книги из ГПНТБ / Антомонов Г.А. Кибернетика - антирелигия
.pdfопределяют нашу сущность и сущность нашего отноше ния к миру материи.
«...Идеи... которые овладевают нашей мыслью, подчи няют себе наши убеждения и к которым разум приковы вает нашу совесть, это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им», — так писал об идеях К. Маркс, и трудно найти более сильную харак теристику их значения.
Можно сколько угодно доказывать религиозным лю дям, что бога в действительности нет, или разоблачать обратные попытки доказательства действительного бы тия бога в теологии. В настоящее время можно считать, что как в том, так и в другом отношениях сделано уже достаточно, если не все вообще возможное. Пусть в до полнение к этому каждый верующий попытается еще осознать, что та власть бога над ним, которую он, воз можно, ощущает, — это только власть его же собственной идеи. Вздорность религиозных источников отражает в себе вздорность тех идей, которыми руководствуется религиозный человек в своей жизни. Может быть, поняв это, он постарается перестроить идейный мир своего «Я», поскольку, как писал О. Бальзак, «идеи могут быть обез врежены только идеями».
Основными источниками идей, которые противопостав ляются идеям религии, являются науки, изучающие естественную природу, самого человека и общество. К ним относятся и философские науки, изучающие сам процесс познания, в том числе и процесс образования идей.
Современная наука глубоко проникла в действитель ность. Сегодня уже никого не могут удивить и восприни маются просто как должное успехи науки в раскрытии тайн природы. Сейчас на повестку дня поставлены про
60
блемы специального изучения сложнейших процессов естественной жизни, самого мышления человека, его психики. Нет никаких сомнений в том, что в самом бли жайшем будущем развитие науки ознаменуется крупней шими достижениями в этих областях, в результате чего будут раскрыты новые необозримые горизонты дерзаниям
человека.
Религия не сводится к самой человеческой вере, но представляет собою эксплуатацию веры. На эксплуата ции веры целиком основано и религиозное объяснение действительности, выступающее в основной своей форме мифа. В научном познании действительности мифам религии противостоят теории науки.
Глава |
///. |
|
|
В начале |
бе слово, и слово бе к Богу, |
||
И Бог бе слово, той искони бе. |
|||
Вся тем |
быша. |
еже бысть. |
|
И без него ничтоже бысть, |
|||
(Сначала |
было слово, и слово было к |
||
И бог был слово, тот был вечно. богу, |
|||
Все им было, |
него не было, |
что было.) |
|
И ничего без |
|||
Слово каждое |
Евангелие от Иоанна |
||
зерно |
|
||
будто |
|
||
|
просей |
|
|
и пойми их значенье, |
|
||
пожалуйста. |
Р. Рождественский |
||
|
|
||
ТЕСР1/1Я 11РСТ1/1Ш 1ШФСЕ |
|
|
|
1. Произвол подобия |
|
|
|
Евангелие (как и вся Библия) — это |
мозаика из |
случайных кусков, бессвязных изречений, без раз бора взятых из разных древних источников и пре поднесенных от имени вымышленного существа, названного Иисусом Христом (то же самое мож но было бы сказать о Моисее).
П. Марешаль. За и против Библии
Является ли истинным лишь то, что есть отражение, или же, напротив, только истинное представляет собою отражение? Речь идет здесь, конечно, о знании, и под объектом отражения подразумевается сама действи тельность.
Доходящая вплоть до полного совпадения связь по нятий истины и отражения настолько сильно укорени лась в нашем сознании, что даже сама постановка во проса в таком плане воспринимается не без некоторого удивления. А вопрос тем не менее далеко не праздный, и
62
уж во всяком случае его нельзя считать отвлеченным, оторванным от жизни, даже самой повседневной.
Кто не задумывается сегодня над сущностью живопи си? Мы привыкли видеть в творчестве художников имен но отражение окружающего нас мира. Нас восхищает творчество тех мастеров, которые смогли проникнуть своим зрением глубже, чем это общедоступно. Написан ное художником полотно вызывает восхищение, когда оно вдруг по-новому, более полно раскрывает перед нами мир природы, человека, труда. Но для того чтобы увидеть предмет глубже или полнее, мы уже должны заранее иметь представление или о нем самом, или же о чем-ли бо, тесно с ним связанном. В противном случае нам не с чем будет связать свои восприятия, и, посмотрев, мы ни
чего не увидим. |
тем более |
точно выразить |
||
Правильно |
понять и |
|||
свое понятие |
во многих |
случаях бывает |
нелегкой за |
|
дачей. Не претендуя на |
ее решение, |
мы |
обратимся к |
заимствованиям. Вот как описывает свои впечатления от всем известной «Сикстинской мадонны» Рафаэля поэт
Жуковский:
«В Богоматери, идущей по небесам, не приметно ни какого движения; но чем более смотришь на нее, тем более кажется, что она приближается. На лице ее ничего не выражено, то есть на нем нет выражения понятного, имеющего определенное имя; но в нем находишь, в ка ком-то таинственном соединении, все: спокойствие, чи стоту, величие и даже чувство, но чувство, уже перешед шее границу земного, следовательно, мирное, постоянное, не могущее уже возмутить ясности душевной. В глазах ее нет блистания (блестящий взор человека всегда есть признак чего-то необыкновенного, случайного; а для нее уже нет случая — все свершилось); но в них есть какаято глубокая чудесная темнота; в них есть какой-то взор,
63
никуда особенно не устремленный, но как будто бы ви дящий необъятное.
