антиинновационные силы, оптимизировать процедуры возникно­ вения, отбора и реализации нововведений.

Этим вопросам будут посвящены последующие главы теоретиче­ ской части настоящей работы. Но сначала необходимо остановиться на особенностях производства социальных нововведений в общей системе нововведений, вызывающих изменения в жизни обще­ ства.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Возможен ли «социальный дизайн»?

I

Мы рассматриваем нововведение в качестве одной из разновидно­ стей текущего управленческого решения. Каждое нововведение имеет под собой определенную цель, за исключением так называемых спон­ танных, явившихся неожиданным побочным результатом какого-либо целевого нововведения. Так, например, сотрудникам учреждения вдруг оказывается ненужным предъявлять пропуска только потому, что главный вход закрыт на ремонт, а с черного хода нет возможности контролировать входящих. Или, наоборот, пропуска вводятся только потому, что учреждение формально перешло в другой разряд, хотя в нем фактически ничего не изменилось. При этом отдельное целевое нововведение может быть не обязательно связано с общей системой — глобальной, региональной и локальной — социального целеполагания, принятого в данной стране, может быть «проекцией» какой-то отдель­ ной случайной, даже противостоящей общему целеполаганию цели (например, в системе «теневой экономики» или организованной пре­ ступности). Тем более нововведение может быть совершенно не свя­ зано ни с плановыми, ни с предили постплановыми программными решениями, хотя многие нововведения связаны именно с ними. Но нет и в принципе быть не может ни одного нововведения, которое так или иначе не проистекало бы из определенного проектного решения. С известной точки зрения, любое нововведение можно было бы назвать разновидностью текущего управленческого решения при реализации проектного решения.

Проектные решения, в свою очередь, подразделяются на не­ сколько подклассов. Существует текущее или типовое про­ ектирование, когда просто «тиражируется» уже однажды спро­ ектированный объект, просто «привязываемый» к конкретной ситу­ ации, с соответствующими модификациями, как это нередко бывает в современном градостроительстве. Существует экспериментальное проектирование, коща создают нечто (или в чем-то) принципиально новое, причем нет уверенности, что все будет отвечать замыслу, и что-то (а то и все целиком) необходимо «посмотреть в натуре», так сказать, в пробном порядке. Между этими полюсами существует несколько разновидностей обычного проектирования, тяготеющих к

тому или иному полюсу. А за рамками экспериментального идет сфера прогнозного проектирования, когда нет еще достаточных данных^ для реализации проекта в натуре и когда, по сути, производится имитация проектирования (на бумаге), чтобы обсудить создаваемое, взвесить позитивные и негативные последствия реализации такого проекта, подготовить условия для разработки экспериментального проекта. Прогнозное проектирование научно обосновывается проектным прогнозированием, специально нацелен­ ным на повышение эффективности прогнозного проекта. В свою очередь, большинство прогнозных проектов легко вписываются в общий поток экспериментального и далее типового проектирования, так как обычно не предусматривают существенных нововведений или предусматривают таковые лишь в частных деталях. Однако некоторые прогнозные проекты предусматривают очень существен­ ные нововведения и по особенностям своего характера должны составлять особый подкласс. Автор долгое время предполагал назвать его дизайн-проектами, однако существуют, по крайней мере, два затруднения, которыми он хотел бы поделиться с читателем.

Первое затруднение носит чисто лингвистический характер. Дело в том, что английское слово «дизайн» означает по-русски именно «проект», и ничего более. Так что «дизайн-проект» в обратном переводе на английский будет звучать как «дизайн-дизайн», а это не прибавляет ясности терминологии. Иное дело, что термин «дизайн» употребляется в русском языке в несколько другом, более узком значении. Но это еще не основание, чтобы обращаться с термином как попало. Во всяком случае, его необходимо поместить в определенный смысловой ряд с определенными оговорками. Так что в данном плане вопрос остается открытым.

