книги / Теория гармонизации опыт когнитивного анализа переводческого пространства

мотивами, точкой зрения, пресуппоцизиями, мировоззрением и прочим, т.е. той предгексговой информацией, которую автор вносит в текст. Предгекст предполагает определенное развитие авторской мысли в тексте, формируя его модальность. Присту­ пая к переводу, переводчик начинает с изучения авторского мо­ дального смысла как важнейшего компонента интегрального смысла текста ПЯ.

Соотнося термин «модальный смысл» с ранее существо­ вавшими терминами, мы обращаем взор к таким понятиям, как

«точка зрения», «авторская позиция», «авторская модаль­ ность» и пр.

Интересные рассуждения по этому поводу находим в ра­ боте Н.Д. Маровой «Текст и точка зрения». Как отмечает ис­ следователь, точка зрения является необходимым признаком и условием существования текста, вместе с тем она часто ус­ кользает от читателя, растворяясь в тексте, в связи с чем ее трудно идентифицировать. Как только появляется точка зре­ ния, сразу же возникает «ореол» текста, создается картина ви­ дения, ориентация наблюдателя (автора) в координатах мира: пространстве, времени, духовном измерении. Она создает, с одной стороны, монолитность текста, с другой стороны, при­ дает ему многозначность и многосмысленность. Точка зрения - это «врата, которые позволяют открыть текстовый мир» (Марова 1995:91). Определяя термин «точка зрения» применитель­ но к тексту, ученый пишет: «Под точкой зрения будем пони­ мать исходные обстоятельства для формирования текстовой картины видения, а под текстом - определенную, в нашем слу­ чае вербальную, картину видения, специфицируемую некото­ рой точкой зрения» (Марова 1995: 92).

Проблема выявления способов выражения авторской по­ зиции наиболее глубоко исследована на материале худо­ жественного текста. Авторская позиция или авторская модаль­ ность наиболее ясно выражены в художественном тексте через семантические доминанты (Николина 2007). К семантическим

81

доминантам относят: ключевые слова текста, наиболее частотные лексические единицы, заглавие художественного произведения - своего рода «аббревиатура смысла текста», мотивированные име­ на собственные, повторы. Все это создает специфику авторской модели мира, которая, в аспекте предпереводческого анализа письменного текста создает предтекст.

Н.А. Николина следующим образом поясняет свои рассуж­ дения. В рассказе Т. Толстой «Круг» заглавие поддерживается в тексте повторами разных типов. Во-первых, с образом круга связано начало рассказа («Мир замкнут, и замкнут он на Васи­ лии Михайловиче»). Во-вторых, этот образ приобретает иро­ нический оттенок («Я все-таки пока пройдусь, сделаю кружо­ чек»). В-третьих, он сочетается с другими образами («он ухва­ тил очередное колесо судьбы»). В результате заглавие «Круг» приобретает характер обобщающей метафоры, означающей «круг судьбы», замкнутость героя на самом себе, его неспо­ собность выйти за пределы собственного «я».

Таким образом, заглавие реализует различные интен­ ции автора. С нашей точки зрения, заглавие характеризует предтекст, который становится основой формирования мо­ дального смысла в поле автора. Следовательно, изучение предтекста переводчиком позволяет ему нс только выявить семантическую доминанту текста, но и понять имплицитный модальный смысл.

Мы считаем, что предтекст способствует предпониманию. «Запуск» механизма предпонимания и понимания тек­ ста осуществляется в поле автора, которое коррелирует

спредтекстом.

Впоисках предтекста переводчик пытается повторить замысел автора, раскрыть его, преодолеть одно-однозначные соотношения лексических единиц, различать такие единицы,

вкоторых при аналогичном денотативном содержании сущест­ венно различаются сигнификативные коннотации. В некото­ рых случаях их смысл оказывается гораздо существеннее, чем

82

денотативный. Приведем пример текста на французском языке, где количество коннотаций довольно велико.

Nous connaissons Saint-Petersbourg, Moscou, mais nous ignorons Nijni-Novgorod. Et comment peut-on vivre sans avoir visite Nijni-Novgorod?

Nijni-Novgorod exercait depuis longtemps deja cette ineluctable influence sur nous. Aucune melodie ne raisonnait plus delicieusement a notre ouie que се nom vague et lointain: nous le repetions comme une litanie sans avoir presque la conscience; nous le regardons sur des cartes avec un sentiment de plaisir inexplicable; sa configuration nous plaisait comme une arabesque d’ un dessin curieux. Le rapprochement de V i et du j, Vallitiration produite par I’i final, les trois points qui piquent le mot comme ces notes sur lesquelles il faut appuyer, nous charmaient d ’une fagon a lafois puerile et cabalistique. Le v et le g du second mot possedaient aussi leur attraction, mais Г od avait quelque chose d'imperieux, de decisif et de concluant a quoi il nous etait impossible de rien objecter. - Aussi apres quelques mois de luttes, nousfallait-il partir (Crepin 1992: 19).

