!Учебный год 2024 / 00027119

права профессор Герхард Хафнер называет стремительное распространение международных правил; усиливающую политическую раздробленность; регионализацию международного права; специализацию международных правил39 . История развития международного права демонстрирует, что подобным образом сформировались и выделились в качестве самостоятельных элементов такие отрасли как право международных организаций, право международной безопасности, международное экономическое право, международное воздушное право, международное космическое право и другие.

Как правило, определение отрасли в международном праве представляет собой нелегкую задачу, так как до настоящего времени не сформулированы общепризнанные четкие критерии и параметры отрасли международного публичного права. Можно даже встретить утверждения, что международное право представляет собой дезорганизованную систему. Тем не менее встречаются и обратные суждения об упорядоченности и системности международного права. Основным элементом такой системы является отрасль международного права, под которой, по мнению Давида Исаакавича Фельдмана, следует понимать «совокупность согласованных юридических норм, регулирующих более или менее автономно международные отношения определенного вида, совокупность, характеризуемую соответствующим предметом правового регулирования, качественным своеобразием, существование которой вызывается интересами международного общения»40. Соглашаясь с данной точкой зрения, продемонстрируем наличие у наднационального научного права черт, необходимых для признания за данной сферой статуса самостоятельной отрасли международного права.

Первая черта предполагает регулирование международных отношений определенного вида. Однородность вышеуказанных отношений заключается в том, что все они предполагают развитие сотрудничества между государствами с целью проведения совместных научных исследований и научно-технических разработок, а также развитие устойчивых связей между национальными научными сообществами. Складывающаяся система международного сотрудничества в области науки и техники включает такие взаимосвязанные элементы как

39Hafner G. Pros and Cons Ensuing from Fragmentation of International Law // Michigan Journal of International Law, 2004, Volume 25. Issue 4, p. 849-850.

40Фельдман Д.И. Система международного права. Казань. Изд-во Казанского ун-та, 1983. С. 42.

31

«международные научные связи, направленные на решение теоретических и экспериментальных задач фундаментальной и прикладной науки, и международные технические и технологические связи, подготовку кадров; международное содействие выполнению отдельных работ и созданию технологических процессов; обеспечение безопасного использования достижений научно-технического прогресса»41. Представляется, что в настоящее время сложившимися компонентами наднационального научного права можно считать:

-обмен научной и научно-технической информацией;

-финансирование научного и научно-технического сотрудниче-

ства;

-права на результаты научной деятельности и технологии, полученные по результатам научного и научно-технического сотрудничества;

-разработка программ международного научного, технологического и инновационного развития;

-статус субъектов совместной международной научной и научнотехнической деятельности.

Вторая черта представляет собой наличие заинтересованности в правовом регулировании соответствующих отношений в международном сообществе. О такой заинтересованности свидетельствует как наличие международных актов, ориентированных на правовое регулирование исключительно вопросов международного научного и научно-технического сотрудничества (например, Соглашение между Правительством Российской Федерации и Европейским Сообществом

осотрудничестве в области науки и технологий 2000 г.; Соглашение между правительствами государств-членов Шанхайской организации сотрудничества о научно-техническом сотрудничестве 2013 г. и другие), так и появление в международных организациях структур и подразделений, занимающихся развитием межгосударственного научного и научно-технического партнерства (например, Межгосударственный совет по сотрудничеству в научно-технической и инновационной сферах (СНГ); Совещание руководителей министерств и ведомств науки и техники (АСЕАН и ШОС); Африканский совет по научным исследованиям и инновациям (Африканский союз) и другие).

Не отрицая тесную взаимосвязь таких сфер как наука, техника, экономика, отметим, что именно уровень развития науки и техники во

41 Международное право / под ред. Колосова Ю.М., Кузнецова В.И. Учебник. М.: Международные отношения, 1999. С. 201.

32

многом определяет экономический рост. Наоборот, излишняя коммерциализация или приватизация науки способствует сдерживанию развития фундаментальной науки и снижает доступность новых знаний. Полагаем, что международное правовое регулирование научного и научно-технического сотрудничества и экономики должно учитывать различные цели, преследуемые в рамках регламентации данных отношений. Поэтому в настоящее время необходимо рассматривать международное научное и научно-техническое сотрудничество в качестве обособленной отрасли международного публичного права.

