6zwrDp8LKd

Список литературы

1.Баренбойм Л.А. Вопросы фортепианной педагогики и исполнительства. –

Л.: Музыка, 1969. – 288 с.

2.Баренбойм Л.А. Фортепианно-педагогические принципы Ф.М. Блуменфельда.

– М.: Музыка, 1964. – 58 с.

3.Глебов И.О музыкально-творческих навыках у детей // Вопросы музыки в школе. – Л.: Брокгауз-Ефрон, 1926. – С. 147-154.

4.Гольденвейзер А. О музыкальном исполнительстве // Выдающиеся пианистыпедагоги о фортепианном искусстве. – М., Л.: Музыка, 1966. – С. 101-110.

5.Игумнов К. Мои исполнительские и педагогические принципы // Выдающиеся пианисты-педагоги о фортепианном искусстве. – М., Л.: Музыка, 1966. –

С. 144-146.

6.Коган Г.М. У врат мастерства. Работа пианиста. – М.: Музыка, 1969. – 342 с.

7.Нейгауз Г. Творчество пианиста // Выдающиеся пианисты – педагоги о фортепианном искусстве. – М., Л.: Музыка, 1966. – С. 55-100.

8.Николаев Л. Из бесед с учениками // Выдающиеся пианисты-педагоги о фортепианном искусстве. – М., Л.: Музыка, 1966. – С. 111-143.

9.Теплов Б.М. Психология музыкальных способностей. – М., Л.: АПН РСФСР,

1947. – 335 с.

130

ЧАСТЬ 2.

КРЕАТИВНЫЙ КОД КУЛЬТУРНОГО ТУРИЗМА ЗАПОЛЯРЬЯ

УДК 008:379.85

ББК 65.433.5

З.Ю. Желнина

Мурманский арктический государственный университет г. Мурманск, Россия

МЕДИАТИВНАЯ ФУНКЦИЯ АРТ-ТУРИЗМА В ФОРМИРОВАНИИ ТУРИСТСКОЙ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ РЕГИОНА

Аннотация. В статье обсуждается тема арт-туризма, развития локальных туристских пространств. Высказано предположение, что технологии картирования эмоций, которые проявляют местные жители относительно своего города, являются важным ресурсом для разработки маршрутов и комплексного туристского проектирования. Туризм связывает разные направления креативных индустрий, он также является потребителем бренда территории, это проявляет его медиативную функцию, формирует уверенность в успехе арт-инноваций.

Ключевые слова: арт-туризм, гетеротопия, туристское проектирова-

ние.

Z.Y. Zhelnina,

Murmansk Arctic State University

Murmansk, Russia

EDIATIVE FUNCTION OF ART TOURISM IN THE FORMATION OF TOURIST ATTRACTIVENESS OF THE REGION

Abstract. The article discusses art tourism, the development of local tourist spaces. It has been suggested that the technologies for mapping the emotions that locals show about their city are an important resource for developing routes and integrated tourism design. Tourism connects various spheres of creative industries, and it is a consumer of the territory brand, it shows its mediation function, which forms confidence in the success of art innovation.

Key words: art tourism, heterotopia, tourist design.

Феномены связи, взаимодействия, взаимовлияния, определяющие не только свойство отдельной системы, но и создающие уникальные синергии

131

всегда вызывали у исследователей огромный интерес. В социальных сферах эти наблюдения особенно важны.

Креативность является универсальной движущей силой культуры. Являясь предметом внимания многих наук, креативность получила сложную парадигму смыслов и практик, где берет ресурсы для своего развития, создавая сложные проекции в повседневности человека. Но еще более ярко она проявляет себя в культурных индустриях, которые, в свою очередь, заметно увеличивают векторы свое движения.

