8018

не могло начинать своей деятельности без регистрации в НКВД РСФСР или его местных органах.

После Октябрьской социалистической революции постепенно сформировалась однопартийная система, предполагавшая фактическое слияние государственных и партийных структур. И с начала 1930-х гг. вплоть до середины 1980-х любые попытки создания альтернативных организаций рассматривались как проявление антисоветской деятельности. Формально советское государство признавало за своими гражданами право на объединение в общественные организации, по сути являвшиеся придатками партийногосударственного механизма, однако свобода создания политических партий отрицалась.

Важным нормативным актом в области регуляции деятельности общественных объединений было постановление ЦИК СНК СССР от 6 января 1930г. «О порядке учреждения и ликвидации Всесоюзных обществ и союзов, не преследующих цели извлечения прибыли» и Положение «О добровольных обществах и союзах», утвержденное постановлением ЦИК и СНК РСФСР от 10 июля 1932 г., лишившие многие общественные организации их статуса и тем самым способствовавшие их ликвидации.

ВСоветское время круг общественных организаций сократился до минимума, оставшиеся организации были глубоко политизированы, и не всегда членство в них носило добровольный характер (примером могут служить КПСС, ВЦСПС, комсомол, ДОСААФ и др.). Некоторые элементы гражданского общества сохранились (профсоюзы, женские, молодежные, творческие и другие организации), но деятельность их строго регламентировалась и контролировалась со стороны государства.

Вконце 50-х - начале 60-х гг. прослеживается новый подъем общественной активности в сферах науки, культуры, образования.

К концу 70-х гг. было образовано пять видов общественных структур: комсомол, профсоюзы, кооперации, включая колхозы и распределительные кооперативы, творческие союзы (писателей, композиторов, архитекторов, художников, кинематографистов и т.д.), добровольные объединения (например, Общество «Знание», Комитет советских женщин) и добровольные общества (Добровольное общество охраны природы, Общество охраны памятников истории и т. п.). При этом законодательной регламентации порядка образования общественных объединений не осуществлялось. Все они в значительной мере были огосударствлены, действовали под руководством КПСС без какой-либо законодательной основы, руководствуясь лишь своими уставами.

Изменения общественно-политической ситуации и подъем гражданской активности в конце 1980-х – начале 1990-х обусловили появление в СССР

неформального движения и его поэтапную эволюцию к более совершенным организационным формам. Общественно-политическая активность населения проявилась в создании ассоциаций, клубов, объединений по различным направлениям политической, культурно-творческой, экологической деятельности. Закон о выборах 1988 г. легализовал оппозицию и сыграл

11

большую роль в консолидации новых политических образований, ориентированных на парламентскую работу. С 1988–1989 гг. усилился процесс формирования партий от монархических и национально-патриотических до анархических и либерально-демократических. С 1993 года политические партии участвуют в выборах в качестве полноправных субъектов избирательного процесса.

Начало 90-х годов ознаменовалось бурным ростом общественных объединений. Граждане стали создавать спортивные, культурные, социальные, образовательные, профсоюзные и другие общественные организации. И, если к началу 1997 года, по оценкам экспертов, в России функционировало около 40 тысяч федеральных, межрегиональных и региональных организаций, то в 2002 году в России было зарегистрировано уже около 200 тысяч общественных организаций.

Основа правового статуса общественных объединений закреплена Конституцией Российской Федерации: «Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется. Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем» (ст.30). Развернутая правовая регламентация общественных объединений содержится в Федеральном законе «Об общественных объединениях» от 14 апреля 1995 года, определяющем общественное объединение как добровольное самоуправляемое некоммерческое формирование, создаваемое по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации общих целей, указанных в уставе объединения. Кроме того, в нем были узаконены различные виды общественных объединений или их организационно-правовые формы: общественная организация, общественное движение, общественный фонд, общественное учреждение, орган общественной самодеятельности, политическая партия. Также существуют специальные законы об отдельных видах общественных объединений: «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» от 12 января 1996г., «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г., «О политических партиях РФ» от 11 июля 2001г. и другие. В настоящее время происходит изменение правового поля, регулирующего деятельность общественных объединений. Прежде всего, это касается процедуры государственной регистрации некоммерческих организаций в качестве юридических лиц и осуществления государственного финансового контроля их финансирования, в том числе из-за рубежа.

