!Учебный год 2024 / Лейст О

из нее выйти. На практике, однако, в названных выше и ряде других случаев корпорации распространяли свою власть на лиц, не являющихся членами организации, а последние далеко не всегда могли отказаться от членства в корпорации.

Становление гражданского общества и разгосударствление многих общественных отношений создали условия и породили необходимость создания и развития общественных объединений по самым разным основаниям. Представительная система современного государства не может функционировать без авторитетных и массовых политических партий; класс наемных рабочих не способен добиться нормальных условий труда без профессиональных союзов; существование во всех современных странах нескольких религий порождает необходимость официального признания специфических форм объединения верующих каждой из них. Создание и развитие различных объединений в области хозяйственной деятельности привело к разработке и принятию уставов акционерных обществ, промышленных и коммерческих объединений и др. В демократическом обществе возникает множество объединений по интересам (в частности, спортивных, благотворительных, искусствоведческих).

Учитывая общественные запросы, государство признает такие объединения субъектами права и определяет формы их деятельности там, где они могут иметь юридические последствия.

В настоящее время ряд корпоративных норм соприкасается с правом в тех случаях, когда решения негосударственных организаций или объединений могут порождать юридические последствия (гражданско-правовые и процессуальные акты юридических лиц, решения партий о выдвижении кандидатов в депутаты, решения собраний верующих о создании религиозных организаций и др.). При правовой оценке таких решений исследуется их соответствие нормам уставов (был ли кворум, правомочно ли правление или руководитель решать такие вопросы и т.п.).

Кроме организаций, действующих на основе права, в каждом обществе и государстве, наверное, существуют организации, нормы, решения и деятельность которых вредны и опасны для членов общества, общественного и государственного строя (экстремистские партии и группы, организованная преступность, изуверские секты, объединения наркоманов и т.п.). Такие организации признаются противозаконными и с ними ведется борьба на основе права.

Некоторые организации тоталитарного типа в XX веке стремились навязать свою групповую волю, уставные и программные нормы всему обществу, приравняв их к праву и даже ставя выше права. Так, решениями вождя националсоциалистической партии Германии определялись и право, и политика "III империи", а нормы и приказы Генерального секретаря или Политбюро ВКП(б) - КПСС были обязательны для всех членов партии, беспартийных, для государства и общества в целом. Как средневековое духовенство обосновывало свои притязания на высшую власть идеями превосходства церкви (Града Божьего) над государством, так и профессиональные ораторы и политиканы ссылались на руководящую роль вождя или партии по отношению к государству. Этим порождена идея различения "власти политической" и "власти государственной"*(260), призванная оправдать верховенство корпоративных норм и решений партии над правовыми нормами,

121

установленными государством.

Трагические последствия тоталитарных режимов, подчинявших и общество, и государство партийным решениям и приказам функционеров, показали, насколько опасно наделять правотворческими или властными полномочиями какие-либо организации и объединения, кроме государственных*(261).

Проблема соотношения права и корпоративных норм не раз возникала в политико-правовой идеологии XX века. Уже в первое десятилетие века "школа свободного права" в континентальной Западной Европе доказывала юридическое значение ряда положений уставных норм, обязательность их учета при вынесении судебных решений. В обобщенном виде это положение сформулировал Е. Эрлих, разработавший теорию "права союзов" как "первого слоя права". Еще дальше в теоретическом отношении пошел Леон Дюги, определивший перспективу постепенной замены права "конвенциональными нормами" - договорами синдикатов (профессиональных объединений) о взаимных уступках, правах и обязанностях. По мысли Дюги, это должно привести к преобразованию государства, к превращению его из "господина над обществом" в систему публичных служб, охраняющих порядок и обслуживающих потребности гражданского общества в процессе его социализации.

