культуру, транспорт и связь), независимо от национальности, с сохранением за русским языком роли рабочего языка меж­ национального общения.

Что касается политической проблемной ситуации, то она, на наш взгляд, может быть разрешена только уравнением в названиях всех национально-территориальных образований. Весьма конст­ руктивен здесь принцип национально-культурной автономии, соп­ ряженный с делением на крупные экономические районы (губернии).

При этом можно без лишних осложнений исправить наиболее вопиющие волюнтаристские ошибки прошлого. Примером может служить искусственное расчленение между тремя регионами территории проживания ненцев, которую в современных условиях, напротив, целесообразно объединить и к тому же спешно объявить заповедной зоной (под страхом экологической катастрофы). Другой пример — образование искусственной «Мордовской АССР», не сов­ падающей с действительными районами расселения народов мокша и эрзя, различающихся между собой не меньше, чем украинцы и белорусы. В необходимых случаях можно было бы также пойти на обоснованное изменение межрегиональных границ, опираясь на твердо установленные законом референдумы.

Соответствующее нововведение было предложено автором еще

сегодня, а завтра будет стократ сложнее, чем сегодня.

Это ставит на повестку дня вопрос не только о способах, но и о времени внедрения нововведений, о социально-экономических и социально-политических приоритетах в этой области.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Стабилизация семьи

I

Основной порок наших нововведений в сфере демографической политики — традиционная принципиальная унификация всех политических решений в общегосударственном масштабе, хотя в стране существуют две противоположные демографические проб­ лемные ситуации — условно говоря, «азиатская», с продолжающимся «демографическим взрывом», т. е. преобладанием многодетных се­ мей и удвоением населения за считанные десятилетия (20% насе­ ления страны), и «европейская», с нарастающими депопуляционными тенденциями, скатыванием к однодетной, в среднем, семье, старением возрастной структуры населения и другими пос­ ледствиями, не менее катастрофическими, чем в первом случае (остальные 80% населения).

Остановимся на нововведениях, касающихся второй проблемной ситуации, которая затрагивает подавляющее большинство насе­ ления.

Одно из них — введение в школах страны учебного курса «Этика и психология семейной жизни» (автор принимал участие в ТВ-обес- печении этого курса в качестве ведущего серии телепередач).

Бесспорно, определенную роль в подготовке молодежи к семейной жизни названный учебный курс сыграл. Вакуум в данном отно­ шении, образовавшийся при развале сложной семьи старого типа (где такая подготовка проходила как бы сама собой в ходе повсед­ невной жизни, на постоянном примере старших) и мучительном переходе к семье нового типа (где такая подготовка отсутствует изначально и тотально), нес слишком явные негативные социальные последствия. Его хоть какое-то заполнение сделалось категорическим императивом для общества. Но утверждать, будто данное нововве­ дение продемонстрировало высокую эффективность, было бы пре­ увеличением. Причины сводятся к хорошо знакомому нам фор­ мализму, неоптимальности решений, неспособности учета возмож­ ных, тем более, желательных последствий. Новый учебный курс спешно вводился без должной подготовки педагогических кадров, без необходимого набора учебных пособий, а самое главное — без достаточно продуманной концепции, на кого и как воздействовать. Объектом преподавания выбрали старшеклассников, у которых со­ ответственно (в значительной мере извращенные этическим и сек­ суальным невежеством) установки уже сформировались, что заранее обещало конфликтность учебной ситуации. Субъектом преподавания становился любой учитель (обычно «общественник»), нуждавшийся в дополнительном заработке, независимо от своей компетенции по предмету и, главное, от своего авторитета в глазах учащихся — непременного условия успеха в столь щекотливых педагогических делах.

Результат к настоящему времени общеизвестен. Он не равен нулю, но близок к нему, хотя мог быть намного дальше от него, если бы были заранее взвешены последствия, представляющиеся сегодня очевидными.

Во-первых, подготовку молодежи к семейной жизни, как обна­ ружилось, надлежит начинать не с самой молодежи, а с ее родителей, невежественность которых в данном отношении порою превосходит невежество их отпрысков. Иными словами, родителей целесообразно сделать союзниками педагога, без какового условия преподавание столь специфичного предмета заранее обречено на провал. Здесь встает вопрос об одной из важных составных частей родительского педагогического всеобуча — смежного нововведения, почти целиком относящегося пока что к сфере будущего.

Во-вторых, выяснилось, что подготовку к семейной жизни поздно начинать со старших классов. Ее надо начинать, как и столетия, и тысячелетия назад, с дошкольного возраста, т. е. в детсадах (не только беседами, но и книжками, диафильмами, телепередачами и т. п.), а уж в школе, с первого класса, вести подготовку систе­

матически, хотя и не специальным курсом, а в курсах истории, литературы, биологии и т. д. К старшим классам у подростка должна сформироваться устойчивая ориентация на традиционные семейные ценности.

