10040
.pdf2. Сопряжено ли оспариваемое законоположение по своему нормативному содержанию с неконституционным ограничением прав граждан, закрепленных статьями 22 и 46 Конституции Российской Федерации?
Согласно статье 4 УПК РФ при производстве по уголовному делу применяется закон, действующий во время производства соответствующего процессуального решения, если иное не установлено настоящим Кодексом. Однако приведенная норма имеет исключения, установленные статьей 10 Федерального закона от 18 декабря 2001 года № 177-ФЗ «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»: «Решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей, помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы, принятые до 1 июля 2002 года, действуют в пределах того процессуального срока, на который были избраны указанные меры процессуального принуждения».
Отвечая на вопрос: «Требуют ли пересмотра постановления о заключении под стражу, санкционированные прокурором до 1 июля 2002 года в отношении лиц, объявленных в розыск?», А.П. Коротков и А.В. Тимофеев указывают следующее: «Поскольку течение указанного срока начинается с момента фактического применения заключения под стражу, то, несмотря на избрание данной меры пресечения до 1 июля 2002 года, этот срок начинает течь с момента задержания разыскиваемого лица. Исходя из этого пересмотр постановлений о заключении под стражу, санкционированных прокурором до введения в действие УПК РФ в отношении лиц, объявленных в розыск, не требуется»
[1, с. 196].
Следует согласиться с авторами в том, что обозначенный процессуальный срок должен исчисляться с момента фактического задержания. Иное понимание предполагало бы необходимость его неоднократного продления в отношении объявленного в розыск лица на протяжении неопределенного (порой длительного) периода времени. Однако высказывание об отсутствии необходимости пересмотра постановления о заключении под стражу, принятого до вступления УПК РФ в силу вызывает обоснованные сомнения.
Федеральный закон от 18 декабря 2001 года № 177-ФЗ «О введении в действие Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации», как представляется, имеет своей целью устранение неопределенности в вопросах применения законодательных предписаний при производстве по уголовным делам в период изменения или вступления в законную силу вновь принятых норм права.
Как следует из представленных материалов, на момент принятия решения о применении к П. меры пресечения в виде заключения под стражу, санкционированного прокурором 4 октября 2001 года, право граждан на свободу и личную неприкосновенность, а также право на судебное разрешение вопроса о применении меры пресечения в виде заключения под стражу уже гарантировались как Конституцией Российской Федерации, так и рядом международных документов, ратифицированных Россией. Тем не менее, механизм реализации вышеназванных прав отсутствовал, законодателю только лишь предстояло привести уголовно-процессуальные нормы в соответствие с положениями Основного закона РФ и международно-правовыми актами. Именно до этого момента и в случаях, когда принятые в соответствии с прежним законодательством решения уже исполняются, по нашему мнению, должны применяться нормы Федерального Закона от 18 декабря 2001 года. На временный характер вышеобозначенного правового акта указывал и Конституционный Суд в Постановлении от 14 марта 2002 г. № 6-П: «Как в Конституции Российской Федерации, так и в Федеральном законе «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» сохранение действия положений уголовно-процессуального закона, которыми регламентируются порядок заключения лиц, подозреваемых в совершении преступления, и порядок применения заключения под стражу, рассматривается как переходная мера, ограниченная по времени периодом, необходимым лишь для внесения в законодательство соответствующих изменений».
Исходя из особого статуса неотчуждаемого и принадлежащего человеку права на свободу и личную неприкосновенность и следуя позиции Конституционного Суда Российской Федерации, считаем недопустимым распространение достигших своей цели временных норм на длительный срок (а в представленной ситуации это семь лет!), что нарушает как принцип непосредственного действия прав и свобод человека и гражданина, так и право на непременное участие суда в решении вопросов применения или продления срока заключения под стражу.
Вэтом смысле оспариваемое законоположение не согласуется с требованием статей 17, 18, 22
и46 Конституции Российской Федерации.
131
Литература:
1.Коротков А.П., Тимофеев А.В. 900 ответов на вопросы прокурорско-следственных работников по применению УПК РФ: Комментарий. – М.: Издательство «Экзамен», 2004.
2.Пряхина Т.М. Влияние международного права на формирование конституционной доктрины России // Конституции России 10 лет: опыт реализации: Материалы Всероссийской научнопрактической конференции – Тюмень: Изд-во ТГУ 2003.
3.Уголовный процесс Российской Федерации: учебник / отв. ред. проф. А.П. Кругликов. – М.: Проспект, 2009.
