710
.pdf
смешная карикатура. На ней был изображен Гутов, начальник отдела кадров института, который организовывал выезд сотрудников на поля совхоза, пьющий сливки прямо из бидона, держа последний опрокинутым на вытянутых руках. Карикатура была очень смешной. Гутов был изображен в профиль, с большим животом, лицо было не нарисовано, а с удачно наклеенной фотографией. Под карикатурой была сделана надпись: «Вот куда идет народное добро».
Гутов очень обиделся. Улаживанию возникшего конфликта было посвящено специальное разбирательство на партийном бюро.
В 1963 г. я закончил учебу в двухгодичном вечернем Университете Марксизма-Ленинизма. Занятия в вечернем Университете проходили в здании школы, где в свое время учился Коля, вблизи нашего дома. Занятия проводили квалифицированные преподаватели Новосибирского Университета. Видимо, преподаватели его кафедры Марксизма-Ленинизма. Лекции я посещал с интересом. Запомнилось высказывание преподавателя Университета Гущина о том, что суд над Берией был осуществлен тоже с нарушением основных принципов советского правосудия.
На приведенной фотографии запечатлена наша выпускная группа Университета.
21
Наконец Новикову, без помощи и вмешательства сверху Министерства Транспортного Строительства, удалось договориться с руководством треста Запсибтрансстрой, которым он сам руководил ранее, о выполнении работ по строительству лабораторного корпуса института. Работы были поручены строительному управлению № 18 этого треста.
К середине 1965 г. лабораторный корпус был введен в эксплуатацию. К этому же времени были полностью завершены и все работы по оснащению этого корпуса, в том числе и по монтажу двух мостовых кранов в нём. По одному в каждом пролёте. Были установлены и поверены испытательные машины и другое лабораторное оборудование машинного зала корпуса. Смонтировано и отлажено оборудование стенда лаборатории тоннелей.
При помощи головного института и Главного технического управления министерства институту удалось добиться выделения средств на долевое участие в строительстве жилья для своих сотрудников.
А пока многие сотрудники, продолжая жить в Новосибирске, добираясь на работу в институт на электричке. Каждое утро институтский автобус подъезжал к вокзалу на станции Сеятель. Там
внего садились сотрудники, приехавшие из города. Первое место
вавтобусе на отдельном сиденье, занимал Новиков, как старейшина или патриарх. Потом автобус проезжал по кварталам Академгородка, собирая в условленных местах сотрудников, живущих в городке.
Хотя прошло с этого времени более сорока лет, в моей памяти сохранились теплое воспоминание о наблюдавшейся при этом такой картинке.
Вместе со мной на одной и той же остановке в автобус садился сотрудник лаборатории тоннелей Казаков Вячеслав Платонович. И каждый раз к отправлению автобуса приходила помахать ему на прощание рукой молоденькая девушка, на вид школьница.
Вячеслав Платонович Казаков прибыл в СибЦНИИС по распределению после окончания Ленинградского Института путей сообщения. Приехал в Новосибирск он вдвоем с матерью. Предполагаю, что им была выделена жилая площадь в деревянном доме филиала на левом берегу. Мать Вячеслава Платоновича
22
устроилась на работу машинисткой в Советском райкоме партии. Там качество работы ее оценили, и вскоре ей от райкома партии выделили отдельную квартиру в доме Академгородка.
И так получилось, что Вячеслав Платонович и эта молодая девушка оказались соседями. Между молодыми людьми, несмотря на большую разницу лет, наверное лет на 7-8, возникла любовь. Вячеслав Платонович дождался окончания ею школы, и они поженились. Возможно, это было даже отмечено комсомольской свадьбой в нашем коллективе. Тогда это было частым явлением. Оформив брак, молодая семья отправилась в свадебное путешествие. За границу, в Швейцарию. По туристской путевке. Там Вячеслав Платонович купил молодой жене халат умопомрачительной расцветки, на зависть всем знакомым женщинам.
