книги / Мир истории. Начальные века русской истории

сях говорится о месте погребения Олега иначе: «дру-

зии же сказають [то есть поют в сказаниях], яко идущу ему за море и уклюну змия в ногу и с того умре».

Разногласия по поводу того, где умер основатель

русской державы (как характеризуют Олега норманисты), любопытны: русские люди середины XI века не знали точно, где он умер — в Ладоге ли или у себя на родине за морем. Через семь десятков лет появится еще один неожиданный ответ: могила Олега окажется на окраине Киева.

Все данные новгородской «Остромировой летопи­ си» таковы, что не позволяют сделать вывод об органи­

зующей роли норманнов не только для давно сложив­ шейся Киевской Руси, но даже и для той федерации се­ верных племен, которые испытывали на себе тяжесть варяжских набегов. Даже легенда о призвании князя Рюрика выглядит здесь как проявление государствен­ ной мудрости самих новгородцев.

Рассмотрим историческую обстановку другой эпо­ хи, когда подробный и значительный труд Нестора дважды переделывался сначала при участии игумена Сильвестра Выдубицкого, а потом неизвестным по име­

ни писателем, являвшимся доверенным лицом князя Мстислава Владимировича Мономашича. Этот писатель от первого лица вел рассказ о своем посещении Ладоги

в1114 году (там он проявил археологический интерес к древним бусам, вымываемым из почвы водой). Назо­ вем его условно Ладожанином. По мнению А. А. Шах­ матова, он переделывал свод Нестора в 1118 году (так называемая третья редакция «Повести временных лет»).

Владимир Мономах, талантливый государственный

деятель и полководец, оказался на киевском велико­ княжеском столе не по праву династического старшин­ ства — он был сыном младшего из Ярославичей (Все­ волода), а были живы и представители старших ветвей. Взаимоотношения Мономаха с богатым и могуществен­ ным киевским боярством были сложными. Последние годы жизни Всеволода Ярославича Владимир состоял при больном отце и фактически управлял государст­ вом. После смерти Всеволода в 1093 году боярство, недовольное Владимиром, передало киевский стол бездарному Святополку (по старшинству), и Мономах двадцать лет безуспешно добивался престола. Только

в1113 году (после смерти Святополка) в самый разгар народного восстания боярство обратилось с приглаше­ нием к Владимиру, княжившему тогда в Переяславле Русском (ныне Переяслав-Хмельницкий), призывая его на киевский престол. Мономах согласился, прибыл в Киев и немедленно дополнил Русскую Правду особым «Уставом», облегчавшим положение простых горожан.

Как истинный государственный муж, Мономах, дей­

52

стали называться русью лишь после того, как они утвер­ дились внутри Руси, в завоеванном ими Киеве. Ладожанин же уверял, что был варяжский народ «русь», вроде норвежцев, англичан или готландцев. На самом деле такого народа на севере Европы не было, и никакие поиски ученых его не обнаружили. Единственно, что можно допустить, это то, что автор принял за варягов фризов, живших западнее Ютландии.

Нестор указывал на близость книжного старосла­ вянского языка (на котором Кирилл и Мефодий созда­ вали письменность) к русскому языку. Ладожанин же внес сюда свой собственный домысел о происхождении

имени «Русь» от варягов, домысел, порожденный не­ правильным истолкованием одного места в полуисправленной рукописи Сильвестра.

Единственным объяснением такому неожиданному отождествлению русов с варягами может быть только одно обстоятельство: в руках редактора был извлечен­ ный из княжеского архива договор Руси с Византией 911 года, начинающийся словами: «Мы от рода русьскаго...» Далее идет перечисление имен членов посоль­ ства, уполномоченных заключить договор. В составе посольства были и несомненные варяги: Иньгелд, Фарлов, Руалд и др. Однако начальная фраза договора означала не национальное происхождение дипломатов, а ту юридическую сторону, ту державу, от имени кото­ рой договор заключался с другой державой: «Мы от рода [народа] русьского... послани от Ольга великого кънязя русьского и от всех, иже суть под рукою его светьлых и великых кънязь и его великых бояр к вам, Львови и Александру и Константину...»

Юридически необходимая фраза «Мы от рода рус­ ского» присутствует и в договоре 944 года, где среди послов было много славян, не имевших никакого отно­

шения к варягам: Улеб, Прастен, Воист, Синко Борич и др. Если Ладожанин знал варяжский именослов, то он мог сделать вывод о том, что «русский род» есть варяж­ ский род. Но дело в том, что во всем тексте договора слово «русский» означает русского человека вообще, русских князей, русские города, граждан государства Руси, а само слово «род» означало «народ» в широком смысле слова. Текст договора — прекрасная иллюстра­ ция к рассказу о том, что, попав в Киев, варяги «оттоле» стали называться русью, став подданными государства Руси. К моменту заключения договора с императорами Львом и Александром от появления варягов в Киеве прошло три десятка лет.

Следует сделать одну оговорку — Ладожанин ни­ где не говорит о власти варягов над славянами; он толь­ ко утверждает, что славяне получили свое имя от при­ думанных им варягов-руси. Это не столько историче­ ская концепция, сколько попутные этнонимические за­

55

анализа византийского летосчисления IX—X веков и сопоставления с точно известными нам событиями.

Представляет большой интерес то, что записи Ни­ коновской летописи восполняют пробелы в «Повести

временных лет», где между событиями первых датиро­ ванных годов существуют значительные интервалы.

Рассмотрим все первые датированные (даты услов­ ны) события русской истории по обеим группам.

