Кочеткова ю.А.

СООТНОШЕНИЕ ВЕЩНО-ПРАВОВЫХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННО-ПРАВОВЫХ СПОСОБОВ ЗАЩИТЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ: ДРЕВНЕРИМСКИЕ ИСТОКИ И СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ

Изменение экономического уклада гражданского общества совре­менной России и становление системы частного права с необходимо­стью вызвали обращение к тем правовым институтам, которые, опосре-дуя формы отношений, возникающих в имущественном обороте, охра­няют их и тем самым придают коммерческому обороту рациональность и одновременно стабильность и устойчивость. К числу таких институ­тов, безусловно, относится и защита права собственности, ибо «право судебной защиты сопутствует всякому праву, входит в состав самого понятия о праве - право без судебной защиты не право»¹.

Представляется необходимым рассмотреть институт права собст­венности Древнего Рима, поскольку «римское право следует рассматри­вать прежде всего как развивающуюся составную эволюции правовой традиции... Фактически при этом оно ассимилировалось, преобразовы­валось и обретало новую жизнь»².

Понятие и происхождение права собственности

В истории римского права различают несколько периодов. В пери­од образования римского рабовладельческого государства и в период ранней республики, т.е. примерно до середины III в. до н.э. (так назы­ваемый доклассический период), не существовало общего определения собственности.

¹ МейерД.И. Русское гражданское право. СПб., 1919. С. 237.

² Берман Г. Дж., Рейд Ч, Дж. Римское право и общее право Европы // Государ­ство и право. 1994. № 12. С. 103-109.

8

___________

Содержание права собственности, его объем и пределы осуществ­ления римляне определяли указанием совокупности правомочий собст­венника, а именно:

• jus possidendi - право владения;

• jus utendi - право пользования;

• jus abutendi - право распоряжения;

• jus fruendi - право получать плоды, извлекать доходы;

• jus vindicandi - право истребовать вещь у любого ее фактическо­го обладателя, владельца или только держателя.

В древнейшем праве не было специального термина для обозначе­ния собственности. Древний термин «dominium» (от лат. глагола domare - укрощать, приручать, покорять) означал «господство» и при­менялся ко всему, что находилось в чьей-либо власти в хозяйстве, в до­ме (domus).

Термином «dominium ex jure Quiritium» (квириты - одно из древ­нейших римских племен) «обнимались отношения собственности наря­ду с другими отношениями господства над вещами; он ...обозначал бо­лее широкий круг явлений, чем собственность»¹.

Постепенно применение термина dominium ограничивалось. Сна­чала римский юрист Сальвий Юлиан (II в. н.э.) называл вещь, на кото­рую существовало право, «proprietas»; к концу классического периода (III в. до н.э. - до конца III в. н.э.) собственность стали обозначать тер­мином «proprietas». Разработка частноправового понятия собственности как характерного отношения господства над вещами, высшего среди других, завершилась.

В.Я. Савельев считал, что вследствие того, что римская юриспру­денция для обозначения собственности часто использовала местоиме­ния «мое» (моя) и «наше» (наша), основное назначение proprietas - под­черкнуть не аспект власти над вещью в целом, как dominium, а аспект принадлежности вещи данному, а не другому лицу. Он высказывал мнение, что proprietas прежде всего обозначал право на «мою» вещь, а второе его назначение- процессуальное. Характеризуя римскую кон­цепцию права собственности как плюралистическую, т.е. формирую­щую различные правовые режимы и предоставляющую варианты функ-

¹ Краснокутский В.А. Права на вещи // Римское частное право / Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М, 1994. С. 178.

9

пользоваться владельческим интердиктом, предоставленным ему прето­ром, для защиты против всех третьих лиц, включая собственника. Одна­ко посессорная защита носила временный характер и не могла предот­вратить петиторный иск собственника -rei vindicatio (см. далее по тек­сту статьи), тогда, законно доказав свое право собственности, послед­ний мог вернуть вещь в свое владение.

В случаях предъявления отчуждателем вещи собственнического виндикационного иска в первое время претор включал в формулу иска эксцепцию, что вещь будет присуждена истцу только в том случае, если не была им отчуждена и передана ответчику - она называлась exceptio rei venditae et traditae или exceptio doli - возражения о том, что истец, предъявляя свой виндикационный иск, поступает недобросовестно. Та­ким образом, ответчик мог отклонить подобное требование квиритского собственника.

Модестин определял бонитарную собственность как право, осо­бенность защиты которого в том и выражается, что его обладатель мо­жет выдвинуть возражение против иска, предъявленного к нему квирит-ским собственником¹.

Если же лицо, приобретшее res mancipi путем traditio, утрачивало фактическое владение вещью, преторским эдиктом ему был предостав­лен особый иск, названный по имени претора Публиция (I в. до н.э.), -actio in rem Publiciana. Это иск о праве - петиторный иск. В его формуле допускалось предположение, фикция, что приобретатель стал бы кви-ритским собственником, если бы провладел давностный срок. В конеч­ном итоге оказывалось, что хотя лицо, приобретшее res mancipi путем traditio, и не становилось квиритским собственником, но вещь прочно закреплялась в его имуществе - in bonis, поэтому такая собственность называлась бонитарной, преторской собственностью. Бонитарному, или преторскому, собственнику actio Publiciana давался против любого третьего лица.

Сферой применения actio Publiciana также были случаи, когда ока­зывалось, что добросовестный приобретатель купил вещь у несобствен­ника, - законный собственник спустя время мог истребовать ее путем виндикации. В такой ситуации actio Publiciana защищал от всех «худ-

¹ См.: Иоффе О.С. Из истории цивилистической мысли (юриспруденция Древ­него Рима) // Проблемы гражданского права и административного права. Сб. статей. Л., 1962. С. 329.

14

ших» владельцев, - и в этом смысле он относился к разряду вещных исков, - но не от самого собственника, поскольку известно римское правило: никто не может передать другому прав больше, чем имеет сам, и не от такого же добросовестного приобретателя этой же вещи, так как здесь невозможно было предпочесть чей-либо интерес. Добросовестное владение, таким образом, превратилось в отдельный институт и стало охраняться преторским иском.

По мере упрочения преторского права все более очевид­ным становилось юридическое бессилие квиритского собственника пе­ред собственником бонитарным. Впоследствии, в первой половине VI в. н.э., римский император Юстиниан провел значительную кодификаци­онную работу. Деление вещей на res mancipi и res пес mancipi было уп­разднено, нивелировались различия между квиритской и бонитарной собственностью. Слияние обоих видов собственности произошло в про­грессивном направлении сохранения и утверждения особенностей, при­сущих бонитарной собственности.

По представлениям римских юристов, только путем судебной за­щиты, т.е. предоставления лицу реальной возможности обратиться в суд с иском (число исков было ограниченным), государство придавало юридическую значимость какому-либо правовому отношению.

Судебные магистраты, издавая эдикты (от лат. «dico» - говорю), не имели права изменять действующие законы, отменять их действие, издавать новые. Их первоначальным призванием было применение jus civile. С течением времени эдикты магистратов охватывали все более широкий круг общественных отношений, нуждающихся в защите. В противовес jus civile сложилось преторское право - jus praetorium или jus honorarium (в пер. с лат. «почетные должности»). Судебные магист­раты (в большинстве своем преторы), осуществляя правоприменитель-ную деятельность, руководствовались постановлениями цивильного права и справедливостью. В их власти было отказать в судебной защите, прямо не отменяя действия норм цивильного права, или, наоборот, пре­доставить ее, если таковое представлялось им справедливым. По этой причине было немаловажно установить, обладает ли конкретное лицо субъективным правом, основанным на jus civile, и возможно ли путем обращения в суд его защитить. Иными словами, все сводилось к тому, предоставит ли претор иск - actio (actionem habere). В данном случае под actio понималось выраженное в эдикте магистрата средство добить-

/5

ся в результате судебного процесса решения, которое будет отвечать интересам обратившегося лица.

С обретением императором все большей власти противостояние двух систем правовых норм стало ослабевать; к этому времени в Риме уже сложились основные виды исков, их формулы типизировались. По заданию императора юристом Юлианом был выработан «постоянный эдикт» (edictum perpetuum) - своего рода кодификация отдельных эдиктов преторов, - дополнять который мог лишь император.

