10038

В случае отказа в выдаче на этом основании запрашиваемое государство, если этого просит другое государство, передает дело своим компетентным органам с целью принятия надлежащих мер к данному лицу за правонарушение, в отношении которого поступает просьба о выдаче. Однако государство, на территории которого совершено преступление, может принять указанные, меры к преступнику и без всякой на то про сьбы, ибо согласно территориальному принципу: «Лицо, совершившее преступление на территории Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности.

Под «всеми лицами», на которых распространяется юрисдикция данного государства, понимаются, во-первых, граждане этого государства, вовторых, иностранные граждане и, в-третьих, лица без гражданства. При этом российские граждане, где бы они ни совершили преступление (на территории России или за ее пределами), не подлежат экстрадиции в силу принципа невыдачи собственных граждан. Стало быть, подвергнуться экстрадиции за совершенное на территории России преступление могут только иностранные граждане и лица без гражданства. Именно в отношении данных категорий лиц и действует рассматриваемое основание для отказа в экстрадиции.

Следовательно, по общему правилу, «обычные» иностранцы являются ответственными по законам государства пребывания (если не как исполнители, то, как соучастники) за любые преступления совершенные ими на его территории. Встречающиеся в практике случаи отказа от привлечения их к ответственности и высылки из страны продиктованы чаще всего не правовыми, а политическими соображениями.

Отказ в выдаче на основании lех fori delicti commissi может иметь место в случаях, когда преступное деяние:

а) полностью осуществлено на территории России; б) начато на территории России, хотя и завершено за ее пределами;

в) начато на территории другой страны, но завершено на территории России;

г) целиком осуществлено за границей, а результат наступил или дол-

231

жен был наступить на территории России.

Отказ в выдаче по принципу защиты

Совершение деяния, в связи с которым направлен запрос о выдаче, за пределами территории данного государства, но против его интересов, как основание для отказа в выдаче предполагает намерение государства самому осуществить реальную юрисдикцию в ношении учинившего это деяние лица.

Вотличие от Типового договора, в котором осуществление территориальной и реальной юрисдикций как возможные препятствия выдаче сформулированы в виде отдельных пунктов, в ч. 2 ст. 464 УПК РФ данные факультативные основания отказа в экстрадиции охвачены одним пунктом.

Вчастности, в п. 6 ст. 26 Договора о правовой помощи между СССР и Ираком в качестве одного из оснований отказа в выдаче называется преступление, которое «влечет за собой привлечение к уголовной ответственности по законам того государства, от которого требуют выдачи, несмотря на то, что это преступление было завершено вне его территории».

Согласно п. 2 ст. 7 Европейской конвенции о выдаче в тех случаях, когда преступление, в отношении которого запрашивается выдача, было совершено за пределами территории запрашивающей стороны, в выдаче может быть отказано только в том случае, если закон запрашиваемой стороны не предусматривает преследования за ту же категорию преступлений в случае их совершения за пределами, территории последней или не допускает выдачи за указанное преступление.

Отказ в выдаче по принципу aиt dedere, aut judicare

Закрепление правила, в соответствии с которым в выдаче может быть отказано, если за то же самое деяние в России осуществляется уголовное преследование лица, в отношении которого направлен запрос о выдаче (п. 3

232

ч. 2 ст. 464 УПК), непосредственно связано с принципом aut dedere, aut judicare, предусмотренным ответствующими конвенциями относительно преступлений международного характера.

Данный принцип, а вслед за ним – и данное факультативное основание для отказа в выдаче значимы, прежде всего, для осуществления универсальной юрисдикции. Ведь если уголовное преследование лица, в отношении которого направлен запрос о выдаче, осуществляется Россией на том основании, что совершенное им преступление имело место на ее территории, то гражданином какого бы гocударства ни был преступник, в его выдаче отказывается на основании lex fori delicti commissi (п. 2 ч. 2 ст. 464 УПК). На том же основании отказывается в выдаче, когда преступление, совершенное негражданином России за ее пределами, признается направленным против интересов России (п. 2 ч. 2 ст. 464 УПК). В случае же совершения преступления российским гражданином за границей экстрадиция исключена в силу принципа невыдачи собственных граждан (п. 1 ч. 1 ст. 464 УПК).

