281_p1422_D19_7525

образом, криминализация, как и агрессия вообще обусловлены общим состоянием общественных отношений в сегодняшнем российском социуме, переживающем социетальное бедствие, в том числе и в нормативно-ценностной сфере, как мы выяснили ранее, формы же, которые они подчас принимают, при всей своей внешней «немотивированности», «загадочности» и т. д., всегда несут отпечаток наиболее очевидной характеристики этих отношений – брутальности.

Так или иначе, но агрессия и насилие являются, по большому счету, повторим, приспособительными реакциями – адаптационными стратегиями, представляющимися их носителями адекватными и уместными. Нельзя в этой связи не согласиться с Е. К. Краснухиной, которая (вслед за Фроммом) говорит об амбивалентности агрессии, которая «конструктивна и деструктивна, танатична и эротична, активна и реактивна по своей сути. Позитивность оценки агрессивного строится чаще всего на идее ее биологической функциональности, целесообразности, полезности. Агрессивное оценивается как созидательное, а не разрушительное, когда оно отождествляется с самосохранением, с самозащитой, с выживаемостью и приспособляемостью. Жизнь агрессивна и поэтому агрессия жизненна, есть проявление жизнеспособности»1. Добавим только, что насилие и агрессия, как и всякое производное человеческого существа также поддаются контролю его разума, поэтому даже в самые тяжелые времена, когда постоянный «оскал» кажется наиболее пригодным для повседневной жизни, человек все-таки должен «оставаться человеком», как ни банально это прозвучит. Главное, что необходимо для этого – сознательная воля индивида, группы, общества. Способно ли на это российское общество? Безусловно. Готово ли оно к этому? Есть серьезные сомнения. В этой связи уместна ещё одна референция к «подростковости» российского социума. Н. А. Коновалова пишет: «Как показывают исследования, именно в подростковом возрасте доминирующую роль начинает играть самооценка. Для эмоционального благополучия подростка очень важно, чтобы оценка и самооценка совпадали. Только при этом условии

1 Краснухина Е. К. Агрессия: так называемое добро // Образование и насилие : сб. ст. / под ред. К.С. Пигрова. СПб. : Изд-во СПбГУ, 2004. С. 55.

141

они могут выступать как мотивы, действующие в одном направлении и усиливающие друг друга. В противном случае возникает внутренний, а иногда и внешний конфликт»1. Но начинающаяся «самооценка» – это уже рефлексия, а рефлексия – это уже взросление. Российское общество способно к рефлексии, поэтому определять его в качестве сугубо «подросткового» нельзя. Опять приходится говорить о принципе абсурдной дополнительности – российское общество предстает как «взрослый», способный осознать своё положение и справиться со всеми своими проблемами самостоятельно (без вмешательства извне). Однако «конкретные социальные обстоятельства» всякий раз мешают ему это сделать, отбрасывая его в архаику – туда, где востребованы не взрослая склонность к рефлексии, а подростковые агрессивность, стайность и поклонение силе.

Итак, агрессия и насилие являются производными от конкретных социальных обстоятельств, в которых «застигает себя» индивид и/или общество. Условия затяжного социального кризиса, как пролонгированной провоцирующей ситуации создают благоприятную обстановку для рутинизации и институционализации насилия в качестве само собой разумеющейся практики общественных отношений. Брутальность тем самым превращается в своего рода ценность, что отражается в сфере социального дискурса на разных уровнях коммуникации и усугубляется конфликтом созданных в обществе потребностей и ресурсов их удовлетворения, что не может в долгосрочной перспективе не вести к дальнейшей социоантропологической деградацииобщества.

1 Коновалова Н. А. Особенности психологической конфликтности в подростко-

вом возрасте. С. 73.

142

Глава 6

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ БРУТАЛИЗАЦИИ

Прежде всего, проясним нашу позицию по вопросам методологического характера. Вообще, по нашему убеждению, социология, как таковая, может трактоваться в качестве своеобразной претензии гуманитарных наук на некую общественную «полезность». Несмотря на постоянное желание социальной науки дистанцироваться от своих «прародителей», своим существованием она всё же обязана достигшему в XIX веке критической рефлексивной массы гуманитарному знанию, осмелившемуся в итоге «заявить», что humaniora, наряду с естественными науками, также могут служить человечеству и прогрессу. Претензия эта была достаточно последовательна – при полном осознании того, что приобретение статуса полноценной «науки» предполагает не только декларацию о существовании таковой, но и развитый методический инструментарий. Последний же обязан был быть строгим, не менее чем инструментарий естественных и точных наук. За время существования социологии был создан внушительный массив методического оснащения, призванного максимально квантифицировать объект данной науки – общество во всей его комплексности, то есть – дать возможность его анализа в качестве некой почти тактильно верифицируемой сущности.