Впоследние годы в России появилось множество объединений, движений

иорганизаций, реализующих на практике функции гражданского общества: правозащитные организации, общества по защите прав потребителей, экологические организации, объединения в сфере науки, культуры и образования, женские организации и др. Однако развитию институтов гражданского общества в стране препятствует ряд проблем юридического

12

экономического (слабость ресурсной базы некоммерческого сектора, недостаточная консолидация), социального (низкий уровень активности населения) характера. Серьезной преградой на пути формирования и развития гражданского общества становится низкий уровень общественной солидарности между людьми, социальная атомизация и связанные с ними отсутствие интереса к политической и общественной деятельности, а также низкий уровень доверия населения к общественным организациям (по опросам ИСЭРТ РАН доверие им высказывают только 28% населения). Кроме того, в построении институтов гражданского общества в России государство продолжает играть огромную роль, традиционно стремясь контролировать деятельность «третьего сектора», что на практике выражается в создании системы управления общественными инициативами.

Разнообразные формы самоорганизации граждан несут в себе огромные резервы социального, экономического и культурного развития России. Социальный прогресс в России невозможен без ответственного гражданского общества, умеющего критиковать и контролировать власть, создающего альтернативные государственным формы социокультурной регуляции и контроля. Государство, в свою очередь, должно не «управлять» добровольными объединениями граждан, а поддерживать их, расширяя возможности их участия в государственных делах. В этих условиях особенно актуальным становится определение конкретных приоритетов и механизмов сотрудничества гражданского общества, органов власти и бизнеса с целью усиления воздействия гражданского общества на процессы формирования и принятия управленческих решений.

ИСКУССТВО ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ВОСПРИЯТИЯ

Шталь М.А., ГИИ, г. Москва

Воспринимаемый объект в той или иной мере является элементом сознания тогда, когда обозначается словом. Таким образом, органы восприятия несут в себе не только сенсорную, но и интеллектуальную нагрузку. Воспринимая объект, человек выделяет его общие свойства, определяя его к тому или иному классу подобных объектов (например, к культурному наследию). Данные психические процессы помогают наиболее полно познать объект. Однако когнитивные установки в другом случае могут, напротив, вызывать искажение восприятия, порождая апперцепцию.

Представители гештальтпсихологии трактуют восприятие как целостную конфигурацию – гештальт. Согласно исследованиям гештальтпсихологов, человеческое восприятие – это не просто реакция на внешние стимулы, но гораздо более сложный организованный процесс. Из всего многообразия объектов индивид выбирает именно то, что на данный момент представляет наибольшую для него ценность. Как мучимый жаждой человек на накрытом столе прежде всего заметит воду, так и художник из всего многообразия

13

внешних и внутренних объектов восприятия выделит для себя наиболее эстетически ценный из них.

Схожие идеи мы находим и в исследованиях американского эстетика и психолога искусства Рудольфа Арнхейма. Теория эстетического восприятия Арнхейма строится на том, что восприятие в основе своей представляет познавательный процесс, определяемый формами и типом зрительного восприятия. Таким образом, согласно Р. Арнхейму, восприятие заключается в образовании «перцептивных понятий», каждый акт восприятия представляет собой «визуальное суждение». Ученый придавал большое значение этим понятиям в процессе художественного восприятия и творчества. Ведь в ходе восприятия искусства и художественного творчества человек в той или иной степени руководствуется своими ментальными установками. Благодаря этому, и творчество, и его восприятие всегда обусловлены субъективными факторами. От этого, на наш взгляд, напрямую зависит классификация художественных произведений.

Далее мы предпримем попытку подобной классификации, опираясь на типы восприятия, описанные интегральной философией, которая помогает увидеть, как доминирующие ценности влияют на предмет художественного творчества и его восприятие. В процессе творчества художник как нельзя лучше раскрывает мир своих ценностей, в том числе и «предельных ценностей»

– т. е. сакрального. С другой стороны, возникновение и популярность тех или иных художественных произведений может неплохо охарактеризовать господствующие ценности той или иной культуры – ту сеть, сквозь которую каждый человек воспринимает мир.

