книги / Язычество древних славян

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. КАМЕННЫЙ ВЕК. ОТГОЛОСКИ ОХОТНИЧЬИХ ВЕРОВАНИЙ ИЗ

те он не был бы изображен на рельефе с такой подчеркнутой значитель­ ностью (см. рис. на с. 98, 99).

Женское начало в самом натуралистическом виде дано в пещере ЛаМадлен: два рельефа, вырезанные в толще стены, показывают обнажен­ ные женские фигуры в позах, которые наталкивают на мысль о ритуаль­ ных оргиях, происходивших в святилище, украшенном этими гетерами.

Состав зверей, нарисованных или вылепленных в подземных святи­ лищах, очень точно соответствует основным объектам охоты верхнепалео­ литического человека. Сотни раз изображены бизоны, лошади, олени; многими десятками можно насчитать мамонтов, медведей, козлов. Это еще раз убеждает нас в магической сущности всего великого искусства палео­ литических охотников.

Таким же охотничье-магическим, как росписи пещер, было и приклад­ ное искусство. Возьмем охотничье снаряжение людей конца палеолита: их копья и гарпуны покрыты изображениями именно тех животных и рыб, на которых они охотились с этим оружием. Особенно тщательно охотники мадленской эпохи украшали роговые снаряды для метания копий-дро­ тиков и стрел, так называемые копьеметалки (1ез ргори1зеигз — толкачи), и загадочные роговые же «палки с отверстиями» (1ез ЪаЮпз регсёз), счи­ тавшиеся то жезлами вождей, то выпрямителями копий 44.

Гарпуны, копья и стрелы изготавливались в большом количестве, они ломались, терялись, гибли, и их орнаментика сравнительно скромна, а метательные снаряды были всегда при охотнике и, будучи очень прочны­ ми, могли служить ему чуть ли не всю жизнь. Рукоятки пращей украше­ ны изображениями оленей, лошадей, ланей, бизонов; встречаются фал­ лические формы 45. Копьеметалки украшались великолепно вырезанными из одного куока объемными фигурами лошадей, козлят, птиц, оленей, бизонов, мамонтов. Предмет, предназначенный для придания скорости копью или гарпуну, обычно имел изображение скачущего животного, зве­ ря в прыжке, птицы, быстрой рыбы.

Обдуманно магический характер проявился в одном совершенно не­ бывалом сюжете: крюк копьеметалки снабжен головками двух лошадей и хорошо моделированным конским черепом (!) 46. Пара лошадей олице­ творяла жизнь в ее естественной динамике, а лошадиный череп выражал

бизонов или покрытого настоящей шкурой медведя. Возможно, что и ме­ тание копий-дротиков в нарисованных или вылепленных зверей в пеще­ рах тоже входило в ритуал инициаций.

Когда юноша становился охотником, он изготавливал себе основное ору­ жие, неукоснительно вкладывая в его тщательную декорировку тоже ма­ гический смысл, а если охотник достигал высших ступеней тогдашней об­ щественной лестницы и становился старейшиной или вождем, то ему при­ ходилось, вероятно, самому расписывать стены подземных святилищ заклинательными образами коней, бизонов, мамонтов и оленей и руково­ дить перед каждой охотой разнообразными обрядами, подготавливав­ шими его людей к жестокой и отважной схватке с могучими и грозными зверями.

Рассматривая магические обряды, мы обычно обращаем внимание толь­ ко на одну сторону —■на представления первобытного человека о его воздействии на природу или на обстоятельства. Но есть и другая сторона: влияние удачно выполненного обряда на психологию самих участников магических действий, содействие самоутверждению охотников накануне важных дел. Обряд «предварительной охоты», по всей вероятности, дол­ жен был не только заклинательно обеспечить удачливость предстоящей акции в смысле окончательного результата — обилия добычи, но и все­ лить в самих охотников уверенность в успехе, укрепить их мужество, об­ щественно необходимое в борьбе не на жизнь, а на смерть с огромными'стадами бизонов или мамонтов и табунами диких коней.

