как что-то
а Добавлю, что такой же является позиция Фрейда и в отношении ин дивида (не только толпы). Это чисто психологический, или внутрипсихический, детерминизм, согласно которому причины всех психических явлений находятся в других, но тоже психических явлениях, якобы независимых от материального мира.
само собой разумеющееся — существенные, принципиальные недостатки рассматриваемой науки о массовом обществе, о мас сах (толпах) и их вожде. В заключение своей книги он резюми рует их следующим образом:
«Психология масс ... решительно недооценивает влияние экономи ческих и социальных условий. Более того, она берет на себя труд доказывать, что тип людей, составляющий массу, их принад лежность к классу и культуре, не имеет никакого значения для коллективных явлений. Это резко противоречит нашему виде нию общества. Тем более, что эта гипотеза, конечно же, практи чески не подтверждается. Если мы хотим продвинуть анализ таких явлений, необходимо отказаться от ее сохранения в абсо лютном варианте. Главное для практика — понимать эти об стоятельства, что не менее важно и для науки» (с. 450).
Целиком соглашаясь с Московичи в этих его принципиально важных и глубоких критических замечаниях относительно сути психологии масс, отмечу еще раз ее главный недостаток. Он за ключается в вышеуказанном чисто психологическом, внутрипсихическом детерминизме, отрывающем психику людей от их ис тории, социально-экономической основы их жизни, от всей их бесконечно разнообразной деятельности (изначально практи ческой) и т. д. Такой детерминизм означает неоправданную пси хологизацию всего общества, различных групп людей и индиви дов, а также изучающих их гуманитарно-общественных наук. Психологизм не учитывает того, что психика не существует сама по себе. Она всегда есть важнейшее качество людей (и живот ных) во всем бесконечном многообразии их жизни. Человек и его психика — это не две системы, а одна единая система, в которой именно субъект объективно является основанием всех психичес ких процессов, свойств и состояний, вообще всех видов своей ак тивности (деятельности, общения, поведения и т. д.).
Следовательно, в нем и через него они взаимосвязаны и инте грированы воедино, поскольку все суть неотъемлемые качества одного и того же субъекта. В этом — их существенная общность (при всей их дифференцированности, противоречивости и даже относительной автономности).
Детерминация психической жизни субъекта (т. е. людей, че ловека на высшем уровне активности, целостности и т. д.) осу ществляется как формирующийся, не заданный изначально про цесс непрерывного взаимодействия внешних и внутренних условий. Все внешние причины, влияния, обстоятельства и т. д.
действуют не прямо и не непосредственно, а только через внут ренние условия, составляющие основание развития (в данном слу чае — субъекта). Этот известный принцип детерминизма разрабо тан С. Л. Рубинштейном, его учениками и последователями. При таком подходе учитывается вся система детерминант, составляю щая процесс саморазвития субъекта: социально-экономические, ис торические, собственно психологические и многие другие факто ры. Здесь особенно важно подчеркнуть, что вопреки фрейдизму в процессе исторического развития общества и индивидуального жизненного пути каждого человека изначально история определя ет психологию людей (а не наоборот). По мере своего становления и развития человек с его психикой все более активно участвует в определении и самоопределении своей жизни и окружающей дей ствительности. Психика людей входит во всю эту сложнейшую систему детерминации как один из ее ведущих уровней.
Следовательно, необходимо избегать обеих крайностей: во-пер вых, психологизма (т. е. превращения психологии в науку наук по отношению к социологии, истории и т. д.) и, во-вторых, иг норирования или недооценки психологии. Тогда дальнейшая разработка психологии толп, вообще наук о массовом обществе будет более перспективной. В частности, реальной станет воз можность систематически изучать часто игнорируемый психоло гизмом комплекс причин, по которым один и тот же вождь на определенном этапе исторического развития общества может иметь не только страстных, иногда даже фанатичных поклонни ков и сторонников, но и нередко яростных противников. Такой раскол общества (например, на «красных» и «белых» в России) особенно важен в данной связи, поскольку он означает, что в од ной и той же стране в один и тот же период времени часть «тол пы» обожествляет своего лидера, а другая люто ненавидит. Эта противоположная направленность психических сил внутри масс по отношению к одному и тому же вождю («отцу») требует до полнительного, более сложного и комплексного анализа. Но уже то ценное и перспективное, что изящно сделал в своей моногра фии Московичи, бесспорно, поможет российским читателям этой книги существенно продвинуться вперед в осмыслении и разра ботке одной из актуальнейших проблем XX в., которая очень долго у нас недооценивалось или даже игнорировалось.