Наконец, третья черта правового регулирования международного научного и научно-технического сотрудничества заключается в формировании отраслевых принципов (lex specialis), в числе которых следует рассматривать: принцип свободы выбора форм организации научных связей; принцип взаимной выгоды от участия в программах и проектах международного научного и научно-технического сотрудничества; принцип предоставления национального режима для субъектов, участвующих в реализации совместных научных и научно-техниче- ских проектов; принцип свободы научных исследований; принцип научно-технического содействия, равноправия и недискриминации в научно-технических связях; принцип эквивалентности при обмене научно-техническими достижениями; принцип соблюдения национальных интересов при участии в международном научном и научнотехническом сотрудничестве, принцип надлежащей охраны объектов интеллектуальной собственности. Например, последний принцип нашёл отражение в ст. 3 Бишкекского соглашения стран ШОС 2013 г42.

Исходя из сказанного, полагаем, что на сегодняшний день сложились необходимые фактические и формальные предпосылки для признания самостоятельности наднационального научного права и его обособления в качестве одной из отраслей международного публичного права.

Несмотря на наличие большого количества работ по тематике МНТС, а также ряда работ по проблематике его правового регулирования, отсутствует блок специальных работ по МНТС в рамках ШОС.

Вопросам МНТС в целом посвящен ряд научных исследований. Однако они либо касаются частных вопросов, либо не затрагивают

42 Соглашение между правительствами государств-членов Шанхайской организации сотрудничества о научно-техническом сотрудничестве 2013 г. // http://rus.sectsco.org/documents/ (дата обращения 25.06.2019 г.).

33

данную тематику в рамках ШОС. Так, исследования Дежиной И.Г.43 в рамках выполнения гранта № 09-06-00362-а «Международное сотрудничество в сфере науки и высоких технологий в условиях интернационализации национальных инновационных систем» преимущественно посвящены экономической оценке различных форм международного научного сотрудничества, которая не предполагает глубокого анализа правового регулирования соответствующих общественных отношений.

Теоретическим и историческим аспектам становления МНТО и формированию новой мирополитической реальности - международным научно-технологическим отношениям посвящена статья Крутских А.В. и Бирюкова А.В.44. Опираясь на теорию длинных экономических циклов и концепцию смены технологических укладов, авторы рассматривают динамику технико-экономического развития начиная с XVIII века и её международно-политические последствия. Основные выводы статьи связаны с выдвижением проблематики воздействия научно-технического прогресса на международные отношения в глобальную повестку дня международной политики и мировой экономики, а также формулирование новых подходов к управлению этим процессом.

Значительный вклад в развитие заявленной тематики внес Шугуров М.В. Так, в статье «Перспективы международного научно-техни- ческого сотрудничества и передачи технологий в повестке дня в области устойчивого развития на период до 2030 года» 45 автор отразил фундаментальный вопрос, а именно раскрыл новую парадигму НТП и МНТС как факторов перехода к устойчивому развитию. Данным автором было проанализировано МНТС в рамках международных

43Дежина И.Г. Международное научное сотрудничество России // Мировая экономика и международные отношения. 2010. № 2. С. 28-37; Дежина И.Г. Меняющиеся приоритеты международного научно-технологического сотрудничества России // Экономическая политика. 2010. № 5. С. 143-155.

44Крутских А.В., Бирюков А.В. Новая геополитика международных научно-техноло- гических отношений // Международные процессы. 2017. № 2 (49). С. 6-26.

45Шугуров М.В. Перспективы международного научно-технического сотрудничества и передачи технологий в повестке дня в области устойчивого развития на период до 2030 года // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 5 (118). С. 42-55.

34

организаций (ЮНКТАД)46, ЮНИДО47, ВОИС48 и т.д., а также в межгосударственных объединениях (БРИКС49, СНГ50, ЕАЭС51, ЕС52. Отдельно нужно отметить, что Шургуров М.В. проводил анализ определенных вопросов МНТС в отношении ШОС53.

Вопросу правового регулирования научных исследований и технологического развития в рамках региональных интеграционных организаций (на примере Европейского Союза и Евразийского экономического союза) посвящена диссертация Нечаевой Е.К.54. Несмотря на то, что в задачах данного исследования не значилась разработка правовой модели МНТС, некоторые положения данной работы (например, об основных правовых формах международного сотрудничества в сфере научных исследований и технологического развития) могут

46Шугуров М.В. Роль ЮНКТАД в международной передаче технологий и инновационном развитии в контексте стратегии устойчивого развития // Диалог. 2018. № 3 (12). С. 62-76.

