229_istoria_lishtovannyi_mongolia_v_vost_sibiri_032

По окончании в 1838 г. Иркутской духовной семинарии он служил инспектором и смотрителем в духовном училище и совмещал преподавание монгольского в семинарии. Как отличный знаток монгольского и бурятского языков А.М. Орлов перевел на монгольский “Краткий катехизис”, составил две грамматики бурятского и маньчжурского языков, сделал несколько переводов и написал ряд статей [22]. Стоит заметить, что А.М.Позднеев в декабрьском выпуске журнала министерства народного просвещения за 1879 г. раскритиковал написанную А.М.Орловым грамматику бурятского языка, утверждая, что разговорный язык не пригоден для переводов духовной литературы [23]. Сибирские же специалисты, по всей видимости, решили “приблизить” переводы не только духовной литературы, но и светской к разговорному языку (в Иркутской духовной семинарии наряду с кафедрой книжного монгольского языка была и кафедра разговорного бурятского). Например, еще в 1863 г. в Иркутске был создан специальный комитет из светских и духовных лиц, чтобы решить, “на каком из бурятских наречий, каким алфавитом и как лучше издавать общеобразовательные книги для бурят” [24]. Кроме грамматик А.М. Орлов составил хрестоматию маньчжурского языка и собрал богатый материал для предполагаемой монголо-бурятской хрестоматии [25]. Значительная часть библиотеки протоирея А.М. Орлова в 1920 г. поступила в библиотеку Иркутского университета.

И.А.Подгорбунский получил образование в Казанской духовной академии и состоял преподавателем в духовной семинарии Иркутска, где читал курс о шаманизме и буддизме. В 1901 г. он завершил свой капитальный труд - составление русско-монголо-бурятского и монголо-бурятско-русского словаря. Его “Русско-монголо-бурятский словарь” в 340 страниц вышел из печати в 1909 г. А в следующем году И.А. Подгор-бунский опубликовал “Материалы для грамматики разговорного бурятского языка”, посвятив их монгольским глаголам, причастиями деепричастиям [26].

Значительно меньше известно нам о трудах в области монгольского языка тех священников и миссионеров, которые жили непосредственно среди местного населения. В этой связи можно вести речь о И.П.Родионове и К.К.Стукове. Родионо-

20

вы, к примеру, исполняли почти целое столетие пастырские обязанности в селе Кудинском. ЕщедедИ.П.РодионоваЯков Родионов составил русско-бурятско-монгольский словарь в 15 книгах, который остался в рукописи. Словарь явился, практически, предшественником всего двух дореволюционных изданий: русско-бурятско-монгольского словаря - Н.Волошина “Русско- монголо-бурятский переводчик” (СПб., 1891) и И. Подгорбунского “Русско-монголо-бурятский словарь” (Иркутск, 1909) [27]. Его внук И.П.Родионов окончил в 1852 г. Иркутскую духовную семинарию, преподавал в духовном училище, был миссионером в Верхоленском округе, а в начале 70-х гг. после смерти отца занял его место священника в родном селе Кудинском. И.П.Родионов более 40 лет трудился над составлением монголо-бурятского словаря. Как сообщал иркутский летописец Н.С.Романов, рукописный словарь И.ГГ. Родионова сгорел во время пожара 17 марта 1901 г. [28].

Другой миссионер, протоирей К.К.Стуков, окончив в 1830 г. Иркутскую духовную семинарию, служил до 1841 г. в Нерчинске, где при помощи ссыльных декабристов изучал польский, французский и немецкий языки. С 1843 по 1850 гг. был миссионером среди хоринских бурят, что и дало ему основательные знания в монгольской письменности и в разговорном бурятском языке. С 1851 по 1853 гг. К.К.Стуков служил священником в Чите, а с 1871 г. и до самой смерти в 1883 г. являлся настоятелем Успенской церкви села Оек. Примечательно, что в 1857 г. от государя императора он получил благодарность “за сочинения па монгольском языке” [29].

Можно упомянуть также и о православных священнослужителях из бурят, которые занимались переводом и исследованиями, связанными с монгольским языком. Это Николай Болдонов, Николай Затопляев, Иван Косыгин, Николай НиловДоржеев, Алексей Норбоев, Игнатий Разгильдеев, Яков Чистохин и др. К примеру, Н.Болдонов составил русско-бурятский словарь, А. Норбоев перевел с монгольского “Буддийскую космогонию”, Я.Чистохин в “Известиях ВСОРГО’1 за 1894 г, опубликовал “Материалы по народному творчеству монголов” [30].