Идея синдикалистского (корпоративного) государства не получила широкого осуществления из-за компрометации ее тоталитарными режимами, а также из-за трудности совмещения профессионального представительства с традиционными институтами представительной демократии в единой системе органов государства. Практика государственно-правового осуществления социального партнерства идет по другому пути: достаточно известно, что в настоящее время в ряде промышленно развитых стран содержание многих норм, регулирующих трудовые и социальные отношения (максимальная продолжительность рабочей недели, минимальная оплата труда, размер и характер социальных гарантий работника и др.), определяется соглашениями между профсоюзами наемных рабочих и организациями предпринимателей, а государство лишь придает этим нормам юридический характер, обеспечивая их соблюдение и исполнение соответствующей системой гарантий и выступая в необходимых случаях как арбитр при решении возникающих споров, как гарант социального партнерства.

Независимо от Дюги русский революционный мыслитель П.А. Кропоткин указывал на развитие различных территориальных и производственных объединений и союзов трудящихся как на предпосылку грядущего уничтожения права и государства, становления анархо-коммунизма, основой которого является высокая нравственность человека*(262).

Важной частью социальных норм являются обычаи, обыкновения, нравы. Обычай в узком, собственном смысле слова есть правило поведения,

соблюдаемое в силу привычки. Обычаями становятся нормы, соблюдение которых стало привычным в результате их длительного существования. Они складываются на основе моральных норм (нравы - обычаи, имеющие моральное содержание), норм быта (правила приличия, гигиены, поведения за столом и др.), некоторых норм права. Реализация обычаев осуществляется, как правило, без размышлений о том, каково происхождение реализуемой нормы. Переходя в обычай, та или иная норма

122

теряет оценочный характер в том смысле, что критерии добра, зла, целесообразности и удобства, приличия и т.д., лежащие в ее основе, отходят на второй план перед привычностью ее выполнения. Иными словами, если правовая или моральная норма регулирует поведение людей с помощью оценочных критериев (добро, зло, правомерно, неправомерно и др.), то та же норма, ставшая обычаем, оказывает свое регулирующее воздействие в силу ее эмоционального восприятия членами общества, привыкшими к ее соблюдению настолько, что ее реализация стала потребностью.

Обычаи играли большую роль в становлении права Древнего мира и Средних веков, так как выборочное санкционирование обычаев было способом создания права.

Всовременных обществах право независимо от его формы (источников) в своем осуществлении опирается на привычное массовое подчинение правовым нормам уже по той причине, что неправомерное поведение выходит за рамки обычного поведения, не привлекающего внимания правоохранительных органов. Общая привычка законопослушного большинства любого стабильного общества к установленному порядку, подсознательная надежда на охрану жизни, здоровья, имущества от правонарушителей, на социальную помощь государства являются психологической основой любого правопорядка, если, разумеется, само право стабильно и не приходит в конфликты с массовым правосознанием.

Внекоторых странах санкционированный обычай был и остается источником (формой) права. Обычаи (адаты) - источник права в мусульманских странах наряду с шариатом.

От обычаев и традиций отличаются обыкновения или деловые обыкновения. Так называется устоявшаяся практика, сложившаяся в хозяйственной деятельности,

атакже в быту. О деловых обыкновениях говорится, в частности, в нормативных актах, когда речь идет о принятых в данном порту обычаях очередности погрузки и разгрузки, об обычно предъявляемых требованиях, которым должно соответствовать качество проданной вещи, о ее нормальном использовании.

К обычаям относят также традиции, которые в меньшей степени связаны с чувствами, эмоциями. Традиции выражают стремление людей сохранить унаследованные от предыдущих поколений формы поведения; они возникают в силу распространения какого-либо примера, воспринятого и одобренного обществом. Традиция связана с нормами морали в том отношении, что традиционным становится какое-либо действие, одобряемое моралью, а также в том, что лица, пренебрегающие этой традицией, порой заслуживают морального порицания. В то же время традиции имеют нечто общее с обычаем: они опираются не только на поддержку общественного мнения, но и на психологические факторы, в частности, на чувство связи человека с окружающими, стремление следовать распространенному примеру, которому следуют все, на то, что психология называет "психическим заражением", подражанием и т.д.