В классический период римского права юрист Павел указывал на различное поведение лиц, которым необходима какая-либо вещь: если лицо приобретает ее в собственность, то получает полное господство над нею; если же кто-либо по договору обязуется передать эту же вещь на время или продать ее, то в случае неисполнения таковой обязанности заинтересованное лицо вправе истребовать с другой стороны понесен­ные вследствие неисполнения договора убытки, но не может требовать принудительной передачи вещи: прав непосредственно на вещь он не имеет.

Таким образом, видно, что если за основу классификации взять объект права, то субъективное гражданское право можно поделить на вещное - как право на вещь, являющуюся частью материального мира, и обязательственное - как право требовать совершения или воздержа­ния от совершения какого-либо оговоренного сторонами действия. Вследствие того, что вещь может подвергнуться воздействию со сторо­ны любого лица, а круг лиц, имеющих физическую возможность захва­тить ее в свои руки, не определен и не может быть определен с точки зрения обязанного к воздержанию от нарушений субъекта, вещное пра­во принадлежит к разряду абсолютных прав и защищается посредством абсолютных исков. В обязательственном праве требовать исполнить или же не исполнить обусловленное можно лишь от конкретных лиц, по­этому это право относительное. Различие в объектах вещного и обяза­тельственного права с необходимостью влечет за собой и свои особые способы их защиты.

Обычай, цивильное, преторское право были источниками защиты права собственности Древнего Рима как в период рабовладения, так и в классическом праве (первые три века н.э.), а также в позднейшем праве Юстиниана (с конца III в. до середины VI в. н.э. включительно). Рим­ское право предоставляло собственнику защиту от всех нарушений его

16

______________

права собственности, в чем бы они не заключались, и этой цели в зави­симости от рода нарушений служили различные иски.

Как таковое деление представителями римской доктрины имуще­ственных прав на вещные и обязательственные произошло гораздо позднее на основе накопленного юристами правового материала, перво­начально же только различали вещные (actiones in rem) и личные (actiones in personam) иски.

В классическом римском праве современник Павла Ульпиан выска­зывался так: «Иском на вещь мы истребуем нашу вещь, которою владеет другой; этот иск всегда направлен против того, кто этой вещью владеет». В отличие от этого «личный иск имеет место, когда мы судимся с тем, кто обязан в отношении нас к совершению какого-либо действия или к тому, чтобы дать; этот иск всегда направлен против данного лица»'.

Обязательственный иск можно предъявить только против должни­ка, но не против всех третьих лиц. В римском праве кредитору, или ве­рителю, имеющему право требовать передать определенную вещь, не предоставлялась исковая защита даже против приобретателя, знав­шего о том, что вещь подлежит передаче другому лицу. В данной си­туации он мог рассчитывать только на взыскание с должника, не испол­нившего обязательство, вознаграждения за нанесенный вред².

В.М. Хвостов пришел к несколько иному выводу: если вещи у должника нет и он не исполнит своего обязательства доставить ее креди­тору, то последний может взыскать с него свои убытки, но обращаться с иском к лицу, в руках которого находится сама вещь, он не может, так как вещного права на саму вещь не имеет³. Напротив, согласно теории старо­го общегерманского права считалось, что кредитор, имеющий право на передачу индивидуально-определенной вещи, в частности, покупатель, имеет так называемое «право к вещи» (jus ad rem), соответствующий иск можно предъявить против других приобретателей, если в момент покупки они не знали об имеющихся обязательственных правоотношениях отчуж-дателя с третьими лицами.

Различие между вещными (actiones in rem) и личными (actiones in personam) исками с сугубо формальной точки зрения состояло в интен-

Цит. по: Краснокутский В.А. Указ. раб. С. 160.

См.: ДернбургГ. Пандекты. Т. 2. Вып. 3. Обязательственное право. М., 1911. С. 7.

См.: Хвостов В.М. История римского права. М., 1910. С. 90.

17

2-1201

ции - той части формулы, в которой содержится претензия истца, по существу выносящаяся на рассмотрение суда. Intentio in rem предназна­чалась для споров о вещном праве, intentio in personam - об обязатель­стве между сторонами. В intentio in rem указывалось лишь имя истца, имя ответчика можно было встретить только в другой важнейшей части формулы - condemnatio (поручение судье осудить или освободить от­ветчика); в actiones in personam в intentio указывались имена и истца, и ответчика.

Е. Годэмэ указывал на такую характерную особенность римского права, как несоответствие титула, устанавливающего обязательство, титулу, устанавливающему вещное право, имевшее место вследствие абсолютной разделенности способов установления обязательств и спо­собов установления или перенесения вещных прав. Для приобретения права собственности как вещного права необходима была mancipatio, in jure cessio или traditio, для обязательственных прав - договоры и делик­ты. Для перехода права собственности недостаточно было одного дого­вора, устанавливающего обязательство; чтобы приобрести вещное пра-во, необходима была передача вещи с помощью указанных средств. Это приводило к тому, что договор мог оказаться недействительным, а пра­во собственности приобреталось благодаря должной передаче. Таким образом, искусственное разделение передачи права собственности и основания такой передачи нецелесообразно¹. Такой «разрыв» преодоле­вается, если право собственности на имущество приобретается на осно­вании договора, иной сделки по отчуждению имущества и из этого же договора возникает обязательство. При недействительности договора передача сама по себе правоустанавливающего значения не имеет. Этого принципа придерживался и французский ГК.

Виндикационный иск (rei vindicatio): понятие и сфера применения

Главным средством защиты права древнейшей цивильной собст­венности - квиритской (dominium ex jure Quiritium) - являлся абсолют­ный иск - rei vindicatio (в пер. с лат. «объявлять о применении силы»).

¹ См.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М, 1948. С. 24-25.

18

Виндикационный иск на протяжении многих лет римской истории претерпевал множество изменений. Абсолютный владыка и единствен­ный полноправный представитель семьи перед внешним миром, ее гла­ва, paterfamilias в древнейший период имел абсолютную власть (manus) над лицами и вещами, входившими в состав familia, патриархальной семьи. Первоначально, когда правовое положение различных элементов римской семьи перед домовладыкой (paterfamilias) было одинаковым, виндикация представляла собой спор о его власти (manus) над женой, детьми, рабами и другим имуществом. В то же время, когда спор о пра­вовом положении лица, его status'e, а одним из его видов был спор о свободе (status libertatis), становился предметом рассмотрения граждан­ских судов, формами древнейшего легисакционного процесса были vindicatio in servitutem (истец заявляет, что кто-либо, свободный, на са­мом деле его раб) и vindicatio in libertatem («заступник» раба заявляет иск, оспаривающий рабство).

Другой вид споров — о праве над детьми (patria potestas) в древ­нейший период также имел форму vindicatio (filii). «По мере того, как отдельные элементы manus дифференцируются, для семейной власти домовладыки над свободными членами семьи создаются другие средст­ва защиты, a vindicatio превращается в иск о собственности, в подлин­ную rei vindicatio»¹. B.M. Хвостов упоминал еще одну сферу примене­ния виндикации: одним из способов переноса права собственности с одного лица на другое была in jure cessio. Разрешая мнимый судебный спор, претор совершал мнимую vindicatio rei и признавал вещь собст­венностью приобретателя². Широкого распространения в указанном смысле виндикация не получила, так как необходимо было присутствие претора, к участию в судебном процессе допускались не все лица, в то же время существовали и более удобные способы mancipatio и traditio.

В первое время в древнейшем праве с точки зрения процессуаль­ной формы rei vindicatio представляла собой legis actio sacramento in rem - спор между двумя предполагаемыми собственниками о «лучшем» праве: обе стороны, заявляя о своем праве собственности, должны были представить доказательства этому. Ответчику следовало произвести contravindicatio - произнести формулу, утверждающую его право на

Покровский И.А. История римского права. Изд. 3. Пг., 1917. С. 346. См.: Хвостов В.М. История римского права. С. 108.

19

вещь, в противном случае он признавался отказавшимся от процесса и магистрат переносил владение предметом спора на истца. Исполнение решения не затягивалось - движимые вещи передавались тут же, на месте, их предполагалось унести с собой, о передаче недвижимости претором выносился административный интердикт. Если предметом спора была недвижимая вещь, требовалось принести, например, горсть земли, если движимая, но целиком доставить ее трудно, то какой-либо элемент совокупности, например, один мешок зерна из спорных ста.