Однако именно «воодушевление методом» с неизбежностью обнаружило однажды расхождение между тем, как мы мыслим наш объект, и тем, как мы его изучаем, что в принципе невозможно в науках естественного плана. Биолог не конструирует клетку, исследуя её, для социолога же, изучающего тот или иной социальный сегмент, обратное утверждение не является совершенно безосновательным. Именно в силу этого в социальной науке допустима и, строго говоря, неизбежна множественность парадигм или методологий, существующих не диахронически, как в естественных науках, а параллельно. Социологические концептуализации с самого начала не «снимают», а дополняют друг друга, как, по сути, дополняют друг друга макро- и микросоциологические подходы, разделение которых является весьма услов-

143

ным, что следует из внимательного анализа, например, трудов «столпа» макросоциологии Т. Парсонса1.

Как известно, природа осознала себя в человеке. Общество, по идее, должно осознавать себя в социологе. Здесь, однако, вступает в силу то обстоятельство, что противоречивая и не всегда предсказуемая мыслящая сущность по необходимости должна осознаваться столь же противоречивой и не более предсказуемой мыслящей сущностью. Последняя всякий раз придаёт первой новые черты, в соответствии с собственными представлениями о сущем и должном. «Всякая философия есть порождение темперамента её создателя», по словам Б. Рассела. Не является ли таким же порождением и «всякая социология»? Если всё же претензии социологии на научность сохраняются, тогда ожидание того, что «всякая социология» будет сочетать в себе достаточно непротиворечиво и способ осмысления общества и способ его изучения является вполне обоснованным и логичным. Здесь, однако, и заключается главная проблема, поскольку такое сочетание или методологическая консистентность является сегодня не самым распространенным явлением. На наш взгляд, данная проблема не может быть разрешена без участия элемента некой «социологической веры» или определенной убежденности социолога в том, что общество представляет собой именно то, что оно собой, на его взгляд, представляет. Релятивизм, на самом деле, не произвел никакой методологии, последняя всегда возникала на основании более или менее ригидных концептуальных систем, позволявших хоть на что-то опереться.

Методология транссимволического анализа, на которой основана наша эмпирическая верификация изложенных выше теоретических пролегоменов, опирается, тем самым, на веру в то, что общество пронизано символами. Символы вне и внутри нас, они создаются и открываются, они наполняют собой живую ткань человеческих отношений, определяя сам характер последних. Символом является слово, взгляд, любой предмет, любой процесс. И если мы в этом убеждены, мы можем и должны изучать общество через символы, которыми оно наполнено, структу-

1 См.: КармадоновО. А. РольиместосимволавсоциологииТолкоттаПарсонса// Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. Т. 7, № 3.

144

рировано и сформировано. Данный подход позволяет нам исследовать агрессию, насилие и криминализацию и на эпистемологическом уровне – для актуализации этих стратегий мир первоначально должен быть определен как угрожающий в сознании индивидов, а данные стратегии – как приемлемые и адекватные.

В каком же виде существуют в сознании наших соотечественников данные феномены? Для выяснения этого, нами было осуществлено прикладное исследование, целью которого являлось изучение специфики отношения наших граждан к закону, криминалу и социальному контролю. Исследование было осуществлено в 2006 г. в нескольких городах Иркутской области (Иркутск, Ангарск, Усолье-Сибирское, Братск). Были использованы методы опроса, как по традиционной процедуре, так и с помощью тематического апперцептивного теста (ТАТ) Э. Фромма и М. Маккоби1, и транссимволического анализа (ТСА)2. В опросе приняло участие 1314 человек. Из них: 37 % – мужчин (24 % мужчины в возрасте до 30 лет, 13 % мужчины в возрасте после 30 лет), 63 % – женщин (39 % женщины в возрасте до 30 лет, 24 % женщины в возрасте после 30 лет). Выборка – случайная. С помощью ТСА было опрошено 220 человек в возрасте от 14 до 55 лет.