Представленный выше текст можно определить как пре­ имущественно коннотативный, т.к. субъективный, авторский смысл, который заложен в предтекст, создается благодаря оце­ ночно-стилистическим коннотациям. В анализируемом фраг­ менте коннотации основаны на специфическом восприятии автором-французом звучания «Нижний Новгород». Автор опи­ сывает свои ощущения при восприятии сочетаний отдельных звуков, интегрированных в названии загадочного города, по­ рождающих особую мелодию и необъяснимое удовольствие для непривычного слуха. Коннотации выполняют в тексте не только экспрессивно-оценочную функцию, но, прежде всего, создают модальный смысл. Автор текста испытывает эстетиче­ ское наслаждение, произнося два слова, обозначающие назва­ ние далекого волжского города. Это наслаждение передается читателю-переводчику, который, вслед за автором, выстраива-

83

ет свою мозаику смыслов, порождаемую сближением звуков (/ - j), их чередованием (/ -/), орфографическими особенностя­ ми их сочетания (/ - j - /), когда точка над ij i воспринимается словно нота, на которую нужно нажать, чтобы получить мело­ дию целого слова (Nijm). Заключительным аккордом звучит od второго слова (Novgorod), которое усиливает сформированный смысл. Вокально-консонантное видение текста автором позво­ ляет представить его индивидуальное мировидение, которое становится «предобразом» для переводчика, формируя предтекст. Процитированный выше фрагмент текста принадлежит перу известного французского писателя Т. Готье, для которого данное словосочетаниене просто последовательность гра­ фем, звуков, значений, но индивидуальное мироощущение, по­ рождающее разнообразные коннотативные смыслы, которые сливаются в единый модальный смысл. На примере данного текста мы проиллюстрировали функции предгекста, необходи­ мого для понимания поля автора в переводческом пространстве,

что в совокупности с другими полями приводит к пониманию общего смысла высказывания. Ясно, что понимание предгекста в ситуациях моноязыковой и межъязыковой коммуникации раз­ лично. Важно подчеркнуть значимость предгекста для понима­ ния одного из компонентов интегрального смысла текста ПЯ.

Подтекст соответствует полю переводчика и является ис­ точником индивидуально-образного смысла в переводческом пространстве.

2)Поле переводчика образуется на основе подтекс

иформирует в переводческом пространстве индивидульнообразный смысл.

Как мы теперь покажем, подтекст соответствует глубине текста, что вполне соотносится с русской терминологией: «под­ текст». Эту сторону подтекста отмечала В.Н. Кухаренко.

Психолингвистический аспект изучения подтекста рас­ сматривает А.Р. Лурия, иллюстрируя свои теоретические по­ ложения на материале басен и притч. Так, ученый приводит

84

в качестве примера притчу Л.Н. Толстого «Галка и голуби», вводя в нее дополнительное представление текста, при котором внутренний смысл, иными словами, подтекст, вынесен наружу. Напомним эту иллюстрацию (в верхней строке дан открытый (внешний) текст, в нижней - его скрытый смысл - подтекст).

Галка услыхала, что голубей хорошо кормят (она позавидовала голубям).

Она побелиласъ в белый цвет (решила сделаться похожей на голубя) и взлетела в голубятню

(чтобы питаться так же, как и голуби).

Голуби подумали, что она тоже голубь и приняли ее (ее замысел удался, ее не узнали, голуби были обмануты) Но она не удержалась и закричала по-галочьи (она была неосторожна и выдала себя).

Голуби увидели, что она галка и выгнали ее (обман былраскрыт).

Она вернулась к своим (галка захотела жить по-прежнему),

но те не узнали ее и тоже не приняли (двуличиегалки получило оценку, и она оказалась наказанной).

А.Р. Лурия делает заключение, что понимание общего смысла текста включает в себя как восприятие открытого тек­ ста, так и подтекста. Таким образом, глубина прочтения текста зависит от анализа внутреннего подтекста, от его осмысления

иего сопоставления с открытым текстом.

Спозиций нашего исследования это означает, что им­ плицитный смысл, содержащийся в подтексте, является неотъ­ емлемым компонентом интегрального смысла текста. Должно быть особое поле, в котором происходит постижение подтек­ ста. Мы полагаем, что именно поле переводчика ориентирова­ но на постижение смысла подтекста.