Полагаю, что необходимость представить древнеримскому прето­ру виндицируемый объект прямо свидетельствует о том, что уже в те далекие времена у римлян существовало четкое представление о том, что право собственности может существовать лишь на индивидуально-определенную вещь, ведь относиться «как к своей» можно только к конкретной вещи, отдельной от других. В течение времени пока длился процесс спорная вещь по решению магистрата находилась во владении у одной из сторон, внесшей обеспечение того, что вернет вещь со всеми плодами и приращениями, если проиграет дело. При отказе дать обес­печение, как и при отказе вступать в спор, владение спорной вещью передавалось претором истцу. Ввиду того, что позиция ответчика была заведомо незавидной (известно римское правило - никто против воли не принуждается отстаивать вещь), тяжело доказать свое право собст­венности, рискуя потерять внесенную в залог своей правоты сумму (она поступала в государственную казну), но не менее трудно решиться от­казаться от вступления в процесс. В последние годы республики форма процесса изменилась на более прогрессивную per sponsionem praejudicialem - спор о том, является ли истец собственником. Обрати­лись к искусственно созданной для этого конструкции - пари между сторонами в форме stipulatio (sponsio), об этой sponsio и был формально спор. Главное достоинство конструкции состояло в том, что бремя дока­зывания права собственности на спорную вещь возлагалось теперь только на истца, он должен был подтвердить, что спорная вещь тожде­ственна принадлежащей ему вещи, той, которую он ищет. Вне сомне­ния, это облегчило положение ответчика, особенно если тот просто же­лал убедиться, что обладателем права собственности является именно истец, но обязанность ответчика внести обеспечение возврата вещи на случай проигрыша оставалась неизменной и в дальнейшем.

Известно, что древнейшее римское право было сплошь формали­зовано. Малейшее отступление от установленной формы какого-либо

20

юридического акта, как правило, очень сложной и громоздкой, лишало его юридической силы. К положительным чертам такого формализма можно отнести необходимость сторонам уделять повышенное внимание к наиболее точному формулированию содержания своих соглашений. Формализм процесса способствовал более легкому доказыванию в бу­дущем факта совершения, например, сделки. В то же время недостатки формализма: его неподвижность, тягостность, медлительность легисак-ционного процесса, не поспевающего за быстрым развитием общест­венных отношений в Риме, вели к тому, что юридические акты были трудноисполнимы. Следует отметить, что несмотря на постепенное ос­лабление, на протяжении всей римской истории формализм оказывал существенное воздействие на процессуальное производство.

С переходом к формулярному процессу появилась такая форма аб­солютного иска, как петиторная формула (formula petitoria), с помощью которой стала производиться защита права собственности путем rei vindicatio. Подобные формулы предназначались и для других абсолют­ных исков. В.А. Краснокутский упомянул, что прежде чем предъявлять виндикацию, юристы прибегали к личному иску actio ad exhibendum против того, у кого находился спорный индивидуализированный пред­мет, с требованием предъявить его для осмотра истцом, которому необ­ходимо было до начала петиторного производства установить факт вла­дения ответчика. Ульпиан называл этот иск иском о предъявлении'.

Основная цель иска состояла в присуждении и возвращении вещи (restitutio) собственнику с возмещением понесенных другой стороной издержек на вещь или, в крайнем случае, выплаты истцу денежной ком­пенсации. Если ответчик не возвращал вещь добровольно in natura, как предлагал судья, признав правоту требования истца (вследствие чего formula petitoria есть formula arbitraria)², он присуждался к платежу оп­ределенной денежной суммы, в которую оценивалась вещь (condemnatio pecuniaria). Сумму оценки под присягой заявлял истец, причем судья мог уменьшить ее, если считал завышенной. «Право собственности на вещь, которую не требуют путем иска о вещи и которая была оценена во столько, во сколько на суде присягнул истец, тотчас переходит к вла­дельцу: ведь истец представляется заключившим с ним (ответчиком)

См.: Краснокутский В.А. Указ. раб. С. 213-214. См.: Покровский И.А. Указ. раб. С. 348.

21

мировую по той цене, которую установил сам... Таким образом, созда­валась конструкция процессуальной продажи объекта виндикации ист­цом ответчику, чтобы оправдать сохранение последним объекта спора за собой»¹.

Постепенно сфера применения rei vindicatio охватывала все более широкий круг отношений. В классический период римской истории закрепилось правило, что иск можно предъявлять против любого, в чьих руках находится вещь (т.е. против всякого ее владельца), или его закон­ного представителя. Иными словами, не принималось во внимание, кем было удерживаемо имущество - юридическим владельцем или детекто­ром (detentor alieno nomine), т.е. лицом, владеющим вещью без намере­ния быть ее собственником (например, нанимателем). Таким образом, главным для собственника было знать, кто фактически господствует над вещью, тогда его нарушенное право подпадало под защиту rei vindicatio. Конечно, истец должен был доказать свое право на определенную вещь, так как собственник вообще не мог только посредством подачи иска о праве собственности отчуждать свою вещь от владельца против его во­ли. И.А. Покровский указывал, что в классическом праве известно лишь одно исключение из этого правила - не допускалось предъявление соб­ственником иска rei vindicatio против лица, владеющего вещью от име­ни самого собственника (например, хранителя, арендатора). В данном случае истцу следовало прибегнуть к иску из соответствующего кон­тракта. В послеклассический период это ограничение было снято². От­ветчиком по иску становился всякий незаконно удерживающий спорное имущество во владении независимо от того, добросовестно или недоб­росовестно таковое. С конца классического периода ответчиком стано­вился еще и держатель вещи для третьего лица, т.е. лицо, владеющее вещью без намерения быть ее собственником (например, наниматель). Иными словами, не принималось во внимание, кем имущество было удерживаемо - юридическим владельцем или детектором (detentor alieno nomine). Однако в последнем случае, так как детекторы отвечали и по искам, основанным на договорах, и по искам собственников, что существенно осложняло их правовое положение, в начале IV в. н.э. осо­бым законом детентору предоставилось право назвать то лицо, от имени

¹ Краснокутский В.А. Указ. раб. С. 200.

² См.: Покровский И.А. Указ. раб. С. 349.

22

которого им удерживалась чужая вещь, и тогда указанное лицо имело возможность принять на себя ответственность по иску, освободив тем самым первоначального ответчика.

В более поздний, послеклассический период в некоторых случаях собственник был вправе предъявить этот иск против лица, не владею­щего на момент предъявления иска вещью, на которую претендовал истец - фиктивного владельца (fictus possessor'a), а именно:

- если это лицо до начала процессуального разбирательства не­добросовестно произвело отчуждение или даже уничтожение вещи, т.е. умышленно прекратило владение, стремясь избежать ответственности перед собственником;

- если какое-либо лицо обманным путем представлялось владель­цем предмета спора, преследуя цель обратить иск против себя. В дан­ном случае мнимый владелец, заставивший собственника заявить про­тив себя виндикационный иск, в качестве наказания осуждался, как если бы реально он владел вещью.

Если же добросовестный владелец по каким-либо другим причи­нам утратил владение вещью до начала процесса, то он освобождался от всякой ответственности. Исключением были случаи, когда добросове­стный владелец, не имея титула на владение, употребил вещь, извлек выгоду, уменьшил ее потребительскую стоимость или продал тому, у кого виндицировать невозможно, и собственник подавал против него обязательственный иск о возврате полученного обогащения. Против виндикации ответчик мог применить возражения - exceptio doli - о воз­мещении расходов на вещь; exceptio in factum - в случае, если владение основывается на другом вещном праве; exceptio litigiosi - против ку­пившего земельный участок. С помощью exceptio rei venditae traditae, как уже было мною замечено, защищался покупатель, имеющий гее mancipi лишь во владении, от продавца, прибегшего к виндикации.

