710
.pdfэтих домов. При этом внутри кварталов застройки жилых домов домоуправлений сооружались распределительные узлы теплоснабжения, так называемые ЦТП. Каждый такой распределительный пункт представлял собой одноэтажное строение, заглубленное в землю на высоту этажа.
Возникла идея на каждом ЦТП, используя его, как фундамент, построить из подручных материалов (таких как панели, шлак и др.), одноэтажные здания мастерских домоуправлений, как это мы сделали в СибЦНИИСе при строительстве гаража. А помещения в подвалах домов, освобождавшиеся от котельных, тоже использовать для создания мастерских и рабочих мест для технического персонала домоуправлений.
Решение намечаемой задачи облегчалось наличием во введении Управления проектно-сметного бюро.
План вышеизложенных мероприятий я решил вынести на рассмотрение расширенного совещания с участием не только работников Управления, проектно-сметного бюро, но и руководителей домоуправлений, включая профсоюзный актив. Пригласил я на это совещание и Овчинникова П.П.
Идею создания мастерских на базе ЦТП все одобрили. Другим принципиальным вопросом, требующим согласова-
ния на более высоком уровне, был вопрос о том, какую позицию следовало нам занять по отношению к котельным, принадлежащим ведомствам.
Дело в том, что страна в этот период находилась в состоянии «холодной войны». Сейчас уже не помню, с какой периодичностью, я вынужден был являться на занятия по гражданской обороне в очень глубоко расположенное бомбоубежище, оборудованное в подвале одного из домов, по улице Трудовой.
Занятия по гражданской обороне оставили в моей памяти самые грустные воспоминания.
Хотя всеми занятиями руководили кадровые военные, и, как правило, с высокими воинскими званиями, сами занятия мне больше напоминали игру под названием «Морской бой», в которую мы играли на лекциях в студенческие годы. И всем этим непонятным спектаклем, на полном серьезе, дирижировал городской штаб гражданской обороны, располагавшийся на первом этаже одного из домов в начале улицы Советской.
71
При этом, я, как начальник Горжилуправления, был назначен начальником не существовавшей в действительности аварийновосстановительной службы. На должность такой же, тоже не существовавшей медицинской службы, была назначена зубной врач Тихонова, с которой мы вместе вынуждены были играть в войну в бомбоубежище. Были там с нами еще и другие такие же службы: разведки, связи и т.д.
И вот, в такой обстановке, надо было принять ответственное решение, как поступить с ведомственными котельными? Их было много, по собранным нами данным порядка 530 и они пока еще являлись главными поставщиками тепла, обеспечивающими жизнедеятельность города.
Овчинников П.П., в тот период заместитель Председателя Горисполкома, предложил этот вопрос вынести на рассмотрение сессии городского Совета. С докладом по этому вопросу должен был выступить я.
Сессия городского Совета проходила в большом зале заседаний горисполкома. Выступать на таком большом собрании мне пришлось впервые, и я волновался. Однако все прошло благополучно. Было много задано вопросов и было много выступающих.
Сессия одобрила вынесенный нами на обсуждение проект мероприятий по совершенствованию деятельности домоуправлений и их технического оснащения, в своем решении обязала Исполком городского Совета выделить площади для создания централизованной бухгалтерии и аварийной службы, утвердила контрольные цифры по наращиванию площадей маневренного фонда. Отдельным пунктом решения сессия обязала Горжилуправление установить жесткий контроль над деятельностью ведомств в вопросе содержания ими жилого фонда и однозначно приняла постановление о ликвидации ведомственных котельных с постепенным переводом теплоснабжения ведомственного жилья на централизованное теплоснабжение, по мере развития тепловых сетей и увеличения мощностей ТЭЦ.
После окончания сессии ко мне подошел Шкурин, и сказал:
– Ну, ты молодец!
С ним я знаком не был и кто он такой, и что это за человек, я не знал. Позже, Михалицын А.А. мне объяснил, что Шкурин ка-
72
кое-то время исполнял обязанности начальника Горжилуправления до меня.
Теперь, в свете всего изложенного выше, особенно четко осознается, какой вред городскому, а, следовательно, народному хозяйству и каждому жителю страны в частности, нанесли Ельцин- ско-Чубайсовские приватизационные реформы, разрушившие (с единственной целью личного обогащения за счет ограбления народа) целостный организм жилищного хозяйства страны. Реформы, создавшие, особенно в жилищной отрасли, неограниченное поле для возможностей коррупции.
