!Учебный год 2024 / Лейст О

согласующие) интересы и, соответственно, деятельность людей - не право?

Даже позитивно-правовая теория, ссылаясь на тексты закона, считает возможным юридическое признание "заслуживающих внимания интересов сторон обязательства", "охраняемых интересов" и т.п. Что касается естественно-правовой концепции, ссылающейся на неписаные законы человеческого разума и природы, то признание правовыми упорядоченных интересов и отношений людей вытекает из ее сути. Поэтому правом надо считать не абстрактные формулировки государственных законов или общие рассуждения о правах и свободах личности, а систему правоотношений, в которых выражены и согласованы (а тем самым упорядочены) многочисленные и разнообразные интересы членов общества.

Что касается правосудия и мер принуждения - то это не право, а способ обеспечения, охраны права, его гарантия, которая, как гарантия и охрана, всегда должна быть чем-то внешним по отношению к тому, что охраняется и гарантируется.

Право - не нормы закона и не их осознание еще и по той причине, что ряд норм и текстов закона практически неосуществим из-за их абстрактности без установления конкретизирующих их норм и правил, правосознание же, неопределенно относясь к этим текстам (не то уже право, не то еще не право), не может конкретизировать их настолько определенно и единообразно, чтобы восполнить отсутствие текстов, конкретизирующих эти абстрактные положения.

Правоведение вообще неспособно определить, какова должна быть степень конкретизации нормы в тексте закона, чтобы закон (даже с точки зрения сторонников позитивного понимания права) стал "законом прямого действия", т.е. правом.

Превращению закона в право путем его конкретизации неспособно помочь и правосознание, ибо представление о направлениях и результатах такой конкретизации столь же разнообразны, сколь разнообразны представления о праве даже и в профессиональном правосознании. Социологический подход к понятию права снимает все эти затруднения.

Кроме того, норма закона по существу такое же идеологическое построение, что и суждение, содержащееся в правосознании. Достаточно известно, что норма закона говорит не о настоящем, а о будущем, не о том, что есть, а о том, что должно быть. Далеко не всегда, однако, удается предопределить это будущее; непредсказуемые последствия осуществления норм могут резко противоречить замыслам законодателя. Не случайно еще древние говорили, что чрезмерно строгое осуществление права порождает наивысшую несправедливость. При социологическом подходе к праву оно обретает реальность, конкретность и определенность, исключающие такую непредсказуемость.

Важно отметить и такой специфический признак права, как охрану его государственным принуждением. Признавая необходимость такой охраны, мы вводим в понятие права понятие правонарушения - право для того и нужно, чтобы пресекать отклонения от наиболее важных с общественной точки зрения вариантов поведения; оно - показатель того, что люди не всегда ведут себя правильно и не могут договориться между собой на основе только лишь моральных норм.

Но очевидно, что право практически невозможно нарушить, не посягая на конкретные общественные отношения. Правонарушение не причиняет урона и ущерба ни нормам закона, ни их осознанию. Оно вредно или опасно только для

201

конкретных прав и охраняемых законом интересов в индивидуальных общественных отношениях. При нарушениях права страдают определенные люди, их объединения, организации, правовые же нормы продолжают действовать и считаются обязательными. То же и правовое принуждение: оно может применяться лишь к конкретным лицам (субъектам права) за точно определенные нарушения в той сфере, где люди общаются между собой, вступают в отношения.

Невозможно применить штрафные санкции за "нарушение права вообще", но можно и должно применить их за вполне определенный конкретный проступок; невозможно реализовать правовосстановительные санкции без восстановления конкретного права, принуждения к выполнению определенных конкретных обязанностей. Только через восстановление нарушенных правоотношений и наказание нарушителей обязанностей и запретов охраняется право, причем - не нормы и не их осознание, а само право как порядок общественных отношений и поведения людей.