По этнографическим данным мы знаем, что если во время охотничьего танца метатели копий промахивались, не попадали в нарисованного зве­ ря, то настоящая охота отменялась, откладывалась до более благоприят­ ных времен. Ведь неудача на охоте тогда могла означать не только воз­ вращение к голодным семьям с пустыми руками, без добычи, но и значи­ тельно более трагический конец: разъяренные ранами мамонты могли растоптать и расшибить хоботами охотников или загонщиков, свирепые би­ зоны бросались (мы это знаем по пещерной живописи) на охотников...

Охота, особенно облавная, была опасным сражением группы людей со стадом могучих животных, исход которого был неизвестен, и его стара­ лись предугадать с помощью магии. И если колдовской обряд проходил удачно, то это укрепляло веру охотников в свои силы, и они шли на свое кровавое и опасное дело, требовавшее крепости духа и предельного на­ пряжения сил всего племени, с уверенностью в успехе. Уверенность же и мужество, внушенные удачным обрядом, содействовали в какой-то мере реальному успеху в настоящей охоте, что в свою очередь в сознании самих охотников укрепляло их веру в полезность и действенность изобретенного ими колдовского обряда.

Святилища верхнего палеолита, охотничье оружие и талисманы-обе­ реги раскрывают перед нами сложный узел магических представлений, которые вовсе не были такими «хилыми и простенькими», какими их стре­ мится представить Леруа-Гуран.

1

О ^ ^ с?

^7

ТИПОВАЯ СХЕМА БОЛЬШИХ ПЕЩЕРНЫХ ПАЛЕОЛИТИЧЕСКИХ СВЯТИЛИЩ, созданная А. Леруа-Гураном,

Магические церемонии происходили, разумеется, не только в пещерах, но и на открытом воздухе; во многих местах расселения человека пещер не было, никаких следов живописи, естественно, не сохранилось, но это не значит, что охотники не чертили на земле контуры зверей и не стре­ мились поразить их копьями, подобно бушменам XIX в. Прикладное ис­ кусство и в области распространения пещер, и на обширных беспещерных пространствах находится примерно на одном уровне; однороден должен был быть и уровень воззрений.

Некоторые представления о церемониях на открытом воздухе может дать известная Мезинская стоянка на Черниговщине. Там в определенном помещении хранилось большое количество разных костей мамонта, рас­ крашенных красной краской. Среди орнаментальных форм есть крупные концентрические ромбы, или, если так можно выразиться, «ромбические спирали», или меандр, воспроизводящие естественный рисунок дентина мамонтовых бивней и ставшие на многие века символом жизненных благ (см. предыдущую главу). С. Н. Бибиков обратил внимание на то, что эти Мамонтовы кости несут на себе следы многочисленных систематических уда­ ров, из чего он сделал вполне логичный вывод о том, что кости служили своего рода музыкальными инструментами. В дополнение к трактовке комплекса костей как «оркестра» следует обратить внимание на то, что в этот комплекс отобраны только кости мамонта (других животных нет), и притом из самых разных частей скелета. Это наводит на мысль, что изукрашенные магическими рисунками части скелета мамонта (череп, ло­ патки, ребра и др.) могли быть реквизитом церемонии «оживления зверя» (подобно этнографическим «оживлениям медведя»), когда устраивались

Давно обращено внимание на своеобразный рисунок на пластинке из Раймондена. Здесь изображено нечто вроде двускатного навеса из вет­ вей, под которым лежат передние ноги и целая, нетронутая голова бизо­ на; далее идет обглоданный хребет зверя, по сторонам которого стоят, люди и находятся какие-то длинные предметы (ребра или копья?).

Зная по многочисленным этнографическим примерам, что многие охот­ ничьи племена в целях магического умножения объектов охоты отрезали у убитого зверя голову и передние лапы (ноги) и предавали их ритуаль­ ному захоронению (что делали, как мы видели, еще неандертальцы), можно полагать, что на раймонденекой подвеске изображена сцена по­ добного захоронения табуированных частей бизона, сопровождавшегося, очевидно, различными заклинаниями. Само собой разумеется, что по нич­ тожным, случайным остаткам нам трудно судить о всей совокупности колдовских магических действий охотничьих племен палеолита.

