§ 3. Проблема расширения процессуальных способов оформления

примирения сторон в гражданском судопроизводстве

Неоднократно приводимая выше позиция Высшего Арбитражного Суда РФ и разработчиков Концепции единого ГПК РФ относительно свободы договора при заключении и утверждении судом мировых соглашений является в настоящее время наиболее прогрессивной и способствующей расширению практики мирного урегулирования споров.

В то же время простое следование этой позиции вряд ли способно решить все возможные проблемы, связанные с оформлением материально-правовых договоренностей сторон, направленных на урегулирование их судебных споров, а также проблемы, связанные с защитой прав и интересов добросовестной стороны от возможных злоупотреблений ее контрагента и с защитой прав иных заинтересованных лиц.

Дело в том, что многими практикующими юристами, которые в своей деятельности участвовали в урегулировании правовых споров, отмечается одна и та же характерная черта материально-правовых соглашений, достигаемых по результатам такого урегулирования, - это их сложность или комплексность.

Например, М.А. Кульков пишет о том, что "...все, кто принимал участие в переговорах по сложным спорам между крупными компаниями, знают, что часто компромисс, к которому сторонам удалось прийти, лежит далеко за пределами их конкретного судебного спора или споров. Договоренности по выходу из конфликтной ситуации могут включать в себя принятие обязательств лицами, которые не участвуют в споре. Сами эти обязательства нередко совершенно не связаны с предметом спора" <540>.

--------------------------------

<540> Кульков М.А. Что мешает нам заключать мировые соглашения // Арбитражная практика. 2010. N 11. С. 120 - 126.

Медиаторами Центра медиации УрГЮА приводится пример, когда стороны находящегося на рассмотрении арбитражного суда дела по иску об оспаривании общего собрания акционеров смогли достичь примирения лишь при одновременном урегулировании разногласий по трудовому спору, находившемуся на рассмотрении суда общей юрисдикции <541>. И на данную проблему С.К. Загайнова обращала внимание на заседании секции арбитражного процессуального законодательства Научно-консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде РФ <542>.

--------------------------------

<541> См.: Медиация в практике нотариуса / Под ред. С.К. Загайновой, Н.Н. Тарасова, В.В. Яркова. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 135.

<542> Протокол заседания секции арбитражного процессуального законодательства Научно-консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации от 29 июня 2011 года N 7 // СПС "КонсультантПлюс".

По результатам проведения процедуры медиации медиатором Торгово-промышленной палаты Ростовской области ее участки достигли еще более сложного в плане оформления соглашения. Стороны спора - сельхозтоваропроизводители - в апелляционной инстанции урегулировали свои разногласия по двум договорам поставки сельскохозяйственной продукции. При этом по третьему договору истцом уже был получен исполнительный лист, на основании которого возбуждено исполнительное производство и арестовано имущество ответчика, что серьезно затрудняло работу организации, осуществляющей сезонный вид деятельности (выращивание и сбор урожая), и могло привести к банкротству. На момент рассмотрения апелляционных жалоб имелись разногласия и по другим правоотношениям сторон, не являющимся предметом рассмотрения в суде. И в результате достижения соглашения: 1) Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд утвердил мировые соглашения по двум делам; 2) сторонами был согласован график погашения ответчиком долга в приемлемые для него сроки; 3) взыскатель по исполнительному производству осуществил все необходимые процессуальные действия по отзыву исполнительного листа <543>.

--------------------------------

<543> Практика медиации в Пятнадцатом апелляционном арбитражном суде // http://mediators.ru/rus/about_mediation/court_practice/court_mediation_rostov.

Приведенные примеры из практики различных регионов свидетельствуют о том, что соглашения о примирении, не противореча закону и не нарушая права иных лиц, могут выходить за рамки компетенции органа, рассматривающего спор, и вообще за рамки правового регулирования. А обещания сторон по отношению друг к другу (так как в данном контексте их не всегда возможно называть обязательствами) не могут быть принудительно осуществлены при помощи каких бы то ни было средств правового воздействия. Например, нельзя предусмотреть в договоре обязанность одной из сторон обратиться с заявлением о возвращении исполнительного документа; отказаться от иска, заключить мировое соглашение на определенных условиях по делу, находящемуся на рассмотрении другого суда, и т.п.

