книги / Экономическая социология переходной России. Люди и реформы

много конкретнее. Впервые по-деловому стали обсуждать­ ся пути развития в России частной собственности. Не только экономистов, но и практиков перестала устраивать половинчатость государства, когда среди многих форм вводимой собственности (индивидуально-трудовой, колле­ ктивной, муниципальной, семейной, коммунальной и др.) не оказывалось частной. В одну точку сошлось все: сове­ ты зарубежных экономистов, давление прогрессивной ча­ сти советских ученых и публицистов, потеря правительст­ вом доверия народа, угроза голода, слабая вероятность получения помощи от развитых стран и главное — вопи­ ющая очевидность того, что старая система уже неспособ­ на поднять экономику.

Однако вербальное согласие людей с возможностью в

СССР частной собственности еще не означало, что новая экономическая культура уже появилась. Ее еще не было. Создавались лишь предпосылки для ее появления в буду­ щем. Ведь от людей требовались не слова, а реальные дей­ ствия. Причем действия, которым их не только никто ни­ когда не учил, но и прецеденты которых им не были из­ вестны. Действительно, создавать рыночную систему при­ ходилось по принципу: “Пойди туда — не знаю куда, сде­ лай то — не знаю что”. В старой системе все было ясно: тебе говорили исполнять — и ты исполнял. За что бороть­ ся, тоже было ясно: за трудовую дисциплину, за выполне­ ние плана. Выбивали положенные фонды, корректировали задания, согласовывали, увязывали. Теперь же требова­ лось совсем иное: купить землю, предприятие, основать собственное дело, “бизнес”. Но как все это делается? Как создать акционерное предприятие, открыть частный мага­ зин, включиться во внешнеэкономическую деятельность? Люди знали лишь один способ хозяйствования — требо­ вать от “верхов”.

Важнейшее значение первого этапа состоит в том, что именно в этот период происходило переосмысление отно­ шения людей к двум политическим системам: советской с ее государственной экономикой и рыночной, капиталистиче­ ской, основанной на частной собственности. Негативное отношение вчерашних советских людей к частным формам собственности постепенно ослаблялось и вытеснялось по­ зитивным. Приведу некоторые данные ВЦИОМа.

В декабре 1990 г. частные и иностранные предприятия положительно оценивали соответственно 44 и 17% опро­ шенных, а в январе 1992 г. — 51 и 25%.

ДИНАМИКА ОЦЕНОК ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ (в %)

Доля положительных оценок фермерства: если в конце 1989 г. положительно оценивали фермерские хозяйства 63% опрошенных, то в январе 1992 г. — 81% [1].

Аналогичные тенденции были выявлены при изучении динамики мнений населения о безработице: в конце 1989 г. считали ее недопустимой 45% опрошенных, в кон­ це 1990 г. — 39, в январе 1992 г. — 33%. Считали, что “безработица — это вполне терпимое явление”, соответ­ ственно 6, 20 и 27% [2].

Второй этап — “лицом к лицу с рынком” (1992—1993 гг.). В этот период началось первое (после 75-летнего перерыва) непосредственное знакомство жителей страны с рыночными процессами в экономике: либерализацией цен, свободным рынком потребительских товаров, иностранной валютой, коммерческими банками и др. Хотя знакомство со всем этим происходило на фоне слабой собственной информированно­ сти, минимального собственного опыта жизнедеятельности в рыночных условиях, но общий настрой был в пользу рыноч­ ных преобразований. Например, на вопрос “Какая экономи­ ческая система кажется вам более правильной?” в тот пери­ од были получены следующие ответы (табл. 38).

На вопрос “Продолжать или прекратить рыночные ре­ формы?” (ВЦИОМ) в те же годы давались ответы, показан­ ные в табл. 39.

Как видно, поддержка рыночных реформ и частнокапи­ талистических форм собственности в эти годы усиливалась.

Для этого имелись глубокие причины. С одной стороны, еще не полностью выветрился дух 1991 г. Ожидания реаль­ ных демократических преобразований, социального про­

капиталистическую деятельность с первого же дня новой власти. Именно этот период, когда старое ломалось, а но­ вых институтов еще не существовало, был периодом их наибольшей активности (подробно об этом будет рассказа­ но в гл. XII).