Через некоторое время у них родился сын. Назвали его Се-
вой.
Наступил сентябрь. В домах Академгородка, как правило, пока не включат отопление, очень холодно. И, чтобы не застудить ребенка, Казаковы включили электрический калорифер.
Жена Вячеслава Платоновича, проходя мимо калорифера, коснулась полой своего импортного халата спирали калорифера. Синтетический материал халата вспыхнул как порох, и, плавясь как напалм, прилипал к телу женщины. Единственно, что успела сделать несчастная женщина, так это позвонить свекрови.
Мать Вячеслава Платоновича, прибежавшая на помощь, нашла свою невестку, как рассказывали, забившуюся в углу ванной комнаты.
Скорая помощь увезла пострадавшую в ожоговый центр. Несколько дней врачи боролись за спасение ее жизни. Многие сотрудники института предлагали свою кровь. Но ожог был очень обширным, и спасти ее не удалось.
Хоронили жену Вячеслава Платоновича всем коллективом. Навсегда запечатлелась в памяти картина: толпа сотрудников института, сгрудившаяся вокруг могилы, и Вячеслав Платонович, нервно мечущийся между другими могилами кладбища.
На руках у молодого отца оказался грудной двухмесячный ребенок. В коллективе института, среди его семей, было несколь-
23
ко кормящих матерей. Они-то и взяли шефство над маленьким Севой.
Позже Вячеслав Платонович женился на воспитательнице детского сада, в который был устроен Сева, и которая стала его второй матерью. Со временем, в этой семье появились еще дети: мальчик и девочка. Но, как мне говорили, мамаши, которые кормили Севу своей грудью, ревновали Севу к его новой матери. Им казалось, и об этом я невольно слышал, стоя в обеденный перерыв в очереди в столовой, что новая мать уделяет своему сыну больше внимания, чем старшему, ставшему родным всем, Севе.
Я решился подробно остановиться на этом случае не случайно. Хочется надеяться, что мои воспоминания прочтут не только мои ровесники, но и люди младшего поколения. Пусть они увидят, насколько человечнее были отношения между людьми в советский период, по сравнению с периодом рыночным, навязанным нам помимо нашей воли предателями Ельциным, Гайдаром и Чубайсом. Когда, из-за денег, из-за квартиры, как это часто показывают сейчас по телевидению, дети и внуки убивают своих родителей, когда идет настоящая война между близкими родственниками за наследство.
Как я писал выше, у Маши было несколько сестер. Одна из них Анастасия (Тася) после окончания медицинского училища оказалась в Джелсае. Там она вышла замуж за Геннадия Кузнецова. По профессии он был техником-маркшейдером. Работа его относилась к разряду работ подземных, с вредными условиями труда. По тем временам, у него была и неплохая зарплата и сокращенный срок выхода на пенсию.
Геннадий задумал после выхода на пенсию перебраться в теплые края. Поэтому каждый свой отпуск он использовал для поиска места, куда бы он мог переехать на постоянное место жительства. Ему хотелось перебраться поближе к морю, во всяком случае – поближе к воде. И такое место он выбрал. Это был город Аксай.
Аксай расположен недалеко от Ростова-на-Дону в месте слияния реки Аксай с Доном. Геннадий присмотрел в Аксае хороший двухэтажный дом, с усадьбой, расположенной не далеко от реки. Уговорил Медниковых войти к нему в долю для совместного приобретения этого дома на две семьи. Дом был большой, места хватало всем, но было одно неудобство для проживания в нем
24
двух семей. Дом имел один вход и вообще был рассчитан и построен на одну семью. В частности в нем была просторная, но одна столовая-кухня на первом этаже. Ниже приведена фотография этого дома.
Еще одно обстоятельство затрудняло совместное проживание в этом доме двух семей. У Кузнецовых детей не было, а у Медниковых было два ребенка. На этой почве возникали конфликты. Однако, несмотря на эти трудности, они прожили совместно несколько лет. Даже завели вместительную моторную лодку.