85

В драматургии подтекст исследован К.С. Станиславским: «Что такое подтекст? ...Это явная, внутренне ощутимая «жизнь человеческого духа», роли, которая непрерывно течет под слова­ ми текста, все время оправдывая и оживляя их» (Станиславский 1988: 360). Великий режиссер сравнивает постижение подтекста с решением актером его сверхзадачи, при этом и режиссерская глубина, и актерская глубина прочтения пьесы оказываются су­ щественными факторами декодирования подтекста.

Л.С. Выготский также подчеркивал, что сценическая интерпретация роли неизменно сопровождается раскрытием подтекста.

Рассуждения о роли подтекста в моноязычной коммуни­ кации встречаем в работах К.А. Долинина. Ученый анализиру­ ет коммуникативное содержание высказывания, выявляя роли адресата и адресанта. В нашем случае переводчика можно рас­ сматривать как адресата. И если адресант выстраивает свое вы­ сказывание в виде «пунктирной линии», т.е. не всегда стремит­ ся к полноте и эксплицитности выражения, то адресат восста­ навливает недостающие звенья, иными словами, воссоздает скрытый смысл текста - его подтекст.

Поле переводчика примыкает к подтексту, именно глу­ бинный смысл высказывания становится актуальным в данной переводческой ситуации, актуализируя смысловые связи тек­ ста. В сознании переводчика возникает образ-гештальт текста на основе его индивидуальных ассоциаций. Это своего рода инсайт, творческое озарение переводчика, возникающее в ре­ зультате переосмысления открытого текста и подтекста в их совокупности. Формируясь в поле переводчика, он вбирает в себя образы-гештальты всех субъектов переводческой комму­ никации в опосредованном виде. Но лишь образ-гештальт само­ го переводчика дан ему непосредственно в виде представления, образа, инсайта и пр. Образ-гештальт есть своего рода интеллек­ туальный и эмоциональный импульс смыслотранспонирования, осуществляемого в переводческом пространстве.

86

Если мы вновь обратимся к поэтическому тексту Г. Гейне и его переводам, мы убедимся, что образы-гештальты каждого переводчика различны, в одном случае - это «мудрые цари», в другом - «светлые цари», в то время как в оригинале, согласно буквальному переводу, это «святые короли».

3) Поле реципиента образуется на основе контекста, т. фоновых знаний адресата, в которые вписывается текст пере­ вода. Формируемый в поле реципиента смысл определен как рефлективный.

И.Р. Гальперин соотносит текст и контекст, приравни­ вая последний к понятию среды, лингвистической ситуации, обеспечивающей моносемантизацию слова и семантизацию высказывания.

В нашем исследовании мы обратились к категории кон­ текста с целью выявления позиции воспринимающего субъек­ та - реципиента. Контекст мы понимаем как осмысление текста реципиентом, вычленение им фоновой информации, релевантной в пределах данной переводческой ситуации. В переводческом пространстве реципиент не является пассивным, он формирует свое смысловое поле. Его восприятие также базируется на об­ разе-гештальте текста. Но он не идентичен образу-гештальту переводчика, он также уникален, как уникален лингвистиче­ ский, психологический, коммуникативный опыт реципиента. Образ первоначально вписывается в личный контекст реципи­ ента, рефлектируется им, а затем ревербализуется, чтобы об­ рести смысл. Это дало нам основание считать смысл, возни­ кающий в поле реципиента, рефлективным.

Обратившись к процитированным ранее переводам, под­ черкнем, ’h'O рефлективный смысл, выявленный в переводах, показывает близость образов-гештальтов двух переводчиков относительно образа-гештальта автора. Русские переводчики имеют аналогичные образы-гештальты: образ теленка или бычка является типичным для языковой категоризации фраг­ мента действительности в русском языке, тогда как в немецком

87

языке образ ослика характеризует логику национального язы­ ка, типичную для носителя немецкого национального созна­ ния. Подобным образом особенности склада национального мышления предполагают использование русскими переводчи­ ками лексемы «царь», которая заменяет немецкую лексему «Konig» (король»). Кроме того, необходимо подчеркнуть, что перевод А. Апухтина, выполненный на полстолетия раньше, был известен А. Блоку, следовательно, поле А. Блока-реципи­ ента переплеталось с полем А. Апухтина-переводчика, что привело к формированию нового поля переводчика.

4) Энергетическое поле образуется на основе затекст который можно расценивать как «иррациональный подтекст». Его идентификация переводчиком вызывает наибольшие труд­ ности, т.к. «пробуждение» энергетического поля требует от него проникновения в эмотивные смыслы текста, вносящие эмоцио­ нально-экспрессивные коннотации. Формируемый в энергетиче­ ском поле смысл определен как иррадиирующий.

