710
.pdfсти автомобиль-фургон от военной радиостанции, обменяв на него один из самосвалов, выделенных нам головным институтом. Автомобиль имел мощный двигатель и большую деревянную будку с печкой, которая могла работать и на дровах и на угле. В будке можно было оборудовать несколько спальных мест для участников экспедиций.
Первое испытание приобретенного транспортного средства мы произвели, осуществив коллективный выезд за грибами в Караканский бор. Институтский автобус и кузов нового автомобиля были заполнены грибниками, как говорят, по завязку. Мы с Машей поехали в лес на своем Москвиче. Выехали из института в обед, а до места доехали ночью. По пути вся дорога была освещена светом фар бесчисленного количества машин. Казалось, весь город выехал в лес. Но лес был необъятным. И все машины в нем рассосались.
Ночью пели песни, жгли костры. Домой все вернулись с богатым уловом, довольные, в приподнятом настроении. Не обошлось, правда, и без происшествий. В лесу потерялась Люция Романовна Наумова. Ее долго искали, ждали на выходе из леса. Домой она добралась одна, на чужом попутном транспорте.
К концу этого же года было завершено строительство двух новых трехэтажных кирпичных домов филиала. Дома были заселены. Практически все сотрудники института теперь были обеспечены жильем. Распределение жилья осуществлялось на демократических принципах. В первоочередном порядке жилая площадь представлялась участникам Великой Отечественной войны. Л.Р. Наумова была назначена комендантом институтского жилого фонда.
Удалось заключить договор с ГипроНИИ на проектирование нового лабораторного корпуса института, который мы решили построить в промежутке между первым административным корпусом института и уже построенным лабораторным корпусом. На первом этаже планируемого к строительству лабораторного корпуса намечалось создание столовой с большим залом.
31
На фотографии слева проект нового лабораторного корпуса института, справа – существующий административно-лаборатор- ный корпус (вид с улицы Софийской).
В Академгородке к этому времени завершилось строительство инфекционного корпуса больницы. Маше, которая стала заведовать инфекционным отделением, удалось не только полностью укомплектовать штатный состав медицинских сестер отделения, но и обеспечить наиболее квалифицированных из них квартирами. А это были, главным образом, медицинские сестры из четвертой инфекционной больницы, где до переезда в Академгородок работала Маша. Получила квартиру и переехала в Академгородок медицинская сестра Рафаевич Анна Васильевна. Муж Анны Васильевны, ветеран ВОВ, был квалифицированным специалистом по вопросам снабжения. Зная, что с переездом в Академгородок он должен был искать работу поближе к месту жительства, я предложил ему переходить на работу к нам в институт на должность начальника отдела снабжения. Он охотно согласился. О принятом решении я потом не пожалел. Он оказался хорошим и инициативным работником.
Неожиданно меня вызвали в районный военкомат. Районный военный комиссар Юрьев Михаил Макарович, Герой Советского Союза, вручил мне юбилейную медаль, выпущенную в ознаменование 50-летия Вооруженных сил СССР. Между нами состоялась беседа. Я спросил Михаила Юрьевича, говорит ли ему чтонибудь фамилия Зарембо. Он мне ответил, что такую фамилию слышит впервые. Между тем и он, и мой школьный друг Володя Зарембо, получили звания Героев Советского Союза за успешное форсирование Днепра в один и тот же день, у одной и той же деревни Комарин Комаринского района Полесской области. Об этом я вычитал в книге «Навечно в сердце народном».
32
– Знаешь, там была такая каша, так много народа, разве всех упомнишь, тем более, если до этого мы и знакомы не были, – ответил мне Михаил Юрьевич.
В институте продолжала укрепляться материальная база, как для непосредственного проведения исследований, так и по изготовлению опытных устройств и установок. Приобрели холодильную камеру большой вместимости. С агрегатом, работающем на фреоне. Для размещения этой камеры пришлось занять помещение столярного отделения в механических мастерских. Холодильную камеру передали в ведение лаборатории измерений. Большая заслуга в работах по монтажу и налаживанию режима работы этой камеры принадлежала Юше Николаю Демьяновичу. Поскольку для размещения холодильной камеры пришлось занять помещение столярного отделения в механических мастерских, рядом с гаражом и домиком вахтера со стороны Опытного завода мы своими силами построили новую столярную мастерскую, взамен ликвидированной в механических мастерских.
Летом этого же года по наряду Минтрансстроя получили новый легковой автомобиль Москвич-фургон ярко красного цвета. В гараж института приняли еще одного шофера, Груздова В.П. Василий Петрович, а тогда просто Вася, был молодым парнем, из армии, шофером, не имеющим опыта езды по такому большому городу, как Новосибирск. Поэтому первое время я часто в поездки по районам города ездил, сидя на сиденье рядом с ним, попутно исполняя роль инструктора.