В XIX веке в обществе сложилась новая досуговая активность – туризм. Он заметно отличался от путешествий тем, что быстро стал достоянием массовой культуры, уже тогда здесь существенную роль стали играть некие доказательства освоения новой практики: модный дорожный гардероб, несессеры, видовые открытки, фотографии и сувениры-артефакты, а позже рассказы о впечатлениях и дальнейших планах поездок за пределы домашнего очага. Решения о том, куда поехать и что посмотреть, стали формировать индустрию интерпретации чужого опыта путешествий, последовательно возникали удобные сервисы и «сбалансированные эмоциональные программы», когда турпродукт обещал и выполнял обещание показать «уникальное», «удивительное», «увлекательное». К тому же туризм, начиная уже с первых десятилетий ХХ века, создал новые технологии презентации территорий:

путевые заметки из литературного жанра перешли сначала в жанр туристских путеводителей, а в XXI веке вернулись в персональное творчество трэвел-блоггеров;

пасторальные открытки стали рекламными постерами, почтовыми марками, на которых закрепились узнаваемые изображения достопримечательностей;

гастрономическое гостеприимство дало импульс местным кухням, кулинарным брендам.

Постепенно начала складываться технология репрезентации терри-

тории, которая по-новому раскрывала её культурное своеобразие, при чем туристская аттрактивность стала конкурировать с культурной аутентичностью, которая могла быть неяркой и непонятной человеку другой культуры.

В современной практике туризм привычно описывается категориями культурных индустрий, когда рациональный, технологический подход нашел свое применение в сфере нематериальных потребностей. Но если на этапе концептуализации культурные индустрии были рассмотрены в ключе коммодификации – выявления товарной стоимости (Т. Адорно, М. Хоркхаймер), то в дальнейшем парадигма феномена была существенно расширена, поэтому актуальные интерпретации включают в это поле темы

132

культурного разнообразия, креативность, конкуренцию в сфере интеллектуальной собственности и т.п. [3]. Наиболее известные исследователи – Д. Хезмондалш, А.Я. Флиер – выделяют в качестве базового принцип интерактивности в культурных процессах, а также инициирующий интерес участников в существовании культурных феноменов [4; 5].

Можно предположить, что повседневность среднего человека сдерживает личное творчество, в то время как практики за пределами обыденного такую возможность предоставляют. Туризм дает возможность выйти из локуса повседневности. А для культурных индустрий туризм важен тем, что не только создает условия потребления культурных продуктов, но сам становится сферой их производства. И здесь значимы не только туристские продукты, но и новое видение культурного пространства, траекторий мобильности, пересечений гуманитарных наук. Так, в исследовании топосов все чаще применяют мотивационные и эмоциональные проекции. В этом случае можно привести пример развития эмоциональной географии, когда от методики научного исследования она эволюционировала к артинтерпретации и технологиям проектирования культурного ландшафта для дизайна экскурсий, пешеходных улиц, открытых пространств и т.п.

Эмоциональная география представляет срез и динамику связи человека и локуса. М. Фуко в работе «Другие пространства» отмечал, что длительное время пространство человека было нагружено историческими смыслами, но поскольку оно может быть представлено более сложными связями, то все чаще исследователи используют понятие «гетеротопия», наполняя его множеством смыслов об атипичном восприятии жизненных локусов. Это может быть пространство праздника, встреч, фланирования и, наоборот, пространство страха, избегания и т.п. [8]. В методологии изучения культурных ландшафтов эмоциональное картирование является наиболее быстро развивающимся методом исследований, но при этом эксперты отмечают, что на первом этапе нередко приходится преодолевать барьеры стереотипов в описании жизненных пространств, так как человек пытается использовать навыки школьной картографии, и только после обсуждения выходит на личный уровень репрезентации пространства.

Культура не может существовать вне оценочных суждений, поэтому исследование гетеротопий вполне продуктивный подход в изучении культурных ландшафтов, но следует отметить, что оценочные суждения складываются в поле их столкновений, то есть необходимы разные взгляды на предмет наблюдения. Для подтверждения этой идеи нужно вновь вернуться к туризму как социальной практике по освоению культурных ландшафтов и репрезентации локальной культуры, нередко взгляд на территорию «сквозь» туризм открывает и для её жителей новые интерпретации своей

133

повседневности. Туризм является полем репрезентаций или, другими словами, проявляет свою медиативную сущность.

Репрезентация – это воспроизведение информации (вербальной, образной) об объекте, когда происходит некое искажение, интерпретация с учетом ситуации, личной позиции субъекта.

Медиативная функция предполагает установление нелинейной связи между различными практиками, при этом велика вероятность создания нового решения на основании имеющихся культурных, технологических, экономических и других ресурсах.

