книги / Язычество древних славян

уполномочивают на подобную определенность. Массивные матроны почти все безголовы или вместо головы у них какой-то штырь. Это не соответ­ ствует представлениям о великом божестве. Сабатиновское «святилище хлеба» дает нам целую толпу «великих матерей», а у каждого жерновка находилась отдельная «Мать всего сущего»... Множественность фигурок говорит против представлений о четкой персонификации. Скорее всего, в фигурках, изготовлявшихся для обряда, отражалась общая идея пло­ дородия, символически выраженная в женском облике. Это еще не бо­ гиня — Прародительница Мира, не Мать-Природа, а просто женское ес­ тество, олицетворяющее рождающую силу земли (если речь идет о ранних

т. е. духи плодородия, рождения новой жизни. Не отрекаясь полностью от этого определения, я считаю необходимым вернуться к этому вопросу после рассмотрения трипольской живописи, дающей не ритуально-быто­ вой, а космогонический уровень представлений.

Как и в более ранней индоевропейской ритуальной пластике Балкано­ Дунайского региона, в трипольском искусстве уделено большое внимание воде как источнику жизни. Для европейского земледелия, не знавшего искусственного орошения полей, единственной формой увлажнения почвы были атмосферные осадки — роса и дождь 51.

От самого земледельца зависели: отбор семенного зерна, хорошая вспаш­ ка поля, своевременный сев. На этом кончались те хозяйственные заботы, в которых пахарь мог проявить себя и где успех зависел от его усилий. Далее начиналась трехмесячная пора тревожных ожиданий: взойдут ли семена, не потопчут ли серны и косули молодые всходы, не выжжет ли солнце хлеба, хорошо ли они заколосятся, будут ли в нужные сроки дожди (а таких сроков минимум четыре), не выбьют ли в конце сезона лив­ ни и грозы созревающий, почти готовый урожай? Три месяца бессильного ожидания будущей судьбы с постоянным обращением к небу.

Тысяча лет возделывания земли — это тысяча сезонов ожидания и об­ ращения к небу, мыслей о жизненно важной небесной воде — дожде 52. Из этой ежегодно повторяющейся напряженной ситуации родились в кон­ це концов две новые и прочно укоренившиеся в мировоззрении земле­ дельцев идеи: идея существования на небе каких-то неизмеримых запасов воды, находящихся в распоряжении некоей могущественной силы, и идея магических манипуляций человека с земной водой, которая по принципу симильной магии может притянуть к земле воду небесную, т. е. как-то воздействовать на невидимую таинственную небесную силу. Обе эти идеи очень ярко выражены в русской средневековой литературе. Порицая язычников, молящихся у водных источников и колодцев, один из авторов

01 Росой называли не только капли, остающиеся на растениях утром, но и туман, рождающий их: «Пока солнце взойдет — роса очи выест». «Росный ладан» — это та смола, которая создает в церкви голубой туман.

52 Не стоит ли слово «дождь» в связи с понятием «дожидаться»?

ТРИПОЛЬСКИЕ СТАТУЭТКИ С ОТПЕЧАТКАМИ ЗЕРЕН ИЛИ СО ЗНАКАМИ ЗАСЕЯННОГО ПОЛЯ

поясняет, что славянин-язычник приносит жертвы студенцу-роднику — «дождя искы от него», т. е. ожидая, что источник в благодарность за жерт­ воприношение пошлет дождь на поля.

Другой автор эту магическую ситуацию излагает не с позиций челове­ ка, выпрашивающего у небесной силы небесную воду, а с позиций этой самой небесной силы, обидевшейся на людей за то, что ее перестали поч­ тительно просить:

«Земли же съгрешивъши которей любо казнить бог съмертию ли, ли гладъмъ... ли ведръмъ, ли гусеницею... Удьржах [говорит господь] от вас дъждь; предел един одъждих, а другаго не одъждих... И пора-

заклинания воды или гадания по воде. Ключом к ее расшифровке явля­

узором, сидит обнаженная женщина и придерживает руками стоящую у нее на коленях большую мису или чару. Женщина сидит, напряженно выпрямившись и слегка откинувшись от сосуда назад; тем самым вся ее чара открыта и ничем не загорожена сверху. Я останавливаюсь на этих деталях потому, что этнографические записи очень часто говорят о гада­ ниях с водой, которая перед обрядом непременно должна постоять под открытым небом, под звездами. Таков, например, русский новогодний подблюдный обряд гадания и заклинания будущего урожая («слава хле­ бу»). Вода берется из 12 колодцев и в широком сосуде до обряда выно­ сится из дома под звезды 86.