Стало быть, если экстрадиционный запрос вступает в противоречие с притязаниями России на осуществление своей территориальной, персональной или реальной юрисдикции, в ее законодательстве имеются на этот счет самостоятельные основания для отказа в выдаче. И только ее претензия на осуществление универсальной юрисдикции позволяет апеллировать к правилу, изложенному в п. 3 ч. 2 ст. 464 УПК.

Согласно универсальному принципу любое государство обладает юрисдикцией в отношении конвенционно сформулированных преступлений международного характера. При этом на осуществление универсальной юрисдикции не требуется согласие, какого бы то ни было другого государства, будь то государство гражданства обвиняемого, государство, на территории которого имело место преступление или иное государство, являющееся участником соответствующей конвенции. Хотя нетрудно предположить, что повышенный интерес к данному преступлению и совершившему его лицу следует ожидать, прежде всего со стороны государств, готовых осуществ-

233

лению территориальной или персональной юрисдикции в отношении последнего.

В этих условиях государство, на территории которого находится данное лицо, оказывается в ситуации выбора между решением о его выдаче запрашивающему государству и решением о его уголовном преследовании собственными силами. Соответственно в тех случаях, когда компетентные органы России, реализуя право на осуществление универсальной юрисдикции, выбирают вариант самостоятельного уголовного преследования, они могут сослаться на такое основание для отказа в выдаче, которое в российском УПК сформулировано в п. 3 ч. 2 ст. 464.

Классическим примером закрепления принципа aut dedere, aut judicare является также п. 1 ст. 6 Проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, в котором сказано: «Государство, на территории которого находится лицо, которое предположительно совершило преступление против мира и безопасности человечества, предает его суду или выдает другому государству».

Отказ в выдаче по делам частного обвинения

С принятием нового российского Уголовного кодекса тенденция к расширению диспозитивности проявилась во введении еще одной категории преступлений, которые можно назвать публично-частными. Это дела о пр е- ступлениях небольшой и средней тяжести, которые, будучи публичными, по обвинению, тем не менее, могут быть прекращены ввиду примирения потерпевшего с обвиняемым (ст. 76 УК).

Вместе с тем поскольку дела о преступлениях небольшой и средней тяжести, кроме предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 20 УПК, считаются делами публичного обвинения (ч. 5 ст. 20 УПК), постольку экстрадиция виновных в их совершении лиц при наличии других необходимых для нее условий вполне возможна.

234

Начала диспозитивности коснулись и лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных негосударственных организациях, уголовное преследование которых за преступления против интересов службы в такой организации ставится в зависимость от ее заявления либо согласия, если вред причинен интересам исключительно «своих», но не других организаций, а тем более не интересам граждан, общества или государства (примечания 2 и 3 к ст. 201 УК). Тем самым, по словам И. Петрухина, государство как бы «отдало на откуп» указанным организациям решение вопpoca об уголовном преследовании своих сотрудников за преступления, причинившие вред только данной организации и никому более127.

Следовательно, отсутствие заявления или согласия такого рода организаций на возбуждение уголовного дела блокирует возможность самой постановки вопроса о выдаче виновных в совершении деяний, предусмотренных главой 23 УК РФ.

В целом в УПК РФ уголовное преследование поделено в зависимости от характера и тяжести совершенного преступления на публичное, частнопубличное и частное. Первое предполагает несвязанность движения уголовного дела позицией сторон, второе – возбуждение дела по жалобе потерпевшего при невозможности прекращения дела за примирением сторон, третье

– возбуждение дела не иначе как по жалобе потерпевшего и его прекращение в случае примирения потерпевшего с обвиняемым.

При этом нормы УПК, наделяющие судью полномочиями по возбуждению уголовных дел частного обвинения, не свидетельствуют о возложении функций уголовного преследования на суд. Рассматривая этот вопрос, Конституционный Суд РФ подчеркнул, что положения УПК, определяющие порядок возбуждения уголовных дел по жалобам потерпевших, не содержат ка- ких-либо установлений, затрагивающих и, тем более, ставящих под сомнение основополагающий признак состязательности – отделение функции разреше-

127 Петрухин И. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. – 1999. – № 3. – С. 25.