Завершив изучение двух сотен живописных композиций в палеолити­ ческих пещерах, А. Леруа-Гуран писал: «От палеолита дошли до нас лишь декорации, а не сами действия, следы которых редки и непонятны. И мы подобны тем, кто пытается восстановить пьесу, не видев ее, по пустой сце­ не...» 52. Признавая «хилую» магию лишь как часть человеческих пред­ ставлений того времени, он пишет: «Можно предполагать, что немые сте­ ны расписных зал сопутствовали очень живописным сценам чародейства и магии, может быть, с человеческими жертвоприношениями, актами ритуального каннибализма или иерогамных связей», но не считает все это вполне доказанным.

На основе 865 сюжетов в 62 гротах Испании и Франции Леруа-Гуран разработал даже «идеальную схему святилища», устанавливая законо­ мерность в размещении звериных сюжетов, мужских и женских изобра­ жений и символов. Центральное место он отводит композициям с участием женского символа, человеческой руки, коня, бизона, мамонта и быка. Особый боковой алтарь посвящен женским знакам. Во втором эшелоне располагаются олень, лось, козел, лань, медведь и мужчина-охотник. В самой глубине святилища — медведь, олень, львица и охотник в би­ зоньей йаске 53. Из сочетаний знаков женского и мужского начала и зве­ риного облика главных персонажей (что не исключает, добавлю, а пред­ полагает магический фундамент) Леруа делает вывод: «Религия палеолита дошла до нас в своей изобразительной вершине... Определенное изображе­ ние всеобщего порядка явлений символически передано там через челове­ ческие и звериные персонажи (см. рис. на с. 117).

120 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

начала, «женщины» (клавиформы), «мужчины» 55. Ни разу не встречены знаки солнца или луны. Не было знака воды: переход оленей через брод изображен посредством рыб в положении вольного плавания; кони у во­ допоя показаны при помощи змеи и массы рыб. Вода в соответствии с ее скромной ролью в жизни охотников еще не вошла в знаковую систему кроманьонцев.

Почти отсутствуют пиктограммы деревьев и растений вообще. Поэтому, может быть, преждевременно говорить о микрокосме и всеобщем порядке явлений. Мир палеолитического человека был замкнут в плоскости земли, а в этой плоскости ограничен важнейшим событием — очередной охотой. Когда запасы были на исходе, племя начинало длительную и тщательную всеобщую подготовку к охоте: из кремня и кости готовили оружие, высле­ живали стада животных, копали палками глубокие ямы, закрывая их ветвями, строили изгороди и засеки из целых деревьев, готовили сухие смолистые сучья для загона огнем, тренировались в меткости, совершали магический ритуал и, наконец, всем племенем вступали в яростный бой с избранным стадом. После охоты хоронили погибших воиров-охотников, лечили раненых, поедали, коптили и вялили запасы, прятали табуирован­ ные части и снова начинали готовиться к новой охоте.

Времени для созерцания природы или неба, для осмысления движения звездного небосклона не оставалось, хотя, разумеется, охотники уже счи­ тали сутки, знали семидневные фазы луны и лунные месяцы, необходимые им для простейших охотничьих расчетов 56.

Образу человека в палеолитическом искусстве посвящена большая и достаточно полная сводка 3. А. Абрамовой, в отношении женского об­ раза являющаяся интересным исследованием 57. Помимо разнообразных изображений женщин, в значительной степени связанных с эротическими ситуациями, имеются в меньшем количестве изображения мужчин то в виде переряженных в звериные шкуры охотников (или играющих роль охот­ ника в обряде колдунов), то в виде отдельных неясных фигурок.

Мне хочется обратить внимание на менее изученную и очень малочис­ ленную группу сюжетных изображений, где первобытный художник вы­ ходил за пределы охотничьей магии и рисовал жизненные эпизоды, то повсе­ дневные, то праздничные или героические.

На обломке костяной пластинки из Ла-Мадлен изображено несколько человеческих фигур в позе бурлаков (согнутые ноги, наклоненные вперед туловища). Они тянут дерево или большие ветви. Назначение таких де­ ревьев определяется рисунком из Марсалы, где изображена, по всей веро­ ятности, искусственная засека, изгородь из горизонтально сваленных деревьев. У засеки оставлены «ворота», и двумя рядами точек в «воротах» загона обозначена сакма — след проскакавшего коня. Конь изображен85