На протяжении 2-й половины XIX и начале XX в. существовала также еще одна сторона данной проблемы, имевшая,

21

на наш взгляд, непосредственное отношение к вопросам изучения и преподавания монгольского языка в Сибири. Имеется ввиду педагогическая деятельность сибиряков, главным образом, уроженцев Бурятии, имевших духовное образование за пределами своей родины, в стенах других монголоведных центров России. Одним из ярких представителей этого направления являлся Галсан Гомбоев. В 1842 г. он заменил в 1-й Казанской гимназии гецула Галсана Никитуева и приступил к обязанностям надзирателя. Г.Гомбоев, как и К.Никитуев, проводил практические занятия по монгольскому языку со студентами, его консультантом был профессор Казанского университета, известный монголовед О. Ковалевский. Именно по предложению О.Ковалевского Г.Гомбоев “за отличное усердие и полезную деятельность” был награжден медалью” [31]. Помимо работы в гимназии он проводил по 4 часа практических занятий также на восточном разряде Казанского университета и одновременно учился там [32]. Свыше 12 лет Г.Гомбоев принимал активное участие в работе известных учебных заведений Казани: гимназии, университета и духовной академии. В 1856 г., после ликвидации восточного разряда в Казанском университете, Г.Гомбоев был приглашен для преподавания практических занятий по монгольскому языку со студентами открывшегося восточного факультета Петербургского университета.

В Казани преподавал также еще один представитель Восточной Сибири, протоирей Афанасий Виноградов. Он родился

в1832 г. в Нерчинском округе. Современники отмечали его бурятскую внешность, отцом Виноградова был местный дьячок. Афанасий Виноградов окончил Иркутскую духовную семинарию, затем Казанскую семинарию и “со степенью кандидата в академию был оставлен при духовной семинарии и в то же время преподавал монгольско-калмыцкий язык студентам академии” [33]. История зафиксировала и его дружеские отношения с А.П.Щаповым.

Российское монголоведение XIX века могло пополнить свои ряды еще одним прекрасным преподавателем монгольского языка. Речь идет о выдающемся бурятском ученом Доржи Банзарове. Еще

встуденческие годы в Казани Д.Банзаров наряду с различными переводами написал “Грамматику монгольского языка” [34]. Осенью 1846г., после успешной защиты

22

диссертации “Черная вера или шаманство у монголов”, решался вопрос о трудоустройстве Д.Банзарова. Профессора О.М.Ковалевский и А.В.Попов из четырех претендентов, выразивших желание устроиться переводчиками и учителями калмыцкого языка в Астраханском калмыцком управлении, рекомендовали самым способным Д.Банзарова “как по отличным его дарованиям, так и глубоким знаниям языков монгольского и калмыцкого, почему назначение его в должности переводчика высшего разряда и учителя калмыцкого языка вместе чрезвычайно будет полезно для калмыцкого управления и для калмыцкого народного образования” [35]. По воле обстоятельств разносторонний талантливый ученый вынужден был в последующем находиться на чиновничьей службе. Тем не менее, Д.Банзаров и в дальнейшем не оставлял своих филологических изысканий. Сразу же после Казани, в период пребывания в Петербурге, он написал рецензию на калмыцкую грамматику своего учителя, профессора А.В.Попова, в которой, отмечая достоинства учебника, подчеркивал, что “автор не учел влияния монгольского языка на калмыцкий” [36]. В будущем российскому и международному востоковедению стали известны и другие работы Д.Банзарова в области монгольских языков.

Примечательно и то, что интерес к монгольскому языку проявляли и те, кто считал, что знание языка является обязательным условием их успешной профессиональной деятельности, поможет глубже разобраться в культурных традициях сибирских народов. Так одним из первых учителей “русско-мунгальской” школы был первый епископ Иркутской епархии, будущий святитель и всей Сибири чудотворец Иннокентий Кульчицкий. Иркутский епископ Иннокентий II (Нерунович), заботясь о русско-монгольской школе, привлек к преподаванию и переводам ламу Лапсана (Лаврентий Иванович Нерунов), которого и сам крестил [37].