В-третьих, как уже говорилось, вести подобный курс может успешно только авторитетный, мало того, любимый преподаватель. Это обстоятельство важно для всех предметов, но для такого деликат­ ного — строго обязательно под страхом полного провала. Во всех остальных случаях целесообразнее начинать с учебного кино, ТВ или учебного пособия (достаточно интересного для школьной аудитории, которое еще предстоит создать с учетом первых опытов), сводя остальные занятия к обсуждению увиденного или прочитан­ ного. Кстати, такого рода нововведение представляется эффективным не только для данного курса.

В-четвертых, выяснилось, что старшеклассников и тем более подростков меньше всего волнует демографическая ситуация в мире, в их собственной стране и даже в их будущей собственной судьбе. Это все — абстракции, а абстрактное мышление вырабатывается, как правило, лишь к студенческому возрасту, да и то далеко не у всех. Отсюда — категорическое педагогическое требование: вести курс на сугубо конкретных примерах (ситуациях) сначала применительно к родительской семье самого учащегося и к его отношениям со сверстниками, т. е. все время держаться конкретного ситуативного анализа, возможно ближе к типичным для сегодняш­ него дня учащегося, и лишь постепенно переходить к более абст­ рактным сюжетам.

В-пятых, с еще большей очевидностью обнаружилась необ­ ходимость целевых печатных «спецкурсов» и консультаций для подавших заявления о намерении вступить в брак — отдельно для женихов, отдельно для невест, поскольку совместные занятия подоб­ ного рода заведомо будут профанированы этической и психологиче­ ской несовместимостью разнополой аудитории.

Перечень сюрпризЬв, которые преподнес пробный курс «Этики и психологии семейной жизни», можно продолжить. Но и из ска­ занного ясно, что многое можно было учесть заранее при прогнозном обосновании нововведения.

II

Еще одна серия нововведений в минувшие годы была связана с попытками преодоления трудностей формирования семьи при сов­ ременных условиях. Главная трудность — познакомиться с подхо­ дящим брачным партнером. Раньше это делалось автоматически, так как брачный возраст подавляющего большинства девушек и парней был жестко определен, и достаточно было зафиксировать наличие подросшего жениха или невесты, чтобы в действие вступал веками отлаженный социальный механизм сватовства — путем ли брачных игр молодежи или прямой купли-продажи невесты, это зависело от особенностей той или иной цивилизации. При массовом переходе от традиционного сельского к современному городскому

образу жизни названный механизм рухнул, нового создать не успели, а извечные требования к будущим молодоженам сохранились («он» должен быть на несколько лет старше ее, выше ростом и т. д.). При значительном численном перевесе невест, усугубляв­ шемся службой в армии большого числа потенциальных женихов, их гораздо более высокой (в несколько раз!) смертностью и судимо­ стью, их отходом на многолетние заработки (лесозаготовки, морской флот и т. п.), их намного более сильно выраженным алкоголизмом, проблема формирования семьи для миллионов людей сделалась трудноразрешимой.

Механически заимствуя зарубежный опыт, энтузиасты, большей частью далекие от всякой науки, предложили три нововведения, долженствовавшие содействовать решению назревшей проблемы.

Первое — «клубы знакомств», более известные под наимено­ ванием клубов «Кому за тридцать». В отдельных случаях они давали известный эффект, т. е. содействовали знакомству на предмет обза­ ведения семьей. В гораздо большем числе они годами служили для немалого числа одиноких женщин своего рода «отдушиной» или, точнее, материализованной иллюзией ожидания, что следу­ ющий вечер может стать счастливым. И это тоже настолько нема­ ловажно, что оправдывало, на наш взгляд, существование подобных клубов, даже если бы на их основе не сформировалась ни одна семья. Возможно, что ряд таких клубов более или менее успешно существует до сих пор. Очевидно, однако, что массовое появление их в свое время явилось серией сравнительно кратковременных «вспышек», быстро гаснувших одна за другой. И причины здесь тоже нетрудно было предвидеть заранее, если бы позаботились о прогнозном обеспечении нововведения.

Во-первых, при сложившейся на большей части территории стра­ ны демографической ситуации и господствовавших культурных традициях оказалось неизбежным, что подавляющее большинство контингента почти всех клубов подобного рода (до 70—90% и выше) составили, естественно, женщины.