Соответственно, данные неправовые, но крайне значимые для сторон договоренности не могут быть утверждены судом в качестве мирового соглашения или его части. Даже при максимально широком подходе к пониманию принципа свободы договора при заключении мирового соглашения.

Суды не могут утверждать и мировые соглашения, условия которых настолько далеко выходят за пределы заявленных требований, что урегулируют такие группы правоотношений сторон, споры из которых компетентны разрешать другие судебные и иные органы (суды общей юрисдикции, арбитражные суды, органы исполнительной власти и т.п.).

Так, вряд ли судом общей юрисдикции может быть утверждено мировое соглашение, содержащее среди прочего обязательства, спор из которых был бы подведомствен арбитражному суду (например, по вопросам, связанным с участием в хозяйственных обществах). А арбитражный суд, в свою очередь, видимо, не может утверждать соглашение, содержащее условия трудовых или семейных правоотношений участников спора (например, корпоративного). Также суд не вправе утвердить соглашение по вопросам, решение которых составляет исключительную компетенцию органов исполнительной власти. Например, истец и ответчик не могут своим соглашением окончательно урегулировать вопрос о том, кто будет назначен опекуном несовершеннолетнего ребенка или недееспособного члена семьи, так как это вправе сделать только орган опеки и попечительства.

В таких случаях стороны вынуждены искать иные способы завершения гражданского дела, которые, как и в ситуации, описанной в предыдущем параграфе, не отражают их действительных договоренностей и намерений исчерпывающим образом.

В этом нет ничего страшного, если стороны добровольно и добросовестно выполняют свои договоренности. Например, медиаторами Центра медиации УрГЮА описывается практический случай, когда урегулирование спора, начатого предъявлением иска о разделе наследственного имущества, потребовало обращения 1) в суд для решения вопроса об утверждении мирового соглашения; 2) к нотариусу - для выдачи свидетельства о праве на часть наследственного имущества, по которому спор не был передан на разрешение суда; 3) в органы опеки и попечительства - для внесения изменений в приказ о назначении попечителя несовершеннолетнего наследника <544>.

--------------------------------

<544> См.: Медиация в практике нотариуса / Под ред. С.К. Загайновой, Н.Н. Тарасова, В.В. Яркова. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 133.

Проблема возникает тогда, когда одна из сторон злоупотребляет правом на примирение и доверием своего оппонента. Дело в том, что, совершив уступку, но не получив обещанного от своего процессуального противника, добросовестная сторона навсегда лишается того, на что могла бы рассчитывать в случае вынесения решения (в связи с тем, что единожды уже был принят отказ истца от иска; в связи с тем, что действительные договоренности сторон не получили надлежащего оформления, и т.п.). И невозможность вернуться к status quo в такой ситуации называется среди основных причин нежелания сторон заключать мировые соглашения <545>.

--------------------------------

<545> См.: Кульков М.А. Указ. соч. С. 126.

Изложенное приводит к выводу о том, что свойства окончательности, неопровержимости и исключительности определения о прекращении производства по делу, выносимого в связи с заключением мирового соглашения, далеко не всегда желательны для "примиряющихся" сторон или для одной из них.

А этот вывод в свою очередь дает основание задуматься над тем, насколько существующий способ завершения процесса по результатам примирения (который появился, напомним, в период действия ГПК РСФСР 1923 года) отвечает современным потребностям лиц, обратившихся за судебной защитой своих прав и интересов, но впоследствии самостоятельно нашедших выход из спорной конфликтной ситуации.

Ответ на этот вопрос с учетом изложенного выше, в принципе, очевиден.

