книги / Язычество древних славян

142 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

Мчите и гоните со всех 4-х сторон по моей лыжнице, по моему следу...

серых рыскучих волков, бурнатых и бурых лисиц, серых рысей, бусых росомах, белых зайцев...

Бежали бы (звери) со всех сторон: от востока и от запада, от юга и севера.

Вдень по солнцу,

ав ночь — по месяцу, по мелким частым звездам,

не держали бы (зверей) ни мхи, ни болота, ни реки, ни озера. Бежали бы из-за тридесят земель, из-за тридесят морей, из-за тридесят рек, из-за тридесят озер...114156

Есть особые заговоры, обращенные к медведю и к рыси, заговоры от волков, тоже восходящие, очевидно, к далекой охотничьей поре 118.

Выше я в ряде случаев свободно пользовался русской средневековой терминологией, соотнося заговоры с понятием «упыри». Думаю, что мы имеем на это право. В некоторых заговорах идет речь о языческих могилах («гробах идольских»), а иногда прямо названы упыри («... упирем и мудрецем...») 11в В ряде случаев упыри не названы этим именем, но явно подра­ зумеваются: колдун, насылая порчу на человека, просит в своем заговоре помочь ему «умерших, убитых, с дерева падших, заблудящих, некрещен­ ных, безыменных...» 117.

В некоторых заговорах перечни умерших не своей смертью, чужерод­ ных мертвецов, самоубийц становятся такими же подробными и всеобъем­ лющими, как приведенные выше списки «с хвоста смотрящих» и «через оконницу смотрящих». Все эти мертвецы — упыри, злыдни — субъекты зла. Они в основном распадаются на две категории: это люди, умершие до срока в результате несчастий (т. е. побежденные злыми силами), и чужаки, умершие не в своем роду-племени, или же люди, лишенные традиционной погребальной обрядности.

Д. К. Зеленин очень четко разделил старинные русские представления

омертвых на два полярных, противостоящих друг другу разряда: с одной стороны, умершие поколения родных предков (деды, дзяды) — покровите­ ли и защитники живущих, а с другой — «мертвяки», «заложные покойни­

ки», упыри, наносящие вред живым людям 118.

114 Виноградовой. Заговоры, обереги..., вып. 4, с. 17. 115 Виноградов Н. Заговоры, обереги..., вып. 3, с. 4. 116 Виноградов Н. Заговоры, обереги..., вып. 1, с. 38.

117Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и ру­ салки. Пг., 1916, вып. 1, с. 21.

118Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии, с. 68 и др.

144 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

котором автор «Слова об идолах» XII в. сказал, что в древности славяне «требы клали упырям...».

Представления об особой таинственной, но отчасти управляемой силе мертвяков-упырей должны были возникнуть очень рано, еще в недрах охотничьего общества. Та повсеместность духов зла, которая отмечена русскими заговорами XVII—XIX вв., их связь с темным лесом, трясучими болотами багнами, оврагами, реками и озерами позволяют предполагать, что мезолитический неведомый лес, покрывавший тогда пол-Европы, на­ ложил свой отпечаток на первоначальные представления о подстерегающих человека в этих местах силах зла. В этом лесу легко было заблудиться, упасть с дерева, высматривая дым своего стойбища, утонуть в трясине, погибнуть в схватке с волчьей стаей. Погибшие неведомо где, побежденные вредоносными силами, очевидно, сами становились в глазах сородичей опасными представителями стана невидимых, предполагаемых врагов. В состав упырей попадали, по всей вероятности, и убитые реальные враги, чужеплеменники, и «изворги рода человеческого» — преступники, изгнан­ ные из племени и умершие вне племенной территории.

Собранные подьячими XVII в. и этнографами XIX —XX вв. языческие заклинания и наговоры прошли очень долгий исторический путь. Живу­ честь этого жанра, его практическое применение вплоть до сравнительно недавнего времени обусловили пополнение его многими поздними элемен­ тами. Из двух половин первобытного дуалистического мировоззрения — духов добра и духов зла — уцелела в своем виде лишь вторая, тогда как первая (духи добра) почти целиком христианизировалась. Языческое за­ клинание, сопровождавшее языческие действия, превращалось в христиан­ скую молитву, где отголоском первобытности была лишь обязательная множественность защитников человека: десятки и сотни святых и «тьмы тем» безымянных ангелов. Древние берегини оказались полностью заме­ ненными христианскими персонажами.

Дуализм остался в резкой контрастности формул обращения, в деталях обрядности. Когда речь шла о помощи людям, об ограждении от злыдней, то человек вел себя как обычно: умывался, крестился, шел дверьми и воротами в чистое поле, лицо свое обращал к восходящему солнцу. Если же сам человек задумывал черное, злое дело, то и шел он, «не благословясь», «собачьей дырой» на закате или в полночь и не в чистое поле, а в темный лес, поближе к обиталищам упырей.