Принятый из Сибирского Строительного Института специалист по бетону и железобетону к.т.н. А.В. Косолапов развернул в филиале большой объем исследований по напряженному железобетону. В мастерских филиала был изготовлен целый комплект разработанных им установок для длительных наблюдений за состоянием и работой конструкций из такого материала. Для их размещения под крышей, под руководством того же Косолапова А.В., своими силами, за построенным и введенным в эксплуатацию лабораторным корпусом, был сооружен из железобетонных панелей большой холодный павильон. В работах по строительству этого павильона принимал участие и мой сын Коля, принятый на лето в период его школьных каникул, в лаборато-
33
рию, руководимую Косолаповым, на должность рабочего. На первые самостоятельно заработанные деньги Николай приобрел себе спортивный велосипед.
После окончания аспирантуры вернулись из Москвы и пополнили состав научных сотрудников филиала Эдуард Александрович Аблогин и Виктор Яковлевич Ткаченко. В лабораторию портового строительства был принят на работу очень способный, на мой взгляд, инженер Петров, канд. техн. наук. В Москве защитил диссертацию Славин Борис Ефимович, а в Новосибирске – Александр Иванович Половинкин. С каждым днем научный потенциал филиала неуклонно повышался. В ожидании внедрения вычислительных систем в коллективах лабораторий института началось изучение языка АЛГОЛ.
Принятый на работу в филиал в качестве фотографа Андреев Геннадий Спиридонович своими силами переоборудовал помещение туалета на первом этаже административного корпуса в отличную по тем временам фотолабораторию.
В этом же году Главное техническое управление министерства передало в наше подчинение Сковородинскую мерзлотную станцию. В связи с этим, мне несколько дней пришлось провести на этой станции с целью ознакомления с ее коллективом и характером работы.
Сковородинская станция была создана еще в начале тридцатых годов по специальному решению Наркомата Путей Сообщения. Создана она была на окраине поселка железнодорожной станции Сковородино. Необходимость создания станции была обусловлена внезапно проявившимися деформациями сооружений транспортного назначения, вызванными наличием и развитием вечной мерзлоты. Станция представляла собой самостоятельное научное подразделение на уровне лаборатории. Имела отведенную территорию, с несколькими деревянными строениями, в том числе хозяйственного назначения. Научную основу деятельности станции заложил известный русский ученый, и религиозный философ Флоренский П.А. В Сковородино Флоренский находился в ссылке, практически на правах заключенного. Тем не менее, как ученый и талантливый инженер-исследователь, именно он оборудовал в Сковородино скважины в грунте для исследований состояния температурного режима и положил начало си-
34
стематическим наблюдениям за развитием вечной мерзлоты в этом регионе.
Считаю заслуживающим внимания остановиться на одном происшествии, связанным с моим посещением Сковородинской мерзлотной станции.
Работники станции высказали мне, как представителю вышестоящей организации, претензию, что не имеют северного коэффициента к зарплате, хотя работают в условиях вечной мерзлоты. Что другие организации, расположенные в Сковородино, такой коэффициент уже имеют, а они – нет. Не проверив достоверность этого факта, а просто поверив им на слово, я, по приезде в Новосибирск, написал ходатайство по этому вопросу в наш головной институт. И приложил к письму проект соответствующего приказа по министерству. Письмо я дал подписать Рощупкину Д.В., как директору института, и оно ушло в Москву.
Подводя итоги за прошедший год на общеинститутском собрании, Дмитрий Васильевич Рощупкин с удовлетворением отметил, что по всем показателям мы теперь вправе считаться научно-исследовательским учреждением современного типа.
Вфеврале 1968 г. я, вместе с Н.Д. Юшой и его женой, тоже сотрудницей нашего института, поехали по туристическим путевкам в ГДР и Чехословакию. Это был мой первый выезд за границу страны.
Туристическая группа была скомплектована из работников сельского хозяйства. Руководителем нашей группы был директор Тогучинского совхоза Михаил Карпович Пащенко. Вся туристическая группа в основном состояла из работников этого совхоза.
Всоставе группы был также секретарь Тогучинского райкома партии Ширковец Сергей Михайлович с женой, учительницей немецкого языка.
Туристическая группа оказалась очень дружным, взаимно благожелательным коллективом.
ВБерлин мы прибыли поздно ночью. Прямо на вокзале мы были ошарашены ярким освещением и обилием разных ларьков. Все ларьки были завалены разной мелочью потребительского назначения, ярко освещены, и все работали, хотя была поздняя ночь. Везде было обилие цветов.
