книги / Самоубийство Социолог. этюд

ВВЕДЕНИЕ

I

Так как самое слово «самоубийство» бесконечное число раз употребляется в нашей речи, то, казалось бы, можно рас­ считывать, что точный смысл его понятен каждому и опреде­ ление его с нашей стороны будет совершенно излишним. Но на самом деле слова нашей обыденной речи, как и выражае­ мые ими понятия, всегда и неизбежно двусмысленны, и уче­ ный, который стал бы употреблять эти слова в их обычном значении, не подвергая их никакой предварительной обработ­ ке, неминуемо оказался бы жертвой серьезных недоразуме­ ний. Не только понимание слова так широко, что изменяется

вразличных случаях по мере надобности, но, кроме того, так как классификация расхожих понятий не имеет своим осно­ ванием методический анализ, а только передает смутные и неясные впечатления толпы, можно беспрестанно наблюдать, как целые категории совершенно разнородных факторов не­ понятно почему собраны под одной рубрикой или как яв­ ления однородные называются разными именами. Итак, если полагаться на традиционное значение слов, то можно впасть

взаблуждение, а именно придать различный смысл тому, что должно быть соединено вместе, и, наоборот, смешать то, что должно быть разделено, и, таким образом, не заметить дейст­ вительного родства вещей и не понять их природы. Только путем сравнения можно подойти к объяснению. Научное исследование не может достигнуть своей цели иначе, как сравнением фактов, и у него шансов на успех будет тем боль­ ше, чем увереннее оно будет в том, что собрало все явления,

которые можно с пользой сравнить между собой. Но это естественное родство индивидов не может быть опознано с достоверностью путем простого внешнего наблюдения, по­ добного тому, результатом которого является обыденная тер­ минология; следовательно, ученый не может взять объектом своих изысканий вполне установленную группу фактов, ко­ торой точно соответствовали бы слова разговорной речи; он сам должен установить группы, которые он хочет изучать, с тем чтобы придать им известную однородность и ту специ­ фичность, вне которых немыслима никакая научная работа. Подобным же образом ботаник, говоря о плодах и цветах, н зоолог, говоря о рыбах и насекомых, употребляют различ­ ные термины в том значении, какое они должны были пред­ варительно установить.

Нашей первой задачей должно быть определение группы тех фактов, которые мы предлагаем изучать под именем само­ убийства. Для этого мы должны рассмотреть, есть ли среди различных видов смерти такие, которые имеют общие ха­ рактерные черты, достаточно объективные, для того чтобь быть признанными каждым добросовестным наблюдателем достаточно специализированные, для того чтобы нигде уже более не встречаться, и в то же время достаточно близкие к тому, что обычно называется самоубийством: для того что­ бы, не насилуя обычной терминологии, мы могли сохранит! это выражение.

Если таковые нам встретятся, то под этим наименовани­ ем мы соберем все без исключения факты, имеющие ясно вы­ раженный характер, и не будем беспокоиться о том, что об­ разованная таким образом классификация не вмещает, быт! может, всех называемых обычно этим именем случаев, или наоборот, вмещает в себя и такие случаи, которые обычне носят другое название. Важно не то, чтобы уметь выразит1 более или менее определенно то понятие, какое составил себе о самоубийстве средний интеллект; нужно установить целук категорию явлений, которые не только могут без всякогс затруднения быть занесены в эту рубрику, но, кроме того имеют объективное основание, т. е. соответствуют опреде ленной природе вещей. Среди различных видов смерти ест!

имеющие в себе особую черту, заключающуюся в том, что смерть является делом самой жертвы, что страдающим ли­ цом является сам действующий субъект; с другой стороны, можно с определенностью сказать, что общераспространен­ ное мнение о самоубийстве именно этот момент считает для него характерным; внутренний мотив такого рода поступков

сэтой точки зрения не имеет определяющего значения. Хотя

вобщем самоубийство представляют себе как положитель­ ный и неизбежно насильственный поступок, который требу­ ет известной затраты мускульной силы, но вполне может слу­ читься, что совершенно отрицательное состояние или про­ стое воздержание породят тот же результат. Можно лишить себя жизни, отказываясь от принятия пищи, точно так же как и посредством ножа или выстрела. Вовсе не нужно, что­ бы покушение на самоубийство влекло за собой непосредст­ венный смертельный исход, для того чтобы можно было смерть признать результатом данного действия; причинная связь может и не быть прямой, от этого нисколько не меня­ ется сама природа явления. Иконоборец, жаждущий мучени­ ческого венца, совершающий сознательное оскорбление ве­ личества, караемое смертной казнью, и умирающий от руки палача, является самоубийцей не в меньшей степени, чем тот, кто сам наносит себе смертельный удар; нет никакого осно­ вания для различной классификации этих двух разновидно­ стей добровольной смерти, если вся разница между ними за­ ключается только в материальных деталях исполнения. Та­ ким образом, прежде всего мы получаем следующую формулу: самоубийством называется всякий случай смерти, являющийся непосредственным или опосредованным результатом поло­ жительного или отрицательного акта, совершенного самой жертвой.

