Введение

Большая часть изложенного далее представляет собой обобщение психоаналитических знаний. Однако это результат осуществлён­ ного мной синтеза этих знаний, и он отражает мои заключения, ин­ терпретации и экстраполяции. К примеру, организация личност­ ных вариантов по двум осям, которая, как мне кажется, логично вытекает из психоаналитических теорий и метафор, может казать­ ся надуманной аналитикам, которые представляют разнообразие человеческой личности в иных образах, в других плоскостях. В от­ вет я лишь могу сказать, что это графическое представление оказа­ лось полезным в моём опыте знакомства относительно неподготов­ ленных студентов с обилием аналитических концепций, которые разрабатывались более века.

Основная цель этой книги — повышение уровня практики, а не разрешение каких-либо концептуальных или философских проблем, которыми изобилует психоаналитическая литература. Я заинтересо­ вана скорее в том, чтобы быть педагогически полезной, чем неоспо­ римо «правильной». В следующих главах постоянно прослеживается акцент на отношениях между психодинамическими формулировка­ ми и искусством психотерапии. Я не верю в обучение конкретной «технике» в отсутствие попыток понять психологию человека, к ко­ торому применяется техника, в отрыве от передачи некоторых базо­ вых терапевтических установок, таких как любопытство, уважение, сопереживание, самоотдача, целостность и готовность признавать ошибки и ограничения (см. McWilliams, 2004).

Возможно, читатели встречали мнение, что психоаналитиче­ ские идеи неприменимы к людям с глубокими нарушениями, с на­ рушениями связи с реальностью, к меньшинствам, к наркоманам, к бедным и так далее. Если этой книге удастся передать богатство и специфику аналитически ориентированных видов терапии, это

исправит указанное заблуждение, даже если две оси, по которым я организую диагностическую информацию, охватывают лишь часть того, что полезно знать о любом клиенте.

Замечания по поводу терминологии

Свой вклад в повсеместное неправильное понимание психоанали­ тической традиции внесли удивительно регулярные циничные по­ пытки облагородить речь. Какими бы ни были изначальные наме­ рения создателей конкретных психологических терминов, названия некоторых состояний неизбежно приобрели отрицательный под­ текст. Язык, призванный быть чисто описательным, — созданный для замены предшествующих терминов, нагруженных оценкой, — и сам развивает оценочный компонент и применяется в патологи­ зирующем ключе, особенно при использовании непрофессионала­ ми. Некоторые темы неизбежно возмущают спокойствие людей, и, как бы аккуратно ни старались мы говорить о них с использовани­ ем неосуждающего языка, слова, которые мы для этого подбираем, с годами обретают уничижительный оттенок.

Пример такого рода — термин «антисоциальное расстройство личности» (в 1835 году это явление называлось «моральным бе­ зумием»). Позже этот термин был заменён на «психопатию», а по­ том — на «социопатию». Каждое изменение имело целью придать болезненному феномену описательное, безоценочное название. И всё же болезненность этого феномена со временем заразила каж­ дое слово, изобретённое с целью оградить эту концепцию от сферы морали. Нечто подобное произошло с последовательностью транс­ формаций «инверсия» — «отклонение» — «гомосексуальность» — «гей» — «человек со свободными взглядами», и всё равно те, кого беспокоит тема эротичности между представителями одного пола, используют слова «гей» и «человек со свободными взглядами» с це­ лью уничижения. То же, по всей видимости, произойдёт с переходом от «умственно отсталого» к «человеку с задержкой в развитии»4. Создаётся впечатление, будто любой феномен, который способен

4 Использованы аналогичные по смыслу русские выражения, которые, однако, не

столь распространены и не несут явного оттенка политкорректности, которым обладают

англоязычные примеры (queer, developmentally challenged).

по какой бы то ни было причине выбивать людей из колеи, иниции­ рует эту тщетную гонку за нестигматизирующими названиями. Это происходит не только с психологическими терминами; например, это присуще спорам по поводу политической корректности. Един­ ственный результат этого обречённого на провал проекта по обла­ гораживанию языка заключается в том, что чем старше психологи­ ческая традиция, тем более негативно, оценивающе и нелепо звучит её терминология. Поспешное поглощение, искажение и предвзятое применение психоаналитических терминов, будь то в кругах специ­ алистов по психическому здоровью или вне этих кругов, стало про­ клятием психодинамической традиции.