Общественная психология, как и общественное сознание в целом, испытывает на себе воздействие права и оказывает на него в свою очередь определенное влияние. Именно в области общественной психологии совершаются наиболее глубинные процессы, происходящие в ходе исторического развития и

123

изменения общественного сознания. С одной стороны, именно здесь складывается правовая культура, свойственная стабильному гражданскому обществу; с другой стороны, именно в общественной психологии сохраняются нравы и привычки, питающие правовой нигилизм, подменяющие право иными регуляторами поведения.

Право зависит от других социально-нормативных регуляторов и родственно им; ряд правовых норм не может осуществляться без учета оценок и критериев, определенных другими социальными нормами, и, наоборот, некоторые социальные нормы неэффективны, почти бессильны без правовой поддержки и оформления.

Но право и другие социальные нормы - не единственный регулятор общественной жизни и деятельности. Как отмечено, рядом с правом и нередко вопреки ему в истории существовали и действовали ненормативные формы и способы воздействия на жизнь общества: веления верховной власти по вопросам, не урегулированным правом, административные приказы (законные и незаконные) должностных лиц, распоряжения помещиков, адресованные их крепостным, иные решения по конкретным вопросам лиц, облеченных властью.

Признак любой социальной нормы - стабильность, так как норма рассчитана на неоднократное применение и не исчерпывается исполнением. Рядом с нормами почти всех видов (кроме обычаев) существуют схожие с ними по форме конкретные (исчерпываемые исполнением) приказы, призывы, обращения, порой оказывающие существенное воздействие на массовое сознание и на общественные отношения. Таковы, например, мятежные и успокоительные призывы и лозунги реакционных или революционных лидеров, кликушество вождей экстремистских партий, вожаков толпы, демагогов, харизматических служителей религиозных культов, воззвания средств массовой информации, целенаправленно и настойчиво, свободно или по заданию ведущих агитацию и пропаганду "за" или "против" какой-либо деятельности, организации или конкретного человека.

Такие призывы могут серьезно влиять на правовое и моральное сознание общества, тесно связанное с правом.

Весь период существования права на его содержание и реализацию значительно влияли и влияют правосознание и мораль - вечные спутники, сотрудники и конкуренты права.

2.Право и мораль

Всовременной отечественной литературе отмечается, что мораль*(263), в отличие от права, содержится не (только) в официальных источниках, а в общественном мнении, и соблюдение моральных норм обеспечивается не государственным принуждением, а совестью и общественным воздействием. Замечалось также, что право обязательно для всего общества, а в морали то, что для одного является нормой поведения, для другого оказывается лишь возможной, но не обязательной оценкой (взглядом). К тому же в области морали как нормы, так

ивзгляды для разных частей общества могут быть различны, даже противоположны. Нормы морали содержатся в общественном мнении, и, в отличие от права,

момент возникновения каждой из них определить практически невозможно, так как

124

индивидуальные оценки различных ситуаций с позиций морали, распространяясь и получая общественное признание, перерастают из "морального взгляда" в норму, в правило поведения значительного числа людей (или всего общества). В праве же четко различаются правовые нормы (официально признанные и санкционированные государством) и правовые взгляды, правосознание, предположения о том, каким должно или не должно быть право.

Правильно указывалось также, что ряд норм права (об ответственности за клевету, оскорбление личности, хулиганство и др.) невозможно применить без учета моральных критериев, а некоторые принципы и нормы морали воплощены в нормах права (семейного, например).