В перечисленных случаях собственнику вещи давалось право, да­же в случае присуждения ему судом стоимости вещи, предъявить иск fictus possessor'y о выдаче самой вещи ее действительному владельцу (verus possessor'y). Истцу требовалось доказать, что он является дейст­вительным собственником отыскиваемой им вещи. В этой ситуации надо было удостоверить наличие оснований приобретения права собст­венности каким-либо из способов. В случае, если истец указывал на производный способ приобретения вещи, на него возлагалась обязан-

23

ность доказывания прав собственности всех ее предшествующих собст­венников (после введения приобретательной давности - в течение срока давности). Законность этих правооснований мог оспорить истец. Также требовалось доказать одно обстоятельство из трех возможных: что от­ветчик является юридическим владельцем, детектором или же fictus possessor'oM. Следовало подтвердить и факт нарушения ответчиком права собственности истца, производимого путем незаконного удержа­ния в своем владении отыскиваемого последним имущества. Поскольку доказывание было достаточно непростым, отчего его даже называли дьявольским, собственники часто избирали actio Publiciana для защиты своего права, где им необходимо было представить только подтвержде­ние своего добросовестного владения.

Объем ответственности владельцев различался в зависимости от их добросовестности или недобросовестности, также их обязанности менялись с момента заявления иска. Так, с этого времени добросовест­ный владелец отвечал за гибель, повреждение вещи вследствие своей легкой небрежности. С момента заявления иска он обязывался вернуть имеющиеся в наличии отделенные за все время владения от плодопри-носящей вещи плоды, если они еще не были потреблены. Практически это приводило к тому, что собранные ранее добросовестным владельцем собственным трудом «для себя» плоды, еще не потребленные, приходи­лось скрывать. Стоимость потребленных или отчужденных к моменту вызова в суд плодов и приращений возмещению собственнику не подлежала. Собранные после вызова в суд с той степенью заботливо­сти, какую можно предполагать у собственника, плоды, как и те плоды, что были захвачены кем-либо во владение, подлежали возврату. Собст­венник, в свою очередь, должен был оплатить полезные и необходимые расходы владельца на содержание вещи. Владелец мог удерживать вещь до возмещения ему издержек. Вообще выделялись три вида таких рас­ходов в зависимости от свойства:

- impensae necessariae - необходимые для сохранения вещи в цело­сти;

- impensae utiles - полезные, увеличивающие хозяйственную при­годность и доходность вещи;

- impensae voluptuariae - расходы на улучшения, служащие удо­вольствию владельца, отвечающие его эстетическому вкусу, «укра­шающие» вещь.

24

_______________

Затраты последнего вида добросовестному владельцу не возмеща­лись, можно было только отделить произведенные улучшения, но так, чтобы не повредить вещь.

Недобросовестный владелец присуждался к передаче в натуре или возмещению стоимости не только тех плодов, что были им получены за весь период незаконного владения, но и тех, что могли бы быть им по­лучены при той степени заботливости и тех возможностях, какие име­лись у собственника, даже если по объективным причинам этими воз­можностями недобросовестный владелец воспользоваться не мог. Сам недобросовестный владелец мог рассчитывать на возмещение только произведенных необходимых расходов на вещь. Кроме того, за гибель или повреждение вещи, происшедшие до вызова в суд, он нес ответст­венность, даже если они стали следствием легкой небрежности. После же предъявления иска за гибель или повреждение вещи недобросовест­ный владелец отвечал в полной мере, даже если имел место случай. Но все же недобросовестный владелец мог воспользоваться предоставляв­шейся ему возможностью и доказать, что будь вещь даже в обладании собственника, ее постигла бы та же участь. Ворам не возмещались ни­какие расходы на вещь.

Негаторный иск (actio negatoria) как средство защиты прав собственника

Возникновение сервитутов с необходимостью повлекло за собой появление нового средства защиты прав собственника - негаторного иска (actio negatoria и/или prohibitoria; буквально - «отрицающий право ответчика на совершение таких действий иск»). Этот вид вещных исков, также известных римскому праву, применялся в тех случаях, когда кто-либо, не лишая истца владения, нарушал его право собственности любыми другими способами, например, причиняющим вред воздейст­вием на имущество, чинением препятствий, стеснением собственника в осуществлении его права или же извлечением каких-либо выгод из него. Интенция формулы негаторного иска содержала отрицание права ответ­чика на совершение незаконных действий. Целями этого иска являются признание свободы собственности от претендуемого сервитута, восста­новление прежнего состояния, возмещение убытков и предоставление гарантий защиты от возможных дальнейших посягательств. В качестве

25

истца может выступить собственник вещи, эмфитевта, суперфициарий, залогодержатель. Г. Дернбург приводит различные мнения цивилистов о том, на кого возлагается обязанность по доказыванию:

- истец должен доказать отсутствие сервитута (я полагаю, что удо­стоверить это достаточно затруднительно);

- если ответчик заявляет, что владеет сервитутом, то истец должен доказать отсутствие у него такого права. Если же ответчик им не владеет и собственник прибегнет к негаторному иску вместо вла­дельческого, обязанность по доказыванию лежит на ответчике, так как собственник является истцом и владельцем, а владелец всегда свободен от этой обязанности¹.

Истец должен был доказать, что он - собственник участка, доказы­вая тем самым свое право исключать вмешательство со стороны третьего лица (ответчика). Кроме того, истцу следовало подтвердить нарушение принадлежащего ему права ответчиком. Предполагалось, что свободу своей собственности он доказывать не обязан.

Ответчиком мог стать любой устно заявивший или практически присвоивший себе право сервитута на вещь истца. Он должен доказать свое право на ограничение права собственника, находясь в процессуально невыгодном положении. Ответчику грозило присуждение штрафа в слу­чае дальнейших нарушений, обязание возместить убытки, даже если он еще не произвел фактических действий по осуществлению сервитута, на который претендовал. И.А. Покровский писал, что наряду с негаторным иском в классическом праве существовал как его разновидность и проги-биторный иск, применявшийся для защиты собственности от преторского сервитута². Интенция формулы этого иска о воспрещении была выражена положительно в пользу истца, доказывающего свободу собственности от посягательств ответчика. Ответчик же мог предъявлять эксцепции и от­стаивать свое право ограничивать истца как преторский собственник про­тив иска квиритского собственника³.

¹ См.: Дернбург Г. Указ. раб. С. 105.

² См.: Покровский И.А. Указ. раб. С. 350.

³ См.: Краснокутский В.А. Указ. раб. С. 217.

26

Личные иски (actiones in personam) в римском праве

Личные иски в римском праве носили обязательственный характер и применялись для защиты собственников и владельцев сервитутов от конкретного третьего лица, если с его стороны уже был причинен вред имуществу или только исходила угроза целости и неприкосновенности объекта собственности или сервитута. В древнейшем праве личные иски представляли собой способы защиты прав и интересов в типичных, дру­гими словами, казусных, четко оговоренных ситуациях, встречающихся в повседневной жизни. Например, иск actio finium regundorum предос­тавлялся в случае спора собственников соседских земельных участков о смежной границе между ними. Целью судьи при рассмотрении иска было установить справедливую границу и восстановить мир между со­седями.

В число личных исков входил и деликтный иск interdictum quod vi aut clam, возникающий в случаях тайного или открытого насильствен­ных действий, нарушающих права и интересы истца. Имеет ли право ответчик на совершение таких действий - этот вопрос суд не рассмат­ривал, ставилась цель восстановить нарушенное право истца. В рим­ском праве существовал перечень частных деликтов, общее же понятие обязательств из причинения вреда отсутствовало. По сути своей, я пола­гаю, многие личные иски римского права ближе всего к современным искам о запрещении деятельности, создающей опасность причинения вреда в будущем. Классическими римскими юристами были предприня­ты попытки систематизировать существующие обязательства. Сначала выделяли обязательства из договоров и из правонарушений, что нашло отражение в Институциях Гая, затем, уже после преторских реформ, в Институциях Юстиниана, появилась структура из четырех элементов -оснований возникновения обязательств: из договоров, из деликтов, из квазиконтрактов и квазиделиктов. Как одну из черт римского обязатель­ственного права цивилисты выделяют жесткую позицию признания только известных обязательственных типов. Так как римское право представляло собой систему исков для защиты права, вытекающего из договора, следовало вписаться в четко заданные неподвижные рамки типичной исковой формулы, попасть в сферу действия известных исков.

27

Так, в Древнем Риме наниматель не мог прибегнуть к помощи владель­ческого иска, ему не предоставлялся преторский интердикт. Он мог только предъявить, например, личный иск actio conduct! secundum jus gentium об убытках, понесенных вследствие нарушения договора путем изъятия объекта найма.