Парадоксально, но ещё одним пятном на репутации психоана­ лиза стала его привлекательность. По мере популяризации концеп­ ции приобретают не только осуждающие, но и упрощённые смыслы. Полагаю, читателю, незнакомому с психоанализом, будет сложно, наткнувшись, к примеру, на слово «мазохистический», не среагиро­ вать на него как на осуждающий ярлык, говорящий о том, что отме­ ченный им человек любит боль и страдание. Подобная реакция по­ нятна, но полностью невежественна; история психоаналитической концепции мазохизма изобилует гуманистическими, глубокомыс­ ленными, полезными, весьма далёкими от редукционизма наблю­ дениями того, как некоторые люди вновь и вновь вовлекают себя в болезненную для них деятельность, несмотря на зачастую геро­ ические сознательные усилия поступить иначе. То же можно ска­ зать о множестве других терминов, подхваченных аналитически не подкованными клиницистами и читателями, которые стали разбра­ сываться ими с легкомысленной словоохотливостью или снисходи­ тельной убеждённостью в отношении их смысла.

Становясь общеупотребительными, понятия размываются. Тер­ мин «травма», приобретя широкое хождение, потерял драматиче­ ские обертоны, и в нём часто можно расслышать просто «диском­ форт» или «обиду». «Депрессия» стала практически неотличимой от кратких эпизодов грусти (Horowitz & Wakefield, 2007). Для того чтобы очистить наше восприятие от коннотаций старых весьма по­ лезных фраз «невроз тревожности» и «тревожная атака», потребо­ валось изобрести термин «паническое расстройство», поскольку слово «тревога» стали применять ко всему подряд, начиная с ощу­ щения во время делового обеда и заканчивая переживаниями, ко­ торые приговорённый испытывает перед расстрельной командой.

Учитывая вышесказанное, я изо всех сил старалась разобрать­ ся, как лучше преподнести кое-что из материала этой книги. На лич­ ном уровне я стараюсь соблюдать принятые в настоящий момент предпочтения в определении групп, а также уважать чувства паци­ ентов, которые возражают против некоторых диагностических яр­ лыков. Там, где при обсуждении конкретного феномена стала нор­ мой современная терминология DSM, я использую её, если только она не затрудняет понимание предыдущих более богатых концеп­ ций. Но с позиции учёного продолжающиеся попытки переимено­ вывать вещи, вместо того чтобы называть их своими именами, вы­ глядят бесполезной тратой времени. Замена «мазохистического» на «самоповреждающий» или «истерического» на «гистрионный» может быть предпочтительной для тех, кто хочет избежать терми­ нов, имеющих психодинамические предпосылки, но для тех из нас, кто думает аналитически и учитывает работу бессознательных про­ цессов в формировании личности, подобные изменения имеют куда меньший смысл.

Моё несколько амбивалентное решение относительно языка, который будет использован в книге, свелось к употреблению пре­ имущественно традиционной психоаналитической номенклатуры, местами разбавленной современными более-менее эквивалентными терминами в надежде снизить долю тяжеловесного профессиональ­ ного лексикона. Поскольку я стараюсь повысить осознанность моей аудитории касательно обоснованности применения каждого из на­ званий, выбранных для обозначения особенностей личности, я буду в основном полагаться на знакомую психоаналитическую термино­ логию и постараюсь сделать её более удобоваримой. Читателю, не имеющему психоаналитической подготовки, текст может показаться анахроничным и содержащим оценочные суждения, но я могу лишь попросить такого человека постараться временно отложить крити­ ку и, размышляя о возможной пользе описываемых концепций, до­ вериться канонам аналитической традиции.

Замечания по поводу общего тона книги

Практически всё, что можно сказать об индивидуальных личност­ ных паттернах и значениях, даже в контексте принятия общего пси­ хоаналитического подхода, подлежит обсуждению. Многие цен­