Общим для советской литературы был взгляд на мораль как на одно из орудий политики коммунистической партии ("нравственно то, что помогает строить коммунизм")*(264). Связь правовых и моральных норм при социализме доказывалась общностью их целей и политического содержания, руководящей ролью правящей партии, а также тем, что в основе правовых и моральных норм лежат "объективные нормы", заложенные в экономическом базисе общества, определяющем надстройку. В отличие от буржуазных ученых-юристов (например, Г. Еллинека), называвших право "минимумом морали", некоторые советские ученые утверждали, что при социализме многие правовые нормы являются "максимумом морали". Обоснование "морально-политического единства советского общества" сопровождалось критикой классовой морали буржуазии, причем подчеркивалось, что в эксплуататорском обществе мораль всегда носит сугубо классовый характер. В связи с этим принципиально отвергалось существование общечеловеческих норм и принципов морали. Коль скоро право и мораль господствующего класса носят одинаковый классовый характер, они считались едиными и отождествлялись в их основных предписаниях*(265).

Вслед за рядом юристов позитивистского направления правоведы нередко изображали соотношение права и морали в виде двух пересекающихся окружностей с обширной общей сферой и небольшими несовпадающими частями (мораль, но не право, регулирует отношения дружбы и любви, право определяет формы сделок, безразличные с точки зрения морали).

Изложенные представления (особенно подчинение морали политике и отрицание общечеловеческих моральных норм) подвергались справедливой критике. Однако проблема соотношения права и морали еще не нашла достаточно полного освещения в нашей литературе.

Большое сомнение вызывает представление о совпадении многих сфер правового и морального регулирования*(266). Право и мораль - совсем разные, между ними больше различий, чем сходства. О совпадении части права и морали ("пересекающиеся окружности") трудно говорить по той причине, что в содержании права слишком много такого, к чему мораль решительно безразлична. Невозможно найти моральное содержание, например, в правовых нормах, определяющих структуру и порядок деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, акционерных обществ и иных юридических лиц, формы заключения договоров, условия их действительности, порядок выполнения, сроки проведения экологических мероприятий, деятельность статистических или

125

налоговых органов, различных инспекций, нормах, закрепляющих права профсоюзов, избирательную систему страны, регулирующих составление, утверждение и исполнение бюджета - почти все (или все) отрасли права содержат нормы, содержание которых никак не оценивается моралью. В самом деле: морально или не морально, что Федеральное Собрание состоит из двух палат, а для существенного изменения Конституции должно быть созвано Конституционное Собрание? Морально или не морально, что размер подоходного налога меняется, исходя из перспектив развития производства и других экономических соображений, или что право бесплатно получить высшее образование осуществляется на конкурсной основе? Даже нормы семейного права, которые чаще других приводятся как пример совпадения моральных и правовых оценок и отношений, далеко не всегда зависят от нравственных критериев; брачный возраст, например, нормативно устанавливается на основе медицинских наук; нормы о порядке (процедуре) расторжения брака - на основе изучения демографической перспективы, обобщения правовой практики, выводов статистики и психологии, а также с учетом правил деятельности судов и других правоприменительных учреждений.

Не слишком ли обширная сфера правоотношений находится вне моральных оценок, чтобы можно было говорить о пересечении или частичном совпадении права и морали в нормативной системе общества? Ведь за пределами моральных оценок находится не какой-то узкий сегмент правоотношений, а почти вся сфера правового регулирования. Моральное сознание общества встревоживается лишь при совершении правонарушений.

Равным образом право (в цивилизованном обществе) не вторгается в нравственное сознание общества и индивида, оставляя без юридических оценок почти все области моральных отношений. Там, где действительно необходима юридическая регламентация каких-либо нравственных отношений, мораль воздействует на право через правосознание. Так случилось, например, с изменением норм советского семейного права о "внебрачных детях"*(267).

Моральные нормы не тождественны правовым ни по содержанию, ни по логико-теоретической (гипотеза, диспозиция, санкция), ни по деонтологической структуре.

Главная разница между ними - в критериях оценки действий, поведения людей и их отношений. Праву свойственны оценки: "правомерно", "неправомерно", "имеет юридическое значение", "юридического значения не имеет", "порождает определенные права", "возлагает определенные обязанности", "допускается или находится под особой охраной государственных органов", "пресекается и наказывается с помощью мер государственного принуждения" и т.п.