Набирающая популярность в начале XXI века Спиральная Динамика

(К. Грейвз, Дж. Бек и К. Ковен), позволяет ясно структурировать известные типы человеческого сознания, а значит, и все поле культуры в холархическую систему, где каждый последующий элемент не только превосходит, но и включает в себя предыдущий. Каждый холон как в феноменологическом, так и в историческом измерении может быть четко охарактеризован соответственно всей системе.

Рассмотрим подробнее линию ценностей. Вот основные стадии развития ценностей, согласно Грейвзу и Спиральной динамике Д. Бека и К. Коэна. 1) Архаическая стадия: выживание любой ценой; 2) Магико-анимистическая стадия: вера и преклонение перед волшебными силами стихий; 3) Эгоцентрическая: сосредоточение на «мне» и «моей власти»; 4) Этноцентрическая или Абсолютистская: абсолютные ценности – жестко фиксированные и истинные для всех людей; 5) Индивидуалистическая или рациональная: вера в бесконечные возможности науки и разума; 6) Плюралистическая: сетевое мышление, забота о земле и ее обитателях; переход от традиционных к модернистским и постмодернистским ценностям; 7) Системная или интегральная: осознание, принятие и применение естественных иерархий (холархий), систем и форм; 8) Холистическая: использование всей спирали – интеграция чувств и знания; появление «новой духовности как сети всего сущего».

14

У каждого человека, на какой бы стадии он ни находится, присутствуют ценности предыдущих стадий, поскольку в соответствии с уровнем все они выстраиваются в холархию, и определенная группа ценностей обязательно будет доминировать, как правило, являясь и «предельным интересом» индивида. Особенно ярко это видно в искусстве, где автор стремится выразить себя, неминуемо демонстрируя, а иногда и проповедуя свои ценности, свой предельный интерес.

Американский философ интегрального направления Кен Уилбер, исследуя восприятие искусства, использует концепцию «трех очей»: око плоти, око ума и око духа. Человек может классифицировать изобразительное искусство с точки зрения того, от какого ока оно в основном зависит. Например, реализм и натурализм зависят главным образом от ока плоти; абстрактное, концептуальное и сюрреалистическое искусство зависят от ока ума; а некоторые великие творения духовной живописи — например, тибетские тхангки — зависят от ока созерцания, ока духа. Каждое око видит разный мир

— мир материальных объектов, мысленных представлений, духовных реалий. И каждое око может изображать то, что оно видит. Чем выше око, тем глубже искусство.

Не существует универсального критерия для выбора предмета творчества

– все определяется восприятием, которое выхватывает из общего фона – наиболее достойный. Уникальные психофизиологические особенности, разнообразие состояний сознания, наличие «трех очей» – тела, ума, духа (К. Уилбер) – создают широкий спектр произведений искусства, доступный современному человеку.

РОЛЬ ЦЕНЗУРЫ В РЕГУЛЯЦИИ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ

Чирскова И.М., РГГУ, г. Москва

Институциональное оформление цензуры в начале ХIX века сопровождалось постепенным осознанием властью действенности ее глубинного механизма социокультурного и политического воздействия на культуру и общественное мнение. Потребность в институте цензуры была непосредственно связана с расширением культурного пространства, увеличением объема социальной и культурной информации, значительным ростом круга ее потребителей и ценностно-смысловой дифференциацией внутри этого круга, требовавшей строго ранжированного контроля. Цензура стала органичной и непременной составляющей культурной политики, без которой нормальное функционирование государственного организма, культуры общества уже не представлялось возможным.

Не одно столетие цензура выполняла роль фильтрующего органа, возводя барьер на пути сил, чужеродных власти и разрушительных для культурного наследия. Наличие в корпусе культуры, в аппарате управления такого

15

важнейшего регулятивно-карательного инструмента, как цензура позволяет рассматривать ее как культурно-исторический феномен, с одной стороны, и как общественно-политическую систему, с другой. Такая двойственная природа цензуры дает основания для разных ее толкований.

Особенно усилился процесс различной интерпретации цензуры как социокультурного феномена и социально-политического института в XIX в. ХIX век – это именно то время, когда государство и общество остро ощущают необходимость в специальном институте цензуры. Однако власть, персонифицирующая государство как целостную и организованную систему, и собственно общество, понимаемое довольно расплывчато и неопределенно, видят смысл и сущность цензуры по-разному. Так, институт общественного мнения, вполне оформившейся в ХIX веке и ощутивший свою силу, сам превращается в своеобразный цензурный институт, беря подчас на себя функции, качественно отличные от задач правительственной цензуры.