Однако в английском языке термин «дизайн» имеет несколько значений. Помимо не относящихся в данном случае к делу, он означает также принятое у нас понятие «художественное про­ ектирование». Возникают вопросы, что такое в рассматриваемом контексте «художественность» и какие «художества» могут быть в проекте, если тот относится к социосфере? Эти вопросы также носят дискуссионный характер.

В кратком справочнике-словаре «Основные термины дизайна» (Издание ВНИИТЭ ГКНТ СССР, М., 1988, с. 14) понятие «дизайн» определяется как «проектная художественно-техническая деятель­ ность по разработке промышленных изделий с высокими пот­ ребительскими свойствами и эстетическими качествами, по формированию гармоничной предметной среды жилой, производст­ венной и социально-культурной сфер. Объекты дизайна — промыш­ ленные изделия, элементы и системы городской, производственной, жилой среды; визуальная информация; функционально-пот­ ребительские комплексы и пр. Соответственно различают дизайн промышленных изделий, среды, графики, социально-культурной сферы и пр.»

Согласно данному определению, социальный дизайн — это и есть дизайн в социально-культурной сфере, совершенно так же, как

чем радикальнее и «эвристичнее» тот или иной социальный проект, как основа соответствующего нововведения, тем больше времени и сил необходимо затратить на его научное обоснование, на «взвешивание» последствий такого решения, под страхом работы впустую или даже во вред обществу.

Чтобы сделанное утверждение, определяющее содержание пос­ ледующих разделов настоящей книги, не выглядело голословным, сошлемся на итоги одного из конкретных эмпирических исследо­ ваний, проведенных нами ряд лет назад по теме данного исследо­ вательского проекта.

II

Предмет исследования: изменения прогнозной оценки социаль­ ного нововведения при ее очном обсуждении в среде знакомых с

еехарактером респондентов.

Респонденты: слушатели Института повышения квалификации

преподавателей общественных наук при Московском государствен­ ном университете им. М. В. Ломоносова, т. е. профессорско-препо­ давательский состав самых различных вузов страны по кафедрам общественных наук. Конечно, подбор экспертной группы несколько однообразный, зато удобный для опроса, а учитывая, что речь шла о вопросах, выходящих за рамки узкой профессиональной деятель­ ности опрашиваемых, но органично входящих в их довольно солидный жизненный опыт, содержательность и необходимый раз­ брос ответов оказались вполне удовлетворительными.

Цель: выяснить, как меняется (и меняется ли) оценка типичного социального нововведения при его основательном обсуждении.

Задача: организовать обсуждение таким образом, чтобы подвести к достижению цели.

Рабочая гипотеза: сформировавшееся заранее мнение по поводу того или иного социального нововведения должно оказаться намного сильнее любых доводов собеседников, так что в итоге каждый должен остаться при своем мнении. Забегая вперед, сразу скажем, что гипотеза подтвердилась лишь частично, применительно главным образом к респондентам старшего возраста, да и то не ко всем. Многие респонденты оказались способными радикально менять свое мнение по ходу обсуждения.

Время исследования: пятилетие 1981—1985 гг. Это очень важно отметить, потому что в следующем пятилетии обстановка сущест­ венно изменилась, ход обсуждения и оценки наверняка во многом были бы иными. Сегодня очень легко говорить о том, на чем мы то и дело спотыкались десяток лет назад. Поэтому не стоит свысока относится к излагаемому ниже. Важна мобильность мышления рес­ пондентов, их способность углублять оценку, «взвешивать» пос­ ледствия нововведения. Это открывает реальную возможность пов­ торения тех же самых процедур и в наши дни, мало того, показывает желательность и конструктивность попыток хотя бы предваритель­ ного углубленного осмысления намечаемых или уже предрешенных нововведений.

Метод: неформальный очный опрос-интервью, индивидуальный или в группе, с его обсуждением в ней. Минус? данного метода, как известно, состоит в том, что его данные трудно квантифицировать и формализовать. В конце концов, это не что иное, как ряд непринужденных бесед без предупреждения, что сказанное может быть использовано для обобщений, в связи с чем морально недопустима ссылка на того или иного респондента.