Наиболее завершенный вид римское право приобрело в VI в. н.э. с принятием кодификации Юстиниана. А уже с XII в. в большинстве го­сударств Западной Европы происходит рецепция римского права. В процессе рецепции римское право подверглось значительной перера­ботке, в результате которой создалось, преимущественно в Германии XVI-XVII вв., то «искаженное» римское право, которое получило на­звание «пандектное право». Несмотря на эту переработку, «тексты рим­ского права явились той основой, на которой развилась, в особенности в XVIII и XIX вв., общая теория буржуазного гражданского права»¹.

Нельзя не сказать несколько слов о влиянии римского частного права на российское гражданское право. В конце XIX в. A.M. Гуляев писал о том, что современное римское право как теория гражданского права навсегда сохранит свое значение в качестве источника норм для разрешения таких вопросов, которые уже успели назреть в юридиче­ском быту данного народа, но для решения которых еще не выработа­лись самобытные нормы. Он писал, что гражданское право России в своем историческом развитии делало заимствования из римского права, которое для нашей страны сохраняет значение исторической школы. Система права, выработанная на почве римских источников, есть един­ственная научная система гражданского права; эта система должна по­служить и для России образцом при изучении отечественного граждан­ского права².

Проблема конкуренции вещных исков с обязательственными в современной России

В соответствии с современной гражданско-правовой концепцией право собственности является наиболее широким по содержанию вещ-

¹ Хаусманингер Г. О современном значении римского права // Советское госу­дарство и право. 1991. № 5. С. 98-101.

² См.: Гуляев A.M. Об отношении русского гражданского права к римскому. Киев, 1894. С. 14-15.

>- 28

ным правом, предоставляющим обладателю возможность по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, одновременно принимая на себя бремя и риск его со­держания.

И.Б. Новицкому представлялось важным, что «в тех случаях, когда за лицом признается вещное право, оно так поставлено к вещи, что мо­жет непосредственно проявить воздействие на вещь, этим не предреша­ется, много ли власти на эту вещь принадлежит лицу; важно, что на пу­ти между лицом и вещью с точки зрения права нет никого»¹.

Право собственности представляет собой абсолютное, исключи­тельное право; правомочия собственника отстраняют всех других лиц от воздействия на имущество собственника в отсутствие его воли. Собст­венник вправе передавать другим лицам права владения, пользования и распоряжения своим имуществом, оставаясь в то же время его собст­венником.

Как справедливо заметила Л.В. Щенникова, действующий граж­данский закон откорректировал регулирование права собственности с учетом реального равенства всех его субъектов. Собственность, таким образом, превратилась в реальное основополагающее субъективное право, которое наравне с обязательственным должно беспрепятственно осуществляться, восстанавливаться при любом его нарушении с помо­щью гражданско-правового механизма, в том числе путем применения судебной защиты².

В современной России Конституцией РФ (ч. 1 ст. 46) каждому га­рантирована судебная защита его прав и свобод. Пункт 1 ст. 11 ГК РФ также закрепляет судебную защиту гражданских прав. При нарушении прав и охраняемых законом интересов граждан или юридических лиц, как и в случае возникновения угрозы их нарушения в будущем, возни­кает объективная потребность в применении способов защиты права.

Исторически сложившаяся судебная форма защиты права как наи­более надежная и действенная обеспечивает любому гражданину реаль­ный доступ к правосудию.

¹ Новицкий И.Б. Гражданский Кодекс РСФСР. Право собственности. М., 1925. С. 3.

² См.: Щенникова Л.В. Вещные права в гражданском праве России. М., 1996. С. 6.

29

«Субъективное право, предоставленное лицу, но не обеспеченное от его нарушения необходимыми средствами защиты, является лишь «декларативным правом», - отмечал В.П. Грибанов. - Возможность правоохранительного характера включается в само содержание субъек­тивного материального требования как одно из его правомочий. Право на обращение к компетентным государственным органам за защитой нарушенного права неразрывно связано с субъективным материальным правом по крайней мере в двух отношениях: оно возникает лишь с на­рушением субъективного гражданского права либо с его оспариванием другими лицами; характер самого требования о защите права определя­ется характером нарушенного или оспариваемого материального права, содержание и назначение которого в основном определяет и способ его защиты»¹.

Деление способов защиты права собственности в зависимости от характера нарушения и содержания защиты на вещно-правовые и обяза­тельственно-правовые традиционно.

«Абсолютный характер права собственности означает, что это право защищается в отношении всех иных лиц, которые должны воздерживать­ся от любых нарушений этого права. Возможность защиты вещного права от любого третьего лица означает и обратное — способность быть нару­шенным всяким третьим лицом», - отмечал В.К. Райхер².

В том случае, если нарушение затрагивает право собственности непосредственно, предоставляется абсолютная защита, имеющая вещ-но-правовой характер. Обязанными лицами перед обладателем вещного права являются все третьи лица - иные участники гражданских право­отношений. Объектом вещно-правовых средств защиты от неправомер­ного воздействия всегда является индивидуально-определенная вещь, сохранившаяся в натуре. Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда (далее - ВАС) РФ постановил отменить ранее принятые судебные ре­шения и передать дело на новое рассмотрение, так как решением суда за истцом было признано право собственности на 10 квартир без их кон­кретизации в строящемся здании. При этом судом не было учтено то, что в соответствии со ст. 209 ГК РФ право собственности может быть

¹ Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М, 1992. С. 96-97.

² Райхер В.К. Абсолютные и относительные права // Известия экономического факультета Ленинградского политехнического института. 1928. Вып. 1. С. 275.

30

прюнано только на индивидуально-определенное имущество. Прини­мая во внимание тот факт, что на момент рассмотрения дела жилой дом еще не был построен, можно сказать, что имущество, на которое судом было признано право собственности, еще не существовало¹.

Когда нарушения затрагивают основанные на праве собственности правомочия собственника, при определенных условиях могут приме­няться средства, имеющие обязательственно-правовой характер. Для обязательственно-правовых способов защиты права собственности и иных вещных прав «характерно то, что составляющее их притязание вытекает не из права собственности как такового, а основывается на других правовых институтах и соответствующих этим институтам субъ­ективных правах. Иными словами, обязательственно-правовые средства охраняют право собственности не прямо, а лишь в конечном счете»². Если, например, право собственности на вещь прекратилось по причине ее уничтожения, применяется обязательственно-правовая защита иму­щественных интересов собственника посредством возмещения убытков.

Поскольку и в том и в другом случае речь идет о нарушении права собственности, возникает вопрос конкуренции исков. Классическим при­мером такой конкуренции исков является случай несвоевременного возвра­та переданного имущества арендатором по договору аренды. Возникает вопрос - каким средством защиты нарушенного права следует воспользо­ваться: вещным иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения (виндикационным) или обязательственным иском, вытекающим из нарушения условий договора?

Так как эта проблема давно дискутируется в юридической литерату­ре, представляется интересным рассмотреть основные аргументы, выдви­гаемые за и против такой конкуренции. Одна позиция, а ее придержива­ется достаточно многочисленная группа ученых, заключается в абсолют­ной неприемлемости конкуренции указанных исков.

Так, комментируя положения ст. 29 Основ гражданского законода­тельства РСФСР 1961 г., предоставляющей лицу, не являющемуся соб­ственником, но владеющему имуществом в силу закона или договора, те же способы защиты, что и собственнику, Ю.К. Толстой указывал на то,

¹ Вестник ВАС РФ. 1996. № j i. С. 45.

² Гражданское право: Учебник. Ч. I / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. СПб., 1996. С. 399.

31

что в сферу ее применения не входят случаи, когда титульный владелец нуждается в защите против самого собственника. Несомненно, по его мнению, что такая защита осуществляется с учетом характера правоот­ношения (в частности, обязательственного), которым связаны титульный владелец и собственник. Ю.К. Толстой делает вывод: если нарушитель, каковым может быть и собственник, состоит с владельцем в обязатель­ственных правоотношениях, иск должен квалифицироваться по соот­ветствующим нормам обязательственного права¹.

Анализируя нормы договора о передаче в безвозмездное пользова­ние, В.А. Рясенцев также писал, что принудительный возврат вещи ссу­додателю возможен лишь в порядке иска о нарушении обязательствен­ного права².