Иные критерии оценок свойственны моральным нормам. Как отмечено, оценка, выраженная в общей форме, и является нормой; в морали, где нет ни законодателя, ни специального правосудия, это особенно заметно.

Самое трудное в этике (наука о морали) - найти основной, общий критерий оценок, определяющий содержание моральных принципов и норм как основы нравственного поведения. Таким критерием нередко называют "справедливость" или "добро и зло".

"Справедливость" считается основной и общей для морали и права

126

категорией.

Однако сущность и содержание справедливости всеми понимаются поразному. Интуитивно под справедливостью подразумевается уравнивание, согласование, соответствие, соразмерность*(268).

Но уже Аристотель, развивая мысли Платона о двух видах равенства - справедливости*(269), разделил справедливость на "уравнивающую" и "распределяющую", видя суть первой в том, что она воздает равным - равное ("арифметическая справедливость"), а неравным - неравное ("геометрическая справедливость"), заметив при этом, что сверх того справедливость "распадается на несколько видов в соответствии с тем, будет ли человек властвовать или подчиняться, подобно тому как различаются воздержность и мужество мужчины и женщины..."*(270).

Но если видов справедливости и равенства много, то что вообще остается от идеи равенства и от справедливости как нормативного принципа? Сомнения вызывает именно нормативность понятия "справедливость"*(271). Не сводится ли оно практически к полуинтуитивной, эмоциональной оценке конкретных жизненных ситуаций и отношений*(272) по бланкетному правилу римских юристов "каждому свое"? Во всяком случае все современные теоретические исследования и определения справедливости идеологичны и каждое из них противоречит всем остальным. Единственно общее в них - определение справедливости как отсутствия (исправления, избежания) несправедливости. Получается, что понятие социальной (и индивидуальной) справедливости менее определенно, чем понятие "несправедливость" не только по той причине, что к справедливости всегда взывают обиженные, но и по той, что зло вообще воспринимается яснее и конкретнее, чем благо ("хорошо жили, пока не начались эпидемии, голод, война, пожары, разбои и грабежи").

Понятие "социальная справедливость", о котором много говорят философы, юристы, политики, моралисты, публицисты, оказалось столь многоликим и неопределенным, что стало риторической формой выражения взаимоисключающих идей и антагонистических интересов противостоящих классов, партий, социальных групп, индивидов и их объединений.

Это понятие может быть наполнено настолько противоположным содержанием, что в Федеральном законе "О политических партиях" специально оговорено: "Включение в уставы и программы политических партий положений о защите идей социальной справедливости, равно как и деятельность политических партий, направленная на защиту социальной справедливости, не может рассматриваться как разжигание социальной розни"*(273).

Основными категориями собственно морали называют "добро" и "зло". Между тем сами по себе эти категории в силу абстрактности безграничны и применимы к явлениям природы и общественной жизни, не подлежащим моральной оценке: землетрясение, хороший урожай, потоп, болезнь, здоровье, прекрасная погода, политический переворот, демографический взрыв и т.п. Бытующее предположение, что к сфере морали относится все, заслуживающее одобрения или порицания, лишает мораль всякой определенности.

Однако категории "добро" и "зло" сразу обретают реальность и

127

определенность, будучи применены к человеку в его отношении к другим людям*(274). "Злой человек" и "добрый человек" - ясные и конкретные моральные оценки; разумеется, "доброта" - не обязательно щедрость, как и "злобность" - не только скупость.

Рассуждения древнегреческих философов об относительности оценок быстрого бега (в спортивном состязании - хорошо, с поля боя - плохо) свидетельствуют не об их моральном релятивизме, как нередко утверждается, а о неприменимости моральных оценок к физическим явлениям и процессам без учета мотивов действий людей, участвующих в этих процессах. Афористическое суждение - "человек есть мера всех вещей" дает ключ к пониманию сущности морали, основанной на противопоставлении эгоизма и альтруизма, мизантропии и филантропии. Из этого противопоставления вытекают все моральные нормы и оценки действий и поведения личности по отношению к другим людям: "честно", "нечестно", "похвально", "постыдно", "гуманно", "негуманно, жестоко, бесчеловечно", "искренне", "лицемерно" и т.д.