4.Эбзеев Б.С. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства: Вступительная статья // Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / Отв. ред. Б.С. Эбзеев: В 2 т. – М.: Юристъ, 2000. – Т. 2: Защита прав и свобод граждан.
***
Н.В. СИДОРОВА –
канд. юрид. наук, доцент кафедры уголовного процесса
и криминалистики ГОУ ВПО ТюмГУ
Е.А. ХАБАРОВА –
канд. юрид. наук, доцент кафедры уголовного процесса
и криминалистики ГОУ ВПО ТюмГУ
CУД ПРИСЯЖНЫХ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Существование суда присяжных в России предусмотрено непосредственно Конституцией России: базовые положения закреплены в статьях 20, 32 Конституции РФ, и изменить или отменить эти нормы можно только в результате принятия новой Конституция РФ.
Однако в последнее время в России появилась тенденция не только к сокращению круга дел, подсудных суду с участием присяжных заседателей, но и наметилась позиция, позволяющая полностью отказаться от подобной формы рассмотрения уголовных дел. Практики, учёные, средства массовой информации с самого момента возрождения в России суда присяжных всегда неоднозначно относились к этому институту. Здесь нелишним будет вспомнить аргументы сторонников и противников суда присяжных, которые высказывались ещё двадцать лет назад и высказываются сегодня.
Аргументы сторонников суда присяжных: [1, с.79-83]
−Коллегиальность состава суда.
−Независимость присяжных заседателей, а, следовательно, меньший риск злоупотреблений и судебных ошибок.
−Большая степень объективности при принятии решений, чем у профессиональных судей, так как у присяжных заседателей нет, и не может быть ведомственной принадлежности, а, следовательно, ведомственных интересов, их не заботят отчёты, статистика и «честь мундира».
−Привнесение в атмосферу казённой юстиции житейского здравого смысла.
−Стимулирование состязательности процесса (роль обвинения и защиты увеличивается, меньше возможностей уклониться от исполнения процессуальных обязанностей у защитника и государственного обвинителя).
−Решение присяжных – это «испытание» правоты и справедливости законов применительно к конкретному случаю.
Аргументы противников суда присяжных: [1, с.79-83]
−«Корпоративное» отрицание», которое заключается в принижении роли судьипрофессионала при значительной сложности дел, рассматриваемых судом присяжных.
−«Довод к кошельку». Суд присяжных весьма «дорогое удовольствие» для государства. Расходы, которые несет государство, обеспечивая деятельность суда с участием присяжных, включают средства на отбор кандидатов в присяжные заседатели и подготовку списков, вызов кандидатов в суд и т.д.
−«Апелляция к законности». В судебном разбирательстве с участием присяжных нет единой законности, так как присяжные выносят вердикты, которые зависят только от их усмотрения, опыта, иногда – настроения и предубеждения, а, следовательно, подобные решения всегда являются необъективными.
132
К этим, часто высказываемым аргументам противников суда присяжных, хотелось бы добавить еще один, на наш взгляд, весьма значимый. Это - неприспособленность российской правовой системы, и уголовного судопроизводства в частности, к такой модели суда присяжных, которая сегодня закреплена в УПК РФ.
Таким образом, существование суда присяжных в рамках российского уголовного судопроизводства всегда служило поводом для дискуссий и негативных откликов. Однако в настоящее время неодобрительное отношение, пока только косвенно, проявляется у официальных государственных органов власти на самом высоком уровне. Весьма показательном в этом смысле является решение Конституционного Суда РФ относительно конституционности последних изменений подсудности суду с участием присяжных заседателей. Так, в описательно-мотивировочной части указанного постановления Конституционного Суда РФ отмечается, что, хотя суд присяжных в той или иной форме существует во многих государствах мира, право на суд присяжных не относится к числу общепризнанных международных принципов и стандартов, а также прямо не предусмотрено основными международными документами в сфере прав человека. Суд присяжных, являясь одной из форм уголовного судопроизводства, не является обязательным условием обеспечения судебной защиты прав и свобод человека и гражданина, и признал за федеральным законодателем право вносить изменения и дополнения в законодательство о подсудности суду присяжных. [2]
Думается, насколько бы ни были серьезными аргументы противников суда присяжных и высказанная судьями Конституционного Суда РФ позиция, в ближайшем будущем суд присяжных необходим нашему обществу и должен оставаться неотъемлемым институтом российского уголовного судопроизводства.
