5.2. Арбитражный судья и свобода вероисповедания

Как известно, наша страна - светское государство, в котором, в соответствии со ст. 28 Конституции РФ, каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. При этом, в силу ст. 29 Конституции РФ, не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая религиозную ненависть и вражду; запрещается и пропаганда религиозного превосходства.

Таким образом, отношение к религии, точнее, к своим гражданам, исповедующим религию, у государства должно быть "равноудаленным". А если еще точнее - "равноудаленным" по отношению как к любой конфессии, так и к атеистам. Это означает, что арбитражный судья, как и любой иной государственный судья (и любой судебный заседатель - арбитражный, присяжный, народный), может быть (это его личное дело) как верующим, исповедующим любую религию, так и атеистом. Это, похоже, аксиома.

В свою очередь, в соответствии с Конституцией РФ, каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ч. 1 ст. 46); судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону (ч. 1 ст. 120), а судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123). И эти важные конституционные положения, учитываемые во взаимосвязи с ч. 2 ст. 14 Конституции РФ, провозгласившей отделенность от государства религиозных объединений и их равенство перед законом, на фоне судейской - в смысле кадрового содержания - практики последних лет свидетельствуют, что не все в данном вопросе так однозначно.

Например, широкую известность получила сложившаяся несколько лет назад ситуация в городском суде г. Ноябрьска Ямало-Ненецкого автономного округа, где судья П. фактически превратила суд в филиал церкви "Живая вера", вовлекла в свои религиозные действа и сотрудников суда, и истцов, и ответчиков по делам, находящимся в ее производстве, и где она частенько вместо рассмотрения дела читала молитвы, заставляя всех присутствующих повторять их вслед за ней, "весь зал во главе с судьей молился, правда, не на коленях, но истово, со стонами и всхлипываниями" <*>.

--------------------------------

<*> Российская юстиция. 1999. N 2.

Известны и были даже предметом обсуждения ВВКС РФ порядки, заведенные бывшим председателем арбитражного суда Ульяновской области Т., которая считала, что от должности ее освободили за религиозные убеждения. В ее служебном кабинете на видном месте находились канистры с надписью "Святая вода", изображение креста, иконостасик и другие церковные атрибуты; от своего заместителя она потребовала сменить в кабинете государственный герб на икону; в приказном порядке учредила конкурс на самую лучшую раскраску пасхальных яиц и т.д. <*>.

--------------------------------

<*> См.: РГ. 2000. 14 окт.; Труд. 2000. 25 авг.; Известия. 2000. 25 авг.

Таких примеров можно привести немало, и авторитета судебной власти они не прибавляют. Подобные случаи бывают, хотя и не часто, предметом рассмотрения квалификационных коллегий судей. Можно сказать, что это все - крайние проявления религиозности, на грани религиозного фанатизма, и они, безусловно, нетерпимы. Однако определить, когда истовое исполнение религиозных обрядов судьей перейдет черту, сложно, да и кто будет определять?

И это - в рамках официальных конфессий. Что уж говорить о разного рода религиозных сектах! К сожалению, весьма нередки случаи, когда судья, вступив в ту или иную религиозную секту (например, последователей Рона Хаббарда, основателя церкви сайентологов, или секты мунитов, кришнаитов, свидетелей Иеговы, мормонов, Аум Сенрике и др., поглощающих своего адепта целиком), попадал в полную психологическую зависимость от ее руководителя. Специалисты отмечают, что психологическое воздействие, которое оказывается на завербованных в секту, прежде всего направлено на недопущение какого-либо инакомыслия в отношении "истины нового учения"; происходящие в психике завербованных в секты людей изменения соответствуют признакам, перечисленным в Международной классификации болезней под названием "Зависимое расстройство личности" <*>. Для судейского корпуса России опасность сект крайней религиозности кроется в вероятности вовлечения в секту детей или иных близких родственников судей и в результате (либо с целью) обретения руководителем секты возможности влияния на судью, на выносимое им решение по конкретным делам.

--------------------------------

<*> См.: РГ. 2003. 29 окт.

Но не это составляет главную проблему соотношения: судья - религия. Она - главная проблема - триедина:

1. Будет ли истово (пусть не фанатично) верующий судья при осуществлении непосредственного правосудия, в совещательной комнате, ориентироваться, образно говоря, в первую голову на Конституцию РФ и федеральное кодифицированное законодательство, а лишь затем - на свою главную религиозную книгу (Коран, Библию, Тору) либо же, помолившись, поступит наоборот?

