sPrTsT0Izd

УДК 316.613.4-053.6 ББК 60.542.15-42

В.А. Сердюк, Е.Н. Шарова

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет» г. Мурманск, Россия

ПРОЯВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ТРЕВОЖНОСТИ В МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Аннотация. В статье рассматриваются концептуальные основы понимания тревожности в рамках социологической научной мысли. С опорой на результаты пилотажного социологического исследования среди студентов МАГУ анализируются проявления социальной тревожности в молодежной среде. Обозначены специфические для данной социальной группы страхи, уровень выраженности и способы преодоления тревожности.

Ключевые слова: социальная тревожность, чувства, эмоции, страхи, риск, молодежь, студенты, социологический анализ.

V.A. Serdyuk,

E.N. Sharova

Murmansk Arctic State University

Murmansk, Russia

SYMPTOMS OF SOCIAL ANXIETY IN YOUTH:

A SOCIOLOGICAL ANALYSIS

Abstract. The article discusses the conceptual framework for understanding anxiety within sociological scientific thought. Based on the results of the trial sociological survey among students of MASU, the manifestations of youth social anxiety are analyzed. Fears specific for a given social group, level of expression, and ways of overcoming anxiety are indicated.

Key words: social anxiety, feeling, emotions, fears, risk, youth, students, sociological analysis.

Обращение к теме социальных тревог обусловлено особенностями развития современного общества. С одной стороны, оно предоставляет человеку широкие возможности. Научно-технический прогресс повлиял на образ жизни современного человека, создав условия для его деятельности, способствуя укреплению его исторического оптимизма. С другой стороны, современный мир является неустойчивым, в нем сохраняются неопределенность и непредсказуемость, не поддающиеся рациональной калькуляции и регулированию, а следовательно, не позволяющие человеку чувствовать себя защищенным. Это ставит вопрос о субъективном факторе в об-

150

щественной жизни, о роли и месте различных чувств и эмоций в жизни современного человека.

На сегодняшний день в социологии существует ряд подходов к исследованию страхов и тревог населения. Первый из них связан с исследованием катастрофического сознания различных групп населения (Л. Гудков, С.Я. Матвеева, В.Э. Шляпентох, В.Н. Шубкин, В.А. Ядов) [2, С. 88]. Катастрофическое сознание понимается как страх перед социально значимыми негативными событиями и процессами, оцениваемыми массовым сознанием как катастрофа. В рамках данного направления страх трактуется как страх перед будущим. Говоря о массовых страхах, следует отметить, что они опираются на коллективный опыт, который воспринимается и транслируется людьми, что позволяет говорить о социализированной природе страхов. Катастрофическое сознание складывается из отношения к реальным или потенциальным опасностям, уровня индивидуальной тревожности, социального самочувствия, социальной активности населения. Страх складывается из информированности об опасности, отношение к которой зависит от культурных особенностей и уровня личностной тревожности.

Другой подход, предложенный Ю.А. Зубок, предметом которого являются массовые страхи, связан с исследованием рисков и ставит перед собой следующие задачи:

1.анализ современных глобальных (технологических) рисков и определение путей их снижения;

2.изучение роли рисков в социальных конфликтах и катаклизмах;

3.изучение взаимосвязи риска и девиантного поведения;

4.анализ коммуникаций по поводу риска;

5.анализ рисков в различных обществах, культурах, в различных сферах и на различных уровнях социальной организации [3, С. 70].

Понятие риска Ю.А. Зубок определяет через опасность, что широко используется в целом ряде исследований, где их значение совпадает. Опасность обозначает вероятность наступления негативных или катастрофических событий. Так под опасностью понимается возможность или угроза бедствия, несчастного случая. Опасными считаются явления, способные нанести урон, ущерб. «Риск» в этом случае употребляется в значении вероятности негативного события, возможности утраты, потери, гипотетической вероятности наступления ущерба [2, С. 89]. Таким образом, риск может воплощаться в массовом сознании как страх.