Инициатором приобретения моторной лодки был тоже Геннадий Кузнецов. Его всегда тянуло к технике. Еще, когда они с Тасей жили в Джелсае, Геннадий приобрел мотоцикл с коляской и, не имя прав на вождение (он был дальтоником), гонял на этом мотоцикле по проселочным дорогам и бездорожью этого, в тот период необжитого, края. Тася рассказывала, как однажды он зимой даже потерял ее в пути следования на железнодорожную станцию.
Была вьюга, дороги замело, Тася сидела в коляске. Геннадий, торопясь к поезду круто повернул руль мотоцикла на повороте, и, не обратив внимания на толчок от дорожного ухаба, помчался дальше. От толчка Тася вылетела из коляски и, к счастью, угодила в сугроб, в котором и застряла. Геннадий же обнаружил пропажу пассажира только тогда, когда доехал до станции.
Позже, с нашей помощью он приобрел «Победу», и тоже гонял на ней по дорогам и бездорожью, не имея прав на вождение транспортных средств.
У Маши был наставник. Специалист по инфекционным болезням, профессор Кушелевский С.С. В конце своей жизни, он,
25
болея диабетом и предчувствуя конец своей жизни, несколько раз приезжал к нам в городок с просьбами. Приютить его собаку, купить у него машину. У него была очень умная собака, машина «Победу». Вот эту «Победу» мы и купили для Геннадия.
ВАксае у Кузнецовых и Медниковых мы с Машей были один раз, наверное, в 1965 г. Нам у них очень понравилось. Особенно приятное впечатление осталось от поездки на моторной лодке по реке на острова. Прекрасная погода, теплая вода, рыбалка, купание на мелководье остались в нашей памяти навсегда.
Там, на реке, мы и узнали, что Кузнецовы и Медниковы решили разъехаться. Нас это известие, конечно, очень огорчило.
Медниковы решили вернуться домой в Сибирь, Кузнецовы же решили поискать новое место, но тоже или у реки, или у моря.
И такое место Геннадий отыскал. Это город Славянск-на- Кубани. В месте слияния реки Протока с Кубанью. Километров в сорока от Азовского моря.
Отпуск 1964 г. мы опять всей семьей проводили на юге. На этот раз нам удалось купить путевки в пансионат, расположенный вблизи Адлера, со стороны Сочи. Тоже практически на берегу моря. Надо было только переходить через железную дорогу. Пансионат состоял из помещений, выполненных в виде горизонтально расположенных бочек и нескольких фанерных домиков на два входа по торцам. Нам достался такой домик. Прошло много лет с того времени и большинство происшедших событий уже забылось. В памяти же осталось только самые главные.
ВАдлере жил Виктор Викторович Подолянский, мой коллега по работе в Управлении благоустройства. У меня был его адрес. Решили его посетить. Нашли домик. Но оказалось, мы явились слишком поздно. Виктор Викторович умер еще в прошлом году. Очень огорчились и, не зная, чем себя занять, поехали в Сочи.
Неожиданно оказались рядом с музеем Николая Островского. Музей был закрыт. У входа толпилась небольшая группа женщин по внешнему виду пенсионного возраста. Женщины громко что-то обсуждали. Как оказалось, это были давно знакомые между собой лица, близко общавшиеся с Островским, но живущие сейчас в разных городах. По переписке они договорились встретиться в этот день в музее. Островскому должно было исполниться 60 лет.
26
Но произошла ошибка. День рождения у Островского был в конце сентября. А сейчас было только начало лета. В музее никаких торжеств по этому поводу пока не планировалось, соответственно не предпринимались меры по обеспечению гостей жильем. Включившись в разговор, Маша выразила согласие приютить на ночь одного из приехавших в нашем пансионатском домике. После посещения музея, мы на свою базу возвращались уже с новой знакомой, приехавшей в Сочи из Киева.