Член-корреспондент Российской Академии Наук А. В. Брушлинский
Предисловие к русскому изданию
Для меня большая честь выход в свет перевода моей работы, на писанной более пятнадцати лет назад и посвященной одному из значительных явлений нашего времени. Многие люди не придают различию между индивидуальной психологией и психологией коллективной того значения, которое ему должно было бы при даваться. Некоторые отрицали самостоятельность коллективной психологии из-за того, что она не является биологической нау кой. Другие пытались свести ее механизмы к механизмам инди видуальной психологии. Третьи, и их большинство, в качестве аргумента вспоминали ее политическое применение, осущест влявшееся с начала этого века, причем тоталитарными партия ми. Это означает, что коллективная психология, или психология масс, имеет прошлое, от которого мы не можем абстрагироваться.
Однако обратимся к настоящему. Очевидно, что одной из примечательных черт нынешней психологии является ее посту лат: психические явления — это явления индивидуальные. Лич ность, или отдельный индивид, сохраняет статус преимущест венного объекта научного изучения. Но, странное дело, индиви дам, вместе взятым, образующим группу, обладающим общими представлениями и убеждениями, в таком статусе отказывают.
Между тем это приводит нас к следующему парадоксу. Мы фактически все дальше и дальше разрабатываем психологию ин дивида. Но, однако, в world [мире — англ.], как хорошо говорят американцы, творится и используется на практике как раз пси хология масс. Я даже склонен утверждать, что мы сегодня при сутствуем при глобализации масс, при создании массы мирового масштаба. Прежде всего это создание все расширяющихся над национальных сообществ с гигантскими ядрами городов и рын ками в миллионы человек, которых побуждают жить и потреб лять однотипным образом. Затем расцвет электронных и телеви зионных сетей, которые, с одной стороны, связывают между со бой людей, находящихся на огромных расстояниях друг от дру га, а с другой стороны, проникают в самые недра частной жизни каждого. И бурное развитие систем мультимедиа до предела ускорит этот процесс. Наконец, политика в отношении этих ог ромных сообществ, успех которой зависит от систем мультиме диа, теперь еще больше, чем в прошлом, становится массовой политикой. Культ личности, хотя его так и не называют, из ис
ключения становится правилом, а ослабление партий почти по всюду только укрепляет могущество лидеров. Положение лиде ров в условиях демократии незавидно. Однако стремление к власти — явление самое распространенное в обществе и канди датов всегда будет в избытке.
Ограничусь напоминанием о том, что темой этой книги стал переход от психологии индивидов к психологии масс. А также и в особенности сознательное и целенаправленное формирование масс. Оборотной стороной глобализации масс выступает ограни чение существования индивида и его солидаризации с другими. Если смотреть непредвзято на этнические войны, насилие в го родах, расовые предрассудки, их движущей силой нужно при знать психологию масс. А точнее, ту психологию, какой она предстает перед нами сегодня. Она исторична, в книге я настаи ваю на этом, поскольку история не совершается ни без нее, ни наперекор ей. Одним словом, психология масс и есть история в процессе ее совершения. Порой неосознанного, но не слепого.
Иногда меня спрашивают, внесли ли русские свой вклад в эту психологию. Без сомнения, можно назвать имя Бехтерева. По правде говоря, я мало о нем знаю. А вот «Войну и мир» вспом нить необходимо. Ее последние триста страниц представляют со бой пламенную речь, утверждающую коллективную психологию, а весь роман — ее выражение. Противоположность, обнаружен ная Львом Толстым между Кутузовым и Наполеоном, предвос хищает различие между лидером типа Моисея и тотемическим лидером, которое я пытаюсь показать в своей книге. Я, впрочем, уверен, что значимость явлений такого рода не ускользнула от внимания великих русских писателей и философов.
Не случайно, что о психологии масс судят так, как если бы речь шла об астрологии, несмотря на то, что самые выдающиеся мыслители и классики психологии занимались ею. Я полагаю, это оттого, что она недоступна экспериментальной верификации или математическому выражению. Но можно также перевернуть это утверждение, заявив, что ее положения и не пытались вери фицировать или придавать им математическое выражение имен но для того, чтобы закрепить табу. Пренебрежительный смысло вой оттенок, который приобрела вокабула «психология масс», обнаруживает страх перед ней и в конечном счете перед людьми, солидарными с обществом.
Заинтересовать этой наукой, побудить исследователей к из учению ее феноменов, снять табу, котором одни пользуются и которое других лишает возможности понимания, — вот что было