Во-вторых, при живучих патриархальных традициях для скром­ ной жещинны прийти в подобный клуб и встать у стенки, ожидая, выберут или не выберут тебя на танец (т. е. на переговоры о возможности брака), — психологически равносильно тому, чтобы выйти обнаженной на улицу и предлагать себя первому встречному. Это — мучительная психологическая пытка, которую не всякой дано выдержать. Здесь в соперничестве (напомним: 9 : 1!) почти всегда побеждает разбитная женщина, для которой случайное знакомство и даже случайная связь — просто очередное развлечение. Но в таком случае тут же возникает и ширится эффект «в-третьих».

В-третьих, создается и разрастается весьма специфичный контингент мужчин — завсевдатаев таких клубов, которые исполь­ зуют сложившуюся ситуацию либо для бесконечных (и бесплатных) случайных связей, либо для откровенного паразитирования на труде доверившейся женщины, в ее жилье и на заработанные ею деньги. Иными словами, создается эффект весьма специфичного публичного

дома, с фактическим глумлением над судьбой обездоленных жизнью женщин.

Вот почему «клубы знакомств» как действенное средство со­ действия формированию семьи в массовых масштабах не выдержали испытания жизнью и довольно быстро почти повсюду сошли на нет. Обнаружилось, что гораздо действеннее в этом смысле любые клубы по интересам, — любые, кроме связанных с открыто матримониальными интересами: оказалось, что знакомство на почве общих интересов (кроме заранее явного интереса выйти замуж и жениться) несравненно чаще ведет к прочным бракам, чем «пред­ брачные игры» в «клубах знакомств».

Второе — так называемая «брачная печать» или, точнее, анонимные объявления о поиске подходящего партнера для соче­ тания браком. Это нововведение пробивало себе дорогу в жизнь очень долго, с мучительным трудом, вызывало поначалу длительный ажиотаж (наплыв тысяч писем в немногие журналы и газеты, добившиеся права на подобные публикации) со всеми негативными издержками всякого ажиотажа. Но постепенно превратилось в обы­

городской культурой, например в Прибалтике, и менее высоким в прочих районах). Причины весьма похожи на упоминавшиеся по поводу предыдущего нововведения.

С одной стороны, подавляюще превалирует поток женских писем, что крайне сужает для женщины возможности выбора. С другой — на «выгодные» женские предложения (большей частью означенные формулой «имеются условия для совместного проживания», т. е. возможность прописки на жилплощади будущей жены или суще­ ствования на ее средства с обслугой ее силами) откликается порой несколько десятков «женихов», но быстро обнаруживаются их истинные намерения, и этот горький опыт отпугивает многих других.

Как быть? Конечно же, сохранять и всячески совершенствовать «брачную печать», сводя к минимуму возможные злоупотребления, коль скоро имеется хоть какой-то — пусть самый малый —ко­ эффициент полезного действия. Но, конечно же, не полагаться на нее как на некую панацею в смысле содействия формированию семьи.

Третье —так называемые брачные консультации, теоретически наиболее эффективное, по нашему мнению, нововведение. Послед­ нее прошло в своем развитии многолетний этап экспериментатор­ ства, чаще менее, чем более удачного, когда незначительное число подобных учреждений (совсем недавно на всю Москву было только одно с километровой очередью перед дверью) делало их «величиной, которой можно пренебречь» в сравнении с двумя предыдущими. Сравнительно недавно, с открытием «зеленого света» кооперации, наступил второй этап — коммерческий, когда предприимчивые люди за солидную мзду готовы предложить несколько вариантов из своей картотеки. Но так как ситуация на брачном рынке не изменилась,

по-прежнему океан женского одиночества во много раз превышает море мужского, на чем умело паразитирует не так уж мало особей бывшего сильного пола, то трудно рассчитывать на панацею и в этой ее форме, особенно когда на первом плане оказываются сугубо коммерческие начала.

Остается ожидать скорейшего наступления следующего этапа, когда брачные консультации превратятся в семейные, столь же распространенные, как сегодня женские, и когда предприимчивые люди уступят место в них консилиуму социолога, психолога, не­ вролога, сексолога и, возможно, юриста, которые будут давать более обоснованные рекомендации, менее связанные с желанием получить свою мзду любой ценой. Однако значительных успехов в их работе, понятно, следует ожидать только при кардинальном изменении обстановки на брачном рынке, а это напрямую связано с качеством подготовки молодежи к семейной жизни, во-первых, и с минимизацией разводов, во-вторых (мы не говорим здесь о само собой разумеющейся необходимости изменений к лучшему социаль­ но-экономической обстановки в стране). Все это требует гораздо более широкого ряда нововведений.