В условиях современной общественно-политической ситуации в России суд присяжных является тем, практически единственным, механизмом, который балансирует общественные и государственные интересы в уголовном судопроизводстве. Отказ от иных форм участия граждан в осуществлении правосудия, непрозрачность и закрытость досудебного и судебного производства по уголовным делам, незначительное количество оправданий привели к тому, что граждане очень часто не доверяют официальному правосудию и эту тенденцию, несмотря на все попытки, преодолеть не удается.
Поэтому весьма важным представляется сохранение, пусть и не в совершенной форме, института рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей.
Суд присяжных следует считать одной из важнейших конституционных гарантий реализации политического права гражданина РФ на участие в осуществлении правосудия, а также гарантией основополагающего права на жизнь (в случае возможности применения смертной казни). Судья Конституционного Суда РФ известный ученый Г. А. Гаджиев выявил еще один конституционноправовой аспект суда присяжных. Он высказал интересную мысль, о том, что суд присяжных является организационно-правовой формой проявления милости со стороны государства. По мнению, Г.А. Гаджиева выстраивается следующая логическая цепочка: у Президента РФ – право помилования, у парламента – право объявить амнистию, у судов – возможность выносить немотивированные оправдательные вердикты присяжных. [3]
Таким образом, суд с участием присяжных заседателей сегодня выполняет сразу несколько функций: [4, c. 16]
Во-первых, как реализованное право обвиняемого на рассмотрение его дела коллегией независимых представителей общества, которые руководствуются не нормой закона, а понятиями справедливости, житейским опытом, здравым смыслом.
Во-вторых, как гарантия права человека на жизнь, если ему грозит уголовное наказание в виде смертной казни.
В-третьих, как право гражданина реально участвовать в осуществлении одной из сфер государственной деятельности – отправлении правосудия по уголовным делам.
В-четвертых, как система гарантий права на защиту от несправедливого и необъективного судебного разбирательства и приговора.
В-пятых, как форма взаимодействия гражданского общества и государства.
Литература:
1.См. об этом, например: Концепция судебной реформы в Российской Федерации. – М., 1992.
2.Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19.04.2010 № 8-П «По делу
опроверке конституционности пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 и части второй статьи 325 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Р.Р. Зайнагутдинова, Р..В. Кудаева, Ф.Р. Файзулина, А.Д. Хасанова, А.И. Шаваева и запросом Свердловского областного суда» // Собрание законодательства Российской Федерации, издательство «Юридическая литература», 03.05.2010, № 18, ст. 2276.
3.Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации Г.А. Гаджиева по делу
опроверке конституционности пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 и части второй статьи 325 УПК
133
РФ в связи с жалобами граждан Р.Р. Зайнагутдинова, Р..В. Кудаева, Ф.Р. Файзулина, А.Д. Хасанова, А.И. Шаваева и запросом Свердловского областного суда // Собрание законодательства Российской Федерации, издательство «Юридическая литература», 03.05.2010, №18, ст.2276.
4. См. об этом: Немытина В. М. Российский суд присяжных. - М.: «БЕК», 1995.
***
С.С. ЧЕРНОВА –
канд. юрид. наук, преподаватель кафедры уголовного
процесса ФГОУ ВПО «ТЮИ МВД России»
А.С. МЕЛЬНИКОВ –
оперуполномоченный ОРЧ по БОП ОН ГУВД по Тюменской области
ОСОБЕННОСТИ ЗАДЕРЖАНИЯ И ИЗБРАНИЯ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
Существующие международные правовые акты, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, весьма гуманны относительно задержания и применения к этим лицам мер пресечения [7, с. 284-305].
Вместе с тем, принимая во внимание, что за последние годы качественно изменилась характеристика самой преступности, которая отличается высокой степенью организованности, и доля несовершеннолетних, совершивших преступления в составе групп, стабильно превышает 70 %, законодатель не ограничил орган дознания, дознавателя, следователя, суд относительно задержания несовершеннолетнего подозреваемого.
Так, ч. 1 ст. 423 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее по тексту – УПК РФ) предписывает производить задержание в общем порядке, установленном ст. 91, ст. 92 УПК РФ. Исключение из общего правила составляют только случаи, предусмотренные ч. 3 ст. 423 УПК РФ (уведомление о задержании несовершеннолетнего его законных представителей не в течение 12 часов, а незамедлительно), и ч. 4 ст. 96 УПК РФ (невозможность сохранения в тайне задержания несовершеннолетнего, даже если этого требуют интересы предварительного расследования).