Анализировались: 1) уровень декларируемой законопослушности; 2) восприятие жестких мер социального контроля; 3) отношение к криминалитету; 4) оценка уровня собственной уязвимости со стороны криминала; 5) восприятие структур института правопорядка. Корреляции делались только по полу и возрасту.

Были получены следующие результаты.

Уровень декларируемой законопослушности

Считают, что соблюдение законов – это «святая обязанность каждого гражданина» – 56 % опрошенных, из них 23 % мужчины в возрасте до 30 лет, 12 % мужчины в возрасте после 30 лет, 37 % женщины в возрасте до 30 лет, 28 % женщины в возрасте после 30 лет. Полагают, что законопослушность – это «вынужденная необходимость» – 40 % опрошенных, из них 24 % мужчины в возрасте до 30 лет, 16 % мужчины в возрасте после 30 лет, 41 %

1См.: Fromm E., Maccoby M. Social Character in a Mexican Village. New Brunswick and London : Transaction Publishers, 1996.

2См.: Кармадонов О. А. «Символ» в эмпирических исследованиях: опыт зарубежных социологов // Социологические исследования. 2004. № 6.

145

женщины в возрасте до 30 лет, 19 % женщины в возрасте после 30 лет. Предложили свой вариант 4 % опрошенных.

На вопрос о том, можно ли поделить законы на обязательные к исполнению и необязательные, 28 % опрошенных ответили, что «абсолютно все законы обязательны для исполнения» (из них 22 % мужчины в возрасте до 30 лет, 17 % мужчины в возрасте после 30 лет, 33 % женщины в возрасте до 30 лет, 18 % женщины в возрасте после 30 лет). Считают, что «возможны варианты» – 59 % опрошенных (из них 23 % мужчины в возрасте до 30 лет, 13 % мужчины в возрасте после 30 лет, 42 % женщины в возрасте до 30 лет, 22 % женщины в возрасте после 30 лет). Затруднились ответить – 13 %.

На развивающий тему вопрос о том, допустимо ли в какихто случаях нарушение того или иного закона, были получены следующие ответы. Считают, что нарушение закона «в определенных условиях допустимо» – 56 % опрошенных, их них 36 % мужчин (25 % мужчины в возрасте до 30 лет, 11 % мужчины в возрасте после 30 лет), и 64 % женщин (45 % женщины в возрасте до 30 лет, 19 % женщины в возрасте после 30 лет). Нарушение закона «не допустимо ни при каких обстоятельствах» по мнению 24 % респондентов, из них 23 % мужчины в возрасте до 30 лет, 17 % мужчины в возрасте после 30 лет, 29 % женщины в возрасте до 30 лет, 31 % женщины в возрасте после 30 лет. Затруднились ответить – 20 % опрошенных.

На просьбу пояснить – в каких именно условиях допустимо нарушение закона, были получены следующие варианты ответов:

«В условиях угрозы личной безопасности или безопасности близких» – 57 % опрошенных (из них 25 % мужчины в возрасте до 30 лет, 15 % мужчины в возрасте после 30 лет, 38 % женщины в возрасте до 30 лет, 22 % женщины в возрасте после 30 лет).

«В условиях несовершенства закона» – 32 % опрошенных (из них 28 % мужчины в возрасте до 30 лет, 12 % мужчины в возрасте после 30 лет, 33 % женщины в возрасте до 30 лет, 27 % женщины в возрасте после 30 лет). Предложили другие варианты 11 % опрошенных.

Далее был задан вопрос «Можете ли Вы сказать о себе, что вы совершенно законопослушный человек?» «Безусловно» уверены в этом – 32 % опрошенных (из них 19 % мужчины в возрас-

146

те до 30 лет, 16 % мужчины в возрасте после 30 лет, 36 % женщины в возрасте до 30 лет, 29 % женщины в возрасте после 30 лет). Вариант «Я бы так не сказал(а), пожалуй» выбрали 46 % опрошенных (из них 28 % мужчины в возрасте до 30 лет, 14 % мужчины в возрасте после 30 лет, 40 % женщины в возрасте до 30 лет, 18 % женщины в возрасте после 30 лет). Затруднились ответить 22 % опрошенных.