Ill

Что касается минимизации разводов, то основные первопричины последних лежат большей частью в смежных областях и связаны с алкоголизацией общества, бытовым неустройством (вынужденно­ стью проживать совместно с родителями одного из супругов), «бы­ товым паразитизмом» (на домашнем труде близких — в основном жены), этическим невежеством (неумением выходить из конфликтных ситуаций иначе, как эскалацией скандалов) и т. д. О возможных нововведениях в плане дезалкоголизации общества нам еще предстоит говорить. О «квартирном вопросе» — тоже. Воз­ можные нововведения в плане рационализации и гуманизации до­ машнего труда связаны с комплексной механизацией—авто­ матизацией—компьютеризацией домашнего хозяйства плюс развитием сферы обслуживания, с одной стороны, переходом от традиционного распределения домашних обязанностей («мужские», «женские») к равной трудовой нагрузке сообразно способности, склонности и эффективности каждого члена семьи, включая детей, — с другой. Возможные нововведения этического характера целиком укладываются в проблематику оптимальной подготовки молодежи к семейной жизни. Остается две группы возможных нововведений, на которых хотелось бы остановиться подробнее.

Первая группа охватывает разнообразные предложения об уже­ сточении порядка развода, с тем чтобы сделать развод более труд­ ноосуществимым и таким образом сразу «отсечь» множество случаев, когда мотивы развода объективно представляются недостаточно серь­ езными и есть шанс сохранить семью, если осложнить или затянуть бракоразводную процедуру. Такое заманчивое на первый взгляд нововведение (точнее, «старовведение» — возвращение в той или иной мере к прежним порядкам) требует прогнозного обоснования.

Мы знаем, что и без ужесточений развод при существующих в нашей стране условиях достаточно сложен и труден, поскольку в подавляющем большинстве случаев приходится делить довольно скудные жилплощадь и имущество, либо,мужу долгое время мы­ каться по углам. Материальное положение женщины с ребенком почти во всех случаях ухудшается катастрофически, даже если удается благополучно «выбить» приличные алименты. И тем не менее подавляющее большинство разводов происходит именно по инициативе женщины, а на каждый развод (при почти миллионных ежегодных масштабах последних) приходится несколько формально сохраняющихся, но фактически либо полностью распавшихся семей, либо семей, в которых между родителями (нередко с подключением детей) существует постоянное состояние «позиционной войны на измор», что психологически намного мучительнее самого скандаль­ ного развода.

Что произойдет при таких условиях в случае ужесточения про­ цедуры развода? Естественно, что число разводов таким способом можно сократить во сколько угодно раз, при желании — хоть до нуля. Но соответственно возрастет число семей, фактически распавшихся или в состоянии внутренней междоусобной войны находящихся. Причем в растущем ряде случаев, когда сегодня чрезмерная напряженрость во внутрисемейных отношениях находит разрядку в разводе, при ужесточении последнего она будет находить разрядку в эскалации скандалов, вплоть до попыток физически избавиться от ставшего ненавистным человека. Добавьте к этому, что страна, которая решится сегодня на подобный шаг, разом отшатнется к средневековью в глазах мирового общественного мнения. Иными словами, прогноз показывает минус-эффект проектируемого «старовведения».

Можно попытаться достичь той же цели (минимизации разводов) различными косвенными путями. Например, провозглашением пол­ ноправными гражданами лишь отца и матери семейства, объявив остальных неполноправными подростками и инвалидами, независимо от возраста. Но это было бы чудовищной социальной несправедливо­ стью в отношении десятков миллионов людей (особенно женщин), которые вовсе не по своей воле оказались лишенными счастья полноценной семейной жизни. (Опять-таки с соответствующей реакцией мирового общественного мнения.) Конечно, по нашему разумению, социальный престиж матери и отца семейства необ­ ходимо всемерно повышать разными доступными способами, но в их число не должны входить самоубийственно-антигуманные. И сколько бы мы ни перебирали «косвенных» способов — в нашем поле зрения не оказалось ни одного конструктивного.

Короче говоря, прогнозное обоснование показывает бесперс­ пективность в данном отношении «запретных» методов и заставляет полагаться только на позитивные, нацеленные на укрепление семьи.

Вторая группа рассматриваемых нововведений как раз и относится к последним, но касается не только укрепления семьи (минимизация разводов из-за материально-жилищной неустроен­ ности), а еще и стабилизации рождаемости, торможения «сползания»

к однодетной, в среднем, семье с соответствующими депопуляционными последствиями. Она охватывает предложения по обес­ печению молодой семьи (вообще семьи, ожидающей и воспитыва­ ющей ребенка, тем более нескольких детей) всем необходимым для нормального существования.

