Порядок изменения и расторжения договора

По общему правилу соглашение об изменении или расторжении договора совершается в той же форме, в которой был совершен соответствующий договор. Однако законом, иными правовыми актами, договором или обычаями могут быть установлены иные требования к оформлению соглашения об изменении или о расторжении договора. В некоторых случаях совершение стороной конклюдентных действий может при определенных условиях рассматриваться как способ совершения соглашения об изменении или о расторжении договора.

 

При изменении или расторжении договора в судебном порядке ГК РФ установил требование о досудебном порядке урегулирования спора. Требование об изменении или о расторжении договора может быть заявлено стороной в суд только после получения отказа другой стороны на предложение изменить или расторгнуть договор либо неполучения ответа в срок, указанный в предложении или установленный законом либо договором, а при его отсутствии – в 30-дневный срок (п. 2 ст. 452 ГК РФ). Суд может по существу рассмотреть требование об изменении или о расторжении договора, если истец представит доказательства о принятых им необходимых мерах по досудебному урегулированию разногласий об изменении или о расторжении договора.

 

В случае одностороннего отказа от исполнения договора, когда такой отказ допускается законом или договором, заинтересованная сторона может направить своему контрагенту отказ от исполнения договора (полностью или частично). Поскольку такой отказ является односторонней сделкой, он должен совершаться в той же форме, что и соответствующий договор, поскольку иное не предусмотрено законом, другими правовыми актами, договором или не вытекает из обычаев.

Последствия изменения и расторжения договора

При изменении или расторжении договора возникшие из него обязательства соответственно изменяются или прекращаются с момента заключения соглашения сторон об изменении или о расторжения договора, если иное не вытекает из соглашения или характера изменения договора. При изменении или расторжении договора в судебном порядке обязательства считаются измененными или прекращенными с момента вступления в законную силу решения суда об изменении или о расторжении договора (п. 3 ст. 453 ГК РФ).

 

В случае если заинтересованная сторона полностью или частично в одностороннем порядке совершает отказ от исполнения договора, когда такой отказ допускается, обязательства сторон соответственно прекращаются или изменяются с момента получения контрагентом такого отказа от исполнения договора.

 

По общему правилу стороны не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента изменения или расторжения договора. Иначе говоря, реституция в данном случае не допускается. Однако это правило носит диспозитивный характер. Законом или соглашением сторон может быть предусмотрено иное правило. Так, в случае, когда до расторжения или изменения договора одна из сторон, получив от другой стороны исполнение обязательства по договору, не исполнила свое обязательство либо предоставила другой стороне неравноценное исполнение, к отношениям сторон применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (гл. 60 ГК РФ), если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из существа обязательства (абз. 2 п. 4 ст. 453 ГК РФ).

 

При изменении или расторжении договора в связи с существенным изменением обстоятельств суд, исходя из необходимости справедливого распределения между сторонами понесенных ими расходов, может обязать одну из сторон возместить контрагенту понесенные им расходы до момента изменения или расторжения договора.

 

В других случаях нормы, содержащиеся в ГК РФ, а также в отдельных законах, предусматривают право потерпевшей стороны требовать возврата ей того, что она исполнила по обязательству до момента изменения или расторжения договора (п. 3 ст. 495, п. 3 ст. 503 ГК РФ и др.).

 

В законе отдельно урегулирована ситуация, когда основанием для изменения или расторжения договора послужило существенное нарушение договора одной из сторон (п. 5 ст. 453 ГК РФ). В этом случае потерпевшая сторона вправе требовать возмещения убытков, причиненных изменением или расторжением договора.

Выжимки из монографии Байрамкулова «Толкование договора в российском и зарубежном праве»

Российская судебная практика по вопросу о буквальном толковании договора.

В российской судебной практике явно прослеживается тенденция к ограничению толкования спорных условий в пользу установления буквального значения слов и выражений, содержащихся в договоре, чему в немалой степени способствует ст. 431 ГК РФ. Согласно ч. 1 указанной статьи при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. В соответствии с ч. 2 этой же статьи если правила, содержащиеся в ч. 1 настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора и всех иных обстоятельств. Такая структура ст. 431 ГК РФ явилась поводом для того, чтобы в российской доктрине укрепилось мнение о наличии «двухступенчатой системы толкования, где приоритет отдается буквальному толкованию, а действительная воля выясняется лишь при невозможности буквального и систематического толкования»2 . Данное мнение возобладало и в судебной практике применения ст. 431 ГК РФ, согласно выводам которой действительная общая воля сторон выясняется судом только в случае неясности буквального значения текста договора. Следует отметить, что советское законодательство не содержало каких-либо правил о толковании договоров. Впервые такие правила появились только в ст. 59 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик1 и почти дословно были перенесены в ст. 431 ГК РФ. Вместе с тем в российском дореволюционном праве содержатся нормы, которые также закрепляют приоритет буквального толкования договора. Так, согласно ч. 1 ст. 1538 Свода законов Российской империи при исполнении договоры должны быть изъясняемы по словесному их смыслу. Если словесный смысл представляет важные сомнения, тогда договоры должны быть изъясняемы по намерению их и доброй совести. Как отмечается в комментариях к Своду, приоритет «словесного смысла» был заимствован из австрийского кодекса. При этом в Своде содержалось немало правил, заимствованных из ФГК, которые в части толкования договоров основаны на приоритете воли сторон. Для современной российской практики вывод о неясности содержания договора является обязательным условием для толкования с привлечением всех обстоятельств, перечисленных в ст. 431 ГК РФ, что было подтверждено определением ВАС РФ об отказе в передаче дела в Президиум для проверки в порядке надзора. Так, иск о возврате денежных средств, уплаченных по договору возмездного оказания услуг по продвижению интернет-сайта, был подан заказчиком ввиду расторжения договора письмом, которое исполнитель направил в ответ на претензию заказчика. Суды нижестоящих инстанций пришли к мнению, что буквальный текст указанного письма не позволяет сделать вывод о намерении исполнителя уведомить истца о расторжении заключенного с ним договора. Отказывая в пересмотре дела в порядке надзора, ВАС РФ прямо указал, что «ссылка заявителя на необходимость применения судами общего, а не буквального толкования содержания письма несостоятельна. Согласно ст. 431 ГК РФ суд выясняет действительную общую волю сторон, только если буквальное толкование слов и выражений не позволяет определить содержание (курсив наш. – А.Б.)». При этом в российской практике могут быть найдены редкие примеры иного применения предписания ст. 431 ГК РФ. Так, согласно мнению одного из судов кассационной инстанции, «при установлении действительной воли сторон суд может абстрагироваться от буквального значения отдельных условий договора (курсив наш. – А.Б.) и на основании иных документов, представленных сторонами (переписка, переговоры, установившаяся практика во взаимоотношениях), а также их последующего поведения установить, на что было направлено действительное волеизъявление каждого из участников сделки»2 . Тем не менее доминирующей является позиция, ограничивающая толкование буквальным значением текста, что во многом напоминает французский и английский подходы. Вопрос состоит в том, можно ли признать такой подход правильным. Для ответа на данный вопрос следует прежде всего понять, почему суды ограничиваются буквальным значением в ущерб исследованию воли сторон.