Социальные тревоги, в отличие от страха, характеризуются опережающей оценкой сознанием развития, поэтому социальные тревоги – это результат предвосхищения возникновения опасности как возможного развития социальной угрозы. Отсюда же следует определение социальной тревожности, под которым мы будим понимать эмоциональнокогнитивное состояние беспокойства социального субъекта по поводу не-

151

определенности осуществления его жизненных планов и притязаний в данной системе общественных отношений. Проявления социальной тревожности, в свою очередь, форма воплощения или признаки наличия социальной тревожности.

Таким образом, уровень тревожности, будучи социально обусловленной переменной, имеет отличия среди представителей различных групп

ислоев населения. Так, например, интенсивность страхов зависит от пола

ивозраста, от уровня материального благополучия, от территории проживания, от характера поселения. Стоит отметить, что наиболее выраженное различие имеют половозрастные группы [4, С. 139].

Поднимая тему социальной тревожности, исследователи часто обращаются к молодежи, которая также является неустойчивым социальным элементом общества. Кроме того, предполагается, что данная группа более активно выражает свое настроение, которое, в свою очередь, в значительной степени оказывает влияние на ее поведение.

Так как молодость в социальном плане четко связана с набором социальных задач, ролей и статусов (к ним, в частности, относится получение образования, начало профессиональной деятельности), это ключевой период перехода между зависимым и слабым периодом детства и независимой, автономной и весьма уверенной стадией взрослой жизни.

Всилу специфики именно студенческой молодежи, особый интерес представляет вопрос о характере и интенсивности проявлений социальной тревожности именно в данной группе, что и составило проблему пилотажного социологического исследования, проведенного среди студентов МАГУ в марте-апреле 2019 г. Метод сбора данных - онлайнанкетирование, количество респондентов - 40 человек. Среди основных задач исследования можно выделить следующие:

1.выяснить, как студенты оценивают собственный уровень социальной тревожности;

2.определить, какие явления вызывают страх у студенческой молодежи;

3.возможности и способы преодоления тревожности среди студентов.

Рассмотрим основные результаты проведенного исследования. Подавляющее большинство опрошенных (72,5%) идентифицируют

себя с тревожным человеком, в т.ч. 15,0% - с высокой степенью определенности. Каждый четвертый опрошенный, напротив, не считает себя таковыми в целом (см. Рис. 1).

Стоит отметить, что с высокой степенью определённости о своей тревожности чаще говорили девушки, также на большую тревожность чаще указывали учащиеся третьего курса.

152

Рисунок 1.

Рисунок 2. Распределение ответов респондентов на вопрос: «Можете ли Вы назвать себя тревожным человеком» (в %)

Наименее защищенными чувствуют себя респонденты от риска не реализоваться в жизни (2,30 балла в среднем), от произвола властей (2,36 балла), от одиночества (2,62 балла) (см. Табл. 1). Менее всего респонденты беспокоит риск ущемления из-за своей национальности (4,08 балла); притеснений из-за своего пола (3,62 балла) или возраста (3,61 балла).

Примечательно, что повышенная тревожность характерна для рисков, связанных с так называемым внешним социальным контекстом - действиями различных структур и институтов; пониженная - с собственными характеристиками человека, его предписанными статусами.

Таблица 1

Средний балл оценки респондентами защищенности от рисков в сфере социальных отношений

(по 5-балльной шкале от 1 – полностью незащищен до 5 – полностью защищен)

153

В профессиональной сфере самым тревожащим для опрошенных студентов оказался риск оказаться безработным (2,60 балла в среднем), далее риск - получать заработную плату, которая не позволит жить так, как хочется (2,65 балла), разочароваться в выбранном деле, профессии (3,05 балла), не иметь нужные компетенция для успешной работы в профессии (3,20 балла), вынужденно трудоустроиться на неинтересную, но денежную работу (3,50 балла) (см. Табл. 2). В целом, подтверждается базовый статус материальной составляющей жизни человека и прагматическая ориентация молодежи в профессионально-трудовой сфере. Риск остаться без желаемой зарплаты вызывает большую тревогу, чем безынтересная работа.