Злые силы обрисованы в заговорах необычайно архаично, и это помога­ ет нам в какой-то мере представить себе главную сущность первобытного охотничьего анимизма.

Во-первых, злые силы заговоров связаны в значительной мере с различ­ ными мертвецами, чужими, неведомыми и поэтому враждебными, или же своими соплеменниками, погибшими неестественной смертью, т. е., по представлениям первобытного охотника, побежденными, плененными злы­ ми силами леса, болотной трясины, речного омута или враждебными хортами, рысями и росомахами. Таковы вероятные основы веры в упырей.

Во-вторых, заговоры настойчиво и педантично, во всю волю фантазии своих сочинителей утверждают повсеместность злых сил. Зло подстерегает

человека везде; им пронизана вся природа. Аккумулятором зла и причи­ нителем зла может быть не только лес вообще, но и определенное дерево, и не только дерево в целом, но и какая-то его часть. Поэтому заговор преду­ сматривает нейтрализацию злого начала «в дереве, и в листе, и корени, и в ветвии». Зло может грозить отовсюду, источником зловредности может быть любой предмет, любой человек, любой «лихой взгляд» из окна, из-за тына, из-под ворот или сквозь щель в избе. Переносчиками зла являются ветры всех направлений, все «семьдесят семь ветров», полуденных и полу­ ночных. Сила упырей лишена антропоморфности. Эманация зла исходит от упырей, но сама зловредная сила, носимая ветрами, бесформенна, бесте­ лесна и невидима.

*

Охотничья первобытность, многотысячелетняя пора формирования человечества, человеческого общества, его отношения к природе и началь­ ная пора выработки мировоззрения оставила неизгладимый след в религи­ озных представлениях всех последующих времен.

Тотемические представления, анимизм, магия всех видов, культ живот­ ных и культ предков — все это коренится в разных хронологических пластах каменного века, в психологии первобытного человека эпохи присваивающего хозяйства. Однако пережитки этих отдаленных воззре­ ний хорошо прослеживаются у всех цивилизованных народов (в том числе и у славян) вплоть до XX в., переплетаясь с мощным потоком иных пред­ ставлений, порожденных земледельческой эпохой. .

В этой главе мы рассмотрели лишь отчасти следы охотничьей первобыт­ ности в позднейшем восточнославянском фольклоре, бегло коснувшись некоторых обрядов и частично цикла волшебных сказок. Их, этих следов, очень много в обрядах (комоедицы, турицы и др.), в народном костюме (головные уборы: рога, сорока, кичка, кокошник), в хороводных игрищах и танцах (бычок, гусачок), в детских народных играх, которые нередко оказываются последней стадией вырождения древних языческих обрядов (например, упомянутый уже «Ящер»),

Заговоры-заклинания отразили архаичные анимистические представле­ ния о берегинях и упырях, о повсеместности, полной растворенности в природе вредоносных, враждебных сил.

Все это представляет для нас очень большой интерес и должно быть рас­ смотрено подробно, но это целесообразно сделать лишь после того, как мы ознакомимся со второй великой эпохой в жизни человечества — с эпохой земледельческого хозяйства, породившей множество новых представлений.

Охотники каменного века рассматривались здесь, естественно, вне свя­ зи с какими бы то ни было этническими группами (улавливались лишь пережитки, прослеживаемые у славян); в последующей же, земледельче­ ской, эпохе уже обозначатся контуры праславянского массива, и рас­ смотрение языческих представлений постепенно приобретет, так сказать, славянскую конкретность.

Глава четвертая

ЗОЛОТОЙ ВЕК

ЭНЕОЛИТА

(древние земледельцы)

Переход от охотничьего, присваивающего хозяйственного комплекса к производящему земледельческо-скотоводческому означал крупнейший переворот во всей жизни человечества, в том числе, естественно, и в сфере религиозной. Длительная эпоха упырей и берегинь сменилась аграрным культом рожаниц и Рода.

Земледелие распространялось по послеледниковой Европе весьма не­ равномерно, продвигаясь из Малой Азии на Балканский полуостров, на Дунай и далее в более северные области. На той территории, где мы знаем средневековых славян, земледелие было уже известно в V—IV тысячеле­ тиях до н. э. Поскольку славянское язычество в своей основной сущности есть прежде всего первобытная земледельческая религия постольку для нас будут очень важны самые глубинные корни земледельческих религиозных представлений, относящиеся даже к той отдаленной эпохе, когда о славя­ нах или даже «праславянах» говорить еще рано.