Она не поддерживает младенца, но руки ее смиренно и свободно служат ему престолом: и в самом деле, эта Богоматерь есть не иное что, как одушевленный престол божий, чувствующий величие сидящего. И он, как царь земли и неба, сидит на этом престоле. И в его глазах есть тот же никуда не устремленный взор; но эти глаза блистают, как молнии, блистают тем вечным блеском, которого ничто ни произвести и ни изменить не может. Одна рука младенца с могуществом вседержателя опер лась на колено, другая как будто готова подняться и простереться над небом и землею» *.
Эту восторженную характеристику легко отцести в буквальном смысле к святой сущности изображенной на картине девы Марии, несущей в мир младенца Христа. Но забудем на некоторое время о богоматери, и тогда по-новому раскроется смысл слов Жуковского. Это бу дет уже восхищение перед тайной простого материнства и величием человека, который рождается действительно для того, чтобы простереть свою руку над небом и зем лею, временем и пространством. И сам Рафаэль, сумев ший в сочетании красок и композиции фигур дать образ непреходящей эстетической ценности, один из немногих достойных им же созданного живописного гимна вели чию и красоте Человека. Поэтому творение Рафаэля истинно, и оно есть, бесспорно, отражение действитель ности человека.
Но сочетание красок и фигур на холсте может подчас привести нас к полному недоумению. Здесь не имеются в
' В . Ж у к о в с к и й . |
« С и к сти н ск а я |
м а д о н н а » |
Р а ф а э л я .— |
С м .: |
||
И с к у с с т в о . |
К н и га д л я ч тен и я |
п о и ст о р и и |
ж и в о п и си , |
ск у л ь п т у р ы , |
а р |
|
х и тек т у р ы . |
М , У ч п ед ги з, |
1958, |
стр . 113. . |
|
|
|
виду очевидные продукты спекуляции в искусстве на поч ве извращения вкусов и представлений, отбросы творче ства, о которых не стоит даже говорить. Но известны и такие произведения, в которых совершенно непонятный, для очень и очень многих ни о чем не говорящий образ сочетается с высочайшей техникой живописи и именем автора, авторитет которого заслужен общепризнанными шедеврами.
Если в таких произведениях содержится истина, то что же тогда они отражают? И наоборот, если они суть отражения, то что мы должны в этом случае считать истиной?
Наша цель далека, однако, от постановки и решения проблем эстетического восприятия и выражения дейст вительности в искусстве. Мы заинтересовались только вопросом о соотношении понятий истины и отражения. И здесь пример с живописью был уместен, поскольку эта форма искусства более других позволяет сравнивать свои результаты с предметами действительности. Нам может показаться довольно странным сравнение со скрипкой причудливого нагромождения контуров в кар тине Пикассо. Может быть, еще сложнее было бы уви деть, как это иногда рекомендуют, в этих «ни на что не похожих» контурах мир современного индустриального города. Но даже поверив такой трактовке или сделав вид, что верим ей, мы все равно сохраним в своем под сознании предпочтение к той форме искусства, которая напоминает нам о чем-то похожем на действительность,
вкоторой есть элементы очевидного отражения мира. Но
вэтом естественном стремлении нашем к образам, по добным действительному миру, кроется подчас опасность для сознания.
Вспомним, что та же самая «Мадонна» Рафаэля была предназначена не.для помещения в музее, не для того,
6 5
чтобы дать людям возможность по-новому взглянуть на себя. В эпоху, когда Рафаэль создал свой шедевр по заказу папы римского для украшения Сикстинской ка пеллы в Ватикане, почти никто не сомневался,' что изо браженная на картине святая дева Мария и ее божест венный сын в буквальном смысле соответствуют дейст вительности, отражают ее.
Святое писание учит, что бог создал человека по свое му образу и подобию в один из семи дней творения мира. Фактически дело обстояло, разумеется, как раз наоборот. Человек использовал знакомые ему черты своего образа для того, чтобы создать бога, подобного самому себе. И это подобие является отнюдь не малосущественным. Только в силу его человек уверовал в действительность существования своего бога. Только в силу такого подо бия человек мог верить, что его собственные изображе ния представляют сверхъестественные явления все вышнего существа.