Законодательная регламентация права на заключение мирового соглашения, предусматривающая всего один вариант правовых последствий примирения сторон - вынесение судом определения о прекращении производства по делу, которое, как отмечалось выше, обладает всеми свойствами вступившего в законную силу решения суда, по-видимому, отстает от законодательства, регламентирующего частные правоотношения. Оно ушло далеко вперед со времен действия ГПК РСФСР 1923 года и ГПК РСФСР 1964 года, в то время как процессуальные нормы в рассматриваемой части остались в неизменном виде.

Единственно возможный вариант процессуального оформления материально-правовых соглашений сторон, направленных на завершение гражданского судопроизводства по конкретному делу (которые могут быть достигнуты при самых различных обстоятельствах и иметь самое различное содержание), не отвечает потребностям современной правоприменительной практики и препятствует примирению сторон там, где оно вполне могло бы состояться.

В связи с этим не случайно то, что на страницах научной литературы предлагаются альтернативные варианты закрепления результатов примирения сторон: как в рамках традиционных для гражданского процесса институтов <546>, так и с использованием новых механизмов завершения гражданского дела, о необходимости которых говорится и в контексте иных процессуальных исследований <547>.

--------------------------------

<546> См., например: Солохин А.Е. К вопросу о результатах примирения спорящих сторон в арбитражном процессе // Российская юстиция. 2009. N 9. С. 44 - 48.

<547> См., например: Никитин С.В. Некоторые концептуальные вопросы развития гражданского судопроизводства // Судебная реформа и проблемы развития гражданского и арбитражного процессуального законодательства: Материалы международной научно-практической конференции. М.: РАП, 2012. С. 44.

Например, С.К. Загайнова предложила включить в качестве самостоятельного основания прекращения производства по делу заключение сторонами медиативного соглашения, так как институтов мирового соглашения, существующего сегодня и в арбитражном, и в гражданском процессах, отказа от иска, признания иска, признания фактов недостаточно для того, чтобы охватить все особенности медиативного соглашения как результата одной из наиболее перспективных примирительных процедур <548>.

--------------------------------

<548> См.: Протокол заседания секции арбитражного процессуального законодательства Научно-консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации от 29 июня 2011 года N 7 // СПС "КонсультантПлюс".

С.В. Лазарев предлагал при утверждении мирового соглашения не прекращать производство по делу, а приостанавливать его до момента предполагаемого исполнения. После этого должно быть принято одно из решений: о прекращении производства по делу (при отсутствии заявления о возобновлении производства в течение месяца с предполагаемого исполнения) либо о возобновлении производства по делу (при заявлении одной из сторон) и рассмотрении дела по существу <549>.

--------------------------------

<549> См.: Лазарев С.В. Мировое соглашение в гражданском судопроизводстве: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 116. Цит. по: Практика применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации / Под ред. И.В. Решетниковой. 2-е изд. М.: Юрайт, 2012. С. 213.

Автором настоящего исследования высказывалось предложение о том, чтобы дополнить перечень оснований для оставления заявления без рассмотрения таким юридическим фактом, как соглашение сторон о завершении дела данным способом <550>. Оставление заявления без рассмотрения, как известно, не лишает истца возможности повторного обращения в суд с тождественными требованиями. Этот институт традиционно используется для окончания процесса при наличии оснований полагать, что стороны утратили интерес в дальнейшем продолжении конкретного дела.

--------------------------------

<550> См.: Шеменева О.Н. Расширение диспозитивных правомочий сторон в гражданском и арбитражном процессе в связи с развитием института медиации // Развитие медиации в России: теория, практика, образование: Сб. ст. / Под ред. Е.И. Носыревой, Д.Г. Фильченко. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 126 - 138.