«Повесть временных лет» (1118 год)

859 год.

Варяги берут дань с Чуди, Словен, Мери, Веси и Кривичей.

Северные племена изгнали варягов. Усобицы.

Призвание варягов. Рюрик обосновался в Ладоге (редакция 1118 года), а через два года в Нов­ городе.

Рюрик раздает города своим мужам: Полоцк, Ростов, Белоозеро. Двое «бояр» рюриковых — Асколд и Дир — отправились в Киев и стали там княжить.

866 год.

Асколд и Дир совершили поход на Царьград.

Никоновская летопись

867 год (дата условна).

«Въсташа Словене, рекше новогородци и Меря и Кривичи на варяги и изгнаша их за море и не даша им дани.

Начаша сами себе владети и городы ставити. И не бе в них правды и возста род на род и рати

и пленения и кровопролитна безп рестани. И по сем събравъшеся реша к себе: «Да кто бы в нас князь был и владел нами? Поищем и уставим такового или от нас или от Козар или от Полян или от Дунайчев или от Варяг». И бысть о сем молва велия — овем сего, овем другаго хотящем. Та же совещавшеся, послаша в Варяги».

870 год.

Прибытие Рюрика в Новгород.

872 год.

«Убиен бысть от болгар Осколдов сын». «Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: «яко быти нам рабом и многа зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его».

Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев съветников его».

57

873 год.

Рюрик раздает города: Полоцк, Ростов, Белоозеро. «Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла сътвориша».

874 год.

«Иде Асколд и Дир на Греки...»

875 год.

«Възвратишася Асколд и Дир от Царяграда в мале дружине и бысть в Киеве плачь велий...» «Того же лета избиша множество печенег Осколд и Дир. Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много новогородцких мужей».

Приведенные отрывочные записи, не составляющие в Никоновской летописи компактного целого, но раз­ бавленные самыми различными выписками из Хроно­ графа 1512 года и других источников, представляют в своей совокупности несомненный интерес. Те собы­ тия, которые в «Повести временных лет» очень искус­ ственно сгруппированы под одним 862 годом, здесь

даны с разбивкой по годам, заполняя тот пустой ин­ тервал, который существует в «Повести» между 866 и 879 годом.

Абсолютная датировка сопоставимых событий в этих двух источниках не совпадает (и вообще не может считаться окончательной), но относительная датиров­ ка соблюдается. Так, в «Повести» говорится о прибы­ тии Рюрика первоначально не в Новгород, а в Ладогу; пишет это Ладожанин, посетивший Ладогу за четыре года до редактирования им летописи и, очевидно, с опорой на какие-то местные предания. В Новгороде же Рюрик оказался «по дъвою же лету» (через два года.— Б.Р.), что и отражено записями Никоновской летописи.

Главное отличие «Повести временных лет» (2 и 3-я редакции) от никоновских записей заключается в различии точек зрения на события. Сильвестр и Ладо­ жанин оба излагали дело с точки зрения варягов:

а затем завоевали Киев.

Автор записей, попавших в Никоновскую летопись, смотрит на события с точки зрения Киева и Киевской

Руси как уже существующего государства. Где-то на крайнем славяно-финском севере появляются «наход- ники»—варяги. Соединенными силами северные пле­ мена заставили норманнов уйти к себе за море, а затем после усобицы начали обдумывать свой новый госу­

дарственный порядок, предполагая поставить единого

князя во главе образовавшегося союза племен. Об­

58

суждалось несколько вариантов: князь мог быть избран

из среды объединившихся племен («или от нас...»), но здесь, очевидно, и содержалась причина конфлик­ тов, так как антиваряжский союз образовался из разных и разноязычных племен.

Названы и варианты приглашения князя со сторо­ ны; на первом месте Хазарский каганат, мощная ко­ чевая держава прикаспийских степей. На втором ме­ сте Поляне, то есть Киевская Русь. На третьем ме­ сте «Дунайцы», загадочное, но чрезвычайно интерес­

шимися (в исторических припоминаниях) русскими. И на самом последнем месте Варяги, к которым и на­ правили посольство. Призвание шведского конунга объяснялось, надо думать, тем, что варяги и без при­ глашения, но с оружием появлялись в этих северных местах. Призвание варяга (речь шла об одном князе) было, очевидно, обусловлено принципом откупа «мира деля».

Мы не знаем, какова была действительность, но тенденция здесь резко расходится с той, которую про­ водили летописцы Мономаха, считавшие варягов единственными претендентами на княжеское место в союзе северных племен. Тенденцию эту можно оп­ ределить как прокиевскую, так как первой страной, куда предполагалось послать за князем, было киев­ ское княжество Полян. Дальнейший текст убеждает в этом, так как все дополнительные записи посвящены деятельности киевских князей Асколда и Дира.

В «Повести временных лет» Асколд и Дир пред­ ставлены читателю как варяги, бояре Рюрика, отпро­ сившиеся у него в поход на Константинополь и будто бы попутно овладевшие Полянской землей и Киевом. А. А. Шахматовым давно показано, что версия о ва­ ряжском происхождении Асколда и Дира неверна и что этих киевских князей IX века следует считать потомками Кия, последними представителями мест­ ной киевской династии.

Польский историк Ян Длугош (умер в 1480 году), хорошо знавший русские летописи, писал об Асколде и Дире:

«После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Асколду и Диру».

Научный анализ искаженных редактированием ле­ тописей, произведенный Шахматовым без привлечения текста Длугоша, и выписка сандомирского историка

из неизвестной нам русской летописи в равной мере

59