На гуманистическом основании строил этику (учение о морали) Аристотель, рассматривавший нравственные качества личности в ее общественном бытии. Считавший основой политики "дружбу" (компромисс, согласие), Аристотель относил к нравственным качествам "срединные состояния чувств"*(275). Таковы, в частности, мужество (среднее между дерзкой самоуверенностью и трусостью), щедрость (среднее между расточительством и скупостью, скряжничеством, крохоборством), скромность (среднее между бесстыдством и стеснительностью), благородство (среднее между кичливостью и приниженностью), правдивость (среднее между притворством и хвастовством), чувство собственного достоинства (среднее между своенравием и подхалимством).

Мораль настолько тесно связана с социальным бытием человека, что некоторые моральные нормы и оценки предопределяются природными качествами личностей.

Одни из этих качеств личности полезны обществу и заслуживают поддержки; таковы трудолюбие, радушие, доброжелательность, бескорыстие, дружелюбие и др.

Однако некоторые природные свойства, прирожденные задатки могут отрицательно влиять на социальное поведение личности. К ним относятся жадность

искупость. По оценкам современной социальной психологии, жадность является рефлексом, который легко и в большой степени гипертрофируется, трудно подавляется, оказывает большое отрицательное влияние на общество.

Из-за скупости и жадности богатых людей, особенно обладающих властью или поощряемых государством, произошли многие смуты, мятежи, перевороты и войны. Упрямое нежелание недальновидных богачей своевременно провести реформы, смягчающие всегда острые противоречия богатства и бедности, - основная причина революций и гражданских войн.

Почти так же социальной психологией характеризуется зависть; зависть легко

ив большой степени гипертрофируется, трудно подавляется, оказывает среднее отрицательное влияние на общество. Зависть порождает агрессивную недоброжелательность; завистливый человек злораден и злопамятен, особенно если его невзгоды проистекают из осознанной им собственной ущербности.

128

Стремление выместить свою несостоятельность на тех, кто преуспел в труде или каком-либо ремесле, - основной источник тайных доносов во времена беззаконий и репрессий. Как и жадность, зависть порождает социальную нестабильность; этим обусловлена отрицательная моральная оценка завистливых и жадных людей.

Названные и другие отрицательные моральные качества умножаются и возрастают у лиц, облеченных государственной, церковной или партийной властью, особенно если они не соответствуют своим должностям. Для государственной деятельности такие лица вредны и опасны; не случайно коммунист времен английской революции 1640-1649 гг. Дж. Уинстенли в проекте конституции будущего государства ("Закон свободы") предлагал не избирать на государственные должности антиобщественных людей, в том числе сварливых, чудовищно невежественных или очень болтливых людей, природные качества которых тягостны для окружающих*(276).

Положительные и отрицательные (с точки зрения морали) природные качества людей утверждаются, развиваются или подавляются в процессе воспитания личности в семье, общине, коллективе, школе, в обществе. Моральное воспитание и воздействие - это обуздание природного эгоизма, агрессивности и других отрицательных качеств, социализация личности, ее духовное включение в коллектив, общество, социальную группу.

Общим ориентиром и правилом морального воспитания является так называемое Золотое правило, древнейшее нормативное предписание, известное еще в Античной Греции, в Древней Индии и Китае: "(Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе".

Мораль - одно из духовных средств сплочения и солидарности общества или его части. Поэтому "сочувствие" относится к основным принципам и нормам морали. Так называемая общечеловеческая мораль зовет людей к единству на основе признания ценности и достоинства личности ("человек есть мера всех вещей"). Сосуществующие с ней в сознании общества нормы групповой, классовой, сословной морали зовут к тому же: к единению социальной группы, нередко противостоящей другим группам и потому вносящей противоречия в систему морали данного общества. Однако при всех противоречиях общественной моральной системы они (противоречия), кроме кризисных и революционных периодов общества*(277), не ведут к разрушению, разрыву общества на воюющие между собой классы, сословия, социальные группы. Мораль, как и право, способствует созданию "замиренной среды".