35
Все это резко отличалось от совсем недавно наблюдаемого нами состояния организации торговли, не только у нас в Новосибирске, но и в Москве.
Разместили нас в отеле «Берлинский медведь», так звучало его название в переводе на русский язык.
Рано утром, до начала рабочего дня, мы небольшой группой решили пройтись по улицам Берлина. И опять были поражены чистотой улиц и особенно чистотой стекол витрин магазинов. Стекла витрин, изготовленные из толстого стекла, были прозрачны, как слеза.
Бросалась в глаза законопослушность немецких граждан. Хотя на проезжей части улиц никакого движения машин еще не было, а на перекрестках улиц у светофоров уже толпились группы граждан, в ожидании зеленого цвета светофора.
–Орднунг (порядок), – сказал я Юше, указывая на это. Но в это время на проезжую часть дороги выскочила пара молодых людей и стала быстро переходить дорогу.
–Ну, вот и немчура нарушает правила, – с явным удовлетворением ответил мне на это Николай Демьянович. Но раздался свисток. Около молодых людей появился полицейский. Мы тоже подошли к ним поближе. Оказалось, нарушителями были наши соотечественники, туристы.
Гидом у нашей группы была молодая немка, как оказалось из немцев Поволжья. Она училась в Москве и вышла замуж за офицера ГДР, в то время учившегося в военной академии в Москве.
В Берлине мы по распорядку должны были быть три дня, и я попросил ее, если это возможно, разыскать в Берлине моего друга Вернера Штрайта. Я о нем рассказывал в первой книге моих воспоминаний. Или кого-нибудь из уцелевших его родственников. Гид обещала это сделать.
Но, к сожалению, надежды встретиться с Вернером или его родными, не оправдались. Возможно, из-за кратковременности нашего пребывания в Берлине. Но вероятнее всего, Вернер и его близкие погибли во время этой жестокой и кровопролитной войны.
В Берлине мы оказались 23 февраля, в День празднования образования Советской Армии. Руководитель нашей группы Михаил Карпович Пащенко попросил нашего гида устроить нам возможность отметить наш государственный праздник в помеще-
36
нии ресторана отеля, где у нас по программе путевки должен был быть обед. Зная, как у нас в Советском Союзе отмечают праздники, гид заволновалась. Но пообещала к решению этой проблемы привлечь своего мужа, офицера армии ГДР.
И вот мы, как это обычно происходит у нас дома в СССР, сидим на одной стороне зала ресторана за длинным столом, составленным из отдельных его столиков. Перед каждым из нас несколько блюд еды, положенной нам по меню программы, и большой пустой бокал.
Сбоку от нас, на некотором возвышении расположился и играет эстрадный оркестр, составленный главным образом из духовых инструментов. На переднем крае, на тромбоне играет музыкант, с ногой на протезе, видимо потерял ее на фронте, у нас, в России.
Михаил Карпович попросил у официантки большой поднос, заполнил его пустыми стаканами и в каждый из них до края налил водку. Потом он предложил всем заполнить свои бокалы.
Все тоже налили водку.
Другого вина у нас не было. Каждый, как было рекомендовано, привез с собой по две бутылки. Две бутылки, не меньше и не больше. Позже, правда, оказалось, что советские граждане не так пунктуально законопослушны, как немцы. Большинство привезло с собой водки значительно больше, чем это было рекомендовано.
Потом, Михаил Карпович провозгласил тост – за доблестную Советскую Армию, победительницу в Великой Отечественной Войне!
Все выпили.
Михаил Карпович, из состава группы подозвал молодую, красивую девушку, как потом оказалось, доярочку из его совхоза. Вручил ей поднос со стаканами водки и попросил ее раздать эти стаканы оркестрантам. Она это сделала.
Пока оркестранты разбирали стаканы, Михаил Карпович предложил всем опять наполнить свои бокалы. Выждав некоторое время, он опять провозгласил тост. Теперь – за здравие Советского народа, народа победителя!
Опять все выпили. В том числе и оркестранты.
37
Что было дальше, помню плохо. Помню только то, что безногий музыкант, игравший на тромбоне, искал на полу выдвижную часть своего инструмента, и что в этом ему помогали женщины нашей туристической группы.
На следующий день по программе нашего пребывания в ГДР было посещение Потсдама. Именно здесь, в Потсдаме, в августе 1945 г. в помещении дворца Цецилиенхоф проходила Конференция глав правительств трех держав – СССР, США и Великобритании, на которой было подписано Потсдамское соглашение о демократизации и денацификации Германии.