47Шугуров М.В. ЮНИДО и передача технологий: содействие всеохватной индустриализации в контексте достижения целей устойчивого развития // Право. Законодательство. Личность. 2018. № 1 (26). С. 58-72.

48Шугуров М.В. Деятельность ВОИС в сфере международной передачи технологий: направления и приоритеты // Международное право и международные организации. 2016. № 2. С. 144-165.

49Шугуров М.В. Политико-правовые основы и организационные механизмы научнотехнологического сотрудничества и передачи технологий в рамках БРИКС в контексте стратегии устойчивого развития // Российское право онлайн. 2019. № 3-4. С. 31-49.

50Шугуров М.В. СНГ: перспективы межгосударственного научно-технологического сотрудничества и передачи технологий в контексте целей устойчивого развития // Большая Евразия: развитие, безопасность, сотрудничество: Ежегодник. Ответственный редактор В.И. Герасимов. 2018. С. 352-358.

51Шугуров М.В. Вопросы стратегического регулирования научно-технологической интеграции в рамках Евразийского Экономического Союза // Большая Евразия: развитие, безопасность, сотрудничество: Ежегодник. Ответственный редактор В.И. Герасимов. Москва, 2021. С. 287-293.

52Шугуров М.В. Вопросы содействия глобальному распространению научных знаний и передаче технологий в стратегии устойчивого развития Европейского Союза // Правовая парадигма. 2019. № 2. С. 139-146.

53Шугуров М.В. ШОС: правовые основы научно - технологического обмена в контек-

сте стратегии устойчивого развития // Проблемы и перспективы в международном трансфере инновационных технологий: сборник статей Международной научно-прак- тической конференции. 2018. С. 62-72.

54 Нечаева Е.К. Правовое регулирование научных исследований и технологического развития в рамках региональных интеграционных организаций : на примере Европейского Союза и Евразийского экономического союза : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.10. М., 2017. 33 с.

35

бытьиспользованы при проведении дальнейших самостоятельных исследований в отношении ШОС.

Казарина Н.В.55 предлагает различать две плоскости правового регулирования научно-технического сотрудничества: договорно-право- вое сотрудничество и организационно-правовое сотрудничество. Однако развернутой концепции правового регулирования в сфере МНТС с учетом выявленных особенностей автором не предложено.

Следовательно, можно сделать вывод о том, что, несмотря на популярность тематики МНТС, практически отсутствуют работы по правовому регулированию МНТС в рамках ШОС. В связи с этим, настоящее монографическое исследование нацелено на восполнение данного пробела.

1.2. Экспериментальный правовой режим (регулятивная песочница): российская интерпретация зарубежного опыта правового регулирования сферы инноваций56

В 2020 году в России появилось новое для отечественной науки и юридической практики понятие»экспериментальный правовой режим в сфере цифровых инноваций»57. Подобное наименование было введено для обозначения правового института регулятивных песочниц (regulatorysandboxes), в течение последнего десятилетия активно развивающегося во множестве современных стран58.

Концепция «песочницы» в контексте регулирования возникла в финансовом секторе развитых стран вскоре после глобального финансового кризиса 2007–2008 гг. Как отмечают исследователи, до кризиса любые финансовые инновации воспринимались положительно, что приводило к значительной либерализации финансового

55Казарина Н.В. Правовое регулирование международного научно-технического сотрудничества // Беларусь в современном мире: материалы XVI Международной научной конференции, посвященной 96-летию образования Белорусского государственного университета. Издательство: Издательский центр БГУ. 2017. С. 169-171.

56Исследование выполнено в рамках научного проекта РФФИ № 20-011-00583 А«Экспериментальные правовые режимы (regulatorysandboxes): зарубежный опыт и перспективы внедрения в современной России»

57Федеральный закон от 31.07.2020 N 258-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации»

58Davydova M.L., Makarov V.O. (2020) Experimental Legal Regimes (Regulatory Sand-

boxes): Theoretical Problems and Implementation Prospects in Modern Russia. In: Inshakova A., Inshakova E. (eds) Competitive Russia: Foresight Model of Economic and Legal Development in the Digital Age. CRFMELD 2019. Lecture Notes in Networks and Systems, vol 110. Springer, Cham.P.577-584.