235

ния дела от функций обвинения и защиты. Предусмотренное в УПК полномочие суда возбуждать уголовные дела этой категории, по существу, означает лишь его право и обязанность принять к своему рассмотрению жалобу потерпевшего. Реализация судом указанного полномочия сама по себе не связана с функцией обвинения, которую при рассмотрении дел данной категории осуществляет потерпевший, обеспечивая тем самым реальную состязательность сторон перед судом.

Следовательно, из самого существа процессуального института пpoизводства по делам частного обвинения, предполагающего отделенность функции обвинения, осуществляемой частным лицом, от функции отправления правосудия, следует, что суд не вправе по собственной инициативе вынести решение о возбуждении уголовного дела частного обвинения и о принятии его к своему рассмотрению. Не наделен правом возбуждать такого рода дела и прокурор, если только жалоба потерпевшего признается исключительным поводом к возбуждению уголовных дел частного обвинения. Отказывая, таким образом, своим правоохранительным органам в осуществлении процессуальной деятельности по изобличению обвиняемого, государство соответственно отказывается и от его выдачи для уголовного преследования другим государством.

Основания отказа в выдаче гуманитарного характера

Как уже подчеркивалось, выдача как современная форма оказания межгосударственной помощи в борьбе с преступностью возможна только на правовой основе, исключающей применение неправовых средств. В этом плане институт выдачи должен не только служить интересам государств в объединении усилий в борьбе с преступностью, обеспечивая неотвратимость ответственности преступников, но и обеспечивать права выдаваемых лиц, особенно в том случае, когда преступниками они еще не признаны. К институту экстрадиции, таким образом, полностью применима ч. 1 ст. 17 рос-

236

сийской Конституции, гласящая, что «в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права в соответствии с настоящей Конституцией». При этом в силу своей комплексности институт выдачи должен обеспечивать не только уголовно-материальные, но и уго- ловно-процессуальные, а также уголовно-исполнительные права лиц, выдача которых запрашивается.

В известном смысле решению этой задачи в сфере материального уголовного права подчинено правило двойной преступности, а в области уго- ловно-процессуального права – правило специальности, несоблюдение каждого из которых служит безусловным основанием для отказа в выдаче. Точно так же факультативные основания для отказа в выдаче могут быть подразделены на три группы: материально-правовые, процессуально-правовые и уго- ловно-исполнительные (пенитенциарные).

К основаниям матерuально-правового характера относятся:

а) факт применения в запрашивающем государстве к лицу, выдача которого требуется, жестокого, бесчеловечного или унижающeгo человеческое достоинство наказания;

б) наличие серьезных опасений относительно того, что выдаваемое лицо будет подвергнуто в запрашивающем государстве такому наказанию.

К числу обстоятельств, предопределяющих возможный отказ в выдаче по соображениям защиты процессуальных прав экстрадируемого, можно отнести наличие серьезных оснований полагать, что:

а) в запрашивающем государстве лицо было или будет подвергнуто пыткам либо другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения;

б) в процессе уголовного преследования лицу не были или будут обеспечены минимальные гарантии, предусмотренные ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах ст.2, 3 и 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

237

в) запрос о выдаче преследует цель привлечения лица к ответственности в чрезвычайном суде или в порядке упрощенного судопроизводства, в ходе которого ему не будут обеспечены минимальные гарантии, предусмотренные ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 2,3 и 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

г) выдача может повлечь для лица серьезные осложнения в процессе уголовного преследования либо в ходе судопроизводства по причине его преклонного возраста или состояния здоровья.

К отказу в экстрадиции по основаниям пенuтенцuaрного характера можно отнести случаи, когда выдача:

а) запрашивается в целях исполнения приговора, вынесенного чрезвычайным судом или в порядке упрощенного судопроизводства в ходе которого лицу не были обеспечены минимальные гарантии предусмотренные ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 2, 3 и 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

б) может повлечь для него серьезные осложнения в процессе отбывания наказания по причине его преклонного возраста или стояния здоровья.