В данном отношении надо сразу же, с порога, отвергнуть не­ продуманные предложения о существенном повышении зарплаты родителям либо о крупных денежных дотациях им. Во-первых, это дезорганизует экономику, где принцип оплаты по труду связывает повышение зарплаты, вообще денежных доходов, с ростом квалификации, производительности труда, повышением качества продукции. Во-вторых, любые денежные дотации в наших условиях сами по себе мало что дают людям. Гораздо конструктивнее, на наш взгляд, предложения, предусматривающие крупные долгосроч­ ные кредиты на льготных условиях для обзаведения всем необ­ ходимым — от кооперативного жилья до мебели, одежды и хотя бы велосипеда или мопеда, пока автомобилизация остается в зачаточном состоянии. Конечно, прогнозное обоснование подобного нововведения убедительно показывает, что здесь возможны сложности, связанные с необходимостью отрабатывать кредиты многолетним добросовест­ ным трудом там, где это предписывает кредитодатель, и, стало быть, с опасностью «закрепощения» работника. Но такого рода опасности можно избежать соответственно построенным трудовым законодательством, предусматривающим возможность «юрьева дня», когда это не выливается в социальное иждивенчество. Гораздо серьезнее сложности, связанные с полноценным «отовариванием» кредитов. Но это возвращает нас к вопросам повышения эф­ фективности экономики.

Разумеется, нововведения, нацеленные на стабилизацию рожда­ емости, не исчерпываются мерами материально-жилищного обеспе­ чения. Они могут включать продление оплаченного полностью до­ родового и послеродового отпуска матери (в идеале — полгода до родов и три года после родов, в последнем случае — любому из родителей, по их собственному усмотрению, но путь к идеалу труден, он лежит все в той же плоскости повышения эффективности производства); половинную, полностью оплаченную рабочую неделю матери до достижения ребенком 10 лет, с использованием второй половины для помощи воспитателю в детсаде, на внеклассных за­ нятиях учителю в школе — нам предстоит остановиться на этих вопросах в следующей главе; статус государственной служащей (директрисы своего домашнего «детсада») для женщины-матери, целиком посвятившей значительную часть своей жизни полноцен­ ному воспитанию нескольких детей, с приравнением такого воспита­ тельного труда разновидности участия в общественном производстве (с соответствующими последствиями в смысле материального стимулирования, социального страхования, оплаченных отпусков, пенсионного обеспечения и т. д., вплоть до государственных наград и иных форм общественного признания такого труда). Этот перечень можно продолжить.

Остановимся вкратце лишь на двух группах нововведений дискуссионного характера, обычно замыкающих перечень возмож­ ных мер активизации демографической политики с целью содействия формированию и укреплению семьи, стабилизации рождаемости. Одно касается алиментов, другое — отцовства в неполных семьях, число которых ныне перевалило далеко за полтора десятка миллионов. Оба примера показывают сложность реализации подоб­ ных нововведений без должного научного обоснования.

Постыдная неэффективность существующей системы алиментов, мало того, вопиющая унизительность этой системы для женщиныматери очевидна для всех давно, и годами выдвигались различные предложения рационализировать систему, сделав ее одновременно и эффективной и социально справедливой. После многолетней борь­ бы гора родила мышь: было принято решение о выплате жертвам злостных неплательщиков алиментов минимального пособия (заве­ домо недостаточного для содержания ребенка) с последующим розы­ ском скрывающегося от алиментных платежей и взысканием с него положенных сумм. Этому нововведению, неспособному вызывать иных эмоций, кроме разочарования и возмущения, при более уг­ лубленном анализе, оказывается, очень трудно — хотя и не невоз­ можно — придумать конструктивные альтернативы.

Во-первых, оно основано на господствующей до сих пор в нашем обществе патриархальной идеологии. К сожалению, такого рода идеология быстро разрушается там, где она несет в себе конст­ руктивные зерна тысячелетней народной мудрости (святость брака, уважение к старшим и т. п.), и, наоборот, оказывается поразительно живучей в наиболее реакционных чертах. В данном случае, согласно патриархальной идеологии, материальная забота о детях — это дело отца с матерью, а если отец (патриарх) почему-либо считает это слишком обременительным для себя, то тяготы, как и во всех прочих семейных делах, должна нести мать, и только она. Кричащая социальная несправедливость, мало того, самоубийственность такой идеологии — особенно в условиях депопуляции, когда растет про­ центная доля одиночек и бездетных, а каждый ребенок становится потенциальным кормильцем в будущем не только своих родителей, но и всех без исключения пенсионеров, вообще залогом нормального развития экойомики без помощи лимитчиков-«гастарбайтеров», — очевидна. Но преодоление устоявшихся веками взглядов оказывается в высшей степени трудным делом.

