книги / Экономическая социология переходной России. Люди и реформы

зерв: “Сравнительно быструю отдачу можно получить, если привести в действие организационно-экономические и со­ циальные резервы и в первую очередь активизировать чело­ веческий фактор, добиться того, чтобы каждый на своем рабочем месте работал добросовестно и с полной отдачей” [35]. Однако призыв, основанный лишь на идеологической традиции, был обречен на неуспех. К середине 80-х годов резервы трудового энтузиазма были давно исчерпаны. К тому же Горбачев потребовал от людей немалого: не про­ сто “вкалывать”, как в 30-е годы, но и обеспечить компе­ тентность, инновационность, заинтересованность в успехе дела, ответственность, профессионализм, творчество, ини­ циативу. С другой стороны, весь арсенал средств активиза­ ции работников оставался старым — партийные рычаги, апелляция к традиционным советским ценностям: коллек­ тивизму, трудовой дисциплине, соответствию слова и дела. Все это уже не срабатывало. Общество чувствовало это: ощущалось, что для оживления экономики нужны какие-то другие, более мощные рычаги воздействия на работников, на их трудовую мотивацию.

В этой обстановке в 1987 г. началась очередная попытка реформы хозяйственного механизма советской экономики в рамках социалистической системы власти, руководящей роли КПСС и государственной собственности на средства производства. Были продекларированы расширение само­ стоятельности предприятий, их самоуправление, самофи­ нансирование и пр. Важным звеном реформы был выдвину­ тый Горбачевым курс на ослабление роли союзных мини­ стерств и ведомств, внедрение “новых форм хозяйствова­ ния”. “Первыми ласточками” были Закон о предприятии (1987 г.) и Закон о кооперации (1988 г.) [9]. При всей их не­ последовательности права предприятий были расширены, а рамки мелочной опеки со стороны аппарата министерств, их контрольная роль ограничены. Централизованное пла­ нирование и фондирование постепенно теряли силу [36; 37]. Хотя трудовые коллективы предприятий не станови­ лись свободно действующими предпринимателями и эконо­ мические показатели падали, но ограничения для возникно­ вения новых собственников становились все более слабыми. Люди начинали чувствовать: впервые за многие десятилетия советской истории в стране начинает возникать какое-то подобие экономической свободы. Однако тогда никто еще не понимал, кому достанутся плоды этой свободы. Каза­ лось, что они достанутся всем, всему обществу.

Таким образом, первая социальная особенность возник­ новения рынка в России такова: он возникал в процессе ос­

лабления и развала мощных государственных структур, происходивших под влиянием сдвигов в идеологии ЦК КПСС и принятия прорыночных правовых актов. Думаю, что лидеры Политбюро, проводя этот курс, не осознавали всех его последствий. Но несмотря на это, ослабление го­ сударственных структур (проводившееся в обычном кампа­ нейском стиле, в сжатые сроки) объективно вело к развалу старой системы государственного регулирования экономи­ ки. Рынок же возникал как побочное следствие курса на ослабление директивно-командной системы.

Важная деталь: под давлением ставшего очевидным кри­ зиса экономики Политбюро ЦК КПСС (в лице Горбачева) согласилось на “регулируемый социалистический рынок”. На том уровне понимания “рыночных реалий” казалось, что таковой возможен. Видимо, аппарат полагал, что хотя не­ которые послабления предприятиям даются, но власть ос­ танется в его руках. Реализовать этот план не удалось, про­ цесс пошел иначе.

С этим связана вторая социальная особенность возник­ новения рыночной экономики в России: его главной соци­ альной базой стала старая номенклатура, аппаратчики — бывшие партработники и работники государственного ап­ парата всех уровней. Эти группы до начала реформ были ближе всего не только к власти, но и к собственности. Все правовые акты по изменению полномочий министерств и ведомств, по расширению самостоятельности предприятий проходили через них. Их руками создавались и “новые формы хозяйствования”. Руководящие работники аппарата ЦК КПСС, Политбюро ЦК, отраслевых министерств, КГБ, МВД и пр. лучше кого-либо знали те “щели”, которые об­ разуются в системе управления. И под шум разговоров об очередной химере — “социалистическом рынке” — они на­ чали создавать рынок отнюдь не “социалистический”. Но какой?