Необходимо отметить, что современный туризм является весьма сложной индустрией, содержательное наполнение туризма становится все более многообразным, при этом качество продуктов рассматривается уже не только с учетом эрудированности туристов (фактор спроса), но и с учетом стандартов, гарантий и обязательств фирмы-оператора. Даже если туристы мало осведомлены о специфике туристского сервиса, культуре, событиях и брендах дестинации, то турфирма предпринимает усилия для того, чтобы квалифицированно организовать путешествие. Репутация фирмы может существенно пострадать, если интеллектуальный продукт будет низкого качества. Турбизнес активно ищет новые концепции пребывания туристов в дестинации, поэтому при разработке турпродукта все чаще привлекаются наработки эмоциональной географии, культурных индустрий, арт-практик в неформальных контактах с местным сообществом. Туризм, безусловно, является вторжением в некое «приватное» пространство, но с другой стороны, он заставляет местное сообщество задуматься над своей идентичностью, гетеротопосами, метафорами своей территории. Особенно это важно для провинциальных городов, где достопримечательности часто не обладают потенциалом автопрезентации.

Гармонизация туристских практик, преодолевающих приземленную коммерциализацию, проходит через нарастание многообразия видов туризма и усложнение форм взаимодействия участников индустрии путешествий. В этом ключе стоит рассмотреть арт-туризм, который вызывает все больший интерес в связи с тем, что биеннале, перфомансы, выставки, мас- тер-сессии значимы неповторимостью, ценностью диалога в месте встречи. Можно посчитать формальную стоимость поездки, но сложно определить долгосрочную ценность участия в событии, возникают дискуссии о границе презентации авторских программ и рекламной презентации туристских продуктов.

Арт-туризм может быть представлен как ветвь культурного туризма, но нужно уточнить его специфику – он действительно концентрируется на встрече с искусством, где важны не только колаборации с известными музеями, классическими галереями, но и взаимодействие с современным ис-

134

кусством (будет ли это экскурсия-диалог с архитектором, экодизайнером или прогулка-открытие стрит-арта) [2]. В этом виде туризма очень важны компетенции куратора проекта: фактически он выступает посредником между арт-феноменами и теми, кто пытается их осмыслить, выстроить свое к ним отношение. Во многом сложность состоит в том, что и классическое, и современное искусство имеют алгоритмы анализа и презентации, но их толкование носит дискуссионный характер. К тому же логика маршрута в арт-туризме требует иной размерности, здесь значительное место занимает время погружения в диалог с искусством.

Арт-туризм сложен для управляемого развития, так как именно здесь проявляются специфические «болезни роста» и туризма, и креативных индустрий. Нередко происходит подмена понятий, когда включение в программу посещения музея, выставки дает повод назвать путешествие артсобытием. К тому же стремление к быстрой монетизации ведет к ложным оценкам мотиваций покупок турпродукта, так, создавая тур с занижением стоимости за счет факультативных услуг (экскурсии, визиты и т.п.), фирма дает надежду туристу посетить все дополнительные аттракции, в то время как они были заявлены туроператором для избыточной привлекательности маршрута, а на самом деле требуют существенных сил для организации, если речь идет о взаимодействии со специалистами в арт-сфере, и, часто, турист не получает ожидаемые арт-встречи.

Особую сложность для туризма представляет картирование локусов для арт-туризма, это может быть знаменитый музей, а может быть и место для нового фотопроекта в стиле арт, могут быть и другие аттракции, но их нужно объединить сюжетом, предложить некую активность для получения нового арт-опыта. Фактически возникает задача проектирования сценария эмоций, где переплетаются высшие эмоции когнитивных переживаний и воспринимаемых впечатлений. Именно здесь возможны отзывы «… понравилось, но не интересно…». Отзывы по туру вызывают неоднозначную оценку, турфирма откладывает его повторение, и туристская арт-програм- ма не получает своего развития.

Арт-туризм последовательно осваивает эмоциональную географию, гетеротопии для него создают поле вдохновения, даже тогда, когда это может быть локус страха, избегания, пустоты. Одновременно, арт-туризм стимулирует интерес к креативным пространствам, внеформатным событиям и личностям, расширяет пространство диалога в искусстве.