Из начального периода моей работы на новом поприще мне навсегда запомнился еще один показательный случай.
Согласно существовавшему в то время жилищному законодательству, граждане-квартиросъемщики, имеющие излишки жилой площади, обязаны были оплачивать квартирную плату с учетом этих излишек. За каждый квадратный метр излишек жилой площади квартирная плата должна была взиматься в повышенном размере. Нормой на одного человека предоставления жилья в государственном жилом фонде Российской Федерации, установленном ее специальным Законом, считалось 9 м2. Этим же законом были определены и нормы дополнительной жилой площади для отдельных категорий граждан в силу их профессиональной и служебной деятельности. Таким правом могли пользоваться: научные работники, члены творческих союзов – Союза писателей
СССР, Союза художников СССР, изобретатели, Герои Советского Союза, Герои Социалистического Труда, лица, награжденные орденами Славы трех степеней и еще некоторые категории лиц по специальному списку. Граждане, имеющие право на ДЖП, могли пользоваться этим правом в виде комнаты, независимо от ее размера, а при ее отсутствии – жилплощадью в 10 м2.
По установившемуся ранее порядку, справки на дополнительную жилую площадь выдавались Горжилуправлением, в юридическом отеле которого велся специальный журнал учета.
Однажды юрист Управления принесла мне на подпись пакет справок на ДЖП, при внимательном рассмотрении которых, я обнаружил справки на ДЖП в размерах, многократно превышающих размеры, установленные законом. Вместо 10 м2 там были записаны цифры 80,86 и даже 120 м2. Справки были выписаны на
73
имена высокого, как городского, так и областного начальства. К примеру, на имя Председателя Областного комитета партийного контроля.
Я справки подписал, но в каждую внес исправления. Вместо вписанных размеров ДЖП, я записал число 20.
Через несколько дней ко мне в кабинет пришла Александра Павловна, главный бухгалтер нашего Управления:
–Владимир Прокофьевич, Вы кому-то очень больно наступили на хвост. Мы еще не закончили писать объяснение по предыдущему акту ревизии КРУ, а в домоуправлениях уже начали работать новые ревизоры.
После ее слов в моем мозгу сразу же промелькнула догадка.
Япопросил принести мне журнал регистрации справок на дополнительную жилую площадь. Догадка оказалась верной: в журнале были зарегистрированы новые справки на ДЖП в тех цифрах, которые я зачеркнул и исправил. Новые справки подписал мой заместитель Кальянов Б.В.
–Борис Васильевич! Как ты мог подписать эти справки, – спросил я вызванного Кальянова.
–Меня заставил это сделать Севастьянов. И велел Вам об этом не говорить.
Ревизия деятельности домоуправлений, осуществленная Комитетом народного контроля, нашла в деятельности домоуправлений серьезные нарушения финансовой дисциплины. В нарушение утвержденного министерством положения о штатах и должностях домоуправлений, в Новосибирске за счет должностей слесарей-электриков и сантехников содержались и воспитатели детских площадок и руководители кружков детской самодеятельности. Проверив соответствие фактов, изложенных в актах ревизии, действительному состоянию дел на местах в домоуправлениях, я издал приказ об увольнении этих незаконно содержащихся в домоуправлениях работников. Но прежде чем подписать этот приказ, у меня состоялся специальный разговор с заведующей отделом просвещения Горисполкома. Дело в том, что, как мне стало известно, в штатных расписаниях школ в тот период существовали штатные единицы учителей по организации внешкольных занятий с детьми. Пользуясь этим положением, я и предложил ей внешкольную организацию работы с деть-
74
ми в домоуправлениях организовывать совместно. Домоуправления при этом должны были выделять помещения для обеспечения таких работ, оплачивать игрушки и другие необходимые материалы. Отдел просвещения должен был выделять для этих целей воспитателей и оплачивать их работу. На это я подготовил соответствующий проект постановления. Заведующая отделом просвещения проект постановления согласовать отказалась, как и вообще отказалась принимать участие в этой работе. Отказались принимать участие в организации работы с детьми в домоуправлениях и городской дворец пионеров, и городская станция юных техников, куда я специально обращался и даже ездил для личных переговоров с их руководством: в Октябрьский район, во Дворец пионеров, и на детскую техническую станции, располагавшуюся в то время на ул. Нарымской. Исчерпав все другие возможности решения этой больной для города проблемы, я и подписал приказ на увольнение детских работников в домоуправлениях.