Тем не менее, анализ действующих международных правовых актов, позволяет сформулировать ряд рекомендаций правоприменителям в ситуациях необходимости задержания несовершеннолетнего лица, подозреваемого в совершении преступления:
1)задержание несовершеннолетнего следует осуществлять в дневное время; исключение составляют случаи, не терпящие отлагательства;
2)нецелесообразно проводить задержание подростка по месту его обучения, работы, поскольку это привлечёт излишнее внимание и, учитывая повышенную впечатлительность несовершеннолетних, может негативным образом отразиться на дальнейшем психическом развитии как самого задержанного, так и находящихся в месте задержания детях;
3)задержанному по подозрению в совершении преступления несовершеннолетнему следует в доступной форме объяснить не только право иметь защитника и иные предусмотренные УПК РФ права, но и порядок содержания в изоляторе временного содержания;
4)в протоколе задержания должно быть указано о содержании несовершеннолетнего отдельно от взрослых и других участников преступления [2, с. 250].
Далее обратимся к вопросам избрания несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому такой меры пресечения, как заключение под стражу, поскольку изучение уголовных дел показало, что на практике в основном применяется именно эта мера пресечения или подписка о невыезде и надлежащем поведении.
Так, по результатам анализа уголовных дел, проведённого О.В. Полещук и Е.В. Яровенко, более чем в половине случаев привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетние в процессе предварительного расследования заключаются под стражу [6, с. 53]. Аналогичную статистику приводят в своих работах и другие учёные, исследовавшие эту проблему.
Например, 20.07.2006 г. около 16 час. 00 мин. гр. П., гр. Д. и несовершеннолетний Л. (10.09.1988 г.р.), находясь на левом берегу реки Тура, у совмещенного моста по ул. Мельникайте г. Тюмени, действуя по предварительному сговору между собой, с целью совершения хищения чужого имущества, с применением предметов, используемых в качестве оружия, совершили разбойное нападение на гр. Т. и гр. А., завладев принадлежащими гр. А. денежными средствами в сумме 1470 рублей. Деяние было квалифицировано по ч. 2 ст. 162 УК РФ (разбой, совершённый группой лиц по предварительному сговору, а равно с применением оружия или предметов используемых в качестве оружия).
134
15.08.2006 г. несовершеннолетний Л. был задержан по подозрению в совершении данного преступления, в соответствии со ст. 91 УПК РФ. 16.08.2006 г. в отношении Л. была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу1.
Обстоятельствами редкого применения других мер пресечения следователи, дознаватели называют:
–сложность и громоздкость процедуры применения этих мер пресечения;
–неэффективность присмотра, личного поручительства.
Однако сложившаяся правоприменительная практика противоречит положениям Пекинских правил, в соответствии с которыми содержание несовершеннолетних под стражей до судебного разбирательства должно применяется лишь в качестве крайней меры и в течение кратчайшего периода времени. Согласно названным правилам, наилучшим вариантом является оставление большинства несовершеннолетних на свободе во время предварительного следствия и судебного разбирательства по уголовному делу [7, с. 284-305].
В связи со сказанным, при применении к несовершеннолетним, как специальным субъектам уголовно-процессуальных правоотношений, самой строгой меры пресечения – заключения под стражу судам необходимо тщательно проверять факт ее обоснованности. И прибегать к ней следует лишь в исключительных случаях, когда достаточно оснований и фактов, свидетельствующих о невозможности применения любой иной меры пресечения, не связанной с лишением подростка свободы. Однако, как справедливо замечает В.Т. Очередин, это не означает указания избирать эту меру пресечения как можно реже [5, с. 18-20]. В каждом случае необходимо взвешенно и осторожно подходить к решению вопроса о заключении несовершеннолетнего под стражу, всесторонне изучая обстоятельства дела:
–социальные условия жизни и воспитания (с кем проживает, где и как учится);
–его умственное развитие (состоит или нет на учете в психоневрологическом диспансере);
–причины совершения преступления;
–отношение подростка к совершенному деянию.
Вместе с тем, мы поддерживаем предложение Н.Г. Нарбиковой о закреплении в уголовнопроцессуальном законодательстве исключительных случаев, при которых возможно применение меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении несовершеннолетних лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступления средней тяжести, так как ссылки на них в УПК РФ присутствуют, но сам перечень исключительных случаев отсутствует. Часть вторую статьи 108 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции:
«В исключительных случаях мера пресечения в виде заключения под стражу может быть избрана в отношении несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести, при наличии одного из следующих обстоятельств:
1)совершение преступления группой лиц;
2)отсутствие постоянного места жительства;
3)отсутствие должного контроля со стороны родителей или иных законных представителей;
4)несовершеннолетний подозреваемый или обвиняемый страдает наркоманией, алкоголизмом или токсикоманией» [3, с. 48].