Третий этап — усиление отторжения реформ (1994— 1995 гг.). Этот этап отличается тем, что наметившееся на первых двух этапах противоречие между поддержкой ре­ форм и их отторжением усиливается. Но это отторжение не прекращает начавшегося процесса адаптации к рыноч­ ным условиям, а, напротив, совмещается с ним. С одной стороны, ослабляется страх перед новыми условиями, усиливается стремление “вписаться”, как можно полнее ре­ ализовать свой трудовой потенциал, добиться жизненного успеха. С другой стороны, экономическая политика новой власти начинает давать столь явные “сбои”, просчеты и должностные преступления становятся столь откровенны­ ми, что это усиливает отчуждение людей от проводимых экономических преобразований.

Важно подчеркнуть: рост негативизма на этом этапе был связан отнюдь не с неприятием людьми рынка как та­ кового, а с тяжелейшими последствиями рынка для насе­ ления. Наблюдался парадокс: с одной стороны, победа ре­ форматоров, создание “правительства реформ”, признание реформ необратимыми, с другой — усиление критическо­ го отношения людей к реформам. В 1995 г. по сравнению с 1994 г. доля поддерживающих реформы снизилась с 54 до 48% [3]. Между 1993 и 1995 гг. заметно снизились доли населения, которые считали эффективными фермерские хозяйства: с 51% в 1993 г. до 35% в 1995 г. [4; 5]. Люди по­ нимали, что при сложившихся условиях фермерам не вы­ жить.

Однако, несмотря на рост “вербального негативизма” (т. е. доли жителей страны, отрицательно оценивающих идущие реформы), вовлечение жителей страны в рыноч­ ную деятельность продолжалось. Люди осваивали новые виды занятости, рабочие места, “ниши”, использовали все возможности для заработка — не только профессиональ­ ным трудом, но и как, где и чем придется. Так или ина­ че, но к 1994 — 1995 гг. адаптация к новым условиям за­ нятости у значительной массы населения если не завер­ шилась, то была уже значительно большей, чем в 1992 г. [5; 6]. Усиливалась адаптация и к ситуации на рынке то­ варов и услуг, инфляции, росту цен. На место паническо­

ДИНАМИКА ПОДДЕРЖКИ НАСЕЛЕНИЕМ РЫНОЧНЫХ РЕФОРМ *(в %)

Без учета затруднившихся ответить.

Рассчитано как среднее из пяти опросов в течение 1996 г. Данные ВЦИОМа за июль 1997 г.

Вторая из названных особенностей перехода к рынку — его волнообразный характер — видна из динамики отно­ шения населения страны к рынку и капитализму. Как вид­ но из табл. 40, оно не было прямолинейным переходом от неприятия к принятию, от критического отношения к по­ ложительному. Как можно судить из описанных выше че­ тырех этапов переходного процесса, отношение общества

крынку и капитализму менялось не только от “плохого “

к“хорошему”, от “худшего” к “лучшему”. Напротив, на­ блюдались и переходы от поддержки реформ к их непри­ ятию, от удовлетворенности ими к разочарованию. Так, после более чем двух лет роста поддержки реформ, в 1994 г., произошло значительное падение этой поддерж­ ки, своего рода “обвал”: около половины опрошенных считали, что эти реформы надо остановить [7; 8]. Это способствовало активизации оппозиции в ее требованиях корректировки политического курса с угрозой требова­ ния отставки правительства.

Однако в 1996—1997 гг. доля людей, поддерживающих реформы, в сравнении с 1995 г. росла, а доля противни­ ков реформ снижалась (42 и 40% соответственно). Вырос­ ла и доля людей, предпочитающих нынешнюю жизнь той, какая была до перестройки (табл. 41).

систем: той, от которой общество уходит, и той, к которой оно вроде бы начало двигаться [10]. Переходность — это сочетание “духа социализма” и “духа капитализма” в одной и той же реальности — в одном и том же обществе, в од­ них и тех же людях, в одном и том же интервале истори­ ческого времени.

Следовательно, речь идет о новом социальном феноме­ не, порожденном эпохой быстрых и радикальных перемен в России. Причем переходность — это комплексный фено­ мен: черты переходности сегодня несут в себе и государст­ во, и проводимая им политика, и социальная стратифика­ ция, и сознание жителей страны.