Во-вторых, единственной конструктивной альтернативой изжившей себя системы алиментов, как показывают исследования, может служить только система государственных пособий, особого рода «пенсий по случаю потери кормильца», достаточных для содержания ребенка. Возникает вопрос, откуда взять необходимые для этого огромные денежные средства, особенно если учесть, что при достаточно высоком пособии, как показывает опыт США и некоторых других развитых стран мира, в сравнительно невыгодном положении оказываются малоимущие семьи, и миллионы родите­ лей идут на фиктивный развод либо предпочитают уклониться от

регистрации брака, чтобы получить вожделенное пособие, вовсе не липшее, когда в семейном бюджете не сходятся концы с концами. Конечным результатом является дальнейшее расшаты­ вание устойчивости брака и усиление катастрофических для обще­ ства депопуляционных тенденций. Здесь мы видим типичное не­ гативное следствие позитивных намерений, легко вскрывающееся при элементарном прогнозном обосновании проектируемого ново­ введения.

Все остальные альтернативы (например, выплата такого рода пособий предприятиями, где работает женщина-мать, и т. п.) ока­ зываются социально неприемлемыми паллиативами, поскольку ста­ вят в неравное положение разные социальные группы матерей и тем самым искусственно усиливают социальную напряженность в обществе. Заметим, что сам по себе вопрос о материальной помощи предприятия или профсоюза работающей женщине-матери за­ служивает внимания, хотя и не решает проблемы в целом.

Наиболее легкий и простой путь получения требуемых денежных средств на первый взгляд — резкое увеличение налога на бездетность и малодетность. Например, до четверти или даже до трети доходов одиночки, бездетной супружеской пары, до одной десятой или даже более доходов однодетной семьи. Однако прогнозные разработки последствий подобного шага приводят к выводу о его социальной неприемлемости. Дело в том, что одиночество в наших условиях, особенно среди женщин, большей частью не добровольное, а вы­ нужденное обстоятельствами жизни. И бездетность, а также «ма­ лодетность» тоже в подавляющем большинстве случаев не столько эгоизм (хотя он безусловно имеет место), сколько человеческая беда или опять-таки вынужденность жизненными обстоятельствами. Поэтому названное нововведение наверняка вызовет массовый социальный протест (напомним, что одиночки, бездетные пары и однодетные семьи в совокупности составляют восьмую часть в регионах, где проживает 80% населения страны). Не случайно в последнее время все громче звучали голоса протеста против налога на бездетность и тем более на малодетность вообще, в принципе. Любая же попытка увеличения такого налога безусловно вызовет бурю протеста.

Прогнозные разработки этого вопроса приводят к единственному выводу: оптимальным нововведением в данном случае явилось бы установление достаточно высокого государственного пособия на каж­ дого ребенка в размере, допустим, хотя бы минимальной социальной пенсии, до достижения им работоспособного возраста, с соответст­ вующей корректировкой шкалы зарплат и обложения доходов, чтобы свести концы с концами в госбюджете и в товарном обеспечении наличной денежной массы. Это разом снимет проблему унизитель­ ного выпрашивания алиментов, поскольку соответствующая сумма изначально и во всех случаях будет выплачиваться не родителю, а непосредственно на ребенка.

Однако те же разработки показывают два неизбежных ослож­ нения.

Первое носит региональный и отчасти социальный характер. Оно связано с тем, что проектируемое нововведение оказывается позитивным только для регионов с сильно развитыми депопуляционными процессами, т. е. с подавляющим преобладанием ма­ лодетных семей. Если его ввести в регионах, где сохраняется пре­ обладание многодетных семей, оно лишь усилит «демографический взрыв» и приведет к катастрофическим последствиям, не говоря уже о том, что в условиях многодетности никаких товаров и услуг не хватит для материального обеспечения относительно высоких денежных пособий на каждого ребенка. Отсюда — необходимость сугубо регионального подхода к реализации подобных нововведений.

С другой стороны, проектируемое нововведение может вызвать нежелательные социальные последствия даже в регионах с сильно развитыми депопуляционными процессами, а именно рост социаль­ ного иждивенчества в многодетных семьях алкоголичек и лиц, живущих попрошайничеством. Поэтому оно необходимо должно предусматривать ограничение проектируемого пособия только семь­ ями, где мать соответствует определенным социальным требованиям.

Второе осложнение носит сугубо социальный характер и связано с резкой дифференциацией доходов получательниц алиментов при существующей системе. Конечно, подавляющее большинство полу­ чает мизерные суммы, а миллионы вообще годами мыкаются по судам в погоне за «неплательщиками». Но известное меньшинство получает сейчас больше, чем будет получать при «уравнительном» государственном пособии, а несколько процентов — даже в несколько раз больше. Это меньшинство оказалось в высокой степени социально активным при отстаивании своих интересов, когда обсуждались различные варианты совершенствования алиментной системы. Мож­ но не сомневаться, что оно выступит еще более решительно в случае нововведений, подобных обсуждавшемуся выше. Здесь неизбежна острая политическая борьба.