Архиепископ Нил, управлявший Иркутской епархией в 1838-1853 гг., изучал монгольский язык и даже написал книгу “Буддизм, рассматриваемый в отношении к исследователям его, обитающим в Сибири” (1858 г.) [38]. Помощником же ему в переводческой деятельности был лама Николай Иванович Доржеев, который был крещен самим Нилом и принял сан

23

священника [39]. Проявлял интерес к монгольскому языку и известный сибирский писатель и публицист М.В.Загоскин. Он окончил курс Иркутской духовной семинарии, затем поступил

вКазанскую духовную академию, где и занимался историей и изучением монгольского языка [40].

Как уже отмечено выше, иркутскими преподавателямисвященниками предпринимались попытки составления словарей монгольского письма. В целом же, в России к началу XX в. ощущался недостаток русско-монгольских и монгольско-русских словарей. Прав был профессор А.М.Позднеев, который отмечал, “что только один факультет восточных языков Петроградского университета имеет 18 экземпляров рукописного отлитографированного монголъско-русского словаря проф. Голстунского, но ни Восточный институт во Владивостоке, ни Практическая Восточная академия при Обществе востоковедения

вПетрограде, ни Читинская и Иркутская семинарии, ни Казанская духовная академия, в которых преподаются монгольские наречия, ни существующие в гг. Урге и Кульдже школы для подготовки переводчиков монгольского языка ведомства МИД, не говоря уже о низших инородческих школах России, - решительно не имеют у себя этого пособия... Понятно, что при этом русские воспитанники всех помянутых учебных заведений совершенно лишены возможности самостоятельно упражняться в переводах” [41]. В такой ситуации оказались очень кстати словари, составленные Р.Б. Бимбаевым, служившим переводчиком китайского языка при Кяхтинском пограничном комиссарстве, бывшим учеником школы переводчиков в Урге. В Троицкосавске, Харбине и Иркутске в 1910-1916 гг. им было издано три русско-монгольских и мон- гольско-русских словаря разговорного языка [42]. Его словари использовались позже на монгольских курсах при Иркутском университете в 1920-х гг. и на Монголрабфаке в Улан-Удэ в

1930-1940 гг.

На данный момент менее изучены языковедческие изыскания другого видного бурятского монголиста-филолога и писателя Ринчена Номтоева, который в 1889 г. становится действительным членом Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества. Рекомендующие его лица отмечали, что Номтоев “может быть полезен отделу своими сведе-

24

ниями в монгольской и бурятской письменности” [43]. Заметим, что Р.Номтоев был известен как крупный специалист

вобласти тибетского языка. Его переводы познакомили бурят со многими произведениями тибетских авторов. А тибетскомонгольский словарь, созданный Р.Номтоевым в 1877 г., получил впоследствии высокую оценку специалистов. Ц. Жамцарано, находясь в Монголии, просил коллег узнать о возможности вырезки

вАгинском дацане на специально подготовленных досках “2000-3000 листов словаря Номтоева” [44]. Но, как известно, словарь был издан только в 1959 г. в двух томах монгольским академиком Б.Ринченом.

Работы Р.Номтоева по монгольскому языку имеют теоретическую и практическую направленность: “В двух его теоретических трудах содержатся результаты изучения грамматики и истории монгольского языка, а две небольшие работы представляют пособия для первоначального обучения” [45]. Но самое примечательное то, что существует и русско-монгольский словарь Р.Номтоева, который, как утверждает исследователь этого вопроса Ц.-А.Дугар-Нимаев, “до сих пор не упоминался в работах исследователей”. В этом словаре содержится около 7000 слов и выражений, расположенных по алфавиту. В нем использовано большое количество пословиц, поговорок и других поэтических выражений из произведений русской литературы [46].

На начало XX в. приходятся и попытки организации в Восточной Сибири обучения монгольскому языку лиц, практическая деятельность которых была непосредственно связана с нуждами развивающейся торговли с сопредельными территориями. В мае 1914 г. в г.Троицкосавске (близ границы с Монголией) в Алексеевском реальном училище состоялось заседание представителей местной интеллигенции и купечества, которые выступили с инициативой создания 3-х годичных курсов при училище с целью подготовки китаистов и монголистов. Участники заседания

вкачестве одного из преподавателей монгольского языка желали видеть уже упоминавшегося Р.Б. Бимбаева [47].