Организация исследования: собеседования на семинарах или в перерывах между семинарами и лекциями, когда излагаемые ниже проблемы предлагались естественно (в подавляющем большинстве — самими слушателями и лишь изредка — автором в порядке ответа на задаваемый вопрос) и столь же непринужденно обсуждались вдвоем или группой. Тем самым обеспечивалась максимальная искренность суждений, крайне затруднительная при других методах и организации исследования.

Когда по прошествии ряда лет были подведены итоги, обна­ ружилось несколько десятков наиболее эвристичных («дизай­ нерских») социальных проектов, которые можно условно разделить на несколько групп.

Самая многочисленная по количеству проектных предложений касалась различных способов пополнения государственного бюджета. Начальным импульсом здесь служили упоминания о нехватке стольких-то миллионов или миллиардов рублей на самые кричащие нужды в области здравоохранения, социального обеспечения, на­ родного образования, культуры. Откуда взять дополнительные сред­ ства, не подрывая бюджета? Реакция обыденного сознания того времени (вряд ли существенно изменившегося с тех пор) была довольно характерной.

Наиболее простым по замыслу и поэтому наиболее часто вы­ сказывавшимся социальным проектом было предложение о значительном снижении процентных выплат по вкладам в сберкас­ сах. Общеизвестно, что подавляющее большинство наших вкладчиков держало деньги в сберкассах не из-за процентов (относительно ничтожных по сравнению с учетными ставками банков в капиталистических странах), а потому, что вкладывать деньги некуда, ростовщичество рискованно и резко осуждается обществен­ ным мнением, дома же хранить деньги опасно из-за посягательств на них со стороны внешних воров и подрастающего поколения, а также из-за собственного транжирства. Для вкладчиков, имеющих на счету по нескольку сот или тысяч рублей (таких тогда было абсолютное большинство), десятка больше или меньше процентных начислений в год роли не играет. Для вкладчиков с очень значитель­ ными счетами процентные начисления тоже имеют третьестепенное значение, поскольку при любых процентах ничтожны по сравнению с поступающими суммами, да и чем больше сбережения, тем труднее обходится без сберкассы при любых процентах. Таким образом, страдает лишь количественно ничтожная прослойка вкладчиковрантье, которые живут на проценты или для которых проценты являются весомой статьей дохода. Но таких людей — богатых на­

следников ли, или ушедших на покой с крупными сбережениями — в нашей стране очень не любят, и поэтому типичное в данном случае «общественное мнение» отнеслось к ним, как к величине, интересами которой можно пренебречь.

Это был редкий случай, когда в социальном проекте можно было опираться на более или менее определенные данные государственной статистики. Было известно, что сумма вкладов в сберкассы измеряется величиной порядка сотни миллиардов рублей (в настоящее время эта величина измеряется другими порядками). Таким образом, нетрудно вычислить, что если процент по вкладам снизить, скажем, с двух до одного или вообще до символического уровня от одной десятой до половины процента, то одна такая операция вроде бы разом дает до одного-полутора или даже более миллиардов рублей в год.

Совсем ликвидировать процент по вкладам невозможно по чисто психологическим мотивам: это может явиться самым настоящим шоком — примерно таким же, как если за хранение денег в сберкассе брать мзду, — а кроме того, возможно, значительная часть потенциальных вкладчиков предпочтет не терять время на хождение в сберкассу, и может случиться крупный отлив денежных средств со сберкнижек в «кубышку». Что же касается процентов, то их уже снижали без какой-либо заметной реакции населения (по ука­ занным выше причинам), и, казалось бы, ничего не стоит, если можно так сказать, повторить пройденное еще одним шагом на понижение.

Налицо — классический пример социального проекта, кажуще­ гося безупречным обыденному сознанию по своей конструктивности, выгодности, и тем не менее, как будет показано ниже, абсолютно бесполезного, с точки зрения поставленной цели, мало того, на­ верняка вредного в смысле ухудшения «финансовой обстановки» в стране.