Вторая группа возможных нововведений дискуссионного харак­ тера тоже связана с наследием патриархальщины, но в несколько ином плане. Наша отчизна осталась одной из немногих развитых стран мира, где еще по традиции сохранилось отчество, которое, кстати сказать, бюрократически-насильственно навязывается (имен­ но в русской форме) тем народам, которые уже вышли из этой стадии антропонимическош развития либо имеют иные системы имен собственных. Кроме того, что несравненно более важно, в нашей стране намного сильнее значение формального отцовства и намного резче осуждение общественным мнением «безотцовщины» (не самого явления, а именно ее жертв), чем в других странах, стоящих на более высоком уровне социально-экономического развития. Совсем недавно, всего несколько лет назад стало расп­ ространяться понятие «неполная семья», приходящее на смену пока еще господствующему понятию «мать-одиночка», несущему в себе предосудительную, с позиции общественного мнения окружающих, оценку. И вот все это наследие прошлого столкнулось с фактом не какой-то доли процента «падших женщин», как столетие назад, а

полутора — теперь уже, наверное, почти двух десятков миллионов попавших в беду матерей плюс еще большего количества их детей.

Война с тупой бюрократией по этому вопросу длилась де­ сятилетиями и завершилась много лет назад разрешением женщине, осмелившейся родить ребенка, не состоя в формальном браке, ставить свое собственное отчество в документы своей дочери или сыну взамен существовавшего прежде прочерка, унижавшего чело­ веческое достоинство. Однако фактическая дискриминация осталась, и она вовсе не содействует мучительно медленному процессу социально-нравственной реабилитации в глазах окружающих бывших «матерей-одиночек», а ныне глав неполных семей и, самое важное, их потомства.

Профессиональные занятия в свое время теоретическими проб­ лемами антропонимики позволяют автору высказать следующие соображения касательно рассматриваемой группы возможных ново­ введений.

К сожалению, нам еще долго не избавиться от такого пережитка патриархальщины, каким является отчество. Дело не только в том, что мы еще не доросли до той стадии развития общественного сознания, когда подобными пережитками перестают гордиться, начинают стыдиться их, но, главное, в том, что реализованная утопия казарменного социализма лишила нас возможности нормаль­ ного обращения к лицу, с которым нет дружеских или родственных связей, существующего в других странах мира. Нововведения «граж­ данин» и «товарищ», пришедшие на смену упраздненным «господин», «сударь», быстро обнаружили свою несостоятельность. Первое сузилось до милицейски-судебной сферы и применяется обычно в канцелярской переписке либо в обращении осужденного или к осужденному судом. Второе приняло парадно-официальный характер и сделалось нелепым в неофициальной обстановке. Попытка выйти из положения на основе чисто одесского юмора путем широко распространившихся обращений типа «девушка», «женщина», «мо­ лодой человек», «мужчина», «мамаша», «папаша» и пр. явно бес­ перспективна, так как мучительно неприемлема для культурного человека. Остаются только безличная форма обращения типа «простите», «послушайте» и т. п. по отношению к незнакомому человеку и привычное имя-отчество по отношению к знакомому.

Особенно мучительна такая ситуация в отношениях с иностран­ ными коллегами, которых еще нельзя называть просто по имени, но уже язык не поворачивается называть официальным в нашем восприятии «господином». В подобных случаях автор спрашивает собеседника о личном имени его (ее) отца, переделывает личное имя собеседника в русифицированное и прибегает к привычному для него обращению по имени-отчеству в расчете на чувство юмора

усвоего партнера.

Сдругой стороны, официальное разрешение женщине, не сос­ тоящей в формальном браке, указывать в документах фамилию, имя и отчество отца по собственному усмотрению способно привести

кразного рода злоупотреблениям, вплоть до шантажа в отношении

человека, не являющегося отцом ребенка, но могущего стать жертвой вымогательства.

Сопоставляя эти соображения, нельзя не прийти к выводу, что оптимальным нововведением в данном отношении мог бы явиться институт названных родителей. В полных семьях при рождении ребенка фиксировались бы его кровные и названные родители из числа свидетелей, присутствующих на процедуре оформления до­ кументов. В неполных — кровная и названная мать, а также два названных отца. При отсутствии свидетелей роль названного отца или матери могло бы сыграть любое официальное лицо учреждения, оформляющего документы. Конечно, и у такой процедуры, при углубленном изучении возможных последствий, можно предпо­ ложить злоупотребления. Но они, на наш взгляд, не идут ни в какое сравнение с существующей практикой.

