книги / Язычество древних славян

потому, что построено не на греко-египетских параллелях, а непосредст­ венно относится к славянам.

Это — знаменитое «Слово святого Григория (Богословца) изобретено в толцех о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят». Заменим громоздкое название поучения-трак­ тата кратким условным «Слово об идолах», исключив имя Григория Бого­ слова потому, что его произведение лишь частично инкорпорировано в рус­ ское «Слово об идолах». Поучение вошло в науку в 1851 г., но до сих пор исследователи не обратили внимания на ту замечательную периодизацию славянского язычества, которая содержится во всех его списках.

Это объясняется сложностью и мозаичностью «Слова об идолах», со­ ставленного из греческих и русских исходных материалов, которые и сами по себе пестры и мозаичны 5.

Русский книжник XII в. (так можно предположительно датировать протооригинал «Слова об идолах») взял за основу греческое поучение Григория Богослова на богоявление (праздник крещения 6 января) ®, направленное против кровавых жертв и вакханалий античного язычества, но взял только часть древнего поучения и щедро насытил кратко переска­ занный греческий текст вставками о славянском язычестве, т. е. дал «Слово» Григория «в толцех», с толкованиями применительно к славянскому миру.

Исследователи, подавленные кажущимся «нагромождением вставок» и трудностью лаконичного, но предельно нагруженного фактами текста,6

6 Срезневский И. И. Свидетельство Паисиевого сборника о языческих суевериях рус­ ских.— Москвитянин, 1851, № 5; Тихонравов Н. С. Летописи русской литературы и древностей. М., 1862. Т. IV; Пономарев А. И. Памятники древнерусской церковно­ учительной литературы. СПб., 1897. Вып. 3; Галъковский Н. М. Борьба христиан­ ства с остатками язычества в древней Руси, т. II,— Зап. Моек, археолог, ин-та. М., 1913, т. XVIII, с. 17—35; Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь. СПб., 1913. Две последние работы вышли в свет почти одновременно и независимо одна от дру­ гой. Гальковский не дал глубокого анализа «Слова», но правильно решил, что пер­ вичный текст не дошел до нас ни в одном из списков. Списков четыре: Паисиевский XIV—XV вв., Новгородский Софийский XV в., Чудовский XVI в. и Кирилло-Бе- лозерский XVII в.

Евгений Васильевич Аничков, автор интереснейшего очерка русского языче­ ства, лучшего в нашей дореволюционной литературе, увлекся текстологическим анатомированием и предположил существование шести последовательно разра­ ставшихся редакций «Слова» (не считая неизвестного ему Чудовского списка). Он не учел того, что многие вставки обусловлены задачей автора дать комментарий к «Слову» Григория и производились единовременно одним лицом. Кроме того, нуж­ но было учесть, что переписчики могли не только расширять, но и сокращать текст. Совершенно не доказано и то, что автор «Слова об идолах» пользовался старым цер­ ковнославянским переводом (см. с. 61, 66, 232, 244).

Реконструкции текста «Слова» в разных редакциях, предложенные Е. В. Анич­ ковым (с. 380—386), представляются мне абсолютно неубедительными ивводящими в заблуждение.

Несмотря на ненадежность аргументов, Аничков близко к истине датировал окончание процесса «нагромождения вставок» началом XII в. (с. 232). Основу «Сло­ ва» Аничков не очень уверенно датирует 1060-ми годами, игнорируя написание его на корабле (с. 146).

0К христианскому празднику богоявления у славян издавна было приурочено празд­ нование разгульных русалий, завершавших зимний новогодний цикл святок.

дали весьма нелестную оценку результату итого труда. Автор, по мнениюАничкова, лишь излагает свой источник, «делает он это неискусно, работа не дается, он лаконичен, он не договаривает, громоздит одно непонятное ему выражение на другое» "

«Слово об идолах», действительно, не блещет литературной стройно­ стью и отработанностью, но внутренняя логика в нем есть и есть обстоя­ тельства, позволяющие понять незавершенность, как бы черновой вид «Слова».