Если правительственная цензура защищает власть от деструктивных для нее политических и культурных процессов, тем самым охраняя существующие политический режим и культурное наследие от посягательств оппозиции, демократических и революционных течений и стихийных процессов социокультурной саморегуляции общества, то общественное мнение, как правило, критикует власть и государственные институты, инициирует реформы и социокультурные трансформации, защищая общество от злоупотреблений власти, ее политической тирании и различных форм социального и культурного насилия, духовного давления, отстаивая свободы и права общества. Эти типологически различные разновидности цензуры образуют в совокупности как бы «две стороны медали», в каждой из которых есть свои конструктивные и деструктивные стороны, но отстаивающие различные, а подчас и противоположные интересы – властных структур и государства, с одной стороны, и общества (в перспективе – гражданского общества), с другой.

Следуя дореволюционным традициям табуирования культуры, советская цензура сохранила многие элементы социальной дифференциации. Среди новаций советской власти – довольно жесткий контроль за собственно научноисторической информацией; мифологизация истории, никогда не принимавшая таких чудовищных масштабов, как во времена сталинского «Краткого курса»; популяризация сильной власти, которой приписывались все успехи и достижения общества. Поменялись знаковые оценки исторических событий, многие из которых оценивались с «противоположным знаком»; изменился центральный герой истории – народные массы. Трансформировались тематическое табуирование истории и сама тематика исторических исследований, художественных произведений на исторические темы, регламентировавшихся властью.

В 1990-е гг. история российской цензуры вернулась примерно к ситуации 1905 г. Общество попыталось «понять все заново», – не случайно именно в это время начался активный процесс изучения истории цензуры и практики табуирования информации, воссоздания картины взаимоотношений власти и общества, культуры и политики, а также учета исторического опыта для

16

предотвращения возможных ошибок в области ограничения свободы слова. Произошло новое понимание свободы слова, его значения для здоровой жизни общества как гарантии от застоя, в том числе научного.

В 1990-е гг. пришло осознание того, что существование цензуры как социокультурного регулятивного механизма также необходимо для развития общества и его институтов. Власть, лишенная возможности влиять на общественные и культурные процессы с помощью цензуры, фактически парализована. Разумная а, значит, плодотворная культурная политика государства должна предоставлять общественному мнению возможность осуществлять контроль, предостерегать, предлагать варианты, указывать на недостатки и выполнять иные социорегулятивные функции в отношении культуры и ее прецедентных текстов, в отношении культурного наследия.

Рост информационного пространства, отсутствие каких-либо рамок, защищающих хотя бы от вреда, наносимого психике и здоровью людей, делают проблему цензуры чрезвычайно актуальной. Предлагаются проекты создания некоего государственного органа, медиасообщества, общественного совета по защите государственных интересов и пр. 300-летие русской журналистики знаменуется обсуждением в прессе, на радио, в телеэфире и в Интернете проблемы свободы слова. Закон о средствах массовой информации цензуру как таковую запрещает, однако вопрос о ее фактическом существовании остается одним из самых дискуссионных. Одни говорят о необходимости возрождения цензуры как нравственного института; их оппоненты предупреждают об опасности введения любой цензуры, которая, в конечном счете, непременно примет политический, религиозный, националистический или любой другой оттенок, разрушительный для общества и государства. Однако несомненно, что имплицитно институт цензуры продолжает существовать и в «нулевые» годы, видоизменяя и трансформируя свои виртуальные формы.

ФОРМИРОВАНИЕ ТРАДИЦИЙ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ

Шабалин О.А., ГХИ ННГАСУ

Яркая особенность любой системы такова, что ничто не возникает на без характерных на то предпосылок. Также происходит и с традициями, которые с течением времени укореняются в культуре. Так или иначе, то, что ещё 50 лет назад носило инновационный характер, спустя некоторый период времени обретает характер традиции. Почему это происходит? Ведь не всякое культурное явление обязательно оставит заметный след в истории, оказывая влияние на воспроизводимые позднее культурные формы.