В русском средневековом языке большие широкие сосуды, служившие для заклинательных целей («на здоровье»), именовались «чарами», а волх­ вы и колдуны, оперировавшие со священной водой, назывались «чародея­ ми» или «чародейками».

Особенно драгоценно для нас то, что манипуляции с водой в чарах были направлены на вызывание дождя: чародеев называли «облакопрогонниками», т. е. людьми, управляющими дождем, умеющими «волхво­ вать водою». Борджошская статуэтка является первым изображением древней «чародейки», бережно держащей на коленях чару с водой. Орна­ ментация ее седалища не оставляет сомнений в магическом характере действий колдуньи-чародейки.

В трипольской культуре есть интересная аналогия борджошской ча­ родейке, в свою очередь являющаяся ключом к раскрытию смысла боль­ шого ряда красочных изображений на самих колдовских чарах. На по­ селении Незвиско Е. К. Черныш обнаружила сидящую женскую фигур­ ку, отдельно вылепленные стульца и изготовленные в том же масштабе миниатюрные орнаментированные чары, а к ним — черпачок с птичьей (?) головкой, тоже расписной 57. Думаю, что все эти тщательно сделанные и тонко раскрашенные вещицы естественно складываются в комплекс, изображающий обряд «волхвования водою»: женщина, сидящая на стуле, чара и черпало 58. Черпак дает дополнительную деталь: очевидно, ритуаль­ ную воду разливали по частям, как раздавали по частям ритуальный «бо­ гач». Исключительный интерес представляет роспись миниатюрной моде­ ли чары, воспроизводящая один из сюжетов росписи на настоящих чарах, широко представленных в керамике триполья. Усеченно-конические ми- сы-чары являются устойчивой формой расписной посуды. По своей функ-867*5

186 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

Для трипольцев, сеятелей ячменя и пшеницы, сюжет двух небесных лосих был в какой-то мере уже анахронизмом, отражавшим предшествую­ щую ступень космогонических представлений. Но, во-первых, этот сюжет изображался на ритуальной посуде, что способствовало консервации ар­ хаизмов, а, во-вторых, в содержание древнего охотничьего мифа были введены существенные новые элементы: хозяйки-оленихи рассматривались не как матери, плодящие зверей для охотников, а как матери, дающие дождь земледельцам.

Общеизвестно древнее уподобление облаков коровам, а дожденосной тучи — вымени небесной коровы. В связи с этим следует обратить вни­ мание на характер стилизации трипольской композиции из двух небес­ ных олених: постепенно вместо оленьих туловищ оказываются круглые крупные точки с четырьмя линиями потоков, еще более, чем их прототип, напоминающие кометы. И во многих других случаях дождь изображался льющимся из полукруга — тучи — именно четырьмя потоками. Ду­ маю, что объяснение может быть дано только одно: из тучи-вымени льют­ ся на землю четыре потока, по числу сосцов у вымени небесной оленихи.

Кометообразные композиции мы встречаем не только на самих «чаро­ дейских» мисах, но и на их моделях, предназначавшихся для сидящих женских статуэток (Незвиски). Самое интересное то, что точно такую же кометовидную схему мы видим на знаменитых трипольских бинокле­ видных сосудах, на их верхних сферически вогнутых плоскостях. Было высказано много различных гипотез, при помощи которых пытались объяснить назначение этих полых бездонных сосудов. Мне кажется, что абсолютное совпадение росписи на биноклевидных воронках (они не яв­ ляются сосудами) с росписью на заклинательных чарах создает общий круг предметов, связанных с «волхвованием водою». Если в конической миске можно было держать воду и произносить над ней «тайные слове­ са», то просверленные чаши «биноклей» для этой цели были непригодны: налитое в них немедленно протекало вниз, к земле. Может быть, в этом и был смысл изготовления таких парных воронок, верхние чаши которых были как бы вместилищем женской груди с отверстиями для сосков? По многим позднейшим данным мы знаем об обряде «поения земли» — о нем повествуется, например, в XXIII песне Илиады, в сцене похорон Патрокла:

...И всю ночь быстроногий Ахилл богоравный.

Кубок держа двусторонний, вино почерпал беспрестанно И# золотого сосуда и лил на кормилицу-землю.

Биноклевидные бездонные воронки представляются мне неотъемлемой частью ритуала вызывания дождя: в глубоких конических чарах произ­ водилось освящение воды путем обращения к небу и его повелительни­ цам; поэтому на внутренней сферической поверхности их, как бы воспро­ изводящей небесный свод, изображались две небесные хозяйки-лосихи (или их упрощенные идеограммы в виде вымени с четырьмя потоками), несущиеся по небу в стремительном круговом полете и превращающиеся в дождевые потоки.