Довольно простое и, как представляется, эффективное решение проблемы защиты прав добросовестной стороны мирового соглашения содержится в законодательстве Украины. Согласно ч. 3 ст. 113 КАС Украины в случае примирения сторон суд постановляет определение о закрытии производства по делу, в котором фиксируются условия примирения. Это определение, согласно ч. 3 ст. 157 КАС Украины, по общему правилу препятствует повторному обращению в суд с тождественными требованиями. Но ч. 4 ст. 113 того же Кодекса предусматривает специальное правило: в случае невыполнения условий примирения одной из сторон суд по ходатайству другой стороны возобновляет производство по делу <551>.

--------------------------------

<551> Кодекс административного судопроизводства Украины: Научно-практический комментарий / С.В. Кивалов и др.; Под ред. С.В. Кивалова, Е.И. Харитоновой. Харьков: ООО "Одиссей", 2006. 554 с.

Предложенные способы завершения гражданских дел в случае достижения сторонами соглашения, направленного на урегулирование их спора, каждый по-своему, способны защитить интересы многих заинтересованных в этом лиц.

При этом, подчеркнем еще раз, на сегодня существует потребность именно в том, чтобы иметь возможность выбора среди нескольких вариантов окончания судебного спора по результатам примирения. Уровень правовой культуры российских граждан, а также профессионализма представителей, к чьим услугам обращаются физические и юридические лица, несмотря на критичное отношение многих средств массовой информации, все же достаточно высок для того, чтобы выбрать один из таких вариантов с учетом своей заинтересованности.

В отсутствие же подобной либерализации процессуального законодательства вряд ли возможно всерьез рассчитывать как на расширение практики окончания гражданских дел путем заключения мировых соглашений, так и в принципе на успешное развитие судебных примирительных процедур.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотренные в настоящей работе теоретические и практические вопросы, связанные с определением понятия и значения соглашений сторон в гражданском судопроизводстве, позволили сделать выводы, отражающие результаты проведенного исследования.

Многообразие точек зрения о том, что следует рассматривать в качестве процессуальных соглашений сторон, каковы их существенные признаки и по многим другим спорным вопросам концепции процессуальных соглашений, обусловлено различиями в подходах к основным положениям теории гражданского процессуального права: о целях и задачах гражданского судопроизводства и правосудия в целом на современном этапе; о понятии, особенностях, основаниях возникновения, закономерностях развития, а также о многих других положениях теории гражданских процессуальных правоотношений; о совпадениях и различиях в понимании диспозитивности как принципа и как черты метода правового регулирования.

Предшествующий изложению авторского понимания процессуальных соглашений анализ указанных вопросов позволил сформулировать ряд отправных положений, которые могут служить основой как для дальнейшего развития концепции процессуальных соглашений, так и для исследований в иных сферах гражданского процессуального права.

В работе утверждается, что цели и задачи осуществления правосудия по гражданским делам - это всегда публичные целевые установки, и единственным субъектом гражданских процессуальных правоотношений, который всегда обязан стремиться к их достижению, является суд. Цели и задачи, которые ставят перед собой иные участники гражданского судопроизводства (и в первую очередь лица, участвующие в деле), могут существенным образом отличаться от тех, которые стоят перед судом. Наилучшим образом они раскрываются через понятие юридического интереса.

Юридический интерес сегодня следует понимать как основанную на нормах права объективно существующую потребность в результатах рассмотрения и разрешения гражданского дела, соответствующую процессуальному положению лица, участвующего в деле. Юридический интерес может быть как общий, так и промежуточный, который представляет собой объективно существующую потребность в результатах рассмотрения и разрешения гражданского дела на его отдельных этапах, соответствующую процессуальному положению лица, участвующего в деле. Промежуточные юридические интересы различных лиц, участвующих в деле, и промежуточные целевые установки государства также не совпадают между собой. Стремление суда и иных участников гражданского процесса к достижению несовпадающих целей в условиях острого правового конфликта предопределяет сложность гражданской процессуальной формы и необходимость детальной регламентации множества процессуальных действий.