Экспозиция музея произвела на нас сильное впечатление. Особенно подарки и записи посетителей. Вызвала удивление красноармейская шинель Островского со знаками отличия на петлицах, которых у Островского, по моему мнению, согласно его должности в период его службы в армии, быть не могло. Но, как сказали, шинель была подарком Будённого. Ему виднее.
Вечером, уже дома, за ужином, наша гостья рассказывала о своих встречах с Островским, которые произошли у нее более 25 лет назад. Большинства лиц, с которыми общался Островский, уже давно нет в живых. Многие погибли на фронтах Великой Отечественной Войны, но большинство, а это были, главным образом, организаторы комсомола, погибли в Сталинских застенках. Всех их, как она рассказывала, за общение с Косаревым, который был в то время Генеральным секретарем КИМ, обвиняли в троцкизме, объявили врагами народа, шпионами Германии и Японии. Нелепость и необоснованность таких обвинений даже представить себе трудно. Но это было правдой. Погиб в 1937 г. видный партийный и государственный деятель Ф. Передерчук, послуживший прообразом большевика Жухрая, в книге Островского «Как закалялась сталь», заложивший первый камень в фундамент политического самосознания Островского.
Аеще из ее рассказа меня особенно поразило, что все то, что
вкниге «Как закалялась сталь» относилось к событиям, связанным со строительством узкоколейки на Боерку, не соответствовало действительности. Такой дороги, как она утверждала, в действительности не было. Все это было художественным вымыслом автора.
Как я писал ранее, Алексей Емельянович последнее время часто болел и мы с главным бухгалтером института вынуждены
27
были часто посещать его на дому. Жил он на улице Советской. Как мне показалось, его жена, которая работала до этого с ним в одном тресте и была в служебном ему подчинении, по своему возрасту была на много лет моложе Алексея. И относилась она к нам, всем из СибЦНИИСа, как-то настороженно. Когда Алексей Емельянович умер, основные тяготы по организации похорон и поминкам, видимо благодаря ее заботам, принял на себя трест Запсбтрансстрой, как бы оттеснив в этом СибЦНИИС. Народу проводить Новикова в последний путь пришло много.
В моей памяти он остался, как человек богатырского телосложения, высокий, энергичный, требовательный. Запомнилось его любимое, часто повторяемое по любому случаю, выражение: «Крой рубаху пиджаком!»
После смерти Новикова директором института был назначен Рощупкин Дмитрий Васильевич, которого я знал еще по НИВИТу. Он учился на два курса старше меня и окончил институт в 1947 г. В отличие от Новикова, он уже имел ученую степень кандидата технических наук. В СибЦНИИС он приехал из Москвы, где, работая в головном нашем институте ЦНИИС, защитил кандидатскую диссертацию по вопросам гидромеханизации, и много лет был секретарем партийного комитета. Говорили, сильно выпивал. Лечился. От тяжелого порока, его спасла жена Дора Николаевна. Но именно по причине его частых случаев запоя они и оказались
вНовосибирске.
СДмитрием Васильевичем у нас сложились, с самого его вступления в должность директора, теплые дружественные отношения. Отношения на «ты».
Шел 1966 г. На левом берегу развернулось интенсивное жилищное строительство. Свое жилье строили Опытный завод, завод РМЗ, завод Конденсаторов, большое предприятие союзного значения – База энергопоездов Министерства Энергетики. СибЦНИИС тоже начал строительство двух кирпичных трехэтажных домов на стыке улиц Ветлужской и Софийской. Начались работы по подключению жилых и производственных зданий предприятий Левого берега к мощной котельной завода РМЗ и Конденсаторного завода. Мы тоже протянули теплотрассу к своим производственным сооружениям. По решению районных властей новую котельную должны были ввести к отопительному се-
28
зону. Был утвержден директивный график работ. Руководствуясь последним, мы не стали завозить уголь для котельной института и ремонтировать котлы. Были уволены и кочегары. Но к сентябрю стало очевидным фактом, что котельная к зиме готова не будет. Остро возник вопрос: Что делать?