Но и этот взгляд на право порождает затруднения. Если сами общественные отношения, права и обязанности их участников, а также практика их охраны являются правом, то как отличить отношения правовые от неправовых?

Общественные отношения конкретны и многообразны, правоотношения индивидуальны и неповторимы, права одного субъекта правоотношения не похожи на права другого, сходные по источнику обязанности требуют разных действий по их исполнению, судебная, административная, дисциплинарная практика по охране права разнообразны, мнения участников отношений о своих правах и обязанностях нередко спорны и противоречивы. Между тем в праве нужна полная определенность. Где же общезначимый критерий, определяющий грани между правом и неправом, и может ли быть другой общеобязательный критерий кроме текстов закона? Такой критерий лежит в основе позитивной концепции права, которая... и т.д.

Как видно из изложенного, каждое из правопониманий имеет свои основания; потому они существуют одновременно и имеют сторонников. Приверженность теоретика права к той или иной концепции зависит в основном от субъективных склонностей и, конечно же, никак не может служить упреком уже по той причине, что каждая из концепций выражает реальную сторону права и служит его осуществлению. Так, естественно-правовое видение права важно и для правового воспитания, и для развития действующего права. Без позитивного понимания права практически недостижимы определенность и стабильность правовых отношений, законность в деятельности государственных органов и должностных лиц. Наконец, лишь через социологическое понимание право обретает конкретность и практическое осуществление; без него оно остается декларацией, системой текстов или моральных пожеланий.

Все три правопонимания связаны с концепцией прав человека. Сама идея юридического равенства, прав и свобод личности возникла и разрабатывалась Дж. Локком и другими представителями теории естественного права. Свою реальность и официальное закрепление эта идея обрела в биллях о правах и декларациях прав человека и гражданина, что соответствует позитивному правопониманию. Наконец, в духе социологической концепции эти права и свободы

202

нашли опору в той части судебной практики ("право, создаваемое судами"), которую нельзя изменить законами и которая "как раз и включает основные гарантии охраны прав человека, гарантии, мешающие сползанию общества к режиму личной власти"*(397).

Вдинамике правовой системы три концепции права имеют разных адресатов. Цель законодателя - обеспечить перевод категорий "естественного права" в позитивное право, выраженное в текстах нормативных актов. Деятельность правоприменителя (и реализация права вообще) - это переход от позитивноправовых к социологическим понятиям, от правовых норм к правоотношениям. Задача политика - обеспечить перевод социальных потребностей, выявившихся в процессе функционирования правопорядка, в категории правосознания, способные найти признание в общественном мнении и воплощение в законе.

Существуя одновременно, различные правопонимания не вполне равноценны на разных этапах развития общества, государства, права.

Впериод становления или глубокого изменения правовой системы на первый план закономерно выходит естественно-правовая теория: она существенно важна и для перевода в правовые понятия и категории социальных интересов, выраженных в общественном сознании и мнении, и для усвоения общественным правосознанием общих принципов и норм правовой системы, находящейся в стадии становления.

Начало стабильного развития общества, государства, права повышает значение позитивного правопонимания. "Юридический позитивизм" - закономерный

ипродолжительный этап в развитии не только профессионального и теоретического правосознания, но и правосознания обыденного в периоды усвоения обществом нового права, нашедшего формальное и цивилизованное выражение в юридическом законе. Причины распространенности взгляда на право как на изложенную в текстах законов стабильную систему норм, правил поведения, поддерживаемых государственной властью, коренятся в стремлении общества найти устойчивые ориентиры после периода смены политик и политиков, периода меняющихся решений, неопределенности завтрашнего дня, в растущем желании "жить по новому закону", а не применительно к переменчивым обстоятельствам.

Наконец, уже усвоенное право, обретшее действительность в ставшей обычной и привычной практике судов и других государственных органов, а также в отношениях субъектов гражданского общества, неизбежно выходит за пределы буквы законов, при регулировании новых общественных отношений создавая нечто вроде синтеза естественно-правового и позитивного правопониманий на основе высокой правовой культуры.