А.П. Сергеев, комментируя ст. 129 Гражданского процессуального кодекса РСФСР (далее — ГПК), требующую, чтобы при предъявлении иска в исковом заявлении были указаны «обстоятельства, на которых истец основывает свое требование, и доказательства, подтверждающие изложенные истцом обстоятельства», писал, что в исках об истребова­нии имущества необходимое фактическое основание составляют прежде всего обстоятельства, подтверждающие право истца на спорное имуще­ство, обстоятельства выбытия имущества из его обладания, условия поступления имущества к ответчику, наличие спорного имущества в натуре, отсутствие между истцом и ответчиком связей обязательствен­ного характера по поводу истребуемой вещи»³.

Е.А. Суханов указывает на противопоставление вещно-правовых спо­собов защиты имущественных прав обязательственно-правовым, при­меняемым в случаях, когда собственник связан с нарушителем обяза­тельственными, чаще всего договорными, отношениями, учитывающи­ми специфику конкретных взаимоотношений сторон. По этой причине, пишет он, наше законодательство в этой связи не дает собственнику

¹ См.: Толстой Ю.К. Социалистическая собственность и оперативное управле­ние // Проблемы гражданского права. Сб. статей / Под ред. Ю.К. Толстого, А.К. Юрченко, Н.Д. Егорова. Л., 1987. С. 91-103.

² См.: Рясенцев В.А. Договор безвозмездного пользования // Советская юсти­ция. 1938. № 19.

³ Сергеев А.П. Вопросы истребования имущества из чужого незаконного владе­ния // Проблемы гражданского права. Сб. статей / Под ред. Ю.К. Толстого, А.К. Юрченко, Н.Д. Егорова. С. 105.

32

___________

возможности выбора вида исков и не допускает «конкуренции исков», свойственной англо-американскому, а не континентальному европей­скому правопорядку. Практическое значение данных различий состоит в том, что при наличии между участниками спора договорных или иных обязательственных отношений, по его мнению, нельзя предъявлять вещно-правовые требования в защиту своих прав¹.

Так, английское право строит защиту прав на имущество исключи­тельно как владельческую, при этом предоставляемые средства защиты рассматриваются как возникающие из обязательств из причинения вре­да. Возвращение выбывшего из владения имущества достигается по­средством иска, основанного не на законном удержании имущества, а на базе иска о восстановлении отнятого владения, прекращается «враж­дебное» владение. Для истребования недвижимого имущества законо­дательством предусмотрен двенадцатилетний срок исковой давности, движимого - шестилетний. В английском праве существуют иски «из прегрешения», под которым понимают намеренное вторжение на чу­жую землю без цели лишить лицо владения, влекущее судебный запрет на необоснованные действия или предписание возместить убытки; а также из «причиненных неудобств», что означает стеснение права владения, пользования имуществом. При отсутствии конкретного мате­риального ущерба подлежат взысканию «номинальные» убытки. Эти­ми исками обеспечивается свобода от вмешательства в осуществление собственником своих правомочий. Вместе с тем возможно, что суд присудит денежное возмещение без устранения чинимых неудобств².

Существует и другая точка зрения на проблему конкуренции ис­ков, правда, число ее сторонников не столь велико. На вопрос, каким средством правовой защиты можно воспользоваться лицу при наруше­нии обязательства, возникшего из договора, например, поклажедателю в случае, если хранитель не возвращает по его требованию сданного на хранение имущества, они не дают столь однозначного ответа.

См.: Суханов ЕЛ. Право собственности и иные вещные права. Способы их защиты. Комментарии к новому ГК // Правовые нормы о предпринимательстве. Вып. 3. 1996. С. 80-81.

См.: Козырь ОМ. Вещно-правовые средства защиты права собственности по советскому и английскому гражданскому праву // Гражданское право и защита имущественных интересов граждан. Тезисы всесоюзного семинара молодых ученых 24-26 сентября 1986 г. Алма-Ата, 1986. С. 74.

33

3-1201

Такие иски поклажедателя к хранителю о возврате имущества, по мнению К.А. Граве, будут являться либо исками собственника об ис­требовании своего имущества из чужого незаконного владения (винди-кационными), либо исками из договора хранения, предъявляемыми к хранителю, не исполнившему своей договорной обязанности. Посколь­ку ГК 1922 г. не содержал общей нормы о предоставлении защиты ти­тульному владению, поклажедатель, если он в то же самое время не яв­лялся собственником сданного на хранение имущества, непременно был вынужден прибегнуть к помощи второго иска¹.

Той же позиции придерживалась и М.В. Зимелева, высказываясь в защиту «конкуренции виндикации с договорными притязаниями»².

Еще одна группа ученых, которых можно объединить в третью группу, допускали конкуренцию вещных исков с обязательственными, но только при определенных условиях.

Так, О.С. Иоффе писал, что «нельзя признать правильным... что судебные органы иногда рассматривают иски поклажедателя о возврате переданного на хранение имущества как виндикационные» и, удовле­творяя их, руководствуются ст. 151 ГК РСФСР 1964 г. Подверг он кри­тике и позицию авторов, допускающих возможность предъявления вин-дикационного или договорного иска по выбору истца, считая, что если истца и ответчика связывают договорные отношения, нет оснований квалифицировать предъявленный иск как виндикационный, и дело должно рассматриваться по правилам о договорном иске. Он ссылается на судебную практику, придерживающуюся этого принципа, и приводит следующие аргументы в обоснование своего мнения: виндикационный иск можно применить и доказать факт принадлежности спорного иму­щества истцу на праве собственности лишь тогда, когда ответчик-хранитель отрицает сам факт заключения договора с истцом и послед­ний не может привести доказательства в подтверждение существования договорного правоотношения между сторонами.

В подтверждение приведу пример: вследствие отсутствия в мате­риалах дела данных о передаче истцом вещей на хранение ответчику и непредставления истцом доказательств, подтверждающих заключение

¹ См.: Отдельные виды обязательств. Курс советского гражданского права / Под ред. К.А. Граве, И.Б. Новицкого. М., 1954. Гл. XII. С. 328.

² Война и право собственности // Советское право в период Великой Отечест­венной войны. Сб. Т. 1. М., 1948. С. 39-44.

34

договора, в судебном решении указывалось, что удовлетворить винди-кационный иск можно только в случае обнаружения истребуемого имущества истца, поскольку данное ответчиком разрешение оставить чемодан у него в квартире не свидетельствует должным образом о при­нятии вещей на хранение¹.

Итак, следуя указанному принципу, можно говорить о субсидиар­ной, восполнительной функции виндикационного иска. Но и это соот­ношение казалось нецелесообразным, в частности, Г.Н. Амфитеатрову, считавшему излишним подобную конкуренцию исков. По его мнению, виндикационный иск не облегчает доказательства права собственности на имущество, а возможность выбора искового притязания ведет к ис­ковой неурядице².

Признавая, что допущение конкуренции исков вызывает большие затруднения, некоторые авторы ссылались на то, что для предъявления иска, вытекающего из нарушения обязательственного права в договоре, заключенном на неопределенный срок, и для иска из нарушения права собственности существовали различные сроки исковой давности. В со­ответствии со ст. 45 ГК РСФСР 1922 г. по обязательствам, подлежащим исполнению по требованию кредитора, исковая давность начинала течь со времени возникновения обязательства, что же касается вещных прав - с момента их нарушения, в данном случае этим моментом является момент отказа ссудополучателя от возврата вещи. Хочется заметить, что теперь эта трудность, препятствующая конкуренции исков, отпала. Со­гласно ст. 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года. Исковая давность не распространяется на требования собственника или иного титульного владельца об устранении нарушений права, не свя­занных с лишением владения (ст. 208 ГК).

Рекомендовалось на практике учитывать безвозмездность предос­тавления имущества, присущий ей доверительный, фидуциарный эле­мент. Часто заключение договора происходило в устной форме, следстви­ем чего были дальнейшие трудности ссудодателя при доказывании само­го факта его существования. Способом выйти из данной ситуации пред­ставляется именно возможность прибегнуть к виндикации. Этим спосо-

См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. М, 1975. С. 504. См.: Отдельные виды обязательств. Курс советского гражданского права / Под ред. К.А. Граве, И.Б. Новицкого. Гл. XII. С. 209.