Вместе с тем, и общие, и промежуточные юридические интересы лиц, участвующих в деле, являются предположительными. Юридический интерес (такой, каким его видит законодатель при разработке норм процессуального права) не во всех абсолютно случаях совпадает с их фактическим интересом, который также может быть общим, под которым предлагается понимать субъективно осознаваемую лицом, участвующим в деле, потребность в вынесении заключительного судебного акта определенного содержания, и промежуточным - субъективно осознаваемой лицом, участвующим в деле, потребностью в результатах рассмотрения и разрешения гражданского дела на его отдельных этапах.

Изложенное привело к выводу о том, что выявление ситуаций, в которых существует значительная вероятность совпадения фактических интересов лиц, юридический интерес которых предположительно не совпадает, а также разработка процессуальных норм и институтов, которые за счет учета фактических интересов позволяли бы наиболее экономичными и рациональными способами достигать целей гражданского судопроизводства, на сегодняшний день является одним из перспективных направлений оптимизации порядка осуществления правосудия по гражданским делам.

Подобные меры, по убеждению автора, целесообразно предпринимать с учетом традиционных представлений о гражданском процессуальном праве как о публичной отрасли права на основе уже сложившихся правовых конструкций, не заимствуя их из других отраслей, относящихся к блоку частного права. И в том числе при определении понятия и признаков процессуальных соглашений.

Автор исходит из того, что гражданские процессуальные правоотношения возникают, изменяются и прекращаются на основе тех же закономерностей, что и правоотношения любой другой отраслевой принадлежности, и не нуждаются в разработке специальных, свойственных лишь им теоретических конструкций.

Поддерживается и развивается тезис о том, что суд является обязательным субъектом любых гражданских процессуальных правоотношений. В то же время подвергается критике распространенное убеждение в том, что процессуальные права суда одновременно являются его обязанностями. Приводится обоснование того, что управомоченный и обязанный субъекты в одном лице совпадать не могут. И если суд и вправе, и обязан совершить то или иное процессуальное действие, значит, в данном случае складывается не одно, а два элементарных правоотношения, в рамках одного из которых суд - управомоченный субъект, а в рамках другого - обязанный.

Отмечается, что существование многих спорных вопросов теории процессуальных правоотношений обусловлено тем, что вплоть до настоящего времени не раскрыт вопрос о правосубъектности суда. В связи с этим обосновывается, что суд - это удобное, универсальное, но тем не менее абстрактное и обобщенное понятие, за которым скрываются вполне право- и дееспособные в общетеоретическом понимании субъекты. Во-первых, это государство, которое приняло на себя обязанность оказывать судебную защиту прав и свобод, в связи с чем "суд-государство" в рамках гражданских процессуальных правоотношений с лицами, участвующими в деле, всегда является обязанным субъектом. Во-вторых, это судья - человек, который обладает правом в предусмотренных законом случаях принимать решения в соответствии со своими индивидуальными убеждениями.

Обосновывается, что между сторонами, а также между иными лицами, участвующими в деле, гражданские процессуальные правоотношения не возникают. Абсолютно все известные на сегодняшний день случаи взаимодействия лиц, участвующих в деле, по процессуальным вопросам без непосредственного участия суда представляют собой условия реализации их процессуальных прав. Это юридические факты, которые в рамках завершенного фактического состава влекут возникновение обязанностей суда по совершению ответных процессуальных действий. И стороны (иные лица, участвующие в деле) вынуждены выполнять указанные условия исключительно в связи со своей заинтересованностью. Ни о какой обязанности по отношению к другой стороне, равно как и к суду, здесь говорить невозможно.

Акцентируя внимание на том, что ни в ГПК РФ, ни в АПК РФ нет ни одной действительно диспозитивной нормы, которая воздействовала бы на процессуальные правоотношения по принципу "если иное не предусмотрено договором", автор поддерживает и дополнительно аргументирует утверждение о том, что возможность лиц, участвующих в деле, свободно распоряжаться своими процессуальными правами как составляющая принципа диспозитивности и одноименного метода правового регулирования, сводится к выбору одного из дозволенных законом вариантов поведения. В связи с этим высказывается предположение о том, что наиболее верным было бы характеризовать большинство процессуальных норм в качестве альтернативных, при разработке которых законодатель, используя метод дозволений, предусматривает закрытый перечень разрешенных процессуальных действий.