Еще одним нововведением типа «старовведений» в ряду мер, направленных на укрепление семьи, могло бы стать существенное расширение практики церковных обрядов заключения брака (в до­ бровольном порядке, разумеется). Но сами по себе такие обряды вряд ли дадут желательный эффект, если не связать с ними большую пропагандистскую работу среди молодежи о ценности прочной семьи для каждого из нас и для общества в целом.

IV

О возможной роли церкви в оптимизации решения социальных проблем семьи и быта невольно вспоминаешь, когда обращаешь свои взоры к противоположной, «азиатской» демографической проб­ лемной ситуации. Даже без прогнозирования ясно, что удвоение населения не может происходить бесконечно. И чем больше удво­ ений, тем категоричнее императив необходимости резкого тормо­ жения роста народонаселения под страхом полной катастрофы и тем труднее такое торможение, как достаточно наглядно показывает китайский опыт.

Главное, не вызрело еще общественное сознание неизбежности рано или поздно такого торможения (и чем позже —тем хуже). Сознание привыкло «работать» в плоскости исторических прецеден­ тов. Но ведь в истории «работали» специфичные механизмы: на­ шествия, войны, эпидемии, стихийные бедствия и т. п., которые «регулировали» рост населения, не допуская «излишеств». Нет никаких данных о том, что подобного рода «регуляторы» обязательно проявят себя в грядущие десятилетия. Разве что СПИД... Но даже если «регулятор» типа СПИД проявит себя, разве это тот инстру­ мент, на который надо рассчитывать при решении демографических проблем?

Вообще говоря, способ оптимального решения проблем, связанных с «азиатской» демографической ситуацией, настолько прост, что не требует никаких социальных нововведений. Он давно широко приме­ няется в развивающихся странах Азии, Африки, Латинской Америки, и, кстати, именно с ним связывается надежда на то, что наметившееся за последнее время некоторое (незначительное)

снижение уровня рождаемости в большинстве развивающихся стран, в том числе в крупнейших из них, приведет на протяжении гря­ дущего столетия к стабилизации роста народонаселения земного шара. Речь идет о таком перекрестье процессов индустриализации и урбанизации, на котором миллионные массы сельских жителей ежегодно оказываются в городах, миллионы женщин брачного воз­ раста втягиваются в общественное производство, а городской образ жизни и высокий процент занятости женщин, как показывает опыт, — самое эффективное средство быстрого и значительного снижения рождаемости.

Аналогичные процессы происходят и в регионах с высоким уров­ нем рождаемости в нашей стране, так что есть надежда, что на протяжении грядущего столетия демографическая ситуация там тоже нормализуется. Однако нормализация может и запоздать, поскольку специфика развития упомянутых регионов в наших условиях не способствует усилению мобильности сельского населения, значитель­ ная часть которого продолжает вести традиционный сельский образ жизни с характерным для него инерционным преобладанием престижных на Востоке многодетных семей.

В этих условиях полагаться на одни лишь индустриализационноурбанизационные процессы было бы, по нашему мнению, недоста­ точно. Требуется широкая и убедительная пропаганда необходимости перехода к сознательному планированию родителями числа детей в семье, причем на уровне не расширенного, а простого воспроизвод­ ства населения, и в интересах не кого-нибудь, а самих народов регионов, о которых речь. До сих пор эффективность такой про­ паганды очень низка, так как для обыденного сознания непонятно и даже оскорбительно, почему для одних регионов настойчиво рекомендуется повышение рождаемости, а для других столь же настойчиво — ее понижение. Нормативное демографическое прог­ нозирование глобальных масштабов давно ответило на этот вопрос, рекомендуя в качестве ориентира «среднедетную» семью с двумятремя детьми. В такой рекомендации ни для кого нет никакой дискриминации.

Так вот, по нашему убеждению, в этой пропаганде при совре­ менных условиях могло бы сыграть важную роль мусульманское духовенство, к голосу которого прислушиваются огромные массы людей на Востоке. Осознав серьезность и грядущую катаст­ рофичность ситуации, духовные лица могли бы, образно говоря, сделать то же самое, что сделал почти треть века назад император Японии, который одной своей хорошо подготовленной тронной речью убедил японский народ быстро и в массовом порядке перейти от многодетной к среднедетной семье, чем сразу снял многие ослож­ нения на пути нормализации социально-экономического развития страны. Конечно, мусульмане — не японцы, и здесь расстаться с инерцией многих веков значительно труднее. Но общими усилиями всех просвещенных людей доброй воли — вполне возможно.

Разумеется, одной пропагандой проблемы не решить. Необходимо обеспечение снижения рождаемости широким набором общедоотуп-