Таблица 2

Средний балл оценки респондентами защищенности от рисков, связанных с будущей профессиональной деятельностью

(по 5-балльной шкале от 1 – полностью незащищен до 5 – полностью защищен)

На интенсивность данного чувства указывает тот факт, что чуть более половины опрошенных (57,5%) не могут справиться с тревожностью (в т.ч. 10% - с высокой степенью определенности) (см. Рис. 2). При этом доля респондентов, уверенно заявляющих, что они могут преодолеть это чувство, составило 15%.

Рисунок 3. Распределение ответов респондентов на вопрос: «Можете ли вы справиться с чувством тревожности, беспокойства, напряжения» (в %)

154

Среди методов совладать с тревожностью самой частой категорией ответа стало отвлечение на что-либо (34,4% опрошенных), далее идут практики для успокоения (18,8%), музыка и общение с близкими (по 15,6%), физическая активность (9,4%). Наименее часто упоминаемыми были такие варианты, как сон, хобби и еда (по 6,3%). Один человек отметил, что ему ничего не помогает в борьбе с этим чувством (3,1%).

В качестве итога можно отметить, что студенческая молодежь испытывает чувство тревожности, имеет характерные для своей группы страхи, а также способы преодоления тревожности. При этом отмечается невысокая уверенность в своих возможностях справиться с данным чувством, что является значимым сигналом для планирования и реализации социальновоспитательной работы с данной группой.

Литература

1.Баринов Д.Н. Социальные тревоги как феномен общественной жизни (со- циально-философский анализ): автореф. дисс.... канд. фил. наук.: 09.00.11. М., 2011. С. 12.

2.Витковская М.И. Теоретико-методические проблемы изучения "страха" в социологии [Электронный ресурс] // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология, 2003. № 4-5. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/teoretiko-metodicheskie-problemmy- izucheniya-straha-v-sotsiologii.

3.Кох И.А. Теоретико-методологические проблемы изучения социальных рисков [Электронный ресурс] // Дискуссия, 2011. № 2,3(11). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/teoretiko-metodologicheskie-problemy- izucheniya-sotsialnyh-riskov.

4.Седова Н.Н. Массовые тревоги и личные страхи [Электронный ресурс] // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 2010. № 1(95). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/massovye-trevogi- i-lichnye-strahi.

155

УДК 13+1:3 ББК 87.526.2

В.В. Федорова, В.М. Воронов

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет» г. Мурманск, Россия

ЖАН БОДРИЙЯР О ЧЕЛОВЕКЕ КАК ПРОДУКТЕ ОБЩЕСТВА ПОТРЕБЛЕНИЯ

Аннотация. В статье человек рассматривается как продукт общества потребления в концепции Жана Бодрийяра. Анализируется феномен персонализации и структурные мифы общества потребления. Разбирается тело как объект потребления в контексте красоты и эротизма.

Ключевые слова: человек, общество потребления, персонализация, тело, красота, эротизм, структурные мифы, концепция.

V.V. Fedorova,

V.M. Voronov

Murmansk Arctic State University

Murmansk, Russia

JEAN BAUDRILLARD ABOUT A MAN AS A PRODUCT

OF A CONSUMER SOCIETY

Abstract. The article considers a person as a product of a consumer society in the concept of Jean Baudrillard. The author analyses phenomenon of personalization and structural myths of a consumer society, understands a body as an object of consumption in the context of beauty and eroticism.

Key words: man, consumer society, personalization, body, beauty, eroticism, structural myths, concept.