Наиболее близкий к протооригиналу Новгородский Софийский список (XV в.) заканчивается очень важной фактической справкой, объясняющей незавершенность (в смысле комментирования «Слова» Григория) всех списков:

«Досюда беседа си бысть. Досюда могох написати — даже несоша кни­ га ты Царюграду, а мы, выседше ис корабля, идохом в Святую Гору. Нъ то бяше велико слово, нъ дотуде написах» 87.

Причина того, что переработка «Слова об идолах» велась торопливо и оборвалась на середине, указана: автор труда в числе других пассажи­ ров должен был сойти на афонском корабельном пристанище, а «книга ты», т. е. комментируемое им произведение Григория Богослова (очевидно, на греческом языке), остались на корабле и продолжали путь со своим вла­ дельцем до Константинополя.

До этой высадки на континенте, пока автор «Слова об идолах» плыл на корабле по Эгейскому морю (очевидно, из «Святой земли» или из Египта?), перед его глазами проходили почти все те культовые места античной Греции, с которыми связаны обличения святого Григория: остров Крит, родина Зевса («Дыева оканьного мучителя»), храмы Афродиты и Артеми­ ды, оракул Аполлона в Дельфах («трипода дьлфичьскаго ворожа») и многие другие руины античных языческих храмов. Не удивительно, что русский паломник заинтересовался произведением Григория Богослова, которое хотя и не было путеводителем по античным древностям, но красочно опи­ сывало греческие и малоазийские обряды и обычаи, связанные с маршру­ том корабля, шедшего в Царьград через Афон, т. е. с юга, со стороны Сре­ диземного моря. А на корабле, очевидно, оказался греческий текст творе­ ний святого Григория, которым и воспользовался наш автор.

Приметой времени и места являются неожиданно врывающиеся в текст русского автора упоминания сарацинов и Магомета. Идет у Григория речь о Египте, и наш автор со злобой вспоминает «проклятого Моамеда, срачиньского жреца»; говорится о Крите, и здесь поминается в тех же самых выражениях тот же «Мамед». Кроме сарацин, автор знает и их про­ тивников, крестоносцев-«фрягов» (поставив их вместо фракийцев Григо­ рия), упоминая рога-элефанты («слоньници») в числе музыкальных ин­ струментов. Все это хорошо укладывается в историческую действитель­

7Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь, с. 66.

8Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 25; Аничков Е. В. Языче­ ство и древняя Русь, с. 244; Пономарев А . И. Памятники..., с. 224 и 235.

Исходной точкой культа божеств, связанных с глаголом «рождать», автор «Слова об идолах» считает культ египетского Озириса: «...проклятого же Осирида рожение. Мати бо его ражающи оказися и того створиша бо­ гом и требы ему силны творяху, оканьнии» и . В соответственном месте Григорий Богослов ограничился одной фразой: «Здесь (в христианстве)...

не растерзание Озириса, другое бедствие, чтимое египтянами, не несчаст­ ные приключения Изиды... не ясли Аписа тельца...» 12 Никаких связей культа умирающего и воскресающего Озириса с верованиями других на­ родов у Григория нет; это уже конструкция русского книжника.

Культ Рода и рожаниц проник будто бы и к халдеям: «И от тех (следу­ ет полагать от египтян) извыкоша древне халдеи и начата требы им творити великия — Роду и рожаницам пороженью проклятого бога Осира». Далее говорится о том, что культ Рода и рожаниц перешел к эллинам (где это связано с почитанием Артемиды), затем к египтянам и к римлянам 13

Широко очертив географию культа божеств плодородия (Египет, Ма­ лая Азия, Греция, Рим), автор «Слова об идолах» переходит к славянам:

«Даже и до словен доиде. Се же словене начали трапезу ставити Роду и рожаницам переже Перуна бога их. А преже того клали требы упиремь и берегиням.