С учетом изложенных представлений по некоторым ключевым положениям теории гражданского процессуального права сформулировано определение процессуального соглашения, которое предлагается понимать как согласованные процессуальные действия сторон и иных лиц, участвующих в деле, направленные на выбор одного из предусмотренных законом альтернативных правил рассмотрения и разрешения гражданских дел, выступающие в роли юридических фактов-условий реализации процессуальных прав и в рамках завершенного фактического состава обязывающие суд к совершению ответных процессуальных действий.

При таком подходе к пониманию процессуальных соглашений сфера их возможного применения чрезвычайно широка и они могут быть довольно разнообразными, различаясь в зависимости от формы выражения воли заинтересованных лиц; от того, на каком этапе достигаются процессуальные соглашения; от их нормативного регулирования; от роли судейского усмотрения для наступления правовых последствий процессуальных соглашений; от того, какое влияние соглашения сторон оказывают на сроки рассмотрения и разрешения гражданских дел; от того, возникновение, изменение или прекращение каких правоотношений способно повлечь достижение соглашений по процессуальным вопросам; от их субъектного состава.

На основе приведенного понятия и признаков процессуальных соглашений сформулирован ряд предложений практического характера, направленных на совершенствование уже известных процессуальных соглашений, а также на расширение возможностей сторон и иных лиц, участвующих в деле, своими согласованными действиями оказывать влияние на возникновение, изменение и прекращение гражданских процессуальных правоотношений.

Автор выражает убеждение в том, что взгляд на процессуальные соглашения вообще и на соглашения о подведомственности в частности как на юридические факты способен устранить многие разногласия относительно их отраслевой принадлежности и многие иные вытекающие из них разногласия по более частным вопросам. Например, применительно к арбитражному соглашению такой подход позволяет подтвердить достоверность и материально-правовой, и процессуальной, и смешанной концепций, объясняющих сущность данных соглашений.

Обосновывается необходимость закрепления процессуальных последствий заключения соглашений об уплате алиментов (отказ в принятии искового заявления о взыскании тех же периодических платежей), а также целесообразность расширения перечня нотариально удостоверенных соглашений сторон, подлежащих принудительному исполнению и, соответственно, исключающих судебную подведомственность дел, связанных с понуждением должника к их исполнению. К данному перечню, по мнению автора, не следует относить медиативные соглашения, так как это могут быть лишь соглашения, содержащие односторонние обязательства, исполнение которых не ставится в зависимость от наступления или ненаступления тех или иных юридически значимых обстоятельств (о рассрочке погашения задолженности, о способе и порядке исполнения обязательства вследствие причинения вреда имуществу и т.п.).

Иная конструкция соглашений о подведомственности предусмотрена ст. 17 СК РФ, а также нормами национального и международного права о юрисдикционных иммунитетах иностранных государств. Обладая принципиально различным материально-правовым содержанием, эти нормы имеют одинаковое процессуальное значение и являют собой пример постановки вопроса о подведомственности дела суду в зависимость от согласия ответчика (ответчицы), т.е. от согласованных волеизъявлений субъектов спорного материального правоотношения. Основная процессуальная проблема регламентации соглашений данного типа - это необходимость точного указания на то, в какой форме должно быть выражено согласие на возбуждение и (или) рассмотрение гражданского дела лицом, которому временно или на постоянной основе предоставлен судебный иммунитет. Обосновано, что данная форма может быть различной: от конклюдентных действий до составления адресованного суду и (или) истцу письменного документа квалифицированной формы. Это зависит от того, на какой стадии гражданского процесса выявляется необходимость выяснения такого согласия, а также от того, насколько принципиально законодатель подходит к запрету на рассмотрение дела без согласия того или иного лица, обладающего судебным иммунитетом.