Через несколько дней меня вызвали на ковер к секретарю Новосибирского горкома КПСС Цыплакову И.Ф. Разговор начался сразу на высоких тонах:
–Как Вы решились нарушить решение Городского комитета партии? Вам что, не дорог партийный билет? Познакомьтесь с этим коллективным протестом, – сказал Цыплаков и подвинул в мою сторону листок бумаги, лежавший у него на столе. – Немедленно отмените приказ об их увольнении, – властно произнес он.
–Я это сделать не могу. Есть закон. И, наконец, есть решение комитета Народного контроля. А вообще-то, в должности начальника управления я работаю недавно, и с решением Городского комитета партии, по этому вопросу меня никто пока не ознакомил. Не получало такое решение и Управление жилищного хозяйства, – ответил я.
Цыплаков снял трубку и кому-то позвонил. Вошла женщина:
–Иван Федорович. Такого решения нет, – произнесла она.
–Как нет? Я его сам готовил!
–Оно не вышло и не подписано. Его не согласовал юридический отдел.
75
Произошло замешательство.
–Можете быть свободны, – сказал мне Цыпляков. – Мы Вас
вближайшее время вызовем на бюро.
–До свидания, – попрощался я. И подал ему записку, написанную на двух листах, со своими соображениями по вопросу об организации работы с подростками по месту жительства, которую я подготовил заранее, предвидя характер представлявшегося мне разговора в горкоме.
Прошел месяц. Больше меня в Горком по этому вопросу не приглашали.
Коля закончил десятый класс и написал заявление на поступление в Харьковское Высшее Училище ракетных войск С.Н. и получил вызов для сдачи вступительных экзаменов. Для получения направления в училище из городского военкомата и документов на бесплатный туда проезд, как это было предписано в письме из училища, в городской военкомат мы с Колей поехали вдвоем. Так получилось, что там нам эти документы выдал Тараканов, теперь уже полковник, а не капитан, каким он был у нас в НИВИТе, в бытность командования им нашей ротой.
Коля (в центре) с друзьями-одноклассниками после выпускного вечера. Справа от Коли его ближайший друг Олег Бочаров.
Рядом Володя Шевелев. Слева от Коли – Сережа Каргальцев
76
Момент вручения Коле аттестата об окончании школы
Петр Иванович Грановский, директор школы, прекрасный учитель и воспитатель, вручающий Коле аттестат об окончании средней школы, спустя несколько лет покончит самоубийством. Причиной тому, как говорили, было пристрастие к выпивке, которое он, к сожалению, не смог преодолеть.
Через несколько дней после Колиного школьного выпускного вечера мы с Машей проводили его в училище.
–Владимир Прокофьевич! Возьмите трубку, с Вами хочет поговорить Филатов, – как-то утром через несколько дней после проводов Коли в училище, сказала мне моя секретарша. Я снял трубку.
–Владимир Прокофьевич! Мы в городе проводим конференцию на тему о внедрении научной организации труда в производство. На конференции обязательно должно быть сообщение по этому вопросу и от Вашего хозяйства, – сказал мне Филатов А.П.
–Александр Павлович, я только-только объехал все домоуправления. Ни в одном из домоуправлений нет даже мастерских для персонала, не говоря уже об остальном. О какой научной организации труда в домоуправлениях можно говорить при таком положении дел, – ответил я.
Филатов положил трубку.
Прошло несколько дней. По какому-то поводу мне потребовался Кальянов, мой заместитель.
–Попросите Бориса Васильевича зайти ко мне, – попросил я секретаршу.
77
–А его в управлении нет, его вызвали в Облкомхоз, – ответила мне секретарша.
–Странно, – подумал я, – Почему его вызвали через мою го-
лову?
–Борис Васильевич, по какому вопросу тебя вызывали в Облкомхоз?, – спросил я его на следующий день.
–Обязали сделать сообщение о научной организации труда в домоуправлениях нашего управления.
–И ты согласился на это? О чем же ты будешь докладывать,
–спросил его я.