36

регулирования. После кризиса регуляторный маятник качнулся в другую крайность выдвинув на первый план приоритеты обеспечения финансовой стабильности и защиты потребителей59.Таким образом, понятие «регулятивная песочница» в мировой практике60 возникло исключительно в связи с необходимостью апробации и внедрения финансовых технологий и до сих пор используется преимущественно в этом контексте. Однако последующее регулирование пошло по пути расширения сферы возможного применения «регулятивных песочниц».

Востребованность данного института обусловлена тем, что современные цифровые инновации зачастую не вписываются в сложившееся правовое регулирование. Проблема не только в том, что соотношение их с традиционными правовыми институтами становится предметом острых теоретических дискуссий61. Иногда даже попытки апробировать ту или иную технологию на практике сталкиваются с ограничениями в действующем законодательстве. Чтобы преодолеть подобные ограничения, и устанавливается экспериментальный правовой режим.

Необходимость встраивания этого понятия в категориальный аппарат отечественной юриспруденции подтолкнула исследователей к поиску сопоставимых понятий и институтов, уже существующих в российской правовой системе.

Так, с точки зрения построения нормативных конструкций, в качестве близких по свой природе явлений рассматриваются специальные правовые режимы (режим особых экономических зон, правовой режим инновационного центра «Сколково», режим территорий опережающего социально-экономического развития 62 ). Основанием для сравнения выступают специфические права и обязанности, устанавливаемые для участников режима, наличие изъятий из действующего законодательства, а также локальный характер его введения.

59Zetzsche, D., Buckley, R., Arner, D., et al., 2017. Regulating a Revolution: From Regulatory Sandboxes to Smart Regulation, EBI Working Paper Series, no. 11. UNSWSydneyNSW 2052 Australia.Availableathttps://bit.ly/2NiZlav

60Первая песочница было запущена в Великобритании в 2016 году

61Зыков Д. В. Блокчейн и другие технологии в системе традиционных государственноправовых институтов // LegalConcept = Правовая парадигма. – 2021. – Т. 20, № 3. – С.

42–46. – DOI: https://doi.org/10.15688/lc.jvolsu.2021.3.7

62Ефремов, А. А., Добролюбова, Е. И., Талапина, Э. В., Южаков, В. Н. Эксперименталь-

ные правовые режимы: зарубежный опыт и российский старт / науч. ред. В. Н. Южаков.

– М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2020. 126 с. – С. 24-29.

37

Втеоретическом плане совершенно логичным является сопоставление экспериментального правового режима и правового эксперимента, позволяющее выделить различные подходы к классификации экспериментального правового регулирования.

При первом приближении возникает соблазн механического сочетания понятий «правовой режим» и «правовой эксперимент», представляющего экспериментальный правовой режим как режим по проведению правового эксперимента. Цифровые инновации при этом рассматриваются лишь как одна из возможных сфер экспериментального регулирования.

При таком широком подходе, вытекающем из отечественной понятийной традиции, экспериментальный правовой режим может отождествляться с понятием «правовой эксперимент» либо рассматриваться как результат его реализации. В последнем случае определение экспериментального правового режима может звучать следующим образом: совокупность правовых средств и методов, с помощью которых осуществляется практическое достижение целей правового эксперимента.

Подобное широкое понимание позволяет разделить правовые эксперименты и связанные с ними режимы на формализованные и фактические.

Впервом случае термин «эксперимент» фигурирует в норма- тивно-правовых актах, устанавливающих соответствующий режим. Сюда относится как федеральный закон «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций», закрепляющий общие принципы и процедуру экспериментального регулирования, так и отдельные федеральные законы, принимаемые для проведения конкретных экспериментов (см., например, федеральные законы «О проведении эксперимента по квотированию выбросов загрязняющих веществ

ивнесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части снижения загрязнения атмосферного воздуха» от 26.07.2019 N195-ФЗ (ред. от 26.03.2022); «О проведении эксперимента по установлению специального налогового режима «Налог на профес-

сиональный доход» от 27.11.2018 N 422-ФЗ (ред. от 02.07.2021); «О

проведении эксперимента по организации и осуществлению дистанционного электронного голосования на выборах депутатов Московской городской Думы седьмого созыва» от 29.05.2019 N 103-ФЗ и др.).