Все понимания права столь же верны, сколь и уязвимы. Позитивное правопонимание ведет к отождествлению права и текстов, а тем самым создает возможность подмены юридических норм, определяющих права, обязанности, запреты, - призывами, декларациями, лозунгами, бессодержательными дефинициями. Естественно-правовое понимание способно принять и выдать за право содержащиеся в общественном, групповом, индивидуальном сознании разнообразные и противоречивые представления о добре и зле, справедливом и несправедливом, похвальном и постыдном, моральном и аморальном. Наконец,

социологическое понимание права, отождествляя право с правопорядком,

203

порождает представление о праве как о любом порядке, заменяя право общераспространенной практикой, "обычностью", "общепринятостью", целесообразностью и эффективностью.

Отсюда, однако, не следует, что общее понятие права должно быть синтезом, суммой, соединением трех концепций права. Высказывалось предположение, что эти правопонимания могут быть объединены: "Можно ли найти какую-либо обобщаемую конструкцию, способную синтезировать три разных подхода к праву? Теоретически говоря, такая задача разрешима, - писал Р.З. Лившиц. - Следует попросту отбросить отличия каждой из школ и оставить то общее, что их объединяет. А объединяет их представление о праве как системе общественного порядка. Таким образом, мы вернемся к исходной идее. Но так обстоит дело только в глобальном плане"*(398).

Из цитированного видно, что обобщающая конструкция, на основе которой предлагается синтезировать основные концепции права, восходит к философии права, из которой берется не то направление, которое считает сущностью права свободу, а то, которое видит в праве средство создания порядка. Однако именно с философско-правовых позиций ни одна из общих концепций права не может быть надежной основой ни порядка, ни свободы. С философской точки зрения позитивноправовая концепция основана на уверенности в мудрости законодателя; социологическая - на предположении о незыблемой справедливости судей и других лиц, применяющих право; естественно-правовая - на убежденности в силе идей, направляющих умы и волю законодателей, судей, правоприменителей. Но сторонники позитивно-правовой концепции иногда называли "законами свободы и порядка" лживые и фальшивые конституции, маскирующие режим произвола и угнетения личности. Естественно-правовая теория способна так противопоставить свободу индивида порядку, что от правопорядка фактически ничего не останется; и наоборот: сословное правосознание может объявить основой естественного права свободу только привилегированных сословий, господствующих над рабами или крепостными, а партийно-экстремистское представление о естественном порядке вещей может воплотиться в "революционном правосознании", зовущем к лишению свободы и истреблению оппозиционных партий и классов. Наконец, свободное усмотрение судей может обернуться судебным произволом и коррупцией, непредсказуемостью решений различных дел, созданием правовой нестабильности и беспорядка. Связь общетеоретических концепций права с философией права предопределяет невозможность их объединения. Наоборот: каждая из этих концепций - необходимый противовес другим, не дающий впасть в крайность, уйти за пределы права к беззаконию и произволу. Суть дела в том, что между крайними точками зрения трех концепций находится не истина, а сложнейшее общественное явление - право, которое в любой из своих частей может стать и бытием свободы, и, наоборот, орудием порабощения и произвола, и компромиссом общественных интересов, и средством угнетения, и основой порядка, и пустой, бессильной декларацией, и надежной опорой прав личности, и узаконением тирании и беззакония. Может быть, польза и социальное назначение каждой из концепций в том и состоит, чтобы через критику уязвимых сторон других концепций видеть негативные свойства и опасные тенденции самого права.

204

Существование и дискуссия трех концепций права - признак и отражение не только зрелого правоведения, но и развитого правосознания гражданского общества, стройной системы законов и других источников права, обширной и стабильной судебной и иной юридической практики.

Внашем обществе три правопонимания на всех уровнях современного правосознания выражены столь же нечетко и неясно, сколь расплывчаты понятия о праве в сложный период трудного перехода от тоталитаризма к гражданскому обществу и правовому государству.