На этот вопрос отвечает третья социальная особенность возникновения российского рынка — его полукриминальный или полностью криминальный характер [38]. Первона­ чальный страх старых аппаратчиков перед вступлением в рынок определил такие приемы самозащиты, как использо­ вание подставных лиц, перекачка денег за границу. Уже од­ но лишь наличие запрета для должностных лиц заниматься бизнесом придало российскому рынку “теневой” характер. Частный сектор с самого начала оказался сращенным не только со старым государственным, но и с новым аппара­ том управления, куда мигрировали бывшие работники пар­ тийного и советского аппарата.

Однако дефектный, криминальный характер зарождав­ шегося рынка объясняется не только первоначальным стра­ хом старых аппаратчиков перед изменением их статуса, превращением в собственников. На самом деле криминаль­ ность определялась и серьезными экономическими причи­ нами. Так, инфляция и связанные с нею экономические трудности государственного контроля привели к ослабле­ нию усилий милиции по борьбе с преступностью. Огромные масштабы приобрело срастание милиции с частным бизне­ сом. Чрезмерные налоги толкали на поиски криминальных путей для выживания не только обычных граждан, но и ра­ ботников правоохранительных органов.

Еще одна, четвертая социальная особенность возникаю­ щего рынка — остроконфликтный характер его формиро­ вания, вытекающий из идущей вокруг него политической борьбы. Всеобщее признание необходимости экономиче­ ских реформ сопровождается их сдерживанием. Такова, например, ситуация с земельной реформой. Длительное непринятие Закона о частной собственности на землю при­ вело к тому, что к лету 1993 г. не только не было значи­ мого роста фермерства, но и, напротив, наблюдалась “дефермеризация”. Свертывание фермерских хозяйств вызва­ ло приписки численности фермеров. Проводимая политика налогообложения и кредитования фермерских хозяйств лишила их возможности иметь даже минимально необхо­ димую техническую базу производства. Фермеры оказа­ лись в состоянии конфронтации как с центральной, так и с местной властью.

Конфликтный характер возникновения рынка связан также с характером экономики, которая унаследована Рос­ сией от СССР. По оценке Н. Шмелева, основная часть быв­ ших советских предприятий (70% крупных заводов и 70% колхозов и совхозов) непригодна для вхождения в рынок, несовместима с ним и потому обречена на банкротство [39]. Это оказалось источником глубокого и массового конфли­ кта между свертыванием производства на крупных, не под­ дающихся реформированию предприятиях и интересами массовых групп работников, их привычными претензиями и требованиями. Рабочие, служащие, специалисты, менедже­ ры, другие работники предприятий были не готовы менять гарантированную зарплату и государственные дотации на экономическую свободу. Ибо потери касались лично их, а приобретаемая свобода для подавляющего большинства трудящихся была абстракцией, химерой, полезной лишь для “новых русских”. Выходило так, что работники хотели получать одновременно и государственные дотации, и сво­

боду от государственного регулирования. Эта ориентация проявляется и у администрации предприятий. С одной сто­ роны, они широко используют экономическую свободу, со­ здавая коммерческие структуры, заключая бартерные сдел­ ки, обходя налоги. С другой стороны, они продолжают требовать от государства дотации на выплату зарплаты и поддержание производства.

Наконец, пятая социальная особенность формирования рынка в России — его очень высокая социальная цена [40]. Она состоит не только и не столько в снижении уровня благосостояния, сколько в утрате тех благ, которые давал социализм. Действительно, до реформы в СССР подавляю­ щую часть социальных нужд работников удовлетворяли предприятия. Они обеспечивали свои коллективы жильем, местами в детских садах и яслях, обучали и повышали ква­ лификацию работников, помогали в приобретении дефи­ цитных товаров, организовывали летний отдых работников и их детей, заботились об их здоровье. Все это создавало у трудящихся не только ощущение своей социальной защи­ щенности, но и привычку обращаться со своими нуждами в соответствующие местные инстанции: к администрации предприятия, в профком, в райисполком, СТК. Люди при­ выкли получать необходимые блага через такие организа­ ции по очереди, в зависимости от нуждаемости и трудово­ го вклада. Поэтому жесткий курс Гайдара на банкротство убыточных предприятий и курс Ельцина на роспуск Сове­ тов вызвали у населения дополнительный шок. Оба эти курса, вышибая почву из-под ног директоров предприятий и аппарата Советов, поначалу создали сильную оппозицию рыночным преобразованиям.