В работе поддерживается и дополнительно аргументируется мнение о том, что институт соглашения о подсудности не следует понимать узко, только лишь как возможность сторон изменить территориальную подсудность дела до принятия его судом к своему производству при императивном запрете изменять родовую и исключительную территориальную подсудность. В качестве соглашений о подсудности возможно рассматривать также неоспаривание ответчиком компетенции суда, принявшего дело к своему производству, либо прямо выраженное согласие заинтересованных лиц на продолжение рассмотрения дела данным судом.

Обоснована принципиальная возможность распределять на основании соглашений сторон обязанность по доказыванию в гражданском судопроизводстве, а также определять (изменять) правила допустимости доказательств.

По результатам сравнительного исследования признаний и соглашений сторон по обстоятельствам дела автор приходит к выводу о том, что данные родственные институты соотносятся как общее (соглашения) и частное (признания) правила установления бесспорных обстоятельств. Высказывается предположение о том, что прямая постановка судом на начальных этапах гражданского судопроизводства перед лицами, участвующими в деле, вопросов о том, какие обстоятельства являются спорными, а какие нет, может составить основу для согласительной процедуры, применение которой по инициативе и под руководством суда возможно при рассмотрении абсолютного большинства гражданских дел.

Анализ развития норм процессуального законодательства, предусматривающих основания для рассмотрения гражданских дел в порядке упрощенного и приказного производства, позволил сделать вывод о том, что согласованный выбор сторон - это лучший критерий допустимости использования сокращенных и ускоренных процедур и производств (приказного ли, упрощенного или любого иного).

Появление норм, предписывающих суду исполнять свои процессуальные обязанности лишь в случае, если на этом настаивает кто-либо из лиц, участвующих в деле (соблюдать принцип непрерывности, составлять полный текст судебного решения и др.), позволило утверждать, что при наличии совокупности этих же критериев - осознания наличия процессуального права и отсутствия препятствий его реализации - допустимыми могли бы быть соглашения лиц, участвующих в деле, направленные на отказ и от иных важных процессуальных прав. Например, от права на апелляционное обжалование.

Утверждается, что такое условие применения процессуальных норм и институтов как прямо или косвенно выраженное согласие лиц, участвующих в деле, является одним из лучших критериев определения эффективности и реальной востребованности многих нововведений процессуального законодательства. А это, в свою очередь, дает основание утверждать, что апробация новых процессуальных норм и институтов посредством их применения при обязательном согласии лиц, участвующих в деле (там, где это возможно), могло бы стать одним из принципов реформирования гражданского и арбитражного процессуального законодательства.

Значительное внимание в работе уделено праву сторон на заключение мирового соглашения. Это право, как и право на иск, имеет две относительно самостоятельные составляющие: 1) материально-правовую, т.е. право на заключение соглашения, направленного на урегулирование разногласий сторон (гражданских, трудовых, семейных, административных и др.), послуживших поводом к обращению в суд; 2) и процессуальную, т.е. право на ответные действия суда, направленные на утверждение мирового соглашения и на применение процессуальных последствий урегулирования сторонами своих разногласий путем заключения такого соглашения.

Обосновывается, что ситуация, в которой у сторон есть материальное право урегулировать судебный спор на определенных условиях и нет процессуального права на утверждение состоявшегося соглашения судом, нелогична и противоестественна. Она представляет собой явное свидетельство тому, что процессуальное законодательство и акты его официального толкования значительно отстают от материально-правовых потребностей и возможностей сторон в сфере примирения. И то, что во многих ситуациях является достоинством института мирового соглашения (свойства неопровержимости, исключительности и исполнимости определений, которыми утверждаются мировые соглашения), в других препятствует примирению сторон там, где оно вполне могло бы состояться.

Выход из данной ситуации автор видит в том, чтобы предоставить сторонам возможность по своему соглашению выбирать один из нескольких альтернативных вариантов окончания судебного спора по результатам примирения.