Посоветовавшись, мы с Дмитрием Васильевичем решили, в нарушение всех запретов, пользуясь тем, что в филиале была своя электрическая подстанция с незагруженной пока мощностью, перейти временно на отопление от электродного водонагревателя. Срочно изготовленный в мастерских института электрический водонагреватель был установлен в подвале, где до этого стояли водогрейные котлы, работавшие на угле. Большая заслуга в практическом решении этого вопроса принадлежала Алексею Васильевичу Чернышову, опытному электрику, которого нам удалось сманить с Новосибирской ГЭС. Алексей Васильевич, техник по образованию, имел светлую голову и большой производственный опыт. К тому же он был членом партии.
Запомнился Алексей Васильевич еще и тем, что был страстным пропагандистом международником. В тот период сложных международных отношений, чтение лекций по международному положению было повсеместно востребовано, а для него любимым занятием. Было, как говорят, его хобби. Лекции он читал не только в нашем коллективе, но и по всему району.
Чернышов был вообще очень интересным и одаренным человеком. Если мне не изменяет память, в 70-м году он перешел на работу в школу № 119 учителем по труду, в нашем же левобережном районе. Там он вместе со своими учениками построил экодом. Дом, в котором не было печей и какой-либо другой системы отопления, но в котором можно было жить круглый год за счет солнечного тепла, запасенного летом. Вместе со своими учениками он вручную вырыл котлован, заполнил его щебнем и гравием, смонтировав предварительно там из выброшенных домоуправлениями чугунных батарей отопления теплообменную систему, включающую в себя и солнечные водонагревательные панели. Систему они заполнили водой. Летом, нагретая Солнечными излучениями вода подавалась в батареи, размещенные в щебеночной засыпке фундамента, и разогревала весь массив
29
фундамента под зданием. Запасенного летом тепла хватало на всю зиму. Даже в самые холодные дни температура в помещениях домика, сооруженного из теплоизоляционных панелей, не опускалась ниже 14º тепла. Под руководством Алексея Васильевича школьники вели постоянные наблюдения за температурным режимом в помещениях экодома и вели специальный журнал наблюдений. Интересно решена Чернышовым была и проблема циркуляции теплоносителя в системе теплообеспечения экодома. Для этих целей Алексей Васильевич применил ветроэнергетическую установку с использованием хвостового пропеллера от вертолета.
Талантливый изобретатель-самоучка Алексей Васильевич трагически погиб от несчастного случая. Его убило током на подстанции садоводческого товарищества, куда его пригласили для оказания помощи.
По служебным делам и по пути в отпуск на юг, мне часто приходилось бывать в Москве. И каждый раз я обязательно посещал выставку ВДНХ. В одно из таких посещений я обратил внимание на вертолет К-26. Это совсем маленький вертолет с двумя несущими винтами, расположенными на одной оси и вращающимися в противоположных направлениях. Как свидетельствовали его паспортные характеристики, по расходу горючего он был сопоставим с легковым автомобилем. Возникла идея приобрести такой вертолет для института. Он бы очень был полезен для экспедиционных выездов на трассы строительства дорог на расстояния до 400–500 км. Оказалось, была и реальная возможность осуществить такое приобретение. Но сделать это мы с Рощупкиным не решились по следующей причине. Шла холодная война. На полеты надо было получать специальное разрешение. Получение же разрешений на частные полеты над территорией страны в тот период было практически неразрешимой проблемой.
Мои попытки приобрести вертолет в коллективе не остались не замеченными. В стенной газете института, приуроченной к Новому году, была помещена очень смешная, но не обидная, карикатура, относящаяся к этому вопросу. Я на ней был изображен в виде Карлсона. Была сделана и соответствующая подпись в стихах.
Вместо вертолета в качестве транспортного средства для улучшения условий работы в экспедициях нам удалось приобре-
30