Остальные проекты той же группы имели в виду:

— повторение денежной реформы 1947 или 1961 г. с одноразовым обесценением крупных накоплений у наиболее состоятельных слоев населения (что представлялось весьма заманчивым, поскольку уже тогда имели место сильные подозрения, что десятки миллиардов таких накоплений нажиты неправедным путем и составляют не­ трудовые доходы);

—значительное увеличение налога на бездетных, с тем чтобы полученные средства использовать на увеличение пособий много­ детным и неполным семьям (вплоть до замены алиментов достаточно высоким фиксированным пособием, одинаковым для всех);

—увеличение косвенного налога на предметы роскоши и вве­ дение налога на собаковладельцев в городах пропорционально величине собаки (мотивировка: содержание крупной (не комнатной) собаки в нашей городской квартире, при условии отсутствия в ней хозяев ежедневно по 10—12 час., мучительно для животного, с другой стороны, выгул таких собак создает большие неудобства населению). Особенно большой налог, по тем же мотивам, предла­ гался для крупных экзотических животных;

—введение прогрессивного налога на наследство, с особенно большими ставками на наследование капитальных дач, сдаваемых обычно внаем, и т. п.;

—ликвидация налогов на фиксированные доходы типа зарплаты

содновременным упорядочением всей системы выплат таким обра­ зом, чтобы снизить «чрезмерные» выплаты;

—введение косвенного налога на посылки и праздничные поч­ товые отправления, с тем чтобы минимизировать спекуляцию дефицитом при помощи почты и (в случае почтовых отправлений) получить средства для благотворительности в отношении сирот и бедствующих, памятуя, что при праздничных поздравлениях отправителю психологически безразлично, на сколько копеек дороже обойдется отправление;

—округление цен на товары до десятков копеек (с той же целью и в расчете на тот же эффект «несущественности» для покупателя);

—повышение разницы в курсах при покупке и продаже облигаций беспроигрышного займа примерно до одного рубля (в те времена этот курс был значительно меньше);

—внутренняя межреспубликанская и межобластная таможня для сборов с провоза крупных партий фруктов, цветов и аналогичных товаров, предназначенных для продажи по спекулятивным ценам;

—альтернативное предложение: резкое увеличение цены места на рынке при продаже подобных товаров, с тем чтобы часть колоссальной сверхприбыли спекулянтов попадала в фонд госу­ дарства;

—введение формальной бесплатности проезда на наземном го­

родском транспорте (автобус, троллейбус, трамвай) там, где за­ труднителен контроль над оплатой проезда, чтобы избежать суще­ ствующих сотнемиллионных потерь, со взысканием необходимых сумм либо с городских предприятий, либо непосредственно с жителей города соответствующим вычетом из их доходов; любопытно, что здесь, помимо социально-экономических мотивов, выдвигается чисто социальный: ввиду фактически принудительной системы расселения, когда жилье не покупают по своему усмотрению, а его «дают» по объективным возможностям, несправедливо за проезд брать больше с тех, кому жилье «дали» дальше от мест работы, покупок и развлечений;

— введение платности жилья, медицинских и иных услуг сверх определенного, одинакового для всех социально-гарантированного минимума;

— введение платности лечения для курящих и употребляющих спиртные напитки (за рамками лечения алкоголиков на началах его самоокупаемости); мотив: люди, сознательно подрывающие свое здоровье, должны платить за его восстановление;

—введение премий для лиц, не пользовавшихся в течение года больничным листом, для стимулирования заботы о своем здоровье;

—развитие коллекционной книготорговли по коллекционным же ценам (примерно на порядок-два выше номинальных);

—введение продажи билетов в магазины с массовым наплывом посетителей по типу аналогичных билетов в некоторых ресторанах;

—гибкое ценообразование с сезонными повышениями цен на товары повышенного спроса и сезонными распродажами при снижении спроса; учреждение магазинов типа «Люкс», где товары особо высокого спроса могли бы продаваться по ценам на порядок выше обычных, а, с другой стороны, магазины уцененных (прог­

рессивно уцениваемых) товаров и распродажи по бросовым ценам;

—продажа патентов на занятия ремеслами и торговлей (за­ метим, что это предложение выдвигалось задолго до Закона о кооперации);

—продажа патентов на любые открытия, изобретения, рационализаторские предложения, кроме случаев заведомого плагиата или явной психической ненормальности заявителя (по типу порядка, принятого в большинстве стран мира).