Наша задача распадается на две части: во-первых, надлежит рассмот­ реть неолитйческо-энеолитические земледельческие культуры того време­ ни, когда славян как историко-культурного явления еще не было (VI— III тысячелетия до н. э.), и, во-вторых, ознакомиться с культурами брон­ зового века, когда контуры славянского мира можно уже угадывать и можно ставить вопрос о том наследстве, которое предки славян получили от предшествующего времени, и о том, как развивалась сама славянская культура. Но для того чтобы избегнуть беспредметности и абстрагирован­ ной стадиальности, целесообразнее всего анализировать материал, наибо­ лее близкий к предполагаемым предкам славян. Без наложения хотя бы приблизительного контура предполагаемой «славянской прародины» на карту европейских археологических культур земледельческого периода нам будет очень трудно осмыслить процесс выработки аграрных культов у позднейших славян.

Обоснование своего понимания «прародины» я перенес в следующую часть — «Древнейшие славяне», где помещена и карта, с которой следует сообразовываться при чтении этой главы.

Первобытная Европа в конце неолита и на грани открытия меди пред­ ставляла собой весьма неоднородную в этническом отношении картину: ее пиренейско-французский юго-запад был заселен протоиберийскими баскоидными (?) племенами; низменности по берегам Северного моря и Бал­ тики — палеоевропейцами, потомками местных мезолитических племен,

а весь лесистый северо-восток (от Валдая и верховьев Дона до Урала) — предками финно-угорских и самодийских племен.

Сочетание лингвистических данных с археологическими позволило в настоящее время определить очаг древнейших индоевропейцев в бассейне Среднего и Нижнего Дуная и на Балканском полуострове 1. Недостаточно ясен вопрос о восточном пространстве первичного индоевропейского мас­ сива. Есть сторонники значительного расширения этого массива на восток, не только в Малую Азию, но и до Каспия; к нашей теме это прямого отно­ шения не имеет.

Индоевропейцы V тысячелетия до н. э. предстают перед нами как земле­ дельческие племена с яркой и интересной культурой.

На протяжении почти целой тысячи лет (с середины V тысячелетия) наблюдается расселение индоевропейских земледельцев в северном направ­ лении. Первоначальный массив складывался южнее того горного барьера (Альпы — Рудные горы — Карпаты), за которым в другое, более позднее время начали консолидироваться праславяне. При расселении этот барьер был пройден с юга на север через основные горные проходы, и земледельцы устремились в большие речные долины Рейна, Эльбы, Одера и Вислы. К верховьям двух последних рек, которые облегчали дальнейшее расселе­ ние на север (протекавших по прародине), южане выходили через так называемую Моравскую Браму между Судетами и Татрами. Несколько иначе складывались обстоятельства восточнее Карпат: здесь уже не было горной преграды и контакты дунайских племен с земледельческими племе­ нами по Днестру и Южному Бугу устанавливались проще.

В результате этого земледельческого расселения (названного француз­ ским автором «ппзе еп р1асе») на огромном пространстве в Европе склады­ вается более или менее единая культура племен линейно-ленточной кера­ мики. Она простиралась от Рейна до Днестра и правых притоков Днепра, от Поморской низменности до Дуная, смыкаясь вплотную с «материнскими» индоевропейскими культурами Дуная и Балкан. Внутри этого ареала (особенно севернее горного барьера) заселение было не сплошным; поселе­ ния линейно-ленточной культуры тянулись вдоль самых крупных рек и оставляли очень большие пространства незаселенными; там могло оста­ ваться древнее туземное население.

В результате широкого расселения индоевропейцев в неолите значи­ тельная часть будущей славянской прародины оказалась заселенной южными индоевропейскими земледельческими племенами.

В начале энеолита, к середине IV тысячелетия до н. э., когда еще существовала индоевропейская языковая общность, картина была такова: в центральной части прежней линейно-ленточной культуры как продолже­ ние ее формируются интересные культуры накольчатой керамики и лендельская (внутри восточной части накольчатой). На востоке формируется трипольская культура, в значительной мере вписывающаяся в рамки буду­ щей прародины славян.

1Горнунг В. В. Из предыстории образования общеславянского языкового единства. М., 1963.

1.Языковые предки славян. Неолит, энеолит (V—III тысячелетия до н. э.).

2.Протославяне. Конец энеолита (конец III — начало II тысячелетия).

3. Праславяне. Расцвет бронзового века (с середины II тысячелетия до н. э.).

Рассмотрим каждый из этапов в отдельности, внося по мере надобности

культуры, наполнившие территорию, которая к третьему этапу (праславя­ не) стала областью размещения племен, говоривших на славянском языке.

Лингвист в качестве языковых предков славян указывает на один из локальных вариантов трипольской культуры, что покрывает только юго-восточную часть будущей прародины.

Как отнестись нам к тем индоевропейским поселенцам, которые раз­ местились на Висле и западнее ее? Их языковая принадлежность нам неизвестна, но следует учитывать, что они вышли из тех же северных районов индоевропейской общности, к которым географически относится и Триполье; их языки могли быть близки к языкам трипольских племен.