Но это определение недостаточно полно; оно не различа­ ет двух совершенно различных видов смерти. Нельзя отно­ сить к одному разряду и рассматривать с одинаковой точки зрения смерть человека, страдающего галлюцинациями, ко­ торый выскакивает из окна верхнего этажа, думая, что оно находится на уровне земли, и смерть психически здорового человека, убивающего себя вполне сознательно. Ведь, строго

говоря, почти нельзя указать такого смертельного исхода, который не был бы близким или отдаленным последствием того или иного поступка самого пострадавшего лица. Прав­ да, причины смерти чаще лежат вне нас, чем внутри нас, но они влияют на нас только тогда, когда мы сами вступаем в сферу их действия. Можно ли утверждать, что смерть только тогда может называться самоубийством, когда сама жертва, совершая поступок, знает, что он будет иметь смертельный исход? Что только тот действительно убивает себя, кто хо­ чет этого, и что самоубийство есть намеренное убийство само­ го себя? Прежде всего, это значило бы определить самоубий­ ство при помощи такого признака, который, каковы бы ни были интерес к нему и его важность, лишь с трудом поддает­ ся наблюдению, а следовательно, не легко может быть уста­ новлен. Как узнать, что именно заставило действующее лицо решиться на самоубийство; и, когда он решился, желал ли он именно смерти или преследовал другую какую-нибудь цель? Само намерение есть слишком интимное проявление воли и может быть рассматриваемо извне только самым грубым и приблизительным образом; оно ускользает даже от внутрен­ него наблюдения. Как часто мы ошибаемся относительно на­ стоящих мотивов наших поступков! Как часто мы объясняем наши поступки благородными порывами, возвышенными со­ ображениями, тогда как они вызваны мелкими чувствами и слепою силой рутины!

В общем, поступок не может определяться целью, пресле­ дуемой действующим лицом, потому что однородные движе­ ния могут относиться к самым различным целям. Если допу­ стить, что самоубийство имеет место только в том случае, когда у человека было определенное намерение убить себя, под наше определение самоубийства не подошли бы многие факты, в существе своем, несмотря на кажущуюся разнород­ ность, вполне идентичные с теми, которым это название дает­ ся решительно всеми и которых нельзя называть иначе, так как это значило бы отнять у этого термина всякое опреде­ ленное употребление. Солдат, идущий навстречу верной смер­ ти для того, чтобы спасти свой полк, не хочет умереть, а разве в то же самое время он не является виновником своей

смерти в том же значении этого слова, в каком оно примени­ мо к промышленнику иди коммерсанту, убивающему себя для того, чтобы избежать стыда и позора банкротства? То же самое можно сказать о мученике, умирающем за веру, о мате­ ри, приносящей себя в жертву своему ребенку, и т. д. При­ нимается ли смерть только как печальное, но неизбежное условие той цели, к которой субъект стремится, или же он ищет ее ради нее самой — в обоих случаях он отказывается от существования, и различные способы расчета с жизнью могут быть рассматриваемы только как разновидности одно­ го и того же класса явлений. Между всеми этими разновид­ ностями слишком много сходства в основах, чтобы их нельзя было объединить под одним родовым термином, строго раз­ личая при этом все виды этого рода. Правда, согласно обы­ денному представлению, самоубийство есть, прежде всего, порыв отчаяния у человека, который больше не дорожит жизнью; но в действительности человек вплоть до самого последнего момента привязан к жизни, хотя эта привязан­ ность и не мешает ему расстаться с нею. У всех случаев, ког­ да человек отказывается от того, что считает своим высшим благом, имеются, очевидно, общие и существенные призна­ ки; напротив, разнородность побудительных причин, оказав­ ших влияние на само решение, ведет лишь к второстепенным классификациям. Когда преданность чему-либо простирает­ ся до лишения себя жизни, то с научной точки зрения это будет самоубийством; мы увидим далее, к какому разряду надо будет отнести этот случай.