Наше общественное правосознание только лишь приближается к стадии становления. На всех его уровнях еще сильна привычка видеть в праве "государственную волю", меняющиеся "приказы власти", одно из средств политики, временное, нестабильное, не вполне определенное право, проистекающее и из закона, и из административной, политической, судебной практики, и из нравственного сознания.

Впроцессе перестройки и последующих реформ резко вырос общественный интерес к содержанию права, к перспективам развития законодательства. Тревогу вызывает не обилие и разнообразие мнений о различных перспективах изменения содержания права, а широко распространенные заблуждения о способностях права

врешении социальных проблем. Общественное сознание наполнено тягой к справедливости, но не всегда знает, как эту тягу воплотить в юридических формах.

Многовековая традиция "судить по совести и морали", прилагать к общественным отношениям мерки здравого смысла, целесообразности, противоречивость законодательства и практики его реализации не научили общество различать право, мораль и правосознание. В общественном сознании нет достаточно ясного понимания, что правовое регулирование отношений и поступков возможно лишь там, где объективно существует доказуемость и исполнимость правоотношений средствами юридического процесса, что реализация права требует специального аппарата, способного применять правовые нормы и при необходимости принуждать к их соблюдению.

Вмассовом правосознании распространено не только недостаточное понимание значения правовой формы, обеспечивающей конкретность, доказуемость и исполнимость правоотношений, но и неприятие, порицание формальной определенности, присущей праву.

Недостаточная развитость юридического мышления мешает определить и осознать, что, собственно, мы хотим от права. В результате за многими пожеланиями о принятии новых законов предполагается их гарант не в виде суда с демократической процедурой, со строгим соблюдением прав личности, с гарантиями достижения объективной истины по делу и неотвратимостью правоисполнительного процесса, а нечто вроде фигуры волевого и властного администратора, наделенного неограниченной свободой усмотрения и правом произвольного принуждения.

Внемалой степени этому способствует длительность судебных процессов изза перегруженности судей, недостаточная квалификация некоторых из них, сложность форм (источников) права и связанная с этим дороговизна юридической помощи, незавершенность законодательного определения организационных и процессуальных основ правосудия.

205

Своеобразное преломление в массовом сознании получило позитивное понимание права. В обыденном правосознании прошлых десятилетий закон ассоциировался либо с декларацией, либо с наказанием; поэтому право-закон интуитивно виделось прежде всего как Конституция и Уголовный кодекс. Практическое же знакомство граждан с правом обычно ограничивалось знанием отдельных положений кодексов законов о труде, о браке и семье, а также некоторых норм административного и гражданского права и пенсионного законодательства. При всем том на будущее справедливое социальное законодательство всегда возлагались большие надежды.

Деятельность законодательных органов последних лет способствовала постановке и решению ряда социальных проблем. Однако скорые изменения и дополнения только что принятых законов, издание практически невыполнимых нормативных актов, непонятные затягивания принятия давно обещанных и нужных законов, несостыковки федеральных законов и нормативных актов субъектов федерации и, главное, неналаженность системы гарантий исполнения принятых законов и отсутствие строгой законности в деятельности многих звеньев исполнительной власти существенно отражаются на массовом интересе и доверии к закону вообще. Наивная вера во всемогущество закона сменяется сдержанным к нему отношением. Социальные ожидания все более возлагаются уже не столько на грядущий справедливый и неизменный закон, сколько на оперативные распоряжения власти, не обязательно облеченные в нормативно-правовую форму.

Не менее ущербно социологическое видение права. Неразвитость гражданского общества, многолетнее огосударствление ряда отношений долго не давало основ для усвоения общественным сознанием специфики правоотношений, основанных на автономии и равенстве сторон, двусторонних договорах, на тщательном определении взаимных прав и обязанностей. Неполнота гарантий гражданских прав в сочетании с недостаточностью юридического мышления порождала призывы судить "по совести, а не по закону", порицание процессуальных форм и процедур как ненужного крючкотворства.