АГРАРНО-МАГИЧЕСКИЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ НА СОСУДЕ ТРИПОЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЫ (Концешты. Молдавия). Наверху — общий вид сосуда. Внизу — три девушки, обвешанные зеленью (додолы), исполняют танец дождя. Вокруг них и над ними — колоски, окру­ женные дождевыми потоками

Богато орнаментированные небольшие черпаки-чарки служили для разлива или питья освященной «живой» воды. Парные биноклевидные воронки могли служить для того, чтобы, наливая в них священную воду, тем самым поить землю, имитируя дождь, проливающийся из грудей Великой Матери. Дополнительным аргументом в пользу этой гипотезы может служить опубликованная Т. Г. Мовшей срединная перемычка биноклевидкого сосуда из Веремье 60, Эту крестообразную фигурку

00 Мовша Т. Г. Об антропоморфной пластике.... с. 30, рис. 10.

справедливо называют антропоморфной, так как у нее четко и рельефно обозначены женские груди, но художник на этом и остановился — ни лицо, ни руки, ни ноги не обозначены совершенно. Зато вокруг грудей он начертил знак засеянного поля, а от груди вниз обозначил вертикаль­ ную полосу точек-капель. Художником владела только одна идея — изо­ бразить орошение поля небесной богиней.

Женщины, вздымающие к небу сосуд с водой, женщины, чародействую­ щие с расписной чарой, окропление земли при посредстве двойного сосу­ да, имитирующего женскую грудь, роспись в виде двух небесных важе­ нок, дарующих из своих вымен дождь,— вот круг тех энеолитических реалий, который с разной степенью убедительности можно сближать с важнейшей частью аграрного культа — с молениями о небесной воде,

одожде.

Всвете всего сказанного выше совершенно особый интерес приобре­ тают находки в Концештах (Молдавия) 81. Роспись на двух позднетриполь­ ских сосудах дает нам две формы заклинателыюй магии — аграрную и охотничью. На одном из сосудов широкие дождевые полосы, изображен­ ные в двух ярусах, образуют «овы» (как считают, женское начало), внут­ ри которых помещены изображения спелых колосьев. В нижнем ярусе, кроме того, рядом с овами и колосьями нарисованы три фигуры танцую­ щих женщин в своеобразном наряде, косматом и обрамленном по подолу большой неровной бахромой (см. рис. на с. 187).

Сочетание колосьев, дождевых полос и женщин в особом уборе при­ водит на память широко распространенный у балканских славян обряд вызывания дождя с помощью додол. Додолы — юные девушки, испол­ няющие танец дождя во время вёдра, засухи. Додолы раздеваются дого­ ла и обвешиваются от плечей до колен ветками, травами и цветами; жен­ щины этого села обливают додол с ног до головы водою 62 Символика здесь вполне ясна: девушка — земля; ее наряд — зелень всех видов, а вода, которой обливают додол,— желаемый и просимый дождь. Додолы ходят по селу и по полям попарно, во главе со старшей додолой.

Композиция на сосуде из Концешт содержит необходимый минимум: одна главная додола и пара ее помощниц. Эти трипольские додолы поме­ щены не в верхнем, а в нижнем, земном ярусе и, следовательно, полностью

соответствуют этнографическим просительницам дождя.

Еще более интересен второй сосуд из Концешт, на котором в верхнем, небесном ярусе среди таких же овалов из дождевых полос помещены две женские фигуры и 14 фигурок косуль или ланей (в четырех овалах). Дождевые овалы пересекаются сверху вниз орнаментальными линиями, которые можно истолковать и как дождевые капли (?), и как ряды знаков плодородия того типа, который описан в главе 6 (см. рис. на с. 189).

Одна из женщин изображена в знакомом нам наряде додолы, с длин-*16

61Маркевич В. И., Черныш Е. К. Исследования в Пруто-Днестровском междуречье.— АО, 1973 г. М., 1974, с. 423.

82Кулишик III., Петровик П. Ж., Пантелик Н. Српски митолошки речник. Београд, 1970, с. 108— 109.