35

бом часто разрешались споры и на практике. Так, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР по иску о возврате коровы, переданной ответчику во временное безвозмездное пользование, указала, что корова должна быть возвращена в бесспорную собственность истицы в порядке ст. 59 ПС¹.

Цивилисты рекомендовали судам продлять срок исковой давности на том основании, что безвозмездность предоставления в совокупности с доверием к ссудополучателю часто сама по себе может быть рассмат­риваема как причина пропуска установленного для защиты срока. И таким рекомендациям юридической науки суды нередко следовали. Так, Московский областной суд вынес определение, в котором указал народ­ному суду, отклонившему иск колхоза о возврате косилки, переданной по договору ссуды, из-за пропуска исковой давности, на необходимость продления срока исковой давности (ст. 49 ГК РСФСР) и рассмотрения дела по существу².

В настоящее время только обстоятельства, связанные с личностью истца, могут признаваться судом уважительными для восстановления срока исковой давности. Основными началами действующего граждан­ского законодательства являются признание равенства участников регу­лируемых отношений, свобода договоров (ст. 1 ГК РФ). В рассмотрен­ной выше ситуации, как я считаю, для продления судом срока исковой давности не имеется оснований: безвозмездный характер договорных отношений, вероятно, отвечает интересам обеих сторон, о понуждении к вступлению в договор речь не может идти, а поскольку здесь нет сла­бой стороны, постольку «выравнивать» таким образом положение уча­стников имущественного оборота нет необходимости.

Статьей 305 ГК РФ лицу, не являющемуся собственником, но вла­деющему имуществом на праве пожизненного наследуемого владения, хозяйственного ведения, оперативного управления или по иному осно­ванию, предусмотренному законом или договором, предоставлено пра­во воспользоваться теми же способами защиты, что и собственнику (ст. 301-304 ГК). Указанное лицо вправе защищать свое владение также против собственника. Иными словами, абсолютная вещно-правовая за-

¹ См. там же. С. 210.

² См.: Отдельные виды обязательств. Курс советского гражданского права / Под ред. К.А. Граве, И.Б. Новицкого. Гл. XII. С. 211.

36

щита предоставлена законом не только собственникам, но и всем закон­ным (титульным) владельцам.

В этой связи можно заметить, что так как объектом виндикации может быть только индивидуально-определенная вещь, то в случае за­ключения договора хранения вещей с обезличением, или так называе­мого иррегулярного хранения (см. ст. 890 ГК РФ, например, зерно одно­го поклажедателя перемешалось с зерном другого в «закромах», элева­торе), при необходимости поклажедатель не сможет предъявить винди-кационный иск, как позволено ему правовой нормой закона.

По основанию, предусмотренному законом, а именно, согласно п. 2 ст. 234 ГК, осуществляется защита лица, не являющегося собствен­ником имущества. До приобретения на имущество права собственности в силу приобретательной давности («задавненное имущество») лицо, владеющее имуществом как своим собственным, имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного пре­дусмотренного законом или договором основания. Другими словами, ГК предусматривает защиту фактического владельца до того, как он станет собственником, от тех лиц, которые также собственниками этого имущества не являются и прав на его владение не имеют.

Давно известный многим законодательным системам, в законода­тельстве России институт приобретательной давности впервые был за­креплен в п. 3 ст. 7 Закона о собственности в РСФСР 1990 г., а затем в п. 3 ст. 50 Основ гражданского законодательства Союза ССР и респуб­лик 1991 г. Целью введения этого института было стремление придать существующим отношениям юридическое значение, стабилизировать гражданский оборот и, по словам В. Рясенцева, «превратить фактиче­ское владение в право собственности, ликвидируя разрыв между словом и правом»'.

Кодекс установил (ст. 305 ГК), что лицо, не являющееся собствен­ником, но владеющее имуществом согласно любому основанию, преду­смотренному законом или договором, вправе использовать те же сред­ства защиты, что и титульные владельцы (ст. 301-304 ГК).

Рясенцев В. Приобретательная давность. Давность владения // Советская юс­тиция. 1991. №10. С. 20-22.

37

Вследствие того, что презумпция государственной собственности, существовавшая в России с 1925 г., утратила свое значение, а собствен­ник вещи длительное время не выражает намерений признать ее своей, смирившись с потерей, законом вещь признается собственностью фак­тического добросовестного владельца. Однако течение срока приобре-тательной давности не может начаться до тех пор, пока не истечет срок исковой давности по иску собственника об истребовании имущества из незаконного владения лица, у которого оно находится (п. 4. ст. 234 ГК). Другими словами, в течение срока приобретательной давности не вклю­чается время, составляющее срок исковой давности для предъявления требований, которыми владение может быть прекращено (виндикаци-онных требований). Общий срок исковой давности, распространяющий­ся и на виндикационные иски, составляет три года (ст. 196 ГК).

Если вещь похищена, другим способом выбыла из владения вслед­ствие неправомерных действий третьих лиц, собственник имеет право предъявить требование о возврате вещи в свое владение, но течение срока приобретательной давности в этом случае прерывается.

В настоящее время приобретательная давность может стать осно­ванием возникновения права собственности на любое, в том числе госу­дарственное, имущество, однако ее действие распространяется только на случаи фактического беститульного владения чужим имуществом, поэтому она неприменима, например, при аренде на длительный срок, к праву хозяйственного ведения, оперативного управления имуществом.

Действующий ГК РФ не содержит норм, явным образом свиде­тельствующих о том, что конкуренция исков не допускается. Пункт 1 ст. 302 ГК, регулируя истребование имущества от добросовестного при­обретателя, гласит, что если имущество возмездно приобретено добро­совестным приобретателем у лица, которое не имело права его отчуж­дать, собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя, если имущество выбыло из владения собственника или лица, которому было передано во владение, помимо их воли.

Бытует мнение, что собственник не имеет возможности прибег­нуть к вещно-правовой защите и потребовать принудительного изъятия своего имущества наряду с обязательственно-правовой, точнее, дого­ ворной защитой по той причине, что имущество выбыло из владения собственника по его воле, т.е. было передано контрагенту им самим во исполнение договора. Здесь, как мне кажется, попытка провести ана­логик» с нормами закона о том, что у добросовестного приобретателя не

38

может быть истребовано имущество, выбывшее из владения собствен­ника по его воле, неудачна.

Полагаю, что по окончании срока договора аренды, при наличии возражений со стороны арендодателя (п. 2 ст. 621 ГК), свидетельст­вующих о нежелании возобновлять договор на неопределенный срок, т.е. по отпадении легальных оснований, владение арендатора становит­ся незаконным, так же как и по истечении указанного, например, в уве­домлении о прекращении договора срока в случае, если договор был заключен на неопределенный срок. Необоснованно, на мой взгляд, ссы­латься на то, что владение законно, поскольку действия арендатора, своевременно не возвращающего арендованное имущество, регламен­тированы законом, в частности, ст. 622 ГК. Признание владения неза­конным, помимо применения мер ответственности, не освобождает арендатора от обязанности возвратить собственнику имущество. В со­ответствии с законом истечение срока действия договора не освобожда­ет стороны от ответственности за его нарушение. Значит, если мы при­знаем незаконность, неправомерность владения арендатора, своевре­менно не возвращающего арендованное имущество, то следует признать и наличие у собственника возможности предъявить к нему виндикаци-онный иск. В этой связи может возникнуть вопрос, является ли винди­кация мерой ответственности. Мне думается, что нет, поскольку не всегда защита права является мерой ответственности. В данном слу­чае, полагаю, можно говорить об истребовании имущества из чужого незаконного владения как об особой принудительной форме реализации права, поскольку арендодатель не получает ничего сверх того, на что вправе был рассчитывать по договору, а именно, что переданное на время в пользование имущество к нему вернется.

И.Б. Новицкий в 1925 г. также высказывал мнение, что «арендатор в пределах договорного срока является владельцем законным и не толь­ко не отвечает перед собственником за удержание вещи, а, наоборот, сам имеет право предъявлять владельческий иск к собственнику, если тот нарушает его владение; арендатор, удерживающий вещь по истече­нии срока аренды, есть владелец незаконный»¹.

Напротив, решения арбитражных судов России однозначно свиде­тельствуют о том, что правоприменительной практикой владение, на-

Новицкий И.Б. Указ. раб. С. 41.