Общим для всех возможных форм этого высшего отрече­ ния является то, что поступок, освящающий его, совершается сознательно, что сама жертва в момент действия знает о по­ следующем результате своего поступка, каковы бы ни были приведшие к его совершению мотивы. Все случаи смерти, имеющие эту характерную особенность, резко отличаются от тех, в которых человек или не является орудием своей смер­ ти, или же является им только бессознательно. В подобных случаях не представляет чрезвычайной трудности установить, знал или нет человек заранее о естественных последствиях своего поступка. Они составляют, таким образом, вполне

определенную, легко распознаваемую группу, которая, вслед­ ствие этого, должна иметь специальное название. Термин «самоубийство» соответствует этому понятию, и нам нет на­ добности придумывать новое слово, так как в состав данной группы явлений входит огромное большинство случаев, назы­ ваемых этим именем в обыденной жизни. Следовательно, мы можем с определенностью сказать: самоубийством называет­ ся всякий случай смерти, который непосредственно или опо­ средованно является результатом положительного или от­ рицательного поступка, совершенного самим пострадавшим, если этот последний знал об ожидавших его результатах. Покушение на самоубийство — это вполне однородное дейст­ вие, но только не доведенное до конца. Этого определения достаточно для того, чтобы исключить из нашего исследова­ ния все, что касается самоубийства животных. В самом деле, все, что мы знаем об умственном развитии животных, не поз­ воляет нам предположить у них наличия предварительного сознания смерти, в особенности же допустить у них знание и понимание приводящих к этому средств. Можно, правда, наблюдать случаи, когда животные отказываются входить в помещение, где были убиты другие животные. Можно по­ думать, что они как бы предчувствуют ожидающую их судь­ бу. В действительности, ощущение запаха крови является до­ статочным объяснением этого инстинктивного сопротивле­ ния. Все хоть немного достоверные факты, в которых хотят видеть самоубийство животных в подлинном смысле этого слова, могут быть объяснены совершенно иначе. Если разъя­ ренный скорпион жалит самого себя, — что, в конце концов, недостоверно, — то он делает это, быть может, в силу автома­ тической и бессознательной реакции. Двигательная энергия, порожденная у него состоянием раздражения, разрешается случайно, как попало; бывает иногда, что жертвой этих дви­ жений падает само животное, и нельзя с уверенностью ска­ зать, представляло ли оно себе заранее последствия своего поступка. С другой стороны, если существуют собаки, кото­ рые отказываются от принятия пищи после смерти своего хозяина, то это означает, что тоска механическим образом лишает их аппетита; такое состояние влечет за собой смерть,

но она не является заранее предвиденным результатом. Ни воздержание от пищи в этом случае, ни укус — в предыду­ щем не употреблялись как средства для достижения вполне определенной цели. Здесь не хватает ясно выраженного ха­ рактера самоубийства, как мы его уже определили раньше. Поэтому в последующем изложении мы будем говорить только о самоубийстве людей.1

Но это определение не только имеет своим преимуществом устранение ошибочных сближений или произвольных заклю­ чений; уже теперь оно дает нам понятие о том месте, кото­ рое самоубийство занимает в общей моральной жизни чело­ века. Оно нам показывает, что самоубийство не составляет, как это можно было бы думать, совершенно обособленной группы фактов, не есть какой-то исключительный класс чу­ довищных явлений, стоящих вне всякой связи с другими вида­ ми поведения. Напротив, мы видим, что самоубийство соеди­ няется с ними прерывистым рядом промежуточных ступеней

иоказывается только преувеличенной формой повседневных поступков. В самом деле, только тот случай, как мы видели выше, можно назвать самоубийством, когда жертва в тот момент, как она совершает поступок, пресекающий течение ее жизни, ясно сознает то, что естественным образом долж­ но после этого поступка последовать. Но это сознание мо­ жет быть той или иной силы; придайте ему каплю сомнения,

ивы получите поступок, который уже не будет самоубийст­ вом, но который близок ему по существу и отличается от него только по степени.