Вцелом ситуация была схожа с той, которая наблюдалась и на границе Монголии с Западной Сибирью. А.Н. Хохлов, детально исследовавший данный вопрос, приводит выдержки

25

из интереснейшей записки бийского купца 1-й гильдии Н.И.Ассанова, направленной 20 марта 1908 г. в Томск попечителю Западно-Сибирского учебного округа. Н.И. Ассанов ратовал за введение преподавания монгольского языка в школе, функционировавшей в Бийске:

“Бийские купцы и приказчики выезжают в Монголию и начинают торговлю, не зная монгольского языка и выучиваются ему практическим путем уже за 11рилавком во время самого торга...

Зная разговорный язык, они не знают монгольского литературного. Поэтому, проживши даже целый ряд лет в Монголии, они не могут вызвать к себе такого уважения со стороны монголов, особенно интеллигентных монголов, каким могли бы пользоваться, если бы явились в Монголию людьми, ддя которых доступна монгольская литература, а через нее и оригинальный дух монгольского народа. Русская торговля в Монголии от этого много выиграла бы... Между тем в этом... особенно в настоящее время является существенная необходимость. Нужны подготовленные сведущие приказчики, чтобы, попав в Монголию и состоя на службе у торговых фирм, они совершенствовались бы не только в торговом деле, но умели собирать географические и статистические сведения о дорогах, товарах, об естественных богатствах края, о местном быте, о материальных и духовных потребностях местного населения, о его общественном строе и проч. Сознавая необходимость в поднятии образовательного уровня приказчиков, торгующих в соседнем... государстве, я нахожу весьма полезным, желательным и необходимым в интересах края ввести преподавание монгольского языка в Бийском городском училище. На это дело я со своей стороны обязуюсь жертвовать - в виде опыта - по одной тысяче рублей в продолжении 3-х лет с тем, чтобы преподавание было поручено лицу с высшим образованием. Чтобы это дело сразу вышло удачным, выбор преподавателя монгольского языка предоставить Восточному факультету С.-Петербургского университета [48].

Поражает широта мысли бийского купца. Его предложения созвучны тем, которые высказывал в конце XVIII - начале XIX вв. иркутский купец Ф.Щегорин относительно развития русскокитайского торга. Если говорить в целом, то попытки подготовки переводчиков в России для содействия

26

торговле как с Китаем, так и с Монголией во второй половине XIX - начале XX вв. не доходили до практического воплощения. И все же появлявшиеся предложения и программы имели свое значение в смысле постоянной стимуляции как местной администрации и общественности, так и центральных органов. В этом отношении представляет интерес мнение известного востоковеда В.П.Васильева относительно еще одного проекта преподавания восточных языков в Петровском училище в Петербурге. Ученый предостерегал от возможной эйфории относительно того, что воспитанники училища смогут в два года полностью усвоить эти языки. Вместе с тем, он полагал, что правильная организация обучения, предварительное ознакомление учащихся с главными особенностями этих стран, а также “практическое умение хотя несколько объясняться живым туземным языком” может положить “твердое основание для дальнейшего усовершенствования полученных знаний” [49].

1.3. Монгольское языкознание в первой четверти XX в.

Конец XIX - начало XX вв. является, на наш взгляд, качественно новым этапом в истории развития сибирского монголоведения в целом и в области изучения и преподавания монгольских языков в частности. Данное утверждение основано как на имевших место общих тенденциях в российском востоковедении, так и на появлении целой плеяды молодых талантливых ученых. В этой связи, прежде всего, мы должны остановиться на деятельности всемирно известных бурятских ученых Г.Ц.Цыбикова, Б.Б.Барадина и Ц.Ж. Жамцарано. Все они прошли петербургскую востоковедную школу, а впоследствии оказали определяющее влияние на развитие сибирского востоковедения на протяжении, практически, первых трех десятилетий XX в. До своей непосредственной научно-практической и общественной работы в родном крае они внесли значительный вклад в развитие ведущих востоковедных центров России. Ц.Жамцарано с 1 января 1907 г. до лета 1908 г. исполнял обязанности лектора монгольского языка в Петер-

27

бургском университете. В 1908 г. его сменил Б. Барадин, вернувшийся из Тибета. Б. Барадин проработал на факультете восточных языков до 1917 г. Г.Цыбиков же работал в Восточном институте во Владивостоке с 1 июля 1902 г. сначала лектором монгольского языка, а с 1906 г. профессором монгольской словесности. В Восточном институте Г. Цы-биков проработал до 15 октября 1917 г. с небольшим перерывом с 13 декабря 1905 г. [50].