Для анализа затекста мы обратились к концепции Н.Л. Мышкиной, изучающей энергетическую природу текста. Это дало нам основание выделить энергетическое поле текста. Иными словами, если текст обладает энергией, переводчику необходимо ее транспонировать. Более того, по утверждению ученого, развитие и саморазвитие текста возможны благодаря энергодинамике текста. Но текст перевода представляет собой не что иное, как развитие текста оригинала, следовательно, энергетические свойства текста приобретают при переводе особый смысл. Мы рассматриваем энергетическое поле с пози­ ций затекста, который складывается из различного соотноше­ ния энергий: энергия исходного текста вступает в противоре­ чие с энергией переводчика. Энергетическое поле иррадиирует свои смыслы в переводческое пространство, мы называли их иррадиирующими смыслами.

Разумеется, различные типы текстов обладают различной текстовой энергией. Наиболее ярко энергетика прослеживается

88

в текстах суггестивного характера: проповеди, тексты лечебно­ го внушения, колыбельные, рекламные тексты, политические тексты и прочие.

Существуют различные маркеры затекста. Наиболее ти­ пичными являются супрасегментные средства: ритм, интона­ ция, а также эмотивность и напряженность текста.

В анализируем нами тексте значимость энергетического поля достаточно велика, что обусловлено его принадлежностью к поэтическим текстам, т.к. их эмотивность и напряженность высоки. Текстовое напряжение создается с первой строки ори­ гинала В свою очередь, каждый переводчик по-своему воссоз­ дает текстовое напряжение в поиске смыслов. Чтобы проследить эту динамику, достаточно сопоставить первую и последнюю строки текста, которые создают его целостность.

Если проанализировать последнюю лексему, как по­ следний аккорд всего текста, как сгусток энергии, в ориги­ нале мы имеем «sangen» («пели»), в то время как «ослик мы­ чал, а ребенок кричал», в переводе А. Апухтина: «подпева­ ли» тому, как «теленок ревел, ребенок кричал», в переводе А. Блока: «распевали», тогда как «мычал бычок, кричало ди­ тя». Следовательно, напряжение текста в переводах возрас­ тает по сравнению с оригиналом.

5) Фатическое (культурологическое) поле образуетс на основе интертекстов двух контактирующих культур, а сам интертекст понимается как открытость одной смысловой тек­ стовой системы другой, как бесконечное межтекстовое взаи­ модействие, как некий глобальный текст культуры. В фатическом поле формируется культурологический смысл.

Под интертекстом мы понимаем такое имплицитное текстовое измерение, которое соотносится с общекультур­ ной и межкультурной (кросскультурной) семантикой, меж­ текстовой полифонией смыслов, феноменом прецедентности, интердискурсивностью, когнитивным опытом всех субъек­ тов переводческой коммуникации (автора, переводчика, ре­

89

ципиента). Интертекст соотносится с фатическим полем пере­ водческого пространства, занимая в иерархии смыслов выс­ шую позицию, являясь кульминацией взаимодействия языков и культур во времени и в пространстве.

Теоретические основы интертекста заложены в трудах Ю. Кристевой, Р. Барта и других представителей французского структурализма. Но теоретическим источником этих трудов являются исследования русского лингвиста М.М. Бахтина, вы­ двинувшего идею «чужого слова», представившего поэтиче­ ский язык как проявление диалога и амбивалентности.

В современной теории интерпретации текста понятие интертекстуальности лежит в основе фатического поля, т.к. текст рассматривается на фоне окружающего культурного пространства. Интертекст актуализирует многомерную смы­ словую связь с другими текстами посредством аллюзий, ре­ минисценций, цитаций, комментариев и других «прецедент­ ных» феноменов. Интертекстовые включения создают наи­ большие трудности при переводе, т.к. их дешифровка переводчиком требует актуализации семиотических, культу­ рологических, когнитивных структур.

В нашем исследовании мы придаем фатическому полю особый смысл, т.к. взаимодействие и контакт культур достигают в нем своего апогея. Фатическое поле представляет собой важ­ нейшую составляющую смысла текста, включая в себя как куль­ туру на родном языке, так и культуры контактирующих языков.

Завершаем анализ полей переводческого пространства описанием фатического поля, формируемого при переводе тек­ ста с немецкого языка на русский.

Анализируя фатическое поле данных текстов, отметим, что каждый из переводов стал элементом русской культуры. Так, А. Блок широко использует лексические средства, свойст­ венные русскому фольклору. Ср.: «мычал бычок», «кричало дитя», « у всяких домишек» и др. В переводе А. Апухтина при­ сутствуют национальные элементы, типичные для русских тек­

90