Тема синергии силы локуса, креативности и искусства в туризме становится все более обсуждаемой, но эти феномены уже рассматриваются не как ресурсы для прагматического развития туризма, а как виды социальной практики, которые развиваются за счет туризма. Туризм все чаще становится триггером, запускающим новые решения в креативном разви-

135

тии территорий; новые арт-события; новые имена в современном искусстве.

Следует согласиться, что туризм формирует спираль вовлечения в сферу искусства, креативных практик, и это не только отдельные туристы, здесь концентрируются интересы инвесторов, стейкхолдеров исследований и развития территорий. Туризм активно проявляет свою медиативную функцию, что ведет к гармонизации силы культурных векторов.

Список литературы

1.Григорьева Д.К. Концептуальный туристский продукт как основа развития территорий без выраженного туристско-рекреационного потенциала: монография. – СПб.: Скифия-принт, 2016. – 218 с.

2.Джанджугазова Е.А. Художественное пространство и время в проектировании конкурентоспособного городского туристского продукта // Российские регионы: взгляд в будущее. – 2016. – № 1. – С. 52-61.

3.Терещенко Е.Ю. Морское наследие в культурных индустриях Кольского Севера // Культурное наследие России. – 2016. – № 1. – С. 74-78.

4.Флиер А.Я. Культурные индустрии в истории и современности: типы и технологии. [Электронный ресурс]. URL: http://www.zpujournal.ru/ezpu /2012/ 3/Flier_Cultural-Industries/.

5.Хезмондалш Д. Культурные индустрии. – М.: ИД Высшей школы экономики, 2014. – 456 с.

6.Хоркхаймер М., Адорно Т.В. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. – М.-СПб.: Медиум, Ювента, 1997. – 312 с.

7.Чернега А.А. Роль местных жителей в социальном конструировании туристических достопримечательностей малых городов России // ЭКО. –

2016. – № 5. – С. 120-133.

8.Шестакова Э.Г. Гетеротопия – рабочее понятие современной гуманитаристики: литературоведческий аспект // Критика и семиотика. – Новосибирск, 2014. – № 1. – С. 58–72.

136

УДК 008:069.1 ББК 79.18

О.С. Сапанжа

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена г. Санкт-Петербург, Россия

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МУЗЕЙНЫЕ ПРОЕКТЫ КАК ТЕХНОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА РЕГИОНА

Аннотация. Статья посвящена анализу современных музейных проектов с точки зрения нового понимания образования как развития жизненного опыта на основе музейной коммуникации. Выявляются возможности использования опыта ведущих музейных площадок в развитии регионального культурного пространства.

Ключевые слова: музейное образование, музейная коммуникация, культурные проекты, технологии развития культурного пространства.

O.S. Sapanzha

The Herzen State Pedagogical University of Russia

St. Petersburg, Russia

EDUCATIONAL MUSEUM PROJECTS AS A TECHNOLOGY FOR THE DEVELOPMENT OF THE REGION CULTURAL SPACE

Abstract. The analysis of modern museum projects from the point of view of a new understanding of education as the development of life experience on the basis of museum communication is in the focus of the paper. The possibilities of using the experience of leading museum sites in the development of regional cultural space are revealed.

Key words: museum education, museum communication, cultural projects, technologies for the development of cultural space.

Исходным тезисом для анализа образовательных музейных проектов может стать утверждение смены образовательных парадигм при переходе от индустриального к постиндустриальному обществу, оказавшей существенное влияние на развитие музейного института в новой образовательной модели. К наиболее ярким и очевидным симптомам, характеризующим динамику компонентов парадигм, стоит отнести активное участие музея в реализации концепции «образования в течении всей жизни», пришедшей на смену концепции «образование в молодости как запас на всю жизнь» (цели образования), понимание образования как основы самореализации человека, пришедшее на смену общественному, производственно-

137

полезному пониманию образования (ценности образования). Эти идеи, осмысленные как важнейшие и перспективные для музеев еще в 1980-е годы, сегодня стали культурной нормой и определяют политику развития музейного пространства [5, с. 9-10].