Каковы глубинные причины трудностей возникновения рынка в России? К настоящему времени сложились три версии.

Первая версия — историческая. Формирование рынка — длительный исторический процесс, он потребует несколь­ ких десятилетий. Сегодняшние трудности — это следствие первого периода перехода, его начального этапа, который является самым болезненным. Все симптомы начального этапа вхождения в рынок: снижение уровня жизни населе­ ния, социальное расслоение, экономическая преступность

— все это черты естественно-исторического процесса пере­ хода страны от одной социальной системы к другой, от со­ циализма к капитализму. Этот переход связан, с одной сто­ роны, с ломкой политических и экономических отношений, привычного уклада жизни. С другой стороны, с формиро­

ванием новых форм собственности и укладов жизни, кото­ рых исходная система не имела, к которым люди должны адаптироваться.

Вторая версия — идеологическая. Рынок — это элемент капитализма, и как таковой он антинароден: ведет к ограб­ лению, эксплуатации народа, обогащению за его счет куч­ ки капиталистов. Нынешние трудности России — это ре­ зультат того, что к власти пришло антинародное прави­ тельство, ориентированное на капиталистическое развитие страны. Экономическая политика этого правительства на­ правлена на поддержку частного сектора без учета интере­ сов общества. Эта версия, заимствованная из наследия мар­ ксизма-ленинизма времен господства КПСС, с начала ры­ ночных реформ широко используется оппозицией. Ее прес­ са (например, газета “Завтра”) наполнена политическими обвинениями в адрес Ельцина и его аппарата в продаже Ро­ дины, в пособничестве преступному миру, коррумпирован­ ности, в предательстве своего народа.

Третья версия — национально-культурная. Рыночная система может быть сама по себе и хороша, но для России она не годится. Здесь есть такие национально-исторические особенности, которые исключают рыночную модель эконо­ мики. Это свойственный русскому народу коллективизм, общинный дух, неприятие индивидуализма, установка на уравнительность. Здесь есть “рациональное зерно”. Но сто­ ронники этой версии не дали пока четкого ответа на воп­ рос, соответствует ли русскому менталитету та модель эко­ номики, которая была в бывшем СССР (ее полное огосу­ дарствление), и если не соответствует, то какая модель все же нужна. Вопрос о том, что представляет собой “нацио­ нальная модель экономики”, которую они декларируют, ос­ тается открытым.

Итак, получается, что по всем трем версиям социальные трудности перехода сегодняшней России к рынку естест­ венны и неизбежны. Хотя по первой версии эти трудности вытекают из природы переходного периода, по второй — из модели рыночной экономики, по третьей — из русского национального характера, но все три фактора — длитель­ ность перехода, природа рынка, менталитет населения — неуправляемы. А значит, и социальные трудности перехода к рынку неустранимы, ослабить их невозможно.

Наверное, это действительно так. В чертах многих об­ ществ эпохи “первоначального накопления капитала” есть немало сходного с тем, что происходит сейчас в России. Но верно и другое: в России трудности перехода к рынку усу­

губляются неопределенностью ее политического будущего. А эта неопределенность — пойдет ли страна по пути запад­ ных демократий или вернется к каким-либо формам тота­ литаризма — усиливает уродливые черты становления рын­ ка, не говоря уже о том, что политическая нестабильность ослабляет возможности экономических взаимодействий с западными фирмами и тем самым усиливает экономические трудности страны.

Однако политическая нестабильность — это результат борьбы интересов различных политических групп. Следова­ тельно, трудности возникновения рынка в России “руко­ творны”, зависят от основных “игроков”. А это значит, что эти трудности в принципе управляемы, преодолимы. Имен­ но поэтому сегодня крайне важен анализ социальных при­ чин трудностей реформирования российской экономики. Почему и для кого это важно?