Ill

Мы выбрали двадцать относительно наиболее простых для восприятия и оценки социальных проектов, в которых сильнее проявляется ориентация на чисто экономический эффект (изыскание дополнительных денежных средств) и которые поэтому сравнительно удобны для анализа социальных нововведений в интересующем нас плане.

Первое, что заслуживает внимания (читателю нетрудно испытать на себе самом или с привлечением своих близких), это — почти неизбежная мгновенная первоначальная негативная реакция, зача­ стую весьма резко выраженная, на подавляющее большинство или даже на все без исключения зафиксированные выше проектные предложения. В норме сказывается тот самый «эффект футурофобии» в обыденном сознании, который мы детально разбирали в преды­ дущей главе.

Важно подчеркнуть, что он, как правило, огульный: к любому предложению в любом варианте. Исключения из этого правила наблюдаются лишь в двух случаях: либо ознакомившийся с проектом усматривает в нем нечто выгодное для себя лично (вариант: нечто ущемляющее для человека или людей, к которым относится враж­ дебно), либо он настроен негативно-ожесточенно в отношении су­ ществующего порядка вещей и в любом изменении последнего без разбора видит шаг к социальной справедливости. Трезвый подход с самого начала, со взвешиванием плюсов и минусов рассматрива­ емого предложения, чрезвычайно редок и характерен обычно только для эксперта по данному вопросу. У нас ярко выраженное преоб­ ладающее эмоциональное начало негативного характера объясняется низкой культурой общественного самосознания — воспитанной в те­ чение десятилетий (а во многом — и столетий) привычкой принимать то или иное предложение (в зависимости от обстановки, но не­ зависимо от содержания и характера) либо на веру, с бездумным энтузиазмом, либо «в штыки», как идущее откуда-то «со стороны» и тем более «сверху», что заранее определяет негативное к нему

отношение. Но любопытно, что примерно такой же — только гораздо менее ярко выраженный — эффект наблюдался и при общении с респондентами в странах высочайшей культуры общественного са­ мосознания, мало того, высочайшей политической культуры (Швеция, Швейцария).

Видимо, «эффект футурофобии» в обыденном сознании сраба­ тывает безотказно всюду, только в разной степени интенсивности и в различной форме проявления.

При более спокойном, более основательном обсуждении проек­ та — оставаясь на уровне обыденного сознания — первоначальный, если можно так сказать, абсолютный негативизм (сплошное неприятие, отрицание, что называется, с порога) сменяется не­ гативизмом относительным, с выявлением разного рода конкретных негативных последствий или сложностей, затрудняющих или исклю­ чающих получение прокламируемых ожидаемых результатов.

Так, например, при обсуждении проектов типа перечисленных выше, даже неэкономистам прежде всего приходит в голову, что необходимо сначала прояснить масштабы чисто экономического эф­ фекта намечаемого нововведения. И если эти масштабы сравнитель­ но ничтожны — тем более, если нововведение не окупает связанных с ним затрат, — то несостоятельность проекта становится очевидной с самого начала. Поэтому, допустим (берем самый наглядный пример), прежде, чем повышать разницу курса при покупке и продаже облигаций, необходимо выяснить масштабы покупок и продаж, знать, какой доход от такого рода операций получается при существующих условиях, представлять себе, во сколько обой­ дется изменение (в нашем случае — расходы незначительны), и только с учетом полученной информации принимать решение.