А ведь человек очень давно мог убедиться в том, что его обращение со своими восприятиями может быть очень и очень произвольным. Вспомним хотя бы такие классические образы, как кентавр или русалка. С какой легкостью человек в своем сознании объединяет в одно целое элементы образов мужчины и коня или женщины
ирыбы, создавая таким путем в силу некоторых "ассоциа ций совершенно произвольные комбинации. Возможно сти в этом отношении ничем не ограничены. Так рожда ются мифы, в изобилии сопутствовавшие существованию
иразвитию человека на всем протяжении его истории. . Кентавр или русалка — это, вообще говоря, очень
примитивный миф. Но еще и в самые древние времена существовали мифы, элементы подобия которых дейст вительному миру отличались большой тонкостью.
Так, Дж. Томсон в своей книге «Первые философы»
б б
приводит интересный пример ореола, которым древние люди окружали гончарное ремесло. Оно было когда-то изобретено женщинами, поскольку облегчало их домаш ний труд. Нехитрые операции подготовки состава из глины и песка, для того чтобы вылепить из него горшок, превращались тогда в акт творчества, таинства женщин, при свершении которого мужчина не мог даже присут ствовать. Звон высушенного на солнце глиняного горшка был его «голосом». Поскольку он обычно служил в ка честве хранилища для дающей жизнь воды или плодов земли, глиняный сосуд становился в сознании его созда телей символом чрева, женского плодородия, божествен ной матери, источником жизни — Пандорой, подательни цей всех вещей, которую бог огонь сотворил из земли и воды и наполнил человеческим голосом. Может быть, как раз продолжением таких представлений и явилось убеждение христиан, что человек был создан богом из глины, в которую он вдохнул жизнь и душу.
Еще относительно совсем недавно английским философом Г. Спенсером было выдвинуто утверждение, что бедность является результатом биологической непри способленности людей. Спенсер утверждал подобие жизни людей тем отношениям, которые существуют в джунглях природы, где выживает только биологически сильный индивид, а слабый обречен на гибель. Он, та ким образом, уподобил общество людей жизни чисто животного мира. В какой-то, и немалой, степени капита листический мир XIX века, в котором жил Спенсер, имел много общих черт с особенностями звериного мира джунглей, и это позволило не без'эффективности исполь зовать его учение для оправдания капиталистической эксплуатации человека человеком как якобы закономер ного явления природы. Американский прогрессивный фи лософ Б. Данэм относит «теорию» Спенсера к социаль
•6 7
ным мифам, и это делается им не без оснований. Можно ли ее полагать отображением действительности? По-ви димому, не в большей степени, например, чем являются отражением те же самые кентавры и русалки.
Миф всегда искажает наши представления о мире. Но мифы не всегда вредны. В образах мифов, рожден ных жизнью народа, четче выделяются сильные черты людей и их слабости. Если бы мы выступили против ми фов вообще, нас вряд ли поддержали бы наши дети. Ведь сказки, которые они так любят слушать, — это тоже род мифов. Простые, понятные детям образы, из кото рых строится хорошая сказка, не только развлекают своих слушателей, но помогают им получить первые зна ния о жизни, о плохом и хорошем в ней.
Миф превращается в опасность тогда, когда правдо подобие элементов его образа используется для того, чтобы замаскировать произвольность самой конструк ции. Утверждения такого мифа превращаются в догмы, и он может долго властвовать над сознанием человека, определяя собою его отношение к жизни. Миф о боге — самый показательный пример этому.
Сейчас мы легко относим такие построения к области мифов, но нужно обратить внимание не только на содер жание известных нам мифов, но и на особенности их построения. В основе каждого мифа лежит мысленная конструкция. Она может быть в отношении подобия к тем или иным явлениям действительности мира. Комбинация элементов, подобных действительности, как правило, бывает весьма и весьма произвольной. Однако как раз именно такое подобие дает иногда жизнь мифу в значе нии совершенной достоверности.
Это своего рода спекуляция мифа на интуитивном стремлении человека к тому, чтобы его представления о мире были похожи на такой мир, каким он привык его
6 8
видеть, слышать или осязать. Достаточно, чтобы только детали образа были похожи на отражения, и человек готов принять на веру остальное. На такой основе строит ся все религиозное объяснение мира. Если же такого правдоподобия в деталях нет, то образ воспринимается с огромным трудом. С таким явлением приходится иногда встречаться в научном познании мира.
Предметом научного познания не обязательно долж ны быть явления, доступные непосредственным восприя тиям. В общем случае никак нельзя рассчитывать на то, что все явления мира должны быть подобны тому, к че му мы успели привыкнуть. И когда наука переходит к познанию таких явлений, она иногда встречается с тем, что произвол подобия мифов, как религиозной формы объяснения мира, приходит в противоречие с подобием произвола теорий науки, выступающих в значении основ ного средства познания действительности.
2. Подобие произвола
...если вовсе не грешить против разума, нельзя вообще ни к чему прийти.
А. Эйнштейн
Было бы довольно трудно даже вообразить себе се годня, например, что наша родная планета Земля пред ставляет собою абсолютно покоящийся центр Вселенной, вокруг которого движутся небесные светила, послушные некоей всемогущей воле. Подобные представления не могут показаться нелепостью в наш век успешного штурма космоса только тем, кто лишен абсолютно вся кой любознательности, а это совершенно неестественно для человека по самой его природе.
6 9