Мы живем в эпоху, когда технологии развиваются с поразительной скоростью, с каждым годом становясь всё совершеннее. Современные новации делают жизнь людей комфортнее, упрощают решения сложных физических и умственных задач, и потому в пространстве технизированного общества у людей возникает огромное количество соблазнов: жажда удобства, облегчения собственного существования, желание идти в ногу со временем — подобное рождает потребность обладать как можно большим количеством вещей, способных воплотить эти мечты в реальность.

Общество потребления зародилось относительно недавно, но сейчас, в двадцать первом веке, это явление стремительно достигает своей

156

высочайшей точки. Что же тогда можно сказать о местоположении современного человека в обществе потребления?

Говоря об обществе потребления и положение в нём человека нельзя не обратиться к концепции известного французского философа и социолога двадцатого века Жана Бодрийяра.

Жан Бодрийяр (27 июля 1929, Реймс, Франция — 6 марта 2007, Париж, Франция) — французский социолог, культуролог и философпостмодернист, фотограф. В начале своей карьеры он занимался переводами художественной литературы с немецкого. Впоследствии увлекся проблемами философии и социологии, преподавал в нескольких крупных университетах. Написанные им книги принесли ему в начале 70-х годов 20 века широкую известность как во Франции, так и за ее пределами.

Вработе «Общество потребления. Его мифы и структуры» мыслитель говорит о том, что для людей, разделённых целым обществом, существует объединяющий элемент — одно и то же стремление к отличию, т.е. к персонализации. Схема «личной» ценности одинакова у всех, кто тратит время на поиски «избранного» товара, способного выделить отличие и сделать человека самим собой.

Все противоречия этой основной для потребления темы можно разглядеть в выражающей её лексике, а также в постоянном стремлении к невозможному синтезу. Если некий человек существует, может ли он «найти» свою личность? Если кто-то является самим собой, нужно ли еще им быть «по-настоящему»? И если кто-то, являясь самим собой, как он может быть таковым «больше, чем когда-либо» [2]?

«Личность» в качестве абсолютной ценности, с ее уникальными чертами и характерным значением, какой ее создала вся западная традиция — она мертва и выметена из современной функциональной вселенной. И именно эта отсутствующая личность стремится «персонализироваться» с помощью знаков, умноженного набора отличий и тысячи других признаков, собранных с целью восстановить синтезированную индивидуальность, а в основном, чтобы разрушить ее в тотальной анонимности, так как различие априори является тем, что не имеет имени.

Вперсонализации существует эффект, подобный эффекту «натурализации», который состоит в стремлении восстановить природу в качестве символа, в то время как в действительности она уже уничтожена. Так вырубают лес, чтобы построить там ансамбль, названный «Зеленым городом», где посадят несколько деревьев, которые «будут символизировать» природу [2]. «Функционализация» объекта — связная абстракция, которая накладывается на реальную функцию, заменяя ее собой.

Подобный процесс может быть определён исторически. Монополистическая индустриальная концентрация, уничтожая реальные разли-

чия между людьми, делает однообразными личности и продукты

157

и одновременно освящает царство дифференциации. Именно вследствие утраты различий устанавливается культ различия [2].

И так мы видим, как общество потребления представляет самого себя и нарциссически отражается в собственном образе. Нарциссизм индивида в обществе потребления не является наслаждением единичностью, он представляет собой преломление коллективных черт. Человек побуждается прежде всего нравиться себе, получать удовольствие от себя. Понятно, что, именно нравясь самому себе, люди имеют все шансы вызвать симпатию и у других, однако нравиться стало сегодня действием, где присутствие личности, которой нужно нравится, является только вторичным моментом.

Обольстительность и нарциссизм передаются людям прежде всего через произведённые СМИ, словно рабочими на фабрике, модели. Как примеры подобных шаблонов, мы можем рассмотреть модели, разделённые по половому признаку. Мужская модель — это модель разборчивости и выбора. Главное качество современного мужчины — требовательность. Он не пренебрегает никакой деталью. Он оказывается «избранным» не вследствие пассивного везения или неких естественных оснований, а лишь по причине практики избрания. Избрание это, конечно же, управляется не им самим. Но речь не идёт о том, чтобы позволить себе идти своим путем и нравиться себе, а о том, чтобы выделять отличия и уметь совершать безошибочный, всегда верный выбор. Достоинтсва нынешнего мужчины: непримиримость, решительность и добропорядочность. Добродетель состязательности или выбора — такова мужская модель [2].