Само по себе понятие культуры относительно. Оно субъективно уже в силу того, что было создано человеком для собственных нужд. И спустя некоторое время, одни культурные традиции, накладываясь на другие, создают целостный культурный пласт одной общности, народа, или, как в наше время, носящий глобальный характер.

17

Чтобы понять суть данного явления, прежде всего следует ознакомиться с самим понятием «традиция». Традиция — набор представлений, обычаев, привычек и навыков практической деятельности, передаваемых из поколения в поколение, выступающих одним из регуляторов общественных отношений.

Традиции складываются двумя путями. Один идет «снизу», когда можно сказать, что традиция «возникает», «зарождается». Это спонтанный, стихийный процесс, в который вовлечены достаточно большие массы людей. Все начинается с того, что кто-то обращает особое внимание на определенные фрагменты исторического наследия. Затем интерес, уважение, пристрастие, почтение распространяются вширь, охватывая все более широкие слои населения, и принимают форму ритуалов, церемоний, побуждают к поискам и обновлению старых объектов, к новой интерпретации старых кредо. Индивидуальные предпочтения и действия становятся массовыми и превращаются в поистине социальный факт. Так рождается традиция. Парадоксальным образом данный процесс очень сходен с распространением новаций, хотя в рассматриваемом случае речь идет, скорее, об открытии того, что уже существовало в прошлом.

Второй «маршрут» формирования традиции начинается «сверху», действуя через механизм навязывания, когда традиция выделяется, отбирается и даже навязывается теми, кто обладает властью или влиянием. Это может быть монарх, вводящий для своих подданных традиции своей династии; диктатор, делающий упор на прошлой славе нации; полководец, напоминающий воинам о великих исторических сражениях, или известный модельер-дизайнер, находящий вдохновение в прошлом и диктующий стиль «ретро».

Следует заметить, что эти два пути не предопределяют содержания традиций. В частности, нельзя сказать, что один ведет к формированию истинной традиции, действительно уходящей своими корнями в прошлое, а другой — к изобретенной традиции, связь которой с прошлым придумана, вымышлена. Такая связь может диктоваться необходимостью, когда, например, кто-то наделяет образ прошлого привлекательными чертами с тем, чтобы увлечь своей идеей многих людей. Но все же чаще такого рода традиции создаются и внедряются с политической целью теми, кто стоит у власти. Вспомним коронационные церемонии императора Бокассы; ритуалы, принятые при Наполеоне, или недавние заверения политиков в «вечной и нерушимой дружбе» между Советским Союзом и Ливией, Румынией и Мозамбиком. Решение переписать все учебники истории в России и бывшей Восточной Германии после крушения в этих странах коммунистических режимов свидетельствует о степени утраты национальных традиций, которые нужно теперь восстанавливать заново.

Неизменным остается один вопрос: почему одно явление становится традицией, а последующее стирается. С одной стороны, инновационные явления, играющие непосредственную роль в дальнейшем развитии культуры, рано или поздно сыграют свою роль, ведь именно они являются основным фактором развития, или, по крайней мере, предпосылками к данному развитию. Но практика показывает, что некоторые явления входят в культурную

18

традицию, будучи вторичными по форме и содержанию. С позиций формальной логики это более чем странно. Чем можно объяснить данное явление? Прежде всего, тем, что исторический процесс, как самый объективный фактор, оказывает влияние на выделение наиболее ценных явлений культуры, которые могут сыграть свою роль в дальнейшем её развитии. Предпочтения отдельных индивидуумов в культуре исключительно субъективны и будут таковыми всегда по той причине, что человек не способен отказаться от личностного фактора. Время же оказывает влияние на формирование традиций из отдельных культурных явлений либо же их игнорирует. Потому традиционное по форме в более поздние периоды остаётся инновационным. Не следует изобретать новый музыкальный стиль, чтобы он впоследствии стал традиционным. Зачастую возникающая совокупность традиций влечёт за собой возникновение иных, более поздних традиций, носящих эклектичный, т.е. смешанный характер. Говоря о традиции, сложно отделить ценное от бесполезного. Но возможно определить, какое явление имеет возможность обрести характер традиционного, опираясь на предыдущий опыт. Говоря же о изначальном возникновении традиции, следует отметить, что невозможно определить ценность тех или иных явлений и причину их возникновения.