На вопрос о том, «приходилось ли вам, вашим родственникам или близким знакомым преступать черту закона, пусть даже совсем немного», «Был грех», ответили 48 % опрошенных, из них – 39 % мужчин, и 61 % женщин (25 % мужчины в возрасте до 30 лет, 14 % мужчины в возрасте после 30 лет, 40 % женщины в возрасте до 30 лет, 21 % женщины в возрасте после 30 лет). «Греха не было» – заявили 26 % опрошенных, из них 33 % мужчин, и 67 % женщин (17 % мужчины в возрасте до 30 лет, 16 % мужчины в возрасте после 30 лет, 39 % женщины в возрасте до 30 лет, 28 % женщины в возрасте после 30 лет). «Не скажу» – ответили 26 % опрошенных.

Далее, в соответствии с методологией тематического апперцептивного теста (ТАТ) Э. Фромма и М. Маккоби (апробировавших методику во время своего известного исследования социального характера в Мексике), предполагающей проективное интерпретативное тестирование, нами были предложены респондентам для анализа случаи из реальной жизни.

Случай 1. Человек застрелил из ружья одного из компании подвыпивших молодых людей, вломившихся на его дачный участок и угрожавших хозяину физической расправой. Как бы Вы охарактеризовали его действия?

Как «вполне оправданные, нужно защищать себя любыми средствами» – оценили его действия 54 % опрошенных, из них 43 % мужчин, и 57 % женщин (27 % мужчины в возрасте до 30 лет, 16 % мужчины в возрасте после 30 лет, 31 % женщины в возрасте до 30 лет, 26 % женщины в возрасте после 30 лет).

Считают, что «нужно было попытаться решить эту проблему без крови» – 35 % опрошенных, из них 31 % мужчин и 69 % женщин (19 % мужчины в возрасте до 30 лет, 12 % мужчины в возрасте после 30 лет, 45 % женщины в возрасте до 30 лет, 24 % женщины в возрасте после 30 лет).

147

«Действия этого человека совершенно неоправданны», – по мнению 5 % опрошенных, из них 20 % мужчин и 80 % женщин (5 % мужчины в возрасте до 30 лет, 15 % мужчины в возрасте после 30 лет, 40 % женщины в возрасте до 30 лет, 40 % женщины в возрасте после 30 лет). Свой вариант предложили 6 % респондентов.

На развивающий тему вопрос «Вы лично смогли бы поступить таким же образом?», ответили, «Уверен(а), что смог(ла) бы» – 20 % опрошенных, из них 63 % мужчин и 37 % женщин (36 % мужчины в возрасте до 30 лет, 27 % мужчины в возрасте после 30 лет, 24 % женщины в возрасте до 30 лет, 13 % женщины в возрасте после 30 лет).

Ответили, что «скорее всего, смог(ла) бы» – 36 % опрошенных, из них 34 % мужчин и 66 % женщин (24 % мужчины в возрасте до 30 лет, 10 % мужчины в возрасте после 30 лет, 38 % женщины в возрасте до 30 лет, 28 % женщины в возрасте после

30 лет).

«Скорее всего, не смог(ла) бы», – ответили 23 % опрошенных, из них 29 % мужчин и 71 % женщин (17 % мужчины в возрасте до 30 лет, 12 % мужчины в возрасте после 30 лет, 48 % женщины в возрасте до 30 лет, 23 % женщины в возрасте после

30 лет).

«Уверен(а), что не смог(ла) бы», – заявили 10 % опрошенных, из них 28 % мужчин и 72 % женщин (14 % мужчины в возрасте до 30 лет, 14 % мужчины в возрасте после 30 лет, 43 % женщины в возрасте до 30 лет, 29 % женщины в возрасте после 30 лет). Затруднились ответить 11 % опрошенных.

Случай 2. Уезжая в длительную командировку, человек оставил на столе бутылку коньяка, добавив туда яд, – для возможных незваных «гостей». Действительно, квартира была ограблена, и воры решили напоследок отметить удачное дело найденным коньяком. Оба скончались там же, на месте. Хозяина квартиры привлекли к уголовной ответственности за «умышленное убийство» и дали срок. Как бы вы оценили действия этого человека? А действия правоохранительных органов?

«Хозяин – прав, правоохранительные органы – нет», по мнению 49 % опрошенных, из них 40 % мужчин, 60 % женщин (25 % мужчины в возрасте до 30 лет, 15 % мужчины в возрасте после 30 лет, 37 % женщины в возрасте до 30 лет, 23 % женщины в возрасте после 30 лет).