Однако далеко не во всех случаях фактически осуществляемое экспериментальное регулирование официально обозначается как

38

эксперимент.Можно предположить, что правовое регулирование, осуществляемое для восполнения пробелов в праве, возникающих при появлении новых общественных отношений часто является экспериментальным в широком смысле этого слова. Законодатель в такой ситуации иногда не стремится сразу устранить пробелы, а, напротив, пробует протестировать варианты регулирования или даже временно отказаться от действующего правового регулирования для развития новых общественных отношений. В первом случае можно говорить о пробном, частичном устранении пробела, а во втором – о поиске удачных вариантов его преодоления, которые могут быть положены в основу будущего правотворческого решения. Такое временное дерегулирование общественных отношений или проверка эффективности альтернативных вариантов регулирования становятся вариантами работы с пробелами в праве, развивающими классические способы их восполнения: устранение и преодоление.

Рассмотренное широкое значение понятия «экспериментальный правовой режим» может использоваться применительно к любой сфере правового регулирования, независимо от особенностей общественных отношений, на которые осуществляется воздействие. Именно в рамках такого широкого подхода экспериментальные правовые режимы предлагается делить на оптимизирующие, прогрессивистские и мобилизационные63 в соответствии с различными целями, которые может преследовать правовой эксперимент.

Специфика второго подхода обусловлена исключительно отношениями по внедрению инновационных технологий, поэтому предполагает гораздо более узкое понимание термина «экспериментальный правовой режим». Его значение вытекает из нормативных дефиниций, закрепленных в ст.2 Федерального закона от 31.07.2020 N 258-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» и в ст.13 Федерального закона от 31.07.2020 N 247-ФЗ (ред. от 11.06.2021) «Об обязательных требованиях в Российской Федерации». В обеих дефинициях данное понятие связывается с установлением специального регулирования, включая отказ от применения обязательных требований. В этом и заключается суть регулятивных песочниц, которые ранее были определены нами как специальные нормативно предусмотренные

63 Макаров В.О. Экспериментальные правовые режимы мобилизационного вида как способ правового регулирования в условиях распространения COVID-19. Правоприменение. 2021. №5(4); С.30-42. https://doi.org/10.52468/2542-1514.2021.5(4).30-42

39

ограниченные во времени и по своему предмету национальные или международные экспериментальные правовые режимы, направленные на тестирование цифровых инноваций, посредством применения к участникам исключений из действующего правового регулирования и реализуемые под контролем законодательно определенного регулятора64.

Рассматриваемое нормативное значение термина «экспериментальный правовой режим» требует пересмотра его соотношения с понятием «правовой эксперимент» и позволяет заключить, что речь идет о разных по своей природе явлениях.

Суть классического правового эксперимента состоит в апробации юридического решения некой проблемы. Экспериментальные правила вводятся именно для того, чтобы оценить, способны ли они оптимальным путем эту проблему решить. Применение экспериментальных норм, таким образом, составляет основное содержание правового эксперимента, а оценка их потенциальной эффективности – его цель.

Для экспериментального правового режима в сфере цифровых инноваций изменение правового регулирования не является основной задачей. Смысл проведения эксперимента в данном случае лежит вне сферы юридического и заключается в тестировании и апробации технологического решения. Изменение, точнее временное «блокирование» некоторых правовых нормативов необходимо здесь как внешнее условие для проведения эксперимента технологического.

На данное различие обращают внимание и другие исследователи: «Правовые эксперименты проводятся в целях апробации новой модели правового регулирования соответствующей сферы общественных отношений, а эксперименты в сфере применения цифровых технологий как в государственном управлении, так и в иных областях проводятся в целях апробации применения самой технологии и создают для этого соответствующие правовые условия, в том числе приостановление действия отдельных правовых норм»65.

В теоретическом плане приведенное различие позволяет говорить о том, что понятия «правовой эксперимент» и

64Makarov, V.O., Davydova, M.L. (2021). On the Concept of Regulatory Sandboxes. In:

Popkova, E.G., Sergi, B.S. (eds) «Smart Technologies» for Society, State and Economy. ISC

2020. Lecture Notes in Networks and Systems, vol 155. Springer, Cham. https://doi.org/10.1007/978-3-030-59126-7_112

65 Ефремов, А. А., Добролюбова, Е. И., Талапина, Э. В., Южаков, В. Н. Экспериментальные правовые режимы: зарубежный опыт и российский старт / науч. ред. В. Н. Южаков. – М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2020. 126 с. – C. 46.

40