В массовом сознании распространены склонность ставить судебную и административную практику в зависимость от личных качеств правоприменителей, представления о том, что исход спорного дела нередко зависит не столько от закона, сколько от настроения судьи, от позиции прокурора, от напористости и мастерства адвоката, от внешнего давления на суд. Недоверие к установленной законом процедуре защиты прав и ее несовершенство ведут к тому, что граждане продолжают обращаться по своим юридическим делам не в органы правосудия и иные уполномоченные государственные органы, а в газеты, журналы, к депутатам.

Состояние массового правосознания, законодательства и юридической практики предопределяет уровень развития общей теории права. Наше правоведение только еще выявляет возможные направления своего развития. Ни одно из пониманий права не получило в современной теории глубокой и последовательной концептуальной разработки. Поначалу плодотворная дискуссия о понятии права выродилась в бессодержательный спор о различии и несоответствии права и закона, спор, не все участники которого даже осознают, что в этом споре правом именуется правосознание, а законом - действующее право. Поэтому

206

рыхлому, неупорядоченному многообразию противоречивых и неразвитых представлений о сущности права нередко противостоит лишь монотонное повторение банальных истин, что не каждый закон соответствует правосознанию и не все идеи правосознания воплощены в действующем праве (законе).

До сих пор неясно, на основе какой именно концепции права строится преподавание общей теории права в юридических вузах. Учебные программы по теории государства и права составлены более в духе позитивно-правовой концепции, в процессе же преподавания студент часто слышит о преимуществах "широкой" концепции права, содержание которой всеми объясняется по-разному. В результате будущий юрист выносит из учебного процесса смутное и путаное представление о сущности права вообще, получив знания о нем лишь как о сумме отраслей и институтов. Сверх того, студенты и слушатели отдельных вузов запоминают, что некоторые отечественные философы права считают эти отрасли и институты не правом, а только законом.

Неразвитость общей теории права обусловлена не только ее многолетней ориентацией на идеологию и политику, но еще и тем, что правовая действительность еще не дает надежных оснований для широких теоретических обобщений. Сознание нашего общества в целом переживает исторический период преобладания естественно-правового понимания, причем особенность нашей страны - в отсутствии традиций правового мышления, свойственных гражданскому обществу, в смешении права с правосознанием, с идеологией, с политикой, со "здравым смыслом", в остром недостатке собственно юридического мышления*(399).

Правовые неурядицы, неизбежно сопутствующие кризисным периодам, не освобождают юристов - теоретиков и практиков от настойчивой борьбы за законность. Но нельзя забывать, что законность, как составная часть государственной дисциплины, возможна на самой разной социальной основе, вплоть до тоталитарной. Основой же правового государства может стать лишь гражданское общество.

Мы строим теоретическое правоведение там, где еще нет ни гражданского общества, ни правовых традиций, ни достаточно широкой потребности в юридическом мышлении. Разумеется, и в современных условиях возможна и необходима разработка не только теоретической стороны различных правовых концепций, но и методики претворения их в практику правотворчества и правореализации. Однако политизированность и неразвитость юридического мышления могут быть изжиты лишь в процессе развития отношений гражданского общества - предпосылки и основы правового государства. Пока нет развитого гражданского общества - нет того, что создает повседневную потребность в юридическом мышлении: многочисленные и разнообразные гражданско-правовые сделки, договоры граждан, необходимость решения сложных ситуаций, связанных с договорами и собственностью, стабильное законодательство, общедоступная процессуальная форма, основанная на состязательности и равенстве сторон. В масштабе общества юридическое мышление не может сложиться по приказу свыше или под влиянием правовой пропаганды; оно возникнет вместе с массовым повседневным интересом к осмыслению общественных отношений через

207

конкретные права и обязанности их участников, основания возникновения этих прав и обязанностей, в связи с процессуальными гарантиями правоотношений и ответственностью за нарушения прав и невыполнение обязанностей.