148

«Хозяин – не прав, правоохранительные органы – правы», – ответили 40 % опрошенных, из них 34 % мужчин, и 66 % женщин (20 % мужчины в возрасте до 30 лет, 14 % мужчины в возрасте после 30 лет, 38 % женщины в возрасте до 30 лет, 28 % женщины в возрасте после 30 лет).

«Прав хозяин, но и правоохранительные органы тоже правы» – 6 % опрошенных. «Не прав хозяин, правоохранительные органы тоже не правы» – 4 % опрошенных. Затруднились ответить 1 % опрошенных.

Восприятие жестких мер социального контроля

Одним из самых выразительных показателей уровня социальной агрессии всегда являлось отношение людей к наиболее жестким мерам социального контроля, прежде всего, таким, как смертная казнь. От требований «Распни его!» до требований «Смерть троцкистско-зиновьевским империалистическим гадинам!» прошло две тысячи лет. Однако суть и содержание их остается неизменным – люди требуют устранить физически, уничтожить того, кто, по их (пусть и навязанному) мнению представляет собой угрозу обществу.

В этой связи нами был задан следующий вопрос. «Сейчас в нашем обществе активно обсуждается проблема смертной казни, на которую введен пока мораторий. Вы лично – за отмену смертной казни или против?»

«За отмену смертной казни» высказались 26 % опрошенных, из них 35 % мужчин и 65 % женщин (22 % мужчины в возрасте до 30 лет, 13 % мужчины в возрасте после 30 лет, 43 % женщины

ввозрасте до 30 лет, 22 % – женщины в возрасте после 30 лет). «Против отмены смертной казни» оказалось 71 % опрошенных, из них 39 % мужчин и 61 % женщин (24 % мужчины в возрасте до 30 лет, 15 % мужчины в возрасте после 30 лет, 33 % женщины

ввозрасте до 30 лет, 28 % женщины в возрасте после 30 лет). Нами выяснялось также отношение к такой неоднозначной и

гипотетической мере социального контроля, как принудительная стерилизация. Вопрос звучал следующим образом: «Считаете ли вы, что женщинам, находящимся в алкогольной зависимости, следует ограничить возможность рожать детей?» Ответы распределились следующим образом.

149

Заявили, что считают это «необходимым» – 57 % опрошенных, из них 34 % мужчин и 66 % женщин (20 % мужчины в возрасте до 30 лет, 14 % мужчины в возрасте после 30 лет, 38 % женщины в возрасте до 30 лет, 28 % женщины в возрасте после

30 лет).

«Это необходимо, но только в самых крайних случаях», – по мнению 30 % наших респондентов, из них 35 % мужчин и 65 % женщин (23 % мужчины в возрасте до 30 лет, 12 % мужчины в возрасте после 30 лет, 48 % женщины в возрасте до 30 лет, 17 % женщины в возрасте после 30 лет).

Считают, что «этого нельзя допустить» – 5 % опрошенных, из них 41 % – мужчины, и 59 % – женщины (30 % мужчины в возрасте до 30 лет, 11 % мужчины в возрасте после 30 лет, 32 % женщины в возрасте до 30 лет, 17 % женщины в возрасте после 30 лет). Заявили, что им «все равно» – 4 %, и что в этом «нет необходимости» – 2 % опрошенных.

Отношение к криминалитету

За последние годы в российской прессе и других средствах массовой информации довольно активно поднималась тема криминального мира. Его персонажи становились героями газетных публикаций, теле-, и радиопрограмм. Соответственно, сначала нами выяснялась степень узнаваемости «героев» криминального мира. 22 % наших респондентов смогли назвать тех или иных персонажей криминальных хроник. Чаще всего упоминались Япончик, Солома (местный иркутский авторитет, уже семь лет как погибший на момент опроса), Михась, Солоник и Березовский Б. А. (также возведенный, благодаря СМИ, в ранг криминального «авторитета»).

Затем нами выяснялось – имеют ли, по мнению наших респондентов, представители преступного мира право на тот образ жизни, который они ведут. Такой же вопрос задавался в нашем исследовании 1998 г.1, поэтому ставилась также задача сравнить ответы и проанализировать характер изменений за прошедшие восемь лет.

1 См.: Кармадонов О. А. Социальная девиация как фактическая нормативноценностная модель // Социально-гуманитарные знания. 2001. № 6.

150