По святем крещении Перуна отринута, а по Христа господа бога на­ шего яшася, нъ и ныня по украинам их молятся проклятому богу их Перуну, Хърсу и Мокоши и вилам, нъ то творять акы отай...» 14.

В продолжении этого исторического рассуждения снова в центре вни­ мания писателя оказывается культ Рода и сопутствующих ему рожаниц:

«...Сего же не могут ся лишити, наченше в поганьстве, даже и доселе: проклятого того ставления — вторыя трапезы Роду и рожаницям на прелесть верным христьяном и на хулу святому крещению».

Не удивительно, что свои хронологические вехи автор «Слова об идолах» расставил в соответствии с тем культом, который он считал самым основ­

Расставим этапы славянского язычества, как они обрисованы в «Слове об идолах», в хронологическом порядке.

1. Славяне первоначально «клали требы упырям и берегыням».

18В этом разделе «Слова об идолах» есть три несуразности: Озирис не назван египет­ ским богом, а египтяне упомянуты отдельно; культ Рода у халдеев будто бы про­ изошел от культа Озириса (не возникла ли эта конструкция из «родопочитания» — гороскопов халдеев?); упоминание греческого бога «Артемида» в пару Артемиде, существующее, правда, только в одном Паисиевском списке.

14 Галъковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 24, 25 (Софийский список). Паясиевский список: «Тако же и до словен доиде се слов и ти начататребы класти Роду и рожаницам-преже Перуна бога их. А преже того клали требу упырем и бе­ региням...» (с. 24). .

как комплексу богов, возглавляемому Перуном, так и более древним Роду и рожаницам.

Предложенная в «Слове об идолах» периодизация несравненно важнее и интереснее, чем в «речи философа» или в летописной заметке 1114 г. Она важна прежде всего тем, что совершенно самостоятельна и не прино­ ровлена ни к библейским, ни к византийским сказаниям; не было периоди­ зации античного язычества и у Григория Богослова. Хронологическая система «Слова об идолах» оригинальна и независима от других источни­ ков. Какие же эпохи в развитии славянских религиозных представлений выделяет эта периодизация?

Первая эпоха — поклонение и принесение жертв упырям (упирям) и берегиням. И те и другие поставлены Во множественном числе, следова­ тельно, это еще не персонифицированные божества. Упыри — вампиры, исчадия и олицетворения зла. Вампиры (исходная форма Жпирь), сосущие человеческую кровь, поедающие мертвецов, достаточно хорошо представ­ лены в славянском фольклоре 15. Слово «вампир» известно во многих индоевропейских языках 16. Берегини встречаются в «Слове Иоанна Златоуста», очевидно, несколько более позднем, чем «Слово об идолах». Здесь они косвенно приравнены к вилам-русалкам, так как указано число «сестриниц»-берегинь (тридевять—27). что в «Слове Христолюбца» приме­ нялось к вилам 17 В другом месте этого же «Слова» берегини упоминаются в таком контексте:

«А друзии к кладязем приходяще моляться и в воду мечють велеару жертву приносяще. А друзии огневи (молятся) и камению и рекам и источником и берегыням...» 18

Все это разные формы молений о плодородии, о своевременных дождях, которыми, очевидно, ведали вилы-берегини. Берегини — русалки, но только не в том позднем понимании их. какое отражено в фольклоре и ху­ дожественной литературе XIX в. (зловредные и коварные утопленни­ цы) 19, а в том, какое сохранилось в болгарском фольклоре о вилах, краск-

15 Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харьков. 1916, т. I, § 24. Берегини. Упыри, с. 68—71.