Б.Барадин, вернувшись на родину после Февральской революции, активно работал в научно-педагогической области. Об этом свидетельствует только одно перечисление занимаемых должностей, о которых упоминает он в автобиографии. Преподаватель средней школы с 1917 по 1923 гг., нарком просвещения с 1923 по 1926 гг., председатель ученого комитета с 1923 по 1929 гг., заведующий кафедрой бурятского языка и литературы в пединституте Улан-Удэ с 1932 по 1935 гг. Затем Б.Барадин был командирован в Институт востоковедения АН

СССР.

Если говорить о вкладе Б.Барадина в области языкознания, то, безусловно, нужно отметить его работы по теории и практике одного из монгольских языков - бурятского. Кстати, сам ученый в автобиографии отмечает: “...я был основным работником Бурреспублики в области латинизации бурятской письменности и оформлении бурятского новолитературного языка. В области латинизации бурятской письменности я работал в единственном почти числе задолго до Октябрьской революции, что, между прочим, было отмечено в грамоте, выданной мне БурЦИК в 1923 г.” [51]. Издание работ Б.Барадина учебно-научного характера приходится, в основном, на тридцатые годы, изданы они были в Верхнеудинске (Улан-Удэ). Это такие как “Краткое руководство по грамматике и графетике нового бурято-монгольского языка” (1931), “Грамматика новолитературного языка” (1933), “Русскобурятский терминологический словарь по языку и литературе” (1935), “Синтаксис бурятского языка” (1936). Можно вспомнить и ранние учебные пособия, такие, как “Букварь” бурятского языка и книга для чтения “Улаан сэсэг” (“Красный цветок”), написанные Б. Барадиным 1917-1918 гг. [52].

28

Большую работу по организации преподавания монгольского языка в Восточном институте во Владивостоке проделал Г.Цыбиков. Еще в Петербурге в 1898 г. было издано его учебное пособие “Монгольские официальные бумаги: Учебное пособие для студентов Восточного института”. Во Владивостоке он издает “Пособие для практического изучения монгольского языка” (1907) и “Монгольские тексты: Образцы слога и орфографии современного делопроизводства для чтения студентов 3-го курса Восточного института” (1908). Учебник, который был озаглавлен автором “Пособие для практического изучения монгольского языка”, выдержал с 1907 г. три издания. Было подготовлено четвертое его издание, которое осталось в рукописи [53]. Г.Цыбиков при написании этого учебника использовал труды таких известных монголистов, как О.М. Ковалевского, А.А.Бобровникова, М.А.Кастрена, А.М. Позднеева, Г.И. Рамстедта, А.Д.Руднева и других. Но помимо этого, Г. Цыби-ков дал свои собственные наблюдения и выводы по истории и строю монгольских языков. В результате его учебник “по сути дела представляет собой краткую сравнительную грамматику монгольского письменного

иразговорного языков, составленную в виде тщательно разработанного учебного пособия” [54]. Практически, данным учебником было положено начало исследовательской работы автора в области истории и грамматики монгольских языков, а в дальнейшем и его педагогической деятельности по преподаванию письменного монгольского языка в учебных заведениях Иркутска

иВерхнеудинска. Высокую оценку учебнику дал и академик Б.Я.Владимирцов. Он ставил его в один ряд с грамматическими трудами выдающихся отечественных монголистов Я.И.Шмидта, О.М.Ковалевского, А.А. Бобровникова, В.Л.Котвича и А.Д.Руднева [55]. Как известно, находясь во Владивостоке, Г.Цыбиков написал свои наиболее важные труды в области изучения и тибетского языка.

Осенью 1917г. Г.Цыбиков вернулся в Забайкалье, где наряду с общественной работой активно включился в дело развития культуры бурят на их родном языке. В 1917-1922 гг. он работал в Чите в Совете по делам школ, преподавал в Чите и Аге на учительских курсах. Основываясь на своей прекрасной подготовке лингвиста-монголоведа, Г. Цыбиков составил

29