Во-первых, при всех классовых, сословных и других антагонизмах мораль строится на гуманистической основе в том смысле, что ряд ее норм адресован человеку вообще, выведен из природы человека. Самые лютые зверства во времена войн между государствами, религиозных войн, войн гражданских, межнациональных и других, совершенные в пылу страстей или по приказам преступных руководителей, рано или поздно получали отрицательную оценку если не современников, то потомков. Свойственный каждому человеку и человечеству в целом инстинкт самосохранения лежит в основе тех норм и принципов морали, которые именуются общечеловеческими, или элементарными. В этом отношении мораль, возможно, больше, чем право, нередко воплощающее волю и интересы меньшинства, а то и

129

содержащее (при системе законов, как основных источников права) ошибки, служит духовному скреплению общества.

Во-вторых, интересы сословий и классов, порождающие разные, порой противоположные нормы морали, отражают различное положение этих классов и сословий в единой системе общественного разделения труда. Здесь противоречия неизбежны - но они не разрывают общество, если не разрушается система производства, основанная на совместном ведении хозяйства, на организации и порядке. В этом отношении мораль тоже дополняет и в чем-то порой превосходит право, давая моральное утешение тем, кто угнетен и социально обездолен.

Право и мораль служат одной цели - созданию и поддержанию "замиренной среды", обеспечению социального порядка. Но эта цель достигается ими поразному.

В отличие от права мораль оценивает не только действия, поведение людей, но и саму личность. Разумеется, личность проявляется в действиях, но существуют такие понятия, как "моральный облик", "репутация", обусловленные постоянной, устойчивой линией поведения человека, порождающей определенные индивидуальные и социальные ожидания. Различаются люди моральные и аморальные, честные и бесчестные, жадные и добрые, скупые и щедрые, милосердные и жестокие, лживые и правдивые, совестливые и бессовестные, корыстные и бескорыстные, приветливые и замкнутые, склочные и дружелюбные, ленивые и трудолюбивые, скромные и тщеславные, принципиальные и беспринципные, порядочные и непорядочные, искренние и лицемерные, сердечные и бессердечные, надежные и ненадежные и т.д.

Можно предположить, что мораль складывалась одновременно с правом и в конкуренции с ним.

В первобытной общине, где личность не обособилась от коллектива, не было надобности ни в праве, ни в морали.

Категории "добро" и "зло" в первобытном обществе порой были не свободны от натурализма (тепло - холодно, съедобно - несъедобно, больно - приятно), а в социальном плане выражали отношение рода и племени к внешнему миру ("свои люди - чужие люди", "привычно - необычно", "опасно - безопасно"). Лишь с разделением людей своего племени и рода на вождей, жрецов, подвластных, бедных, богатых, равных и неравных, а еще и с появлением "чужих людей", "добро" и "зло" стали оцениваться в категориях "справедливость и несправедливость". Как понятие "кража" возникло ранее понятия "собственность", так и сетования о несправедливости стали порождением обид, зависти, обманутых социальных ожиданий, попрания вековых обычаев и традиций коллективного равенства. Еще и сейчас рассуждения о справедливости или несправедливости связаны либо с жалобами на нарушение равенства, ущемление существенных интересов, либо с попытками оправдать привилегии.

Одновременно с моралью складывалось право, оценивающее те же отношения с позиций охраны и воспроизводства развивающегося неравенства и индивидуализма. Неизбежная конкуренция правовых и моральных оценок (справедливое перераспределение, уравнение имущества стало кражей) вела к социальным конфликтам, выходом из которых было изменение, уточнение правовых

130