Женская модель в большей степени предписывает женщине нравиться себе самой. От неё требуются не выбор и не требовательность, а любезность и нарциссическая заботливость. По существу, они продолжают приглашать мужчин играть в солдатики, а женщин — в куклы с самими собой.

Даже на уровне современной рекламы все время существует разделение двух моделей, мужской и женской, и иерархический пережиток мужского превосходства. Именно на уровне моделей мы можем наблюдать статичность системы ценностей. Глубинная ментальность сформирована на основе шаблонов, а оппозиция Мужского и Женского, как и противоположность ручного интеллектуального труда, по-прежнему не меняются.

Однако, несмотря на стремление современного человека быть самим собой и его желание выделить якобы различия от других, нельзя не признать, что в обществе потребления он сам, человек, становится объектом [4]. Человеческое тело обрело статус объекта спасения, заменив в этой моральной и идеологической ипостаси душу. Об этом свидетельствуют «новое открытие» тела после длительной эры пуританства, его вез-

158

десущность в рекламе, моде, массовой культуре, а также гигиенический, диетический, терапевтический культ, которым его окружает, и навязчивость молодости, элегантности, мужественности или женственности.

Пропаганда всё время напоминает людям, что у них есть только тело и что его нужно спасать. На протяжении веков людей убеждали в том, что они не владеют собственным телом, сегодня же их систематически стремятся убедить, что всё совсем наоборот. Однако статус тела — это факт культуры, и в таком случае не представляет ли собою тело очевидность? Какая бы ни была культура, способ организации отношения к телу отражает способ организации отношения к вещам и социальные отношения. В капиталистическом обществе общий статус частной собственности применяется одинаково к телу, к социальной практике, связанной с ним, и

кумственному представлению, которое об этом имеют [2]. Так в традиционном обществе у крестьянина не было нарциссической привязанности

ксвоему телу, а только инструментально-магическое видение, порожденное процессом труда и отношением к природе.

Вэтом долгом процессе сакрализации тела как экспоненциальной ценности, функционального тела, то есть такого, которое больше не является ни «плотью», как в религиозном видении, ни рабочей силой, как диктует индустриальная логика, но взято в его материальности (или в его «видимой» идеальности) как объект нарциссического культа или элемент тактики и социального ритуала, — красота и эротизм составляют два главных лейтмотива.

Красота, особенно для женщин, приобрела статус абсолютного, религиозного императива. Красота — больше не результат естественных процессов или достойное дополнение к моральным качествам человека. Это основное свойство тех, кто ухаживает за своим лицом и за своей фигурой, как за своей душой [2]. Знак избрания на уровне тела означает то же, что и успех на уровне дел. Впрочем, красота и успех получают в соответствующих журналах одинаковое мистическое обоснование: у женщины основой является чувствительность, исследующая и вспоминающая «изнутри» все части тела, у предпринимателя — интуиция, адекватная всем возможностям рынка. И на самом деле, красота является столь абсолютным императивом только потому, что она представляет собой форму капитала.

Этика красоты, являющаяся так же этикой моды, может быть определена как редукция всех конкретных «потребительных ценностей» тела: энергетической, жестикуляционной, сексуальной — к функциональной

«меновой ценности», которая заключает в абстракции идею совершенного тела, идею желания и наслаждения и вследствие этого отрицает и забывает реальность потребительских ценностей, чтобы исчерпаться в обмене знаков. Красота функционирует как ценность-знак. Поэтому можно сказать, что императив красоты является одним из аспек-

159