Человек, сознательно подвергающий себя опасности ради другого лица, но без явной угрозы смерти, конечно, не явля­ ется самоубийцей, даже если ему и пришлось бы умереть. Этим именем нельзя также назвать неосторожного, как бы играющего со смертью человека, стремящегося в то же вре­ мя избегнуть ее, или человека апатичного, который, не бу­ дучи ни к чему привязан в жизни, не дает себе труда позабо­ титься о своем здоровье и погибает от своей небрежности. И, однако, все эти виды поведения ничем коренным от само­ убийства в собственном смысле слова не отличаются; они порождают аналогичное направление ума, поскольку они

в равной степени сопряжены со смертельным риском, кото­ рый не остается тайной для действующего лица и перспек­ тива которого это последнее не устрашает; вся разница за­ ключается в степени вероятности смертельного исхода. Не без некоторого основания говорят иногда, что ученый, исто­ щив свои силы постоянным бодрствованием, убил самого себя. Все эти случаи рисуют нам виды зачаточного самоубийства, и если, руководствуясь правильным методом, их не надо сме­ шивать с видами полного самоубийства, то все же не надо терять из виду и то отношение родства, которое между ни­ ми существует. Самоубийство получает совсем различную окраску в том случае, если оно неразрывно связано с актами мужества или самоотвержения, и в том случае, если оно яв­ ляется результатом неосторожности или простой небрежно­ сти. В дальнейшем изложении будет понятнее, в каком смыс­ ле поучительно это сближение.

II

Но разве самоубийство при таком его понимании может интересовать социолога? Если оно представляет собою инди­ видуальный поступок, касающийся только данного индиви­ да, то, казалось бы, в силу этого оно всецело должно зави­ сеть от индивидуальных факторов, т. е. быть предметом изуче­ ния психологии. В самом деле, разве поступок самоубийцы не объясняется обычно его темпераментом, характером, пред­ шествовавшими обстоятельствами, событиями его частной жизни? В данный момент нашей задачей не является изыс­ кание того, в какой степени и при каких условиях будет закон­ но таким образом изучать вопрос о самоубийстве; но можно сказать только одно с полной достоверностью, а именно, что оно может быть рассматриваемо с совершенно иной точки зрения. Если вместо того, чтобы видеть в этих случаях со­ вершенно особые для каждого из них обстоятельства, неза­ висимые друг от друга и требующие каждое специального рассмотрения, взять общее число самоубийств, совершенных в данном обществе в данный промежуток времени, то можно

установить, что подученная таким образом сумма не явится простой суммой независимых между собой единиц, голым собранием фактов, но что эта цифра образует новый факт 5Ш депепз <лат.: своего рода>, имеющий свое внутреннее единство и свою индивидуальность, а значит — свою особую природу, тем более для нас важную, что она по существу своему глубоко социальна. Бели только наблюдение не захватывает очень обширного периода времени, то для данного общества цифра самоубийств остается почти неизменной, что видно из таблицы I. Из года в год обстоятельства, при кото­ рых протекает жизнь народов, остаются все теми же. Прав­ да, случаются иногда важные изменения, но они являются только исключениями. Можно, между прочим, видеть, что они всегда совпадают с каким-нибудь кризисом, мимолетно затрагивающим социальное положение страны.2

Таким образом, мы видим, как уменьшилось число само­ убийств во всех государствах Европы в 1848 г.

Если наблюдать более обширный промежуток времени, то можно констатировать еще более важные изменения; но тог­ да они делаются хроническими; они указывают только на то, что характерные основы общества в то же самое время пре­ терпели глубокие изменения. Интересно заметить, что изме­ нения эти происходят вовсе не так медленно, как это им при­ писывается громадным числом наблюдателей, а напротив, обладают резким и прогрессирующим характером. Иногда после целого ряда лет, в течение которых цифры колебались в очень близких границах, замечается повышение, которое после некоторого колебания устанавливается как постоян­ ная величина. Это доказывает, что всякое внезапно насту­ пившее нарушение социального равновесия всегда требует достаточного времени для того, чтобы проявить все свои последствия. Итак, эволюция самоубийства выражается в вол­ нообразных, последовательных и ясно различаемых движе­ ниях, совершающихся толчками, то усиливающихся, то при­ останавливающихся, чтобы тотчас же начаться снова. В пре­ дыдущей таблице можно видеть такую волну, образовавшуюся почти во всей Европе на другой день после событий 1848 г., т. е. в различных государствах на протяжении 1850—1853 гг.;

другая такая водна началась в Германии после войны 1866 г.; во Франции ее можно было наблюдать раньше, в эпоху апо­ гея империи — около 1860 г. В Англии она замечается около 1868 г., т. е. после торговой революции, вызванной вновь заключенными торговыми договорами. Может быть, этой же причиной порождено то новое увеличение случаев самоубий­