книги / Мир истории. Начальные века русской истории

тайными и в известные нам источники просочились только намеки и недомолвки. Хотя следует сказать,

что автором одного из источников был непосредствен­ ный участник этих тайных бесед — сам цесарь Констан­ тин Багрянородный, тот самый, который оставил нам подробное описание русского полюдья. Император, как видим, умел хранить тайны.

В русскую летопись включено особое сказание о поездке русской княгини-регентши в Константинополь:

«В лето 6463 [955 год] иде Ольга в Грькы и приде Цесарюграду. И бе тъгда цесарь Костянтин сын Леонов, и приде к нему Ольга. И видев ю добру сущю зело лицьмь и съмысльну, удививъся це­ сарь разуму ея, беседова с ней, рек ей: «Подобьна еси цесарьствовати в граде сем с нами».

Сказание составлено не по свежим следам — в некоторых списках цесарь назван Цимисхием (969— 976), а он начал царствовать уже после смерти Ольги; в приведенном отрывке другая несообразность — цесарь сватается к русской княгине, тогда как у него жива жена, беседовавшая с Ольгой. Ольга ответила Константину, что она язычница и хочет, чтобы ее кре­

стил он сам:

«Аз погана есмь. Да аще мя хощеши крьстити, то крьсти мя сам. Аще ли [ин], то не крьщюся».

1 1 2

организации русской церкви с элементами самостоя­ тельности.

Через два года, в 959 году, судя по западноевропей­ ским источникам, Ольга направила послов к герман­ скому императору Оттону I якобы с просьбой прис­ лать епископа и священников. Просьба, «как оказалось

впоследствии, была притворной».

Однако на Русь отправился (заранее посвященный в епископы Руси) монах Адальберт. В 962 году Адаль­ берт, «не сумев преуспеть ни в чем, для чего он был послан, и видя свой труд тщетным, вернулся назад. На обратном пути из Киева некоторые из его спутников были убиты и сам он с большим трудом спасся».

Возможно, Ольга действительно думала об орга­ низации церкви на Руси и колебалась между двумя тогдашними христианскими центрами — Константино­

полем и Римом. Представитель римской курии был изгнан русскими и едва уцелел; представитель кон­ стантинопольской патриархии не был послан. Не сыгра­ ла ли здесь свою роль византийская концепция цер­ ковно-политического вассалитета?

Русский летописец довольно наивно радовался то­ му, что и патриарх и император назвали Ольгу до­ черью. Это не только и не столько «указание на опре­ деленную степень престижа того или иного госуда­ ря», сколько определение политической дистанции между «отцом» и «сыном» или «дочерью». Когда какой-либо русский князь XII века просил великого

князя принять его в вассалы, то просил как милости права называться его сыном и «ездить подле его стре-

мень».

Напутствие Константина Ольге в итоге всех перего­ воров («нарек ю дъщерию собе») едва ли было напут­ ствием предполагаемого крестного отца своей вели­ ковозрастной крестнице. Это было определением си­ туации с точки зрения главы империи и церкви: рус­ ская княгиня расценивалась им не как равноправная «сестра» цесаря, а всего лишь как подчиненная ему «дщерь». Такая концовка переговоров и вызвала, оче­ видно, отказ Ольги от присылки русских товаров, от посылки русского вспомогательного корпуса и прит­ ворное заигрывание с римской церковью. Этим же объясняются и злобные воспоминания княгини о самих переговорах в Константинополе, когда ей долгое время пришлось жить не во дворце, а на корабле в Босфоре.

Как видим, эпоха Ольги отмечена рядом новшеств: в дополнение к старому полюдью, проводимому кня­ зем совместно со своими мужами (и местными князья­ ми), организуется собственно княжеский домен. Дале­ ко на севере, в Новгородской земле, на бойких между­ народных путях (Мета) создаются погосты, новая фор­ ма окняжения земель вне зоны полюдья.

116