Самостоятельной особенностью избрания несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому мер пресечения является возможность его отдачи под присмотр родителей, опекунов, попечителей, других заслуживающих доверия лиц, а также должностных лиц специализированного детского учреждения, в котором он находится, в соответствии со ст. 105 УПК РФ. Рассматриваемая мера пресечения является специальной, предусмотренной законом только по делам несовершеннолетних и, по мнению О.В. Полещук, Е.В. Яровенко, она обеспечивает максимальную интенсивность контроля за подростком, возможную без его заключения под стражу [6, с. 55].
Необходимо отметить, что УПК РФ содержит некоторые противоречия в отношении меры пресечения – присмотр за несовершеннолетним. Так, п. 4 ст. 98 УПК РФ закрепляет меру пресечения
–присмотр за несовершеннолетним обвиняемым, в то время как ст. 105 УПК РФ регламентирует применение меры пресечения в виде присмотра за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым. Указанная несогласованность, по нашему мнению, может затруднить правоприменительную практику при избрании меры пресечения, поскольку при толковании ст. 98 УПК РФ можно сделать вывод, что присмотр применяется исключительно к обвиняемому и не применяется к подозреваемому.
С целью достижения единообразия правоприменительной практики, считаем целесообразным устранить эти разногласия, дополнив п. 4 ст. 98 УПК РФ словом «подозреваемый», сформулировав ее следующим образом:
«… 4) присмотр за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым…».
1 Уголовное дело № 20061054401 // Расследовалось СУ при УВД Ленинского АО г. Тюмени.
135
При применении меры пресечения в виде присмотра за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым целесообразно учитывать характер совершенного преступления, личность несовершеннолетнего, состояние здоровья, возраст, род занятий и другие обстоятельств, установленные материалами уголовного дела, а также указанные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» [4, с. 9].
Сущность рассматриваемой меры пресечения состоит в принятии на себя кем-либо из указанных в ст. 105 УПК РФ лиц письменного обязательства обеспечить надлежащее поведение несовершеннолетнего:
–не покидать постоянное или временное место жительства без разрешения лица, ведущего производство по уголовному делу;
–в назначенный срок являться по вызовам следователя, дознавателя, суда;
–иным путем не препятствовать производству по уголовному делу.
При отдаче несовершеннолетнего под присмотр лицам, дающим поручительство, разъясняется существо подозрения или обвинения, а также их ответственность, связанная с обязанностями по присмотру. Так, в случае невыполнения принятого обязательства, на них может быть наложено судом денежное взыскание в размере до десяти тысяч рублей (ч. 3 ст. 105, ч. 4 ст. 103, ст. 118 УПК РФ).
В статье, регламентирующей отдачу несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого под присмотр, законодатель указал на «родителей», в связи с чем отдельные следователи не применяют эту меру пресечения, ссылаясь на отсутствие одного из таковых, а также нехватку времени для изучения их личности, определения нравственных качеств родителей и возможности осуществлять контроль за подростками [6, с. 56].
На наш взгляд, указанный подход является неверным и отсутствие одного из родителей не исключает возможности избрания данной меры пресечения, при условии надлежащего ее исполнения. Кроме того, не стоит забывать, что ст. 421 УПК РФ включает в предмет доказывания такие обстоятельства, как условия жизни и воспитания подозреваемого или обвиняемого, к которым относится установление данных о личности родителей, их отношения к своим обязанностям по воспитанию ребенка.
По мнению О.В. Полещук и Е.В. Яровенко, до принятия решения о передаче несовершеннолетнего под присмотр также следует выяснить, имеют ли отец и мать возможность «реально осуществлять присмотр за подростком» [6, с. 56] или они лишены этого в силу состояния здоровья, характера работы и т. д.
Учитывая указанные обстоятельства, считаем нецелесообразным избирать рассматриваемую меру пресечения и отдавать несовершеннолетнего под присмотр в следующих случаях:
1)несовершеннолетний вышел из-под влияния родителей, и они не в состоянии обеспечить его надлежащее поведение;
2)со стороны родителей проявляется чрезмерное попустительство и всепрощение;
3)поведение одного или обоих родителей аморально или противоправно;
4)в семье неблагополучные отношения как между родителями и детьми, так и между её взрослыми членами;
5)родители проявляют жестокость, грубость в отношении с детьми, применяют телесные наказания.