Во-первых, для самого общества. Ведь чем лучше люди будут понимать то, что происходит, тем лучше они будут адаптироваться ко всему новому. Информированность при­ дает дополнительные силы для преодоления трудностей, снижает эмоциональные стрессы от разного рода катаклиз­ мов, которые преподносит жизнь. Во-вторых, анализ соци­ альных трудностей реформирования экономики важен для властей, вырабатывающих экономическую политику. Непо­ нимание социальных проблем реформирования общества — это одна из главных причин тех ошибок, которые делают правительство, Центральный банк России, Госкомимущест­ во, другие организации, причастные к экономической ре­ форме. В-третьих, анализ социальных трудностей экономи­ ческой реформы важен для российских предпринимателей. Лучшее понимание ими трудностей, которые испытывает население страны, ускорило бы их “социальное взросле­ ние”: развивало бы их установки на благотворительность, усиливало бы гражданские мотивы их деятельности. На ны­ нешнем начальном этапе становления рынка вложения оте­ чественных коммерческих структур в общенациональные программы, в решение социальных проблем страны ни­ чтожно малы. Наконец, в-четвертых, анализ социальных причин трудностей перехода к рынку в России важен для западных предпринимателей. Лучшее понимание ими “соци­ ального контекста” рыночной реформы в России, в которой они участвуют, может облегчить их взаимодействие с пред­ ставителями разных слоев российского обществ^ и тем са­ мым способствовать большей эффективности и* работы в нашей стране.

Каковы же социальные истоки трудностей перехода Рос­ сии к рынку? В чем главная причина этих трудностей — в плохих политиках, в модели рыночной экономики, в осо­ бых чертах населения страны или в чем-то другом?

Если ответить кратко, то главная трудность — в той ис­ тории, в тех 75 годах, которые предшествовали началу пе­ рехода к рынку. История не исчезает бесследно, она оста­ вляет следы, наследство, поскольку "отпечатывается” на людях и на всем, что они создали, — на государственных структурах, на стиле деятельности сегодняшних политиков, на характере работы нынешних предприятий, на их дирек­ торах, специалистах, рабочих — на всем сегодняшнем об­ ществе, которое несет в себе черты прошлого.

Деятельность всегда включает действия и поступки дво­ якого рода. Во-первых, старые, привычные, унаследован­ ные от предыдущей жизни. Во-вторых, новые, требуемые нынешней жизнью. Конечно, точного соотношения старого и нового никто не знает и знать не может. Но наличие та­ кой "смеси” неоспоримо. В обществе всегда борются два начала, две силы: консервативная и динамическая. В этих условиях возможны два пути реформирования общества и его экономики: естественно-исторический и волевой.

Естественно-исторический путь отличается тем, что но­ вая экономика и новое общество рождаются в процессе ес­ тественных шагов истории. Этот путь обычно называют стихийным, ибо сознательная деятельность людей здесь не является решающей. Но если люди упускают инициативу, перестают сознательно творить историю, то она начинает творить сама. В этом случае изменения происходят в том темпе, с той глубиной, в тех направлениях, в каких позво­ ляет сложившаяся в обществе ситуация. Изменения здесь зарождаются изнутри общества, идут не “сверху”, а "сни­ зу”, осуществляются в меру готовности и состояния само­ го общественного организма. Поэтому такие естественноисторические реформы обычно растягиваются на десятиле­ тия или даже столетия.

В отличие от этого при волевом реформировании актив­ ной силой являются те или иные группы людей, выступаю­ щие в роли реформаторов, преобразователей. В этом слу­ чае результаты начинают зависеть от компетентности ре­ форматоров, от тех* программ, которые они реализуют, от социальных групп, на которые они опираются, от конкрет­ ных политических действий, которые они осуществляют. При этом типе реформирования высока вероятность оши­ бочных решений, а следовательно, и неудач. Но вместе с

тем умные и решительные действия способны значительно сократить сроки реформационного периода.

В реальной жизни всегда присутствуют черты обоих пу­ тей. Так было и в российской рыночной реформе начала 90-х годов. С одной стороны, она была подготовлена исто­ рией СССР, и в первую очередь очевидными к тому време­ ни принципиальными дефектами советской экономики, ко­ торые были ясны всем: западным и советским экономи­ стам, партийно-советскому аппарату, простым советским людям. Однако в условиях существовавшего в СССР тота­ литарного режима реформирование общества и экономики могло начаться только ^сверху”. Что и произошло в сере­ дине 80-х годов по инициативе сначала Горбачева, а потом Ельцина. Запущенная ими пружина перемен далее раскру­ чивалась в соответствии с природой советского общества, созданного в предшествующие десятилетия. И хотя тут с наибольшей силой проявляло себя историческое прошлое, его ближайший к нам этап — советский, но сама реформа стала порождать новые обстоятельства, которых раньше в нашей истории не было. В итоге на конечный результат ре­ формирования повлияли две группы взаимосвязанных фа­ кторов: унаследованные от прошлого и новые, которые складывались на этапе начавшейся реформы.