СКАЗКА КАК МЕТАФОРА ЖИЗНИ

Бархатова О. А., РГГУ, г. Москва

Образы сказок обращаются одновременно к двум уровням — к уровню сознания и к уровню подсознательного, причем область бессознательного представлена в большей степени. Она требует интуитивного чувства формы или точного знания структуры сюжета сказки при использовании ее в работе с детьми. В образности сказки отражаются правила функционирования образных структур бессознательного и проявления архетипического плана. Именно в этом жанре поднимаются важные для детского мировосприятия проблемы и пути их решения. Волшебная сказка – веками наработанная ценнейшая информация высочайшей плотности, детским языком поднимающая понастоящему философские проблемы осмысления мира. Она настолько универсальна, что ее структура одинакова во всем мире – от Сибири до Южной Америки.

В сравнении с другими литературными жанрами сказке присуща своя собственная очень необычная роль. Сказка приводит в восторг не только детей каждого нового поколения, но и влияет на взрослых. Швейцарский исследователь сказочник Макс Люти считал, что можно в жизни любого человека назвать фазы, в которых утвердится его отношение к сказке, а у некоторых людей это отношение либо сдержанного отторжения, либо страстной увлечённости сохраняется до конца жизни.

19

Роль сказки как формы человеческого общения

Корень «сказ» – означает рассказ, повествование или описание какоголибо события, которое может не быть фантазией. Рассказывание историй – древнейший способ человеческого общения, одна из форм передачи опыта старшего поколения детям. Известный психолог и психотерапевт Д. Бретт писал: «Нам, взрослым, следует помнить, что если мы хотим научить ребенка чему-либо или передать ему какую-то важную мысль, нужно делать так, чтобы это было узнаваемо, удобоваримо и понятно. Если мы хотим объяснить что-то сложное французу, то, разумеется, преуспеем в этом больше, если будем говорить на французском языке. Общаясь с детьми, старайтесь говорить с ними на языке, который им понятен и на который они лучше отзываются — на языке детской фантазии и воображения».

Рассказы, в особенности сказки, всегда были самым эффективным средством общения с детьми. Сказки передавались и передаются из поколения

впоколение на протяжении веков и находят отражение в культурах разных народов. В своей книге, посвященной сказкам, Бруно Беттельхейм подчеркивает их исключительно важную роль, так как они помогают детям преодолеть тревоги и конфликты, с которыми им приходится сталкиваться.

Всказках поднимаются важные для детского мировосприятия проблемы. В «Золушке», например, говорится о соперничестве между сестрами. В сказке о Гензеле и Гретель основная тема — боязнь быть покинутым. «Мальчик с пальчик» рассказывает о беззащитности маленького героя, который оказался в мире, где все подавляет своими размерами, масштабами и мощью. В сказках противопоставляется добро и зло, альтруизм и жадность, смелость и трусость, милосердие и жестокость, упорство и малодушие. Они доступны для детского восприятия как с точки зрения художественной формы, так и содержания. Они говорят ребенку о сложности мироустройства. Дети постоянно сталкиваются с проблемами, которым взрослым – не являющимся специалистами в педагогике - сложно отождествить. Детские мышление предельно однозначно и умещается

вструктуру «да-нет», «плохо-хорошо», поэтому при сложности в общении со взрослыми они приходят к выводу о том, что взрослый им помочь не в состоянии. Иногда взрослый, желая что-то подсказать ребенку в жизненной ситуации или просто выразить свои чувства, не может найти для этого подходящих слов, не знает, как можно дать понять, что он не оставлен «один на один» со своими проблемами.

Жанр сказки как эффективный инструмент для передачи решений

В сказке возможны самые непредсказуемые сочетания событий, героев и пр. Из этих сюжетов ребенок с легкостью способен почерпнуть информацию для жизни в реальном мире. Фантазия абсолютно реальна для детей, являясь наилучшим способом анализа окружающего мира.

Ребенок постоянно сталкивается с конкретными проблемами, требующими «приземленного» и прагматичного решения, приносящего облегчения «на месте». Сказочные истории, ориентированные на конкретные проблемы, помогут детям найти выход из сложных ситуаций. «Сказка – это колыбель мысли, сумейте поставить воспитание ребенка так, чтобы он на всю

20