Поставив задачу создания развитого гражданского общества и правового государства, мы должны ясно понять, что у нас еще нет ни того, ни другого. Впереди нелегкий путь формирования юридического мышления, опирающегося на отношения гражданского общества и стабильного права.

Научные труды доктора юридических наук, профессора О.Э. Лейста

Диссертации и авторефераты

Общественно-политические взгляды богомилов, как выражение революционной оппозиции против феодализма средневековой Болгарии. Диссертация кандидата юридических наук. М., 1953. 343 с. (Автореферат. М., 1953.

21 с.)

Теоретические проблемы санкций и ответственности по советскому праву. Диссертация доктора юридических наук. М., 1978. 357 с. (Автореферат. М., 1978.

26 с.)

Монографии

Учение Бенедикта Спинозы о государстве и праве. М.: Госюриздат, 1960. 56 с. Санкции в советском праве. М.: Госюриздат, 1962. 238 с.

Вопросы государства и права в трудах социалистов-утопистов XVI-XVII веков. М.: Моск. ун-т, 1966. 128 с.

Политическая идеология утопических социалистов Франции в XVIII веке. М.:

Моск. ун-т, 1972. 157 с.

Санкции и ответственность по советскому праву: теоретические проблемы. М.:

МГУ, 1981. 239 с.

Сущность права. Проблемы теории и философии права. М.: Зерцало-М, 2002.

238 с.

Учебники и учебные пособия

(часть); б) Политические учения в Западной Европе в период возникновения и развития феодализма; в) Политические учения в России в период образования Русского централизованного государства; г) Политические учения в России во второй половине XVIII века; д) Передовая политическая мысль народов России в XIX веке. М.: ВЮЗИ, 1954.

208

История политических учений: Учеб. пособие. Ч. 1. Главы: а) Политические учения в рабовладельческом Риме (часть); б) Политические учения в Западной Европе в период возникновения и развития феодализма; в) Политические учения в Голландии и Англии в период ранних буржуазных революций; г) Реакционные политические учения во Франции и Германии в конце XVIII и начале XIX веков. М.:

ВЮЗИ, 1959.

История политических учений: Учебник / Под ред. К.А. Мокичева. М.: Высшая школа, 1965. Гл. 3 (§ 7-9), 4, 8, 15 (§ 2).

Сущность, типы и формы права. Необходимость и сущность социалистического права // В учебнике: Теория государства и права / Под ред. проф. А.И. Денисова. М.: МГУ, 1972.

История политических учений: Учебник / Под ред. К.А. Мокичева. Ч. I-II. М.:

Высшая школа, 1971-1972. 2-е изд., испр. Ч. I. Гл. 3 (§ 7-9), 4, 8, 15; Ч. II. Гл. 24 (§ 1-

Manual de Teoria del Estado у el Derecho M.N. Marchenko et al. La Habana: Editorial Pueblo у Educacion, 1988. Cap. II. § 3.

История политических и правовых учений. Домарксистский период: Учебник / Под ред. проф. О.Э. Лейста. М.: Юрид. лит., 1991. Гл. 1, 4 (§ 3-5), 5, 6 (§ 2 в

М.Ф. Меликовой, 10, 12).

Политология. Курс лекций: Учебное пособие / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: МГУ, 1993. Лекция 4.

То же. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Зерцало, 1997. То же. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Зерцало, 1999. То же. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Юрист, 2003.

Общая теория права: Учебное пособие. М.: Манускрипт, 1994 (в соавторстве). Общая теория права: Учебник / Под ред. А.С. Пиголкина. 2-е изд., перераб. и

доп. М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана. 1995. Гл. 6, 10, 21.

То же. 1997. То же. 1998.