Отказ в выдаче по соображениям негуманности наказания

Отказ в экстрадиции по соображениям неприемлемости наказания, грозящего лицу, выдача которого требуется, может иметь место при наличии серьезных оснований полагать, что это лицо было или будет подвергнуто в запрашивающем государстве жестоким, бесчелоловечным или унижающим достоинство видам наказания.

Так, в решении по делу Soering v. United Kingdom Европейский Суд по правам человека указал: «Вряд ли соответствовало бы основополагающим ценностям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно «общему наследию политических традиций и идеалов, уважения свободы и

238

верховенства права», о которых говорится в Преамбуле, если бы государ- ства-участники выдавали преступника, скрывающегося от правосудия, другому государству, заведомо зная о последствиях, имея веские основания полагать, что он, может быть, подвергнут пыткам, каким бы жестоким ни было преступление, в котором он обвиняется. Экстрадиция при таких обстоятельствах, хотя об этом и не говорится в прямой форме в краткой и общей формулировке ст. 3 Конвенции, явно вступала бы в противоречие с духом и очевидным смыслом этой статьи и это подразумеваемое обязательство распространяется на случаи, когда скрывающийся от правосудия преступник столкнулся бы в государстве, которому он будет выдан, с реальным риском стать жертвой бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, запрещаемых в соответствии с данной статьёй»128.

Тем самым, Европейский Суд по правам человека, в развитие ст. 13 Уголовного кодекса Российской Федерации, запрещает экстрадировать преступников в государства, где они будут подвергаться пыткам, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению или наказанию129.

В решении по делу Chahal v. United Kingdom Европейский Суд по правам человека указал, что сформулированная в ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод норма воплощает одну из основополагающих ценностей демократического общества. Конвенция о защите прав человека и основных свобод запрещает пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения жертвы130.

По устоявшейся практике Европейского Суда по правам человека, для того чтобы плохое обращение, и в том числе наказание, представляло собой нарушение ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, оно

128Soering v. United Kingdom. Судебное решение от 7 июля 1989г. // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. – М., 2000. – Т. 1. С. 641– 645.

129Волосюк П.В. Значение решений Европейского Суда по правам человека в уголовном праве России. – Ставрополь, 2007. – С. 76.

130Chahal v. United Kingdom. Судебное решение от 15 ноября 1996г. // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. – М., 2000. – Т. 1. – С. 262–263.

239

должно достигнуть «минимального уровня суровости». Оценка этого минимального уровня суровости зависит от всех обстоятельств дела, таких как характер и контекст такого обращения или наказания, образ действий и методы, в которых выражается такое обращение, его продолжительность, воздействие на физическое и психическое состояние и в некоторых случаях от пола, возраста и состояния здоровья жертвы такого обращения131.

Организация Международная амнистия в своих письменных комментариях утверждала, что эволюция взглядов в Западной Европе в отношении существования и применения смертной казни состоит в требовании, чтобы смертная казнь отныне считалась бесчеловечным и унижающим достоинство наказанием в смысле ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Европейский Суд по правам человека по этому поводу подчеркнул, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод не является застывшим правовым актом, она открыта для толкования в свете условий сегодняшнего дня. Оценивая, должно ли то или иное обращение или наказание рассматриваться как бесчеловечное или унизительное с точки зрения целей ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Европейский Суд по правам человека не может не испытывать влияния современных тенденций развития и получивших всеобщее признание норм в области политики определения наказаний за уголовное преступление в государствах-членах Совета Европы в этой сфере.

В решении по делу Soering v. United Kingdom Европейский Суд по правам человека указал, что то, каким образом выносится или приводится в исполнение смертный приговор, личные обстоятельства конкретного осуждённого, а также условия заключения в ожидании приведения приговора в исполнение, является примерами факторов, которые могли бы дать основание рассматривать отношение с осуждённым или наказание, которому он подвер-

131 Ireland v. United Kingdom. Решение Европейского Суда по правам человека от 18 января 1978 года. – Серия, А. – Т. 25.

240