10 Нередко ставится знак равенства между вампирами и волкодлаками (вурдала­ ками), т. е. оборотнями, принимающими облик волков (УЧейеИе Ь. 81оуапзкё 81агоШпоаН. РгаЬа, 1916.— Уна а паЬогеп81У1, 8. 43—44). Едва ли можно отожде­ ствлять полностью эти разряды славянских демонов. С волкодлаками связано представление о существах, пожирающих солнце и луну: «егда убо погибнеть луна или слнце — глаголють: влъкодлаци луну изедоша или слнце». Слово «влъкодлак» в первой своей части — «волк», а вторая часть слова объясняется как звериная шкура (ц.-сл. «длака»). См.: М1е&ег1е Ь. 81оуапзкё 81агогНпо811, 8. 45.

17Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 59 и 41.

18Гальковский Н. М. Борьба христианства..., т. II, с. 59—60.

19Зеленин Д. К. Древнерусский языческий культ «заложных» покойников. Пг., 1917.

18 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

научную теорию, будь то преанимизм с его «маной», анимизм, фетишизм или аниматизм23.

Едва ли нам следует давать научный «словесный портрет» первобыт­ ных сверхъестественных сил — обилие теорий по этому вопросу убеждает нас не в непознаваемости явления, а в трудности изложения на современ­ ном языке расплывчатой сущности явления. Может быть, следует ограни­ читься неопределенным (а потому и менее ошибочным) упоминанием «вол­ шебных сил», неразрывно связанных с магическим отношением к природе.

Упыри и берегини, очевидно, относятся именно к этому разряду, а бо­ лее книжно их можно было бы назвать «дуалистическим анимизмом»- или «дуалистическим аниматизмом».

Дуалистичность древнейших представлений об «одушевленной», или «оживленной», природе здесь выступает очень определенно и в очень об­ разной форме. К сожалению, нам трудно датировать время появления веры в вампиров и берегинь, определить ту конкретную эпоху, когда люди вкусили от древа познания добра и зла 24. Вероятно, анимизм длительно эволюционировал, видоизменялся по мере изменения отношения человека к природе, по мере совершенствования его социальной структуры. Оты­ скание первых ростков анимизма, или аниматизма, не входит в нашу за­ дачу.

Автор «Слова об идолах» и так сказал нам очень много о далекой перво­ бытности предков славян, отказавшись от простого перечисления культов солнца, огня, источников и рощений и т. д. и дав систему воззрений на мир, построенную из трех элементов: 1) силы зла; 2) силы добра; 3) люди, кладущие жертвы тем и другим. Вся эта система построена как бы в одной горизонтальной плоскости земной поверхности с ее почвой, древесами и во­ дами; небо в нее не включено.

Нарушая хронологическую последовательность, установленную в «Сло­ ве об идолах», рассмотрим йе Рода и рожаниц, культ которых идет вслед за культом упырей и берегинь и поднят автором на большую высоту, а третью, последнюю стадию славянского язычества, непосредственно предшествовавшую принятию христианства, — поклонение Перуну.

По отношению к Перуну мы наблюдаем'у нашего автора некоторую двойственность: иногда он выдвигается на первое место, а иногда теряется в общем списке больших и малых божеств. Такую же двойственность на­ блюдаем мы и в других источниках. Княжеская летопись Владимира Свчтого приводит описание дружинной присяги при заключении догово­ ров:

911 г.«...мужи его (Олега) по рускому закону кляшася оружьем своим и Перуном богом своим и Волосом скотьем богом...»;

23Плеханов Г. В. О религии и церкви. М., 1957, с. 177; Никольский Я. М. История русской церкви. М.; Л., 1930, с. 8—11; Преображенский П. Ф. Курс этнологии. М.; Л., 1929, с. 164—170; Токарев С. А. Рацние формы религии и их развитие. М., 1964, с. 28.

24См. указанную выше работу С. А. Токарева, а также: Зыбковец В. Ф. Дорелигиоз­ ная эпоха. К истории формирования общественного сознания. М., 1959.