Уменя с собой был фотоаппарат и даже 8 мм кинокамера. И
ямного снимал. К сожалению, не все хорошо получилось. Снимал на киноленту и Н.Д. Юша. У него была кинокамера на 16 мм.
На фотографии заснят круглый стол, за которым заседали участники Потсдамской конференции. Цецилиенхоф – это дворец немецкой принцессы. Он интересен еще и тем, что, как нам сообщили, был построен из орехового дерева.
В Потсдаме нам посчастливилось посетить еще и дворец в парке СанСуси. Дворец этот в тот период не отапливался, выглядел в состоянии запустения, но поражал великолепием своей отделки. Отделки стен, окон, потолков. Великолепием и размерами находив-
шихся в нем гобеленов, картин и других произведений искусства. В частности, окна во многих случаях, были заполнены необычайно красивыми витражами из цветного стекла. Парк Сан-Суси (в переводе на русский – «Без забот ») сам по себе тоже представлял собой памятник немецкого садово-паркового искусства.
По условиям, предусмотренным путевкой, туристам, какими в то время и являлись мы, предусматривалось размещение в гостиничных номерах на два человека. Так получилось, что на протяжении всего периода нашего пребывания, как в ГДР, так и потом в Чехословакии, мы с Михаилом Карповичем оказывались в
38
одном номере. А в ресторанах – за одним столом с супругами Ширковцами. Естественно, мы подружились.
Как-то между делом, зная, что Михаил Карпович, работая в совхозе, мог иметь отношение к лошадям, я спросил его, не требуются ли ему седла для верховой езды. Михаил Карпович мгновенно прореагировал на мой вопрос:
– Требуются и много. А где можно приобрести?
По характеру моей работы в институте, мне неоднократно приходилось бывать на складах материально-технического отдела штаба Сибирского Военного округа. Мы там по безналичному расчету приобретали для института неликвидные материалы: разное электрооборудование, кабели, спецодежду (для кочегаров) и другое имущество. Все по баснословно низким ценам. Склады размещались в Заельцовском районе, на площадке вблизи ПЯ-80. На огороженной и охраняемой солдатами территории размещались три или четыре больших деревянных сараев-складов. Однажды я обратил внимание на гору попон, седел, сбруи и др., сложенных в кучу до потолка склада у одного из его торцов. Видимо, это было неликвидное имущество расформированного воинского кавалерийского подразделения. Я тогда из любопытства спросил, можно ли выписать попоны (они были из шерсти)? Пожалуйста, прозвучал ответ. Об этом я и рассказал Михаилу Карповичу.
– Как только приедем домой, я к тебе приеду специально. Свозишь меня на этот склад, – заявил Пащенко М.К.
Следующий день нашего пребывания в Берлине был посвящен посещению Трептов-парка. Это величественный памятник воинам Советской Армии, павшим в боях за освобождение от фашизма. Памятник представляет собой архитектурный ансамбль, включающий аллею надгробий и курган, увенчанный 13 метровой фигурой советского воина-освободителя со спасенной им немецкой девочкой на руках.
39
Общая площадь памятника-кладбища – 12 га. Автор памятника – скульптор Вучетич. Парк обошли, останавливаясь у каждого надгробия и подробно читая все надписи. В гостиницу вернулись во второй половине дня, как у нас принято говорить, без задних ног.
Ночью поездом выехали в Лейпциг. Как имеющему какое-то отношение к железнодорожному транспорту, первое, что мне бросилось в глаза при въезде в Лейпциг, были размеры его железнодорожного вокзала. Поезд, на котором мы приехали, целиком оказался под крышей его здания. Как нам сообщили, здание вокзала в состоянии вмещать в себя целиком до 30 поездов.
ВЛейпциге жил и работал великий немецкий композитор Иоганн Себастьян Бах. Обошли его надгробие в соборе. Сейчас точно не помню, то ли наше посещение собора, где похоронен Бах, совпало с каким-то религиозным праздником, то ли это было просто случайным совпадением. Во всяком случае, мы были свидетелями, и на себе прочувствовали необычайное явление.
Всвое время, из курса физики нам было известно, что сила звука, его громкость, измеряется в единицах, называемых децибелами. Но, оказывается, существует и другая единица, характеризующая звук – это «Бар», звуковое давление.
Еще находясь вдали, за несколько кварталов, от собора, где был похоронен Бах, мы все внезапно почувствовали какой-то дискомфорт. Что-то стало давить на наши уши. Было такое ощущение, что мы находимся в какой-то вязкой среде. Позже выяснилось, такое ощущение было вызвано звуком от удара по коло-
40