Теория государства и права: Курс лекций в 2-х томах / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: Юридический колледж МГУ, 1995. Лекции 10, 15, 17, 19.

Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.:

Зерцало, 1996. Лекции 13, 20, 23, 25.

То же. М.: Зерцало, 1997. То же. М.: Зерцало, 1998. То же. М.: Зерцало, 1999.

Проблемы теории государства и права: Курс лекций / Под ред. М.Н. Марченко.

209

М.: Проспект, 1999 (в соавторстве).

Проблемы теории государства и права: Учебное пособие / Под ред. М.Н. Марченко. М.: Юристъ, 2002 (соавтор).

Теория государства и права: Учебник / Под ред. проф. М.Н. Марченко. 3-е изд., расширенное и доп. М.: Зерцало, 2000. Гл. 15, 22, 25, 27.

То же. М.: Зерцало-М, 2001.

То же. 2002.

Общая теория права: Учебник / Под общ. ред. проф. А.С. Пиголкина. 2-е изд., испр. и доп. М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана, 1998. Гл. VI, X, XXI.

История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. проф.

О.Э. Лейста. М.: Юрид. лит., 1997. Гл. 1, 4 (§ 3-5), 5, 6, 8, 9, 11, 12 (§ 5, 7, 8, § 6 в соавторстве с Е.А. Воротилиным), 14, 15 (§ 4), 16-19, 20 (§ 1-3, 5), 21, 22 (§ 1-4, 6-7),

заключение.

Общая теория государства и права: Академический курс в 2-х томах / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: Зерцало, 1998. Т. 2. Гл. II, XXVIII.

История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. проф.

О.Э. Лейста. М.: Зерцало, 1999. Гл. 1, 4 (§ 3-5), 5, 6, 9, 10, 13, 14 (§ 5, 7, 8, § 6 в соавторстве с Е.А. Воротилиным), 16, 17 (§ 4), 18-23, 25 (§ 1-4, 6, 7, 26) (§ 10),

заключение.

То же. 2002.

Обществознание: Учебное пособие / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: Зерцало, 2000. Гл. 8, 9.

Проблемы теории государства и права: Учебное пособие / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: Юрист, 2001. Гл. II, XXI, XXII.

Общая теория государства и права: Академический курс в 3-х томах / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М: Зерцало-М, 2002. Т. 3. Гл. I, XXI.

История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. проф.

О.Э. Лейста. М.: Зерцало-М, 2001. Гл. 1, 4 (§ 3-5), 5, 6, 9, 10, 13, 14 (§ 5, 7, 8, в соавторстве с Е.А. Воротилиным), 16, 17 (§ 4), 18-23, 25 (§ 1-4, 6, 7), 26 (§ 10),

заключение.

То же. 2002.

Проблемы теории государства и права: Учебное пособие / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М.: Юрист, 2003. Гл. II, XXI, XXII.

История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. проф.

О.Э. Лейста. М.: Зерцало-М, 2004. Гл. 1, 3, 4, 5, 8 (§ 1-3, 5-6), 9, 13 (§ 1, 5-8), 16 (§ 4), 17(§ 1-3, 5), 18 (§ 1, 5, 6), 19, 20, 21, 22, 24 (§ 1-4, 6-7), 25 (§ 10).

Классический университетский учебник по теории государства и права. М.: Зерцало: Изд-во Московского университета, 2004. Гл. 16, 25, 28, 30.

Классический университетский учебник по истории политических и правовых учений / Под ред. проф. О.Э. Лейста. М.: Зерцало: Изд-во Московского университета, 2006. Гл. 1, 4, 5, 8 (§ 1-3, 5-6), 9, 13 (§ 1, 5-8), 16 (§ 4), 17 (§ 1-3, 5), 18 (§ 1, 5, 6), 19, 20, 21, 22, 24 (§ 1-4, 6-7), 25 (§ 10).

Хрестоматии и антологии

210