Следующий логический шаг в приближении обыденного сознания к уровню научного, экспертного — «взвешивание» наиболее очевидных, непосредственных социальных последствий намечаемого проектного решения по основополагающему критерию: кому выгод­ но, а кому — нет? Иными словами, какие социальные группы обще­ ства неизбежно оказываются ущемленными предлагаемым нововве­ дением, а какие выигрывают от него (сравнительно редко оказы­ ваются ущемленными все без исключения группы и практически никогда не бывает так, чтобы в выигрыше оказалось все население, включая вовлеченных в теневую экономику). Так, увеличение на­ лога на бездетных, помимо одиночек и/или бездетных пар с относительно высокими доходами, неизбежно ударят по низкооп­ лачиваемым, так что сразу же возникает вопрос о градации подоб­ ного налогообложения, с возможным освобождением от него низко­ оплачиваемых. Кроме того, налог на бездетность психологически очень тяжело воспринимается женщинами, которые очень хотели бы иметь ребенка, но, по физиологическим причинам, не в состоянии этого сделать. Тут же возникает альтернативное предложение: вос­ станавливать социальную справедливость в данном отношении (рас­ сматривая всех детей, как будущих гарантов пенсий, образно говоря, будущих кормильцев всех пенсионеров), не ущемляя бездетных, а

приплачивая имеющим детей. Вот этот эффект — углубление анализа и последующая модификация проектного предложения — чрезвычайно ценен как для обыденного сознания (в смысле формирования общественного мнения), так и в особенности для научного обоснования нововведений.

Третий и последний шаг, означающий максимальное приближение обыденного сознания к уровню научного (учитывая, что отождествление их в принципе недопустимо, поскольку в таком случае обыденное сознание переходит в иное качество, свойственное научному мышлению), — взвешивание всей совокупности возмож­ ных последствий намечаемого проектного решения с учетом всей имеющейся налицо социально-экономической ситуации, так сказать, социальной природы инфраструктуры нововведения. При последо­ вательно научном подходе оказываются несостоятельными большинство перечисленных выше двадцати проектных предло­ жений, в том числе самые, казалось бы, многообещающие.

Возьмем первый из приведенных нами примеров, где чисто экономический миллиардный выигрыш, казалось бы, очевиден: снижение процентных выплат по вкладам в сберкассах. Да, теоретически здесь можно получить, при существовавших более трехстах миллиардах рублей на сберкнижках, несколько миллиардов «чистого» дохода в пользу государства. Но вот вопрос: являются ли упомянутые миллиарды рублей действительно денежными средст­ вами по своей покупательной способности и возможно ли будет употребить «чистый доход» в каких-то практических целях? Анализ социально-экономического положения в стране на протяжении ряда десятилетий вообще и последнего десятилетия в особенности дает отрицательный ответ на эти вопросы.

Действительно, мало-помалу перед нами раскрывается безотрад­ ная картина финансового хозяйства в стране, где реализована уто­ пия, в том числе, помимо всего прочего, были упразднение собст­ венно денег (в смысле — казначейских обязательств-сертификатов, на которые можно приобрести все необходимое, если есть денежные средства) и замена их «дензнаками», именуемыми «мягкой» или «неконвертируемой» валютой, которые в отличие от первых можно печатать по государственным потребностям, сколько вздумается, независимо от наличия товаров или услуг — и это очень удобно, — но «купить» на них можно только то, что имеется в продаже, либо при привилегированном положении, открывающем доступ к дефицитным благам (что очень неудобно).

Людям старших поколений памятна карточная система довоен­ ного, военного и послевоенного времени. Для «отоваривания» кар­ точки всегда была необходима некоторая, как правило, очень не­ значительная — особенно при сравнении с рыночными, «коммер­ ческими» ценами — сумма денег. Последние, в крайнем случае, можно было занять, а при потере карточки полная катастрофа была неизбежной. Собственно деньги играли в этом случае скорее традиционно привычную плюс учетно-контрольную роль, поскольку в принципе можно было обойтись и без них, дифференцируя кар­

точные нормы, как заблагорассудится. Фактически эта модель рас­ пределения — особенно в оптовом распределении — сохраняется и по сей день, мало того, черты ее все более напоминают минувшие времена по мере распространения практики введения талонов на один дефицитный вид товара или услуги за другим.