Не вдаваясь в языковую (диалектную) принадлежность индоевропей­ ских иммигрантов, их, по всей вероятности, следует рассматривать как слагаемые будущего славянского массива.

Субстратом по отношению к славянам было, очевидно, и население культуры воронковидных кубков.

2. Протославяне. Новый этап в жизни северных индоевропейцев свя­

в результате полуторатысячелетнего успешного развития земледельческих племен энеолита. К древнему земледелию прибавилось значительно раз­ вившееся скотоводство, колесный транспорт (упряжка волов), овладе­ ние верховым конем. Очевидно, очень далеко по сравнению с обычной энеолитической общественной нивелированностью зашло социальное развитие внутри племен. Выделились вожди и воины-всадники; археоло­ гам известны погребения вождей в больших мегалитических гробницах, иногда в окружении убитых в процессе погребального обряда людей.

Исследователи называют носителей этой культуры то пастухами, то разбойниками, то купцами; все эти виды деятельности вполне сов­ местимы в одном обществе.

Увеличение стад кругного рогатого скота, борьба за эти стада, отчуж­ дение и неравномерное распределение их, возможность перемещаться вместе с имуществом в повозках-телегах (колымагах) на значительные расстояния под охраной конных воинов, развитие обмена — все это ко­ ренным образом меняло устоявшийся земледельческий уклад, вносило в него и социальное неравенство, и военное начало, и отношения господ­ ства и подчинения как внутри каждого племени, так и между отдельными племенами. Вполне возможно, что в этих условиях могли появиться первичные союзы племен, а вместе с ними могло происходить и слияние мелких племенных диалектов в более обширные языковые области.

150 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

Эпоха шаровых амфор была как бы первым историческим действием племен на север от Судет и Карпат. Результатом этого действия (осно­ вой которого являлась быстро прогрессировавшая социальная структура племен) была консолидация упомянутых выше разнородных этнических элементов, создание на 400—500 лет некоей новой общности и даже про­ явление внешней экспансии в разных направлениях.

Географически культура шаровых амфор покрывала почти всю пра­ родину (за исключением восточного клина за Днепром), и, кроме того, выходя за рамки этой будущей прародины славян на север, она покры­ вала все южное побережье Балтийского моря — от Ютландии до-Немана, а на западе переходила за Одер и занимала бассейн Эльбы. Таким обра­ зом, она простиралась с запада на восток от Лейпцига до Киева, а с се­ вера на юг от Балтийского моря до горного барьера. Б. В. Горнунг, исходя из лингвистических данных, полагает, что «северная сообщность», отраженная археологически в культуре шаровых амфор, соответствует временной близости протогерманцев, протославян и протобалтов 45

Б. В. Горнунг правильно полемизирует с А. Я. Брюсовым, полагав­ шим, что германо-балто-славяне археологически представлены культу­ рой боевых топоров, значительно более южной по происхождению и слишком широко распространившейся. Сам Б. В. Горнунг, пользовав­ шийся еще недостаточно уточненными археологическими картами, допу­ скает, на мой взгляд, существенную ошибку в размещении компонентов «северной сообщности», полагая, что протолеттолитовцы находились «гдето между средним Одером и средней Вислой», а славяне — только к во­ стоку от Вислы. Новейшие исследования показывают, что область шаро­ вых амфор заходила далеко на северо-восток от Вислы, в позднейшие прусско-литовские земли в бассейне Нарева и Прегеля, где естественнее всего без всяких натяжек могут быть размещены прабалты 8.

Возможно, что прабалтийскими (прусскими?) племенами была в то бремя заселена также и часть морского побережья от устья Вислы до устья Одера. Протогерманцы размещались западнее Одера и по всему бассейну Эльбы. Можно допустить, что культура шаровых амфор как определенное историческое новообразование охватила не все протогер­ манские племена, как и не все протобалтские, а лишь восточную часть первых и юго-западную часть вторых; к протогерманцам, например, может быть отнесена и синхронная михельсбергская культура по реке Рейну, размещенная в рамках . неолитической линейно-ленточной куль­ туры.

Протославяне в этом триедином сообществе занимали, по всей вероят­ ности, обширную область («польская» и «восточная» группы) на запад — от Вислы до Одера и на восток от нее — до Волыни и Днепра. Центр формирования новой культуры, ее старейшую фазу размещают у Вислы, в округе Гнезна 6.

4Горнунг Б. В. Из предыстории образования..., с. 71— 74.

5Непве1 ИЛ Ро!зка 81агогу1па. \Уагзга\уа, 1973, з. 95, П^. 75.

4 Неп$е1 ИЛ Ро1зка 81агогу1па.