ной бахромой внизу; ланей около нее нет. В другом овале женщина пока­ зана в окружении трех животных и, как справедливо полагают исследо­ ватели Концешт, «держит маску рогатого животного перед лицом. Можно

в устойчивые, просуществовавшие от мезолита до середины XIX в. пред­ ставления о двух лосихах — Хозяйках Мира 84. Но художница позднего триполья отразила, очевидно, не только древние охотничьи представле­ ния о богинях, рождающих «оленьцов малых», но и те аграрно-магиче­ ские идеи, которые складывались на протяжении двух тысячелетий раз­ вития земледелия на пространстве между Дунаем и Днепром. Одну из не­ бесных рожаниц она оставила в ее охотничьем полузверином облике с ро­ гатой маской, а другую показала в виде русалки-додолы, увешанной зеленью и покровительствующей, надо полагать, главной отрасли три­ польского хозяйства — земледелию (см. рис. на с. 189).

*

Мудрый и глубокий взгляд на мир открывается нам при изучении не­ повторимой трипольской живописи на керамических сосудах. На больших тщательно изготовленных сосудах для зерна рисовались сложные много­ ярусные композиции, состоящие из нескольких десятков элементов, далеко не всегда поддающихся расшифровке. Взятые порознь, изолирован­ ные от всего живописного контекста, эти элементы настолько полисемантичны, что угадать их значение в той или иной определенной компози­ ции не представляется возможным85 Что, например, означает круг?*36

63 Маркевич В. И., Черныш Е. К. Исследования..., с. 424.

84 Парность женских фигур в трипольской росписи засвидетельствована неодно­ кратно. См.: Рыбаков Б. А. Космогония и мифология..., рис. 33, 37.

85В своей статье 1965 г. (СА, 1965, № 1, рис. 7) я сделал выборку 34 разных символи­ ческих, знаков (далеко не исчерпав всего их богатства), но большинство их семан­ тически неопределимо.

190 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

Солнце, колесо, кругозор? Какое значение придавалось крестообразному знаку? Что означает рисунок «елочки» — дерево, колос, растение вообще? Пытаться составить себе общую картину мировоззрения трипольцев по этим многообразным частностям бесполезно. Лишь сочетание отдельных элементов или раскрытие какого-то общего замысла символической ком­ позиции может выручить нас и позволит построить первичную гипотезу, пригодную для вынесения ее на суд читателя.

Исключение может быть сделано лишь для устойчивого и ясно опреде­ лимого образа змеи, наполняющего собой все трипольское искусство.

Змеиный узор, особенно ярко выступающий на раннем этапе, продол­ жает существовать и позднее. К сожалению, эта тема, затронутая впервые еще К. Болсуновским, не получила дальнейшего развития вв

Змеиный узор почти повсеместен: спирали змей обвивают массивные груди на сосудах и на крышках к ним, змеи составляют основу татуировки статуэток, змеи являются одним из элементов, рождающих знаменитую трипольскую спираль. Иногда на сосуде на видном месте помещается чет­ кое изображение змеи как отдельного символа; часто мы видим парные изображения змей.

Первый вопрос, без ответа на который мы не можем двинуться дальше в анализе змеиного орнамента,— это характер отношения этих змей к че­ ловеку. Злые они или добрые?

Ответ мы получаем очень определенный. В раннетрипольское время известно много сосудов и крышек с ушками для завязывания. И вот около отверстий ушек художник прочерчивает на глине змею, охраняющую за­ вязки, т. е. охраняющую целость содержимого сосуда. Иногда в этом от­ ветственном месте изображали двух змей голова к голове, так что отвер­ стие ушка приходилось на месте глаза каждой змеи в7

На раннетрипольских статуэтках такая же пара змей изображалась в области живота, где змеи выступали охранительницами чрева, вынаши­ вающего плод.

Ответ получен: трипольские змеи — носители добра, хранители всего самого ценного.

Фольклор всех народов раскрывает перед нами обширную область ска­ заний о злых змеях и добрых безвредных ужах. Очевидно, и трипольских оберегающих змей мы должны считать именно ужами.

У греков, армян, украинцев, белорусов, литовцев, болгар и сербов мы встречаем древний культ ужа. Ужей держат в домах, поят молоком, почитают как священное существо, покровителя дома, огорода и полей.76

66 Болсуновский К. В. Символ Змия в трипольской культуре. Киев, 1905.

67Позднее в расписном орнаменте сохраняется этот же сюжет, но весь полностью вы­ полненный живописью. И змеи, и отверстия, и даже завязки (!) рисуются на тулове сосуда краской, что говорит о важности этого сюжета. Для анализа формальной стороны орнаменте, важно отметить, что постепенно появляется как бы негативное изображение двух змей — змеей является не сама прочерченная или нарисованная линия, а пространство между изгибами непрерывной линии. Утолщение непрерыв­ ной линии в отдельных местах создает на негативе рисунок голов двух змей.