Так вот, в этих условиях сотни миллиардов рублей, осевшие на сберкнижках и несколько меньшая, но тоже очень значительная сумма, оказавшаяся в «кубышках», плюс примерно такая же —в ювелирных изделиях — своеобразном «золотом запасе» на всякий случай у миллионов семей, которые не имеют возможности иного вложения «дензнаков», — представляют собой своего рода «полуфикцию»: с одной стороны, при незначительных масштабах вы­ дачи вкладов на полученные «дензнаки» можно купить имеющиеся товары широкого потребления, как правило, низкого качества или не пользующиеся особым спросом, либо, при наличии известных личных связей или привилегированного положения, можно приобрести значительные материальные ценности; с другой стороны, если хоть немного увеличить масштабы выдачи вкладов, — полу­ ченные «дензнаки» неизбежно натолкнутся на пустые прилавки, мало того, увеличение их массы, находящейся в обращении, неизбежно вызовет подъем рыночных цен, очень чутко реагирующих на малейшие изменения платежеспособного спроса.

Таким образом, по существу, предлагается операция, равнозначная пуску в обращение определенной суммы денег без соответствующего товарного покрытия. С полученными от уменьшения процентных ставок миллиардами нечего будет делать: на них нельзя приобрести ни стройматериалы, ни средства транспорта, ни кооперативное жилье, ни даже копеечную тетрадь — все это «фондировано», распределяется как бы по карточкам и отдать кому-либо тетрадку означает отнять у кого-то, и более ничего. Если же полученные миллиарды распре­ делить в виде наличных «дензнаков», допустим, среди малообеспе­ ченных, то это соответственно поднимет платежеспособный спрос при пустых полках и соответственно повысит рыночные цены, только и всего. Гораздо проще просто напечатать искомые миллиарды и вы­ пустить их в обращение (чем мы и без того непрерывно занимаемся). Результат будет абсолютно тот же самый.

Как видим, углубленный анализ, диагноз и прогноз предлагае­ мого нововведения существенно меняют заманчивую картину, пер­ воначально рисующуюся в голове проектанта. Сколько денежных и материальных средств было выброшено на ветер в стремлении побыстрее реализовать «заманчивые» прожекты подобного рода! Относительно нетрудоемкие операции типа только что описанных позволяют сэкономить миллиардные материальные ценности. Имен­ но к этому сводится в конечном счете суть прогнозного обоснования нововведений.

Несколько иной (но в том же ключе) представляется с этих позиций несостоятельность проектных предложений о денежной реформе. Ее единственным смыслом может быть только конфискация таким образом десятков миллиардов, неправедно нажитых дельцами

теневой экономики. Но нужно сразу же отдавать себе отчет, что без существенных льгот по определенным минимальным вкладам неизбежно пострадает значительное число добропорядочных вкладчиков. Другой целью абстрактно-теоретически могло бы быть искусственное понижение уровня жизни населения. Но такая цель при существующем низком уровне жизни социально и политически бессмысленна. Что же касается более отдаленных последствий, то они близки к нулевым: при существующем положении вещей про­ цессы стихийного перераспределения за считанные годы восстановят статус-кво на новом уровне — миллиарды неправедно нажитых руб­ лей на одном полюсе и «от зарплаты до зарплаты» на другом, для подавляющего большинства населения.

Прогнозные разработки подобного проекта показывают, что если и предпринимать денежную реформу, то обязательно в увязке с целым «пакетом» других мероприятий, призванных оптимизировать положение вещей в целом. Иными словами, с этой точки зрения денежная реформа видится только в качестве одной из подпрограмм обширной и радикальной программы нововведений, призванной стимулировать основные, ведущие из них.

Сказанное полностью относится к проектным предложениям об изменении налогообложения. В наших условиях то или иное суще­ ственное повышение налога неизбежно принимает запретительный характер и вызывает непредвиденную волну ответных реакций, обычно в сфере теневой экономики, но не обязательно в ней. Так, резкое повышение налогообложения кооперативов имеет конечным результатом свертывание масштабов работы или даже самозакрытие многих из них с переносом соответствующей активности в разряд «левых приработков», налогом, как известно, вовсе не облагаемых. Непродуманное повышение налога на бездетных способно вызвать волну фиктивных «усыновлений» или «удочерений» с миллионами малолетних жертв вынужденной показухи. Непродуманное повы­ шение налога на собаковладельцев способно привести к массовому умерщвлению собак и довольно сильному ожесточению значительной массы людей. И так далее.