§ 31. Больное общество мешает экономике

По оценке авторов программы, разработанной в 1990 г. ра­ бочей группой под руководством С.С. Шаталина, в России наблюдался “общий кризис всей социально-экономической системы, в том числе национально-государственного уст­ ройства, экономики и идеологии, — кризис, выявивший не­ жизнеспособность всех существующих структур” [13]. Кри­ зис общества влиял на ход реформ, снижал их результатив­ ность, вплоть до превращения реформ в свою противопо­ ложность: вместо обновления общества наблюдалась его дезорганизация.

То, что общество больно и что именно это препятствует оздоровлению экономики, было ясно задолго до рыночной реформы. Но в конце 80-х годов в сознании руководства КПСС произошел значительный сдвиг: было осознано, что для углубления экономических реформ необходима рефор­ ма политической системы. Как тогда казалось, решить эко­ номические задачи, выдвинутые на апрельском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС, при сохранении диктатуры КПСС бы­ ло невозможно. Политикой гласности Горбачев открыл путь к политическим реформам. Оппозиционность части

высших слоев аппарата к перестройке толкала к более ра­ дикальным действиям по отношению к политической систе­ ме СССР. Но главное — начали формироваться альтерна­ тивные идейно-политические платформы, зародыши новых политических партий. Ведь переход к рынку в условиях од­ нопартийной системы был невозможен. И она была взорва­ на. Курс на создание рынка требовал отказа от старых и создания множества новых социальных институтов: рынка труда, новой системы социальных гарантий, новой системы образования и подготовки кадров, нового законодательст­ ва и т.д. Если во времена апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС узким местом развития страны считалась экономи­ ка, то в конце 80-х годов им стали политическая система и состояние социальных проблем страны.

В табл. 31 показаны некоторые примеры старых и новых социальных проблем. Из этих примеров видно, что новые социальные проблемы, возникшие на этапе перехода к рын­ ку, — это как бы развитие в новых условиях, выход на по-

Таблица 31

ДВА ВИДА СОЦИАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ - УНАСЛЕДОВАННЫЕ И НОВЫЕ

Ненависть к богатым

верхность традиционных проблем, стоявших в СССР на протяжении всей его истории. Очень показательна в этом отношении безработица. С конца 20-х годов считалось, что в СССР безработицы нет. На самом деле она была, но в скрытой форме. Плановая экономика толкала предприятия на содержание избыточной рабочей силы. Об этом не гово­ рили, но все это понимали. И первые же шаги к эффектив­ ной экономике вывели эту болезнь на поверхность. Другой пример — забастовки. Нет необходимости доказывать, что рабочие, колхозники, специалисты в СССР эксплуатирова­ лись. Проблемы условий и оплаты труда были больными для многих категорий работников, особенно в сельском хо­ зяйстве, строительстве, легкой промышленности, в сфере культуры и др. Но партийные органы и КГБ совместно с администрацией предприятий настолько тщательно отсле­ живали ситуацию, что забастовки были единичными (как, например, в Новочеркасске в 1962 г.). Эти единичные фак­ ты скрывались, забастовочные волны не возникали. Но главное — людей сдерживал страх. Нынешние же волны за­ бастовок — это продукт как раскрепощения работников, так и их неудовлетворенности своим положением, копив­ шейся многие годы.

Итак, при переходе к рынку обострились старые и воз­ никли новые социальные проблемы. Какие из них сильнее всего мучают людей?

Судя по данным табл. 32, это новые проблемы, порож­ денные переходом к рынку. Они беспокоят от 31 до 84%

Таблица 32

ПРОБЛЕМЫ, КОТОРЫЕ СИЛЬНЕЕ ВСЕГО ТРЕВОЖАТ НАСЕЛЕНИЕ (1993 г.) (в %)