2. Сможет ли тот же судья в ходе ведения публичного процесса, а затем и в совещательной комнате сохранить психологическую внутреннюю "равноудаленность" по отношению ко всем (к каждому конкретно) участникам дела в ситуации, когда он знает (либо ему это сознательно демонстрируют), что тот или иной участник - одного с ним вероисповедания, а противоположная сторона, например ответчик (обвиняемый), - полярно другого?

3. В состоянии ли тот же судья не поддаться на уговоры (указания?) своего духовного пастыря (батюшки, имама, раввина) относительно конкретного находящегося у него в рассмотрении дела либо конкретного участника этого дела?

При этом доводы о том, что главная религиозная книга любой конфессии не может противоречить законодательству; что любая религия изначально человеколюбива, а между конфессиями нет и не может быть вражды; что любой духовный пастырь не станет "напрягать" судью ни прилюдно, ни один на один и вообще не способен внушать ему что-то недозволенное; что верующий "в любого бога" человек по определению надежнее атеиста, который, "не веря ни в бога, ни в черта", не "имеет ничего святого в душе", и т.п. - отнюдь не представляются сколь-нибудь серьезными и значимыми. Да, во многих случаях это так, но во многих - иначе. В любых культах есть изгои, и основные конфессии мира - не исключения: известны случаи уличения священнослужителей в педофилии, в благословлении за мзду однополых браков и т.д. Такие священнослужители-мздоимцы, если их хорошо - в материальном смысле - заинтересуют и правильно - в процессуально-правовом смысле, по конкретному арбитражному делу - сориентируют, без особых угрызений совести в качестве духовных пастырей станут - своими средствами, способами и методами - пытаться воздействовать на арбитражного судью в соответствии с ориентировкой своих "работодателей". Кто знает, сколько вынесено судебных актов истово верующими судьями с "креном" в ту или иную сторону, но в рамках судейского усмотрения? Насколько отличался бы - в каждом конкретном случае - судебный акт, вынесенный в таких условиях истово верующим судьей, от судебного акта, вынесенного по идентичному делу в тех же условиях судьей-атеистом либо судьей - верующим другого вероисповедания? Либо судьей, не подвергавшимся "воздействию" своего "сориентированного" клиентом духовного пастыря?

В принципе, здесь уместна параллель, хотя и отдаленная, с партийной принадлежностью. Практически сразу после исключения известной ст. 6 из Конституции СССР верховная власть по существу запретила судьям состоять в какой-либо партии; позже этот императив получил соответствующее закрепление в федеральном законодательстве. Цели такого запрета очевидны: необходимо было прежде всего оградить судей от воздействия на них со стороны партийных руководителей "в порядке партийной дисциплины". И вера в Бога, и вера в идеи, которые провозглашает конкретная партия (разумеется, те идеи, за которые "ложатся на амбразуру", и именно о таких партиях здесь идет речь, а их в России сейчас считанные единицы, а может быть, и совсем нет), - это одноплановые категории, и суть их в том, что они способны задеть самые глубинные струны в душе человека, и даже, образно говоря, завладеть его душой целиком. Как известно, вера - это свойство души, отнюдь не разума. Совсем еще недавно лишившийся партбилета иногда стрелялся, и отнюдь не по велению разума...

Парадокс - судьей может быть верующий, даже фанатично, человек, но состоять в партии любого толка, даже самой "внеклассовой" и в политическом смысле полностью индифферентной, судья не вправе. Но если членство в партии - веление души, то любой "партийный" кандидат в судьи, прекративший свое членство в партии в связи с назначением судьей или приостановивший это членство на время пребывания в должности судьи, не может одномоментно изменить состояние своей души. Считать иначе - это фарисейство. И наоборот, фарисейством будет считать, что верующий судья всю гамму чувств и свойств души истово верующего человека "выключает", войдя в судейской мантии в зал судебного заседания, а подписав судебный акт и тем самым завершив отправление правосудия по законченному делу, вновь их "включает".

