книги / Мир истории. Начальные века русской истории

ских племен и двух финно-угорских (марийцы и

эстонцы).

Поведение Олега после взятия контрибуции с гре­ ков крайне странно и никак не вяжется с обликом строителя державы — он просто исчез с русского го­ ризонта: сразу же после похода «иде Олег к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзии же сказають, яко идущю ему за море и уклюну змиа в ногу и с того

умре». Спустя двести лет могилу Олега показывали

то под Киевом, то в Ладоге. Никакого потомства на Руси этот мнимый основатель государства не оставил.

3.Варяги использовались на Руси в X—XI веках как наемная военная сила. Князь Игорь в 942 году «посы­ лал по варяги за море, приглашая их идти войной на греков». Нанимали варягов Святослав и его сын Вла­ димир. Когда наемники предъявили Владимиру слиш­

ком наглые требования в 980 году, князь отослал их за пределы Руси, предупредив византийского импера­ тора: не держи варягов в своем городе, чтобы они не натворили тебе бед, как было здесь. Но рассредо­ точь их, а сюда (в Русь) «не пущай ни единого».

Варягов нанимали на грязные убийства: варяги за­ кололи князя Ярополка в городе Родне; варяги убили князя Глеба. Против бесчинства наемных варягов в Новгороде была направлена Русская Правда, ставив­ шая варяга-обидчика в неполноправное положение по сравнению с обиженным новгородцем: новгородцу суд верил на слово, а иноземец должен был предста­ вить двух свидетелей.

4.Если признать варягов создателями государст­ венности для «живущих звериньским образом» сла­ вян, будет крайне трудно объяснить то обстоятельство, что государственным языком Руси был не шведский,

арусский. Договоры с Византией в X веке заключались посольством киевского князя, и, хотя в составе по­

сольства были и варяги русской службы, писались они только на двух языках — греческом и русском, без каких бы то ни было следов шведской терминоло­ гии. Более того, в шведских средневековых докумен­ тах сбор дани обозначался словом, заимствованным варягами из русского языка — «полюдье» (ро1и!а), что с несомненностью свидетельствует о первичности у славян такого раннегосударственного действия, как сбор полюдья.

Кстати о «звериньском образе» жизни славян. Ле­ тописец Нестор, живший в эпоху Мономаха, применил эти слова не к своим современникам, а к славянам значительно более раннего времени (до нашествия хазар в VII веке), и говорил он не о всех славянах, а

лишь о лесных племенах, действительно сохранявших много первобытных черт в своем быту. Этим лесови­

кам летописец противопоставил «мудрых и смыс-

14

окончательную отделку истории Руси своему старшему сыну Мстиславу, которая и была завершена около 1118 года.

Переделка труда Нестора велась в двух направле­ ниях: во-первых, редактировалась в духе Мономаха актуальная часть летописи, описывавшая дела Свято-

полка и события последних десятилетий, а во-вторых, была основательно переработана вводная историческая часть «Повести временных лет». Нестор был киевля­ нином и в основу своих изысканий положил вопросы, связанные со славянским югом, с Киевом и поляно­ русским Поднепровьем, углубившись до V—VI веков нашей эры. Его последним, наиболее решительным

редактором был князь Мстислав, внук английского короля, зять шведского короля, с отрочества воспи­ танный новгородским боярством (и женившийся вто­ рым браком на новгородской боярышне). Для него эпические легенды о призвании князей были знако­ мым сюжетом, применявшимся к истории разных се­ верных королевств. Для него Новгород и варяжский Север являлись естественной жизненной средой, а киевское боярство, двадцать лет не признававшее его отца,— враждебной силой.

Переделывая русскую историю на свой лад, князь Мстислав искусственно выдвинул Новгород на первое место, заслонив им Киев, неправомерно перенес за­ рождение русской государственности далеко на север и вплел в повествование варягов-завоевателей, варя­

гов-организаторов. В привлечении к русской истории легенды о добровольном призвании варягов славяно­ финскими племенами Севера (в ту пору, когда «въста род на род») нельзя не видеть отголоска событий 1113 года, когда отец Мстислава Владимир Мономах был приглашен в Киев из другой земли во время вос­ стания и мятежа.

Редактор-«норманист» многое исказил в тексте Нестора, ввел в его «Повесть» много грубоватых вста­ вок, диссонирующих с первоначальным текстом. Так появилась генеалогическая несуразица, и князь Игорь Старый (которого автор середины XI века считал ро­ доначальником киевской династии) превратился в сы­ на Рюрика, младенцем привезенного в Киев, в котором его «отец» ни разу не был. Так появился в летописи подозрительный перечень славянских племен, будто бы покоренных Олегом, перечень с подозрительной хронологией. Так возникло нелепое отождествление варягов с русью, которое ничего иного не означало, кроме того, что если варяги оказывались в столице Руси, в Киеве, если поступали на русскую службу, то их и считали русью, включали в состав людей рус­ ской державы.

В настоящее время историческая наука не может

18