При этом по-прежнему существует дискуссия в вопросе определения содержания образовательной деятельности музея. Среди основных дефиниций обозначенной проблемной области, наиболее часто используемыми являются следующие: музейное образование, музейная педагогика, куль- турно-образовательная деятельность, культурно-просветительная деятельность, музейная коммуникация. Смешение базовых понятий, сказывается, в свою очередь, на практике применения названных терминов в области музейного образования, используемых зачастую как синонимичных. В связи с этим, необходимым условием определения стратегий развития музейного образования является определение содержательного наполнения каждого из выделенных понятий.

Сформулируем рабочие определения ключевых терминов.

Музейное образование – это развитие жизненного опыта человека на основе музейной коммуникации.

Музейная коммуникация – разновидность социальной коммуникации, связанная с передачей значимой информации с помощью специфических музейных форм и каналов (музейный предмет, музейное пространство в различных формах – музейная экспозиция, выставка, иное организованное пространство, специально организованные формы актуализации представленной информации и т.д.).

Образовательная деятельность в музее – целенаправленный и структурированный процесс активизации компонентов музейной коммуникации с целью формирования жизненного опыта.

Музейная педагогика – совокупность научных концепций и принципов, определяющих смысл и стратегии музейного образования и методологические основания реализации образовательной деятельности в музее [4,

с. 77-78].

В представленном круге определений излишним представляется понятие «культурно-просветительная деятельность», которое сегодня попрежнему достаточно активно используется в названии отделов музеев и при определении направлений из развития. Просветительская деятельность акцентирует внимание на неформальном подходе к постижению культуры с использованием музейных ресурсов (прежде всего по сравнению с формальными ступенями школьного и университетского образования), но само образование сегодня очевидно приобретает новые формы. Более того, симптомы, позволяющие говорить о новом качестве образования, были зафиксированы более двадцати лет назад, а сегодня уже анали-

138

зируются как вполне очевидные признаки нового качества образования. Собственно, расширившийся в своих содержательных границах термин «образование», включает в себя культурно-просветительский компонент.

Переходя от теоретических конструкций к области практической деятельности, отметим, что в области реальных музейных технологий практика традиционно опережает теорию. Новое понимание музейного образования уже вполне очевидно в смене координат практической музейной деятельности. Одним из векторов такого развития является увеличение числа музейных пространств, в которых реализуются свободные формы коммуникации, не связанные институциональным взаимодействием (музея и детского сада, школы, университета), педагогическим процессом (общего, высшего образования) или основными каналами музейной коммуникации (экспозицией, выставкой). Клубы, коворкинги, лектории, пространства дискуссий и различного рода интеллектуальных марафонов становятся центром притяжения новой музейной реальности.

Можно предположить, что успех этих вполне очевидных технологий, ставших флагманами развития музейных пространств, связан с тем, что они становятся логическим и естественным продолжением культурного пространства, в котором живет человек. А.Г. Букин определяет культурное пространство как структуру, включающую в себя функции оценки, связи и прогнозирования, реализующие динамику образной модели мира [1, с. 7]. Культурное пространство воплощает в себе образную модель окружающей действительности, и человек обитает в нём так же, как он обитает в пространстве физическом. Естественность, восприятие нового образовательного музейного культурного пространства как повседневной части жизни (а не часть процесса получения формального образования или элемента праздничной культуры – «похода в музей») как раз является катализатором возникновения новых форм коммуникации в этом пространстве (например, интеллектуальных марафонов), востребованных у людей, воспринимающих и моделирующих новую реальность открытости и принимающих новое понимание образования.

Вполне понятно, что флагманами процесса создания новых креативных музейных пространств являются ведущие музеи. Во-первых, мегамузеи обладают ресурсами, позволяющими им осуществлять масштабные проекты на условиях свободного посещения. Во-вторых, мега-музею проще привлечь аудиторию для участия в новых формах коммуникации в музейном пространстве. Приведем в качестве примера проекты Государственного Эрмитажа, представляющие новые формы коммуникативных практик – интеллектуальные марафоны. Последний, пятый марафон, посвященный актуальному современному искусству (шесть часов дискуссий, перформансов, лайвов и видео-арта в Главном штабе), состоялся в рамках

139