Да и вообще нельзя недооценивать опасность расширения сети религиозных сект в последние годы в России. Помимо перечисленных иностранных организаций набирают силу и отечественные движения - Богороднический центр, Ашрам Шамбалы, секта Виссариона и Радастея и др. Неопятидесятники, активно действующие на Урале, Дальнем Востоке и в Сибири, как отмечалось на состоявшемся в конце октября 2003 г. в Москве в Центральном Доме журналистов круглом столе на тему "Тоталитарные секты - оружие массового поражения" <*>, "уже успели скупить большое количество недвижимости по всей стране и активно пробираются во власть". Новоявленные культы - часто мощные финансовые центры, ежедневные (! - М.К.) доходы некоторых из них достигают 1 - 1,5 млн. долл. США. Там же подчеркивалось, что в России насчитывается от 300 до 500 сект, в которые только по официальном данным входит более 800 тыс. человек. По оценкам экспертов, в России насчитывается до 100 различных деструктивных культов, а с учетом региональных "секточек" - до 1000, а общая численность вовлеченных в них приближается к 1 млн. человек, причем 70 процентов из них - это молодые люди в возрасте от 18 до 27 лет. Как отмечается в СМИ, уже сейчас можно говорить об этих организациях как о необычайно эффективном оружии "массового поражения нации" <**>. Немаловажно и то, что, по мнению психологов, бывшему кришнаиту для возвращения к нормальной жизни в среднем необходимо 11 месяцев, а сайентологи реабилитации практически не поддаются...

--------------------------------

<*> См.: Коммерсантъ. 2003. 29 окт.; РГ. 2003. 29 окт.

<**> См.: Московский комсомолец. 2004. 28 апр.

Противопоставляя себя государству - а интересы сект заведомо противопоставлены интересам государства, - секты наибольшую опасность представляют именно для судебной ветви государственной власти, поскольку последняя, в силу собственной компетенции, в состоянии воздействовать на акты, решения и действия иных ветвей власти и их должностных лиц, обратное же воздействие во много раз менее эффективное, и главное - свои решения судебная власть, не в пример другим, принимает в подавляющем большинстве случаев одним человеком, а на одного человека воздействовать - прямо или косвенно - намного проще, чем в случаях принятия коллегиальных решений.

Похоже, пора разрабатывать федеральную программу обеспечения независимости судебной власти в делах, связанных с вероисповеданием (либо ее сегмент в случае принятия решения о разработке более широкой программы). Если к тому же принять во внимание тот факт, что в стране появляется все больше различных политических партий, идеология которых тесно связана с религиозным сознанием (это отмечалось на семинаре "Актуальные проблемы взаимодействия органов государственной власти и местного самоуправления с религиозными организациями и вопросы противодействия религиозному экстремизму", организованном и проведенном в конце октября 2003 г. в г. Тюмени Минюстом России по Тюменской области и Институтом государства и права Тюменского государственного университета), то ясно: уклоняться от решения назревшей проблемы государство уже не имеет права. Ну а если учесть документы Межрелигиозного миротворческого форума, состоявшегося в Свято-Даниловском монастыре в ноябре 2000 г. с участием духовных лидеров православия, ислама, иудаизма, буддизма из России и других стран СНГ, в которых, на основе анализа новых тревожных тенденций, подчеркивается, что "реальной угрозой миру становятся терроризм и экстремизм, которые подчас пытаются оправдать религиозной риторикой" <*>, то можно сказать, что вопрос стоит о выживании человечества, а это уже проблема глобальная.

--------------------------------

<*> НГ-Религии. 2002. 20 авг.

Однако судебной власти России негоже ждать ее решения в глобальном масштабе, самой ничего не предпринимая - в рамках своих возможностей и собственной компетенции. Необходима, по всей видимости, выработка пригодных для практического использования на всем многоэтапном пути отбора, проверки и наделения кандидата в судьи судейскими полномочиями рекомендаций с целью недопущения в судейский корпус людей типа названных выше судей из г. Ноябрьска и г. Ульяновска - и это как минимум. В более же широком плане необходимо принципиальное решение, учитывающее двуединую ситуацию: с одной стороны, основа толерантности в отношении с религией есть признание права на исповедование любой религии, включая меньшинства (секты), а равно на атеизм; с другой стороны - конституционный принцип отделения церкви от государства есть обеспечение действий церкви в рамках закона, в том числе исключающих любую возможность воздействия священнослужителей - прямого или косвенного - на судью при осуществлении им правосудия. Очевидна необходимость вмешательства соответствующих служб государства в случаях:

а) угроз предания анафеме (и т.п.), если он вынесет судебный акт вопреки совету священнослужителя (такие примеры есть, и их количество в связи с усилением активности церкви в вопросах реституции церковной собственности, прежде всего монастырских земель, реквизированных и национализированных в первые годы советской власти, будет расти);

б) награждения судьи какой-либо церковной наградой в знак признания его заслуг перед церковью, выразившихся в "понимании" проблем церкви.