39

пример, арендатора, просрочившего возврат имущества, признается за­конным. Приведу в качестве иллюстрации один из примеров.

В арбитражный суд обратилось предприятие с иском о выселении акционерного общества из принадлежащего ему нежилого помещения в связи с окончанием срока действия договора аренды. Арбитражный суд, обязав ответчика освободить нежилое помещение и передать его в поль­зование истцу, ошибочно руководствовался ст. 301, 305 ГК РФ.

Президиум ВАС РФ разъяснил, что поскольку ст. 301 ГК применя­ется в том случае, когда лицо, считающее себя собственником спорного имущества, истребует это имущество из чужого незаконного владения, т.е. из владения лица, обладающего имуществом без надлежащего право­вого основания, в данном случае ответчик занимал помещение на основа­нии договора аренды, поэтому его обязанность вернуть имущество в ос­вобожденном виде должна определяться в соответствии с условиями, предусмотренными законодательством об аренде. Соответственно требо­вания собственника о выселении, основанные на договоре аренды, оши­бочно квалифицированы арбитражным судом как виндикационный иск¹.

В одном из своих постановлений Президиум ВАС РФ отмечал, что «изъять у юридического лица имущество, то есть занимаемое им здание, можно только путем его удаления из этого здания»². Таким образом, можно сделать вывод, что в правоприменительной практике иски о вы­селении, или, как их иначе называют, иски об освобождении помеще­ния, при отсутствии между сторонами договорных правоотношений признаются одной из форм виндикационного иска.

Тем не менее складывается ситуация, когда лицо, владеющее имуществом на основании договора, в случае нарушения его прав соб­ственником в течение срока действия своего права может воспользо­ваться наряду с вещно-правовыми средствами защиты теми способами защиты, которые вытекают из договора. Собственнику же имущества, связанному с нарушителем договорными отношениями, право подобно­го выбора прямо законом не предоставлено. Но насколько можно исхо­дить из известного положения: все, что законом не запрещено, то раз-

¹ Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 13 от 28 апреля 1997г. Обзор практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав // Вестник ВАС РФ. 1997. № 7. П. 17.

² Постановление Президиума ВАС РФ № 6440/95 // Вестник ВАС РФ. 1996. № 5. С. 32-33.

40

решено, настолько, я полагаю, возможно допущение конкуренции ис­ков. В силу п. 1 ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права. Сущностью субъективного гражданского права является возможность правообладателя самостоятельно распоряжаться принадлежащим ему правом по своему усмотрению.

Однако, на мой взгляд, существуют все же некоторые аспекты проблемы, свидетельствующие в пользу применения обязательственно-правовых средств.

В конце XIX в. К.П. Победоносцев определял договор как созна­тельное соглашение нескольких лиц, в котором они совместно изъявля­ют свою волю для того, чтобы определить между собою юридическое отношение, в личном интересе, по имуществу¹. Повышение роли дого­вора как тенденция современного гражданского права свидетельствует об активной позиции участников имущественного оборота. Договор направлен на согласование воли сторон. Стороны свободны, имеют пра­во создать свой не поименованный в законе или ином правовом акте смешанный вид договора, согласовать между собой его условия, своей волей и в своем интересе выстраивая модель их взаимоотношений. До­пуская конкуренцию исков, на мой взгляд, мы если и не сводим на нет, то придаем небольшую значимость договору, не ценим приложенные сторонами усилия по достижению согласия, разработке условий дого­вора в целях взаимовыгодного сотрудничества.

Есть и еще один довод, который следует принять во внимание. Вступая в договорные отношения, стороны, являющиеся собственника­ми какого-либо имущества, устанавливают между собой специфичные, конкретные, специальные условия, которые обязуются исполнять. Из римского права известно древнее правило - специальная норма отменя­ет общую. С известной долей условности можно сказать, что и в данном случае специально установленная внутренняя, договорная, относитель­ная взаимосвязь сторон как бы «перекрывает» внешнее, общее, отражен­ное, по выражению В.К. Райхера, действие права титульного владельца по отношению ко всем третьим лицам.

¹ См.: Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч. 3. Договоры и обяза­тельства. СПб., 1890. С. 3.

41

Наиболее убедительной в связи с этим мне представляется позиция Ю.К. Толстого, опирающегося в своих рассуждениях на теорию В.К. Райхера, который писал, что «внешнее действие абсолютных прав имеет прямой и непосредственный характер, обусловленный самою структурой этих прав, здесь имеется только «первое» лицо (сам управо-моченный), и третьи лица, по адресу коих право действует прямо и не­посредственно: никакого «второго» лица, по отношению к которому сказывалось бы еще какое-либо иное «внутреннее» действие права, здесь вообще не имеется. Совсем иное имеет место в области прав отно­сительных. Здесь налицо уже и «внутреннее» действие права (между «первым» и «вторым» лицом, между управомоченным и непосредст­венно обязанным), и «внешнее» действие (против третьих лиц)». «Внешнее» или «отраженное» действие обязательственных прав В.К. Райхер усматривает прежде всего в присущем всем обязательст­венным правам действии против других кредиторов данного должника. Для него различие между абсолютными и относительными правами со­стоит в «характере междулюдской связи, образующей существо всякого правоотношения». Эта связь устанавливается «либо по типу прямых проводов, протянутых между определенными точками пространства... либо по типу беспроволочной связи с абсолютно неопределенным чис­лом всех прочих точек». В относительных, обязательственных правоот­ношениях «правовая энергия струится лишь по данному проводу, хотя и рассеивается вместе с тем в окружающем пространстве (косвенное, от­раженное воздействие по адресу третьих лиц)». В абсолютных правоот­ношениях «право излучает энергию из одной точки волнообразно, непо­средственно во все стороны социальной среды»¹.

Итак, внешнее действие прав титульного владельца объясняет отно­сительную защиту договорного права владельца применительно ко всем третьим лицам. Внутреннее же действие такого права приводит к тому, что иск основывается на относительном правоотношении². Отсюда сле­дует вывод, что внутреннее действие относительного права преобладает над внешним, отраженным. Под внешнее действие относительного права титульного владельца собственник, таким образом, не подпадает.

¹ Райхер В.К. Абсолютные и относительные права. С. 208.

² См.: Толстой Ю.К. Социалистическая собственность и оперативное управле­ние // Проблемы гражданского права. Сб. статей / Под ред. Ю.К. Толстого, А.К. Юрченко, Н.Д. Егорова. С. 100.

42

___________

В доктрине римского права, которому конкуренция исков была из­вестна, при конкуренции нескольких притязаний одного лица против од­ного и того же ответчика «удовлетворением одного из этих конкурирую­щих требований уничтожалось другое требование, также представлялось недопустимым дважды удовлетворять один и тот же интерес... Если удовлетворение по одному иску было неполным, то допускалось предъ­явление второго иска в пределах разницы»¹. Высказано мнение, что при­менительно к рассматриваемой ситуации это означает, что истребовав вещь, арендодатель-собственник вправе заявить также иск о внесении арендной платы за все время просрочки возврата вещи². Мне думается, что подобный подход нивелирует последствия выбора истцом средства защиты, саму сущность конкуренции различных по своей природе исков, потому что в конечном итоге приводит к общему «знаменателю» - воз­можности, «довзыскать недополученное». Справедливее будет, если по­лучение любого удовлетворения по одному из исков погасит другой иск.

Таким образом, полагаю, с учетом всего вышесказанного в проблеме конкуренции вещных исков с обязательственными можно выделить два момента: при наличии между сторонами договорных отношений целесооб­разнее применять способы защиты права собственности, имеющие обяза­тельственно-правовой характер, как специальные и наиболее оптимально учитывающие все нюансы взаимоотношений сторон. В то же время, по­скольку характер существующих между истцом и ответчиком отношений оказывает влияние на выбор иска для защиты права, но не безусловно его диктует, по сути тем самым лишая истца возможности выбирать, и несмот­ря на то, что имущество передано во исполнение договора, на нем же осно­вано и исковое требование, следовало бы допустить возможность конкури­ровать между собой искам с различной правовой природой.

¹ Новицкий И.Б. Римское частное право. М., 1996. С. 64.

² См.: Лобанов Г. Конкуренция исков // Бизнес-адвокат. 1997. № 2.