Все это не означает, конечно, что налоги надо законсервировать, как они есть, и напрочь отказаться от какой-либо налоговой политики. Но здесь, как в шахматах, всегда надо предвидеть воз­ можные ответные ходы налогоплательщика. И в смысле различных способов сокрытия всего, подлежащего повышенному налогообло­ жению. И в смысле неожиданных (для государства) «компенсаций»

вдругих сферах жизнедеятельности (для налогоплательщиков). И

всмысле возможного ухудшения общей ситуации. Только просчитав такого рода возможные «ответные ходы», можно прибегать к ново­ введениям в области налоговой политики.

Некоторые недостаточно продуманные проектные предложения вызывают эффект «саморазрушения прогноза». Так, несколько лет назад в печати появились предложения о введении прогрессивного налога на наследство. Но что у нас, как правило, в девяти случаях из десяти переходит в наследство? Обстановка жилья, само жилье,

далеко не у всех автомашина или мотоцикл, садово-огородный участок с домиком и обычно — сравнительно небольшой счет на сберкнижке. И все. Иными словами, уровень жизни у нас таков, что в подавляющем большинстве случаев либо нечего наследовать, либо ущемление в наследстве равнозначно частичной конфискации имущества ни в чем не повинного человека. Проект направлен, по существу, против ничтожной количественно социальной группы людей, которые получают по наследству капитальные дачи плюс различные ценности (коллекционные, ювелирные и т. п.) на огром­ ные суммы, плюс сбережения на такие же суммы. Часть таких имуществ (главным образом у выдающихся деятелей науки и искус­ ства) образовалась законным путем сверхвысоких гонораров — на­ сколько они оправданны, иной вопрос; часть (главным образом у работников торговли и снабжения) — незаконным, но неподсудным, по принципу: не пойман — не вор. Общественное негодование на­ правлено почти исключительно против этой последней группы, и если бы авторы предложения сформулировали его соответствующим образом, оно было бы встречено «на ура». Но формулировка ока­ залась настолько неудачной, что создала впечатление, будто пред­ лагают «отбирать» автомашины, квартиры совместного проживания, «обычные» садово-огородные или дачные участки, «обычные» счета на сберкнижках и т. д. Реакция общественности была настолько резко негативной, что предложения «похоронили» без дальнейшего обсуждения.

Кстати, аналогичная судьба постигла столь же неудачно сфор­ мулированное проектное предложение о «нормализации» цен. Цены у нас действительно нуждаются в нормализации, но общественность, памятуя о многочисленных прецендентах, не без основания усмот­ рела в нем очередное посягательство на и без того низкий жизненный уровень населения, и проект был отложен, чтобы не разжигать понапрасну страсти. Нам еще предстоит вернуться к такому типу социальных нововведений в прикладной части настоящей работы.

Иноща вполне рациональный проект осложняется предвидимым, но нежелательным побочным результатом. Примером может служить упомянутое предложение о квазибесплатном городском наземном общественном транспорте. Действительно, существующее поло­ жение, коща проезд оплачивает четверо добросовестных пассажиров, а пятый едет «зайцем» и наносит казне сотнемйллионные убытки ежегодно, — нетерпимо. Но если разложить стоимость поездок на общественном транспорте на всех жителей города поровну — воз­ мущению не будет пределов, тут обязательно сыграет роль сложившаяся социальная психология. Правда, покрытие расходов можно возложить на предприятия или «скрыть» соответствующие суммы в некотором торможении роста денежных доходов населения, так что «вычет» может оказаться незаметным для «человека с улицы». Но здесь вступает в действие другой фактор: работа обще­ ственного транспорта — хорошо ли, плохо ли — оценивается в вы­ рученных рублях. И если эти рубли выплачивать соответствующему управлению горсовета как бы авансом, то водители и их начальство