Каков генезис переходности? Как отмечено выше, пода­ вляющее число жителей страны, даже поколение людей, которым к началу рыночных реформ было 18 — 20 лет, сформировались и успели прожить часть жизни при соци­ ализме. К началу рыночных реформ социализм просущест­ вовал в СССР уже более 3/4 века. Он сформировал не толь­ ко определенный тип государства и экономики, но и осо­ бые социальные группы и отношения между ними, тради­ ции, привычки, культуру. Всевластие и всемогущество госу­ дарства, всеобщее право на труд, бесплатность образования и медицины, государственное обеспечение жильем, доступ­ ность сложившихся форм досуга и воспитания детей, идео­ логия “равенства и справедливости”, лозунг “удовлетворе­ ния постоянно растущих потребностей” — вот лишь неко­ торые штрихи советской экономической культуры. К нача­ лу рыночных реформ она прочно “сидела” в каждом жите­ ле страны. Понятие “капитализм” использовалось лишь для критики других стран и демонстрации “преимуществ соци­ ализма”.

И вдруг на смену всему этому пришли свободные цены, пункты обмена валюты, безработица, конкуренция, прива­ тизация, частные банки, банкротства, неплатежи и многое другое, абсолютно чуждое старой, привычной системе. И хотя многие знали про капитализм не по учебникам, хотя многие относились к советской системе весьма критически, но бесспорно, что и социальная структура общества, и мас­ совое сознание населения СССР к началу рыночных ре­ форм 90-х годов были “насквозь советскими”. Советский образ жизни, советская экономическая культура существо­ вали столь долго и были “вбиты” в сознание жителей стра­ ны столь глубоко, что исчезнуть за пять лет российских ре­ форм они не могли. И не исчезли.

С другой стороны, эти пять лет были насыщены событи­ ями настолько мощными, переменами настолько радикаль­

ными, что они сильнейшим образом повлияли на состояние общества — на его структуру и сознание, придали им оп­ ределенную динамику. Действительно, сегодня в России уже есть частные предприятия, но сохраняется советское отношение к труду, имеются убыточные предприятия, но еще не работает механизм банкротств, еще жива привычка к “социальной защищенности”, но уже нет страха перед государством. По мнению Т.Долгопятовой, “преобразован­ ные и реорганизованные предприятия в отличие от вновь возникающего частного сектора еще долгое время будут сохранять поведение, сходное с государственными”. Опи­ сывая этапы рыночных преобразований, автор отмечает, что, стремясь к сохранению устойчивого положения своих предприятий, директора в течение первых лет реформ ори­ ентировались на сохранившуюся систему государственных заданий, госзаказов. По мере осознания необратимости пе­ ремен начала складываться “установка на выживание”. Причем эта установка проявлялась не в “классическом” мо­ нопольном поведении, но в “особых мотивациях руководи­ телей” [11]. Пример такой мотивации, диктуемой переход­ ным процессом, — сохранение трудовых коллективов в ус­ ловиях фиктивной занятости.

Как видно, переходность возникает вследствие сочета­ ния “пережитков социализма” отнюдь не с “чистыми” моде­ лями “капиталистического поведения”, а с особыми россий­ скими феноменами типа неплатежей, рэкета, разных форм ухода от налогов, бартера, фиктивной занятости. Такие яв­ ления порождены особыми российскими условиями, выра­ батывающими у субъектов экономики соответствующие мо­ дели поведения и сознания.

Отсюда и соответствующая структура “переходного соз­ нания”, подразумевающего не только наличие новых моделей экономического поведения, но и отсутствие тех моделей, которые необходимы для нормального функционирования новых, зарождающихся экономических и социальных инсти­ тутов. К примеру, к началу реформ граждане России не име­ ли ни менеджерского, ни клиентского опыта взаимодействий с коммерческими банками. Это породило ситуацию с “обма­ нутыми вкладчиками”. Не имелось опыта заключения контра­ ктов, создания частных предприятий, оформления отчетных документов по западным образцам и др. Это затрудняло эко­ номические взаимодействия с западными партнерами, снижа­ ло их интерес к России. Список стереотипов экономического поведения, которые необходимы в рыночной экономике, но отсутствовали в советской и потому были дефицитными в эпоху реформ, огромен. Именно поэтому сегодня так много