–А, ерунда. Разве Вы Владимир Прокофьевич, не знаете, как это делается? Сначала для затравки будет доклад кого-нибудь из организаторов конференции. Потом, один-два выступления. Далее, ведущий конференцию обычно сообщает: «Мы прослушали три выступления. Какие будут предложения?» Как правило, поступают предложения об ограничении дальнейших выступлений, а тезисы выступлений лиц, не успевших выступить, предлагается сдать в президиум для опубликования их в последующем, в материалах конференции. Предложение утверждается общим голосованием. Вот и все дела! Научные конференции, осуществленные аналогичным способом, в моей памяти, были проведены уже не один раз. Так что тут для каких-то волнений по этому поводу и оснований у меня никаких нет, – успокоил меня Борис Васильевич. – Наоборот, многие очень охотно принимают участие в таких научных конференциях, поскольку всем известно: по уже сложившемуся порядку после их завершения, все их участники, переходят из зала заседания, к всеобщему их удовольствию, в буфет, где к этому времени уже накрыты столы.
Сообщение Кальянова меня ошеломило. Выходит, что конференция по научной организации труда на производстве, в таком большом городе, как Новосибирск, еще сверху была заранее задумана, как показной спектакль! Какую же цель тогда преследовали ее организаторы? Собственное сознание, воспитанное на принципах советской коммунистической идеологии, отказывалось верить в это. Но, однако, никуда не денешься. То, что дело, по-видимому, обстояло именно так, свидетельствовал уже сам факт перевода Кальянова Б.В. вышестоящим руководством вскоре после его активного участия в указанной конференции на должность более высокого уровня.
78
Меня, конечно, не могло не заинтересовать, как и откуда возникла сама идея по организации этой показной научной конференции.
Косвенно от кого-то я узнал, что идея организации конференции у высшего руководства области возникла после посещения им Новосибирского завода по производству магнитофонов «Комета», на котором был уже освоен конвейерный способ производства. Он-то и был, видимо, высоким областным руководством и принят за научную организацию труда.
А о том, к каким последствиям приводят такие конференции, дискредитирующие саму идею научной организации труда, наглядно показывает следующий пример. В столовой городского общепита (на ул. Советской) в период проведения этой конференции, для показного свидетельства о внедрении научной организации труда и в системе общепита города, были для всеобщего обозрения вывешены красочно оформленные плакаты. В плакатах был отражен не научно организованный порядок в технологии приготовления пищи в столовой, а указанно место, где с черпаком должна была стоять работница раздачи столовой, отпускающая пищу посетителям. Таким образом, надо полагать, Толо- конский-старший, Александр Яковлевич, в то время заведующий городским отделом торговли, демонстрировал общественности города о том, что в его ведомстве научная организация труда уже внедрена и внедрена на должном уровне.
Наступило лето 1970 г. У Сережи, нашего младшего сына, приближался срок окончания школы. Последние школьные каникулы у него сложились удачно. Вместе с группой школьников – выпускников школ Советского района Сережа поехал на Черное море, в пионерский лагерь Орленок.
79
Мы же с Машей на отдых выехали немного попозже. Нам удалось купить путевки на отдых в Болгарии на Солнечном берегу. В одной туристической группе из Академгородка с нами поехала и Нина Пляшник.
В Москве нашу группу разместили в гостинице «Заря». Наше пребывание в этой гостинице совпало с периодом массового выезда евреев в Израиль. В соседнем номере гостиницы оказалась большая семья, туда отъезжающая. Для старших членов этой семьи отъезд в Израиль, отъ-
езд за границу, был настоящей трагедией. В их представлении, они уезжали из родной страны в полную неизвестность. В Советском Союзе, а были они из Киева, у них было все: и квартира, и друзья и, наконец, заработанная всей жизнью пенсия.
–А что нас ожидает в Израиле, – плакалась Маше не очень старая женщина, одна из членов этой семьи.
–Кто же Вас туда гонит, – недоуменно спрашивала ее Маша.
–Вам не понять, – сокрушенно отвечала та.
Как потом выяснилось, инициатором их отъезда в Израиль был их любимый сын, их гордость. Он был доктором каких-то наук.
В Болгарию мы добирались самолетом. После кратковременного пребывания в Софии и Бургасе, нас привезли на Солнечный берег. Как мы поняли из общения с персоналом этого замечательного комплекса баз отдыха на побережье Черного моря, названного «Солнечный берег», что весь этот комплекс, был создан с использованием средств долевого участия Советского Союза. Во всяком случае, он был рассчитан на постоянный приток отдыхающих и туристов из Советского Союза. Теплая атмосфера дружелюбия во всем, создавала впечатление, что Болгария уже является одной из республик Советского Союза.
Наше пребывание на Солнечном берегу совпало с проведением международного конкурса эстрадной песни под тем же названием. В программу нашей путевки было включено присутствие на всех концертах этого конкурса. Так что мы были пря-
80