Кроме того, по мнению Н.И. Гуковской, А.И. Долговой, Р.М. Миньковского особую осторожность при решении вопроса и применении к несовершеннолетним, воспитывающимся в закрытых учреждениях, в качестве меры пресечения отдачи под надзор администрации этих учреждений, следует соблюдать, если ранее подростки совершали побеги из учреждений, в которых они воспитывались [1, с. 64].
На наш взгляд, устранение обозначенных пробелов законодательства и сложившейся правоприменительной практики положительным образом скажется на соблюдении прав несовершеннолетних участников уголовного судопроизводства и надлежащей защите их интересов.
Литература:
1.Гуковская Н.И., Долгова А.И., Миньковский Г.М. Расследование и судебное разбирательство дел о преступлениях несовершеннолетних. – М., 1974.
2.Международные акты о правах человека: сборник документов. – М., 1998.
3.Нарбикова Н.Г. К вопросу применения заключения под стражу в отношении несовершеннолетних // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. – 2005. –
№4.
4.О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14 февраля 2000 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2000. –
№4.
136
5.Очередин В.Т. Применение мер пресечения на предварительном следствии по делам несовершеннолетних и их эффективность: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 1983.
6.Полещук О.В., Яровенко Е.В. Преступность несовершеннолетних: криминологические и процессуальные аспекты: учебное пособие. – Владивосток, 2007.
7.Правила ООН (Пекинские правила). Приняты резолюцией 40/43 Генеральной Ассамблеи ООН от 29.11.1985 г. // Международные акты о правах человека: сборник документов. – М., 2000. –
Ст. 13.1.
***
А.В. ШЕСЛЕР –
д-р юрид. наук, профессор, начальник кафедры уголовного права
С.С. ШЕСЛЕР –
канд. юрид. наук, старший преподаватель кафедры
криминалистики и судебной экспертизы Тюменского юридического института МВД России
КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ МЕХАНИЗМА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Объектом криминалистической науки наряду с другими элементами является функциональная сторона преступления, часто именуемая механизмом преступления. Исследователи справедливо указывают на обстоятельства, которые обуславливают необходимость её изучения. Прежде всего, это необходимо для раскрытия и расследования преступления, а также для формирования предмета доказывания по уголовному делу. В частности, как отмечает Н.Е. Мерецкий, знание содержания механизма преступления важно для установления определенных сведений о субъекте преступления, выявления в событии признаков криминального деяния и его квалификации, исследования обстоятельств, способствующих совершению преступления [8, С. 252].
Однако, несмотря на важность изучения рассматриваемого явления, в литературе оно получило различное терминологическое обозначение. Так, одни авторы, как уже было замечено, употребляют термин «механизм преступления», другие – «механизм совершения преступления». Различаются и содержательные стороны существующих определений. Например, А.Н. Васильев, включивший понятие «механизм преступления» в криминалистику, определил его как «процесс совершения преступления, в том числе его способ и все действия преступника, сопровождающиеся образованием следов материальных и нематериальных, могущих быть использованными для раскрытия и расследования преступления» [2, С. 8]. По мнению В.А. Образцова, это «реализуемая в определенных условиях, выражении, направленности и последовательности динамическая система противоправных поведенческих актов и обусловленных ими явлений, имеющих криминалистическое значение» [10, С. 20]. Р.С. Белкин, выражая согласие с В.А. Образцовым, определил механизм преступления как сложную динамическую систему, но систему, состоящую не только из поведенческих актов и обусловленных ими явлений. С его точки зрения элементами этой системы выступают: субъект преступления; отношения субъекта преступления к своим действиям, их последствиям, к соучастникам; предмет посягательства; способ преступления как система детерминированных действий; преступный результат; место, время и другие обстоятельства, относящиеся к обстановке преступления; обстоятельства, способствующие или препятствующие совершению преступления; поведение и действия лиц, оказавшихся случайными участниками (активными и пассивными) события; связи и отношения между действиями (способом преступления) и преступным результатом, между участниками события, между действиями и обстановкой, субъектом преступления и предметом посягательства и т. п. [1, С. 60-61].
На наш взгляд, правильное терминологическое обозначение рассматриваемого явления и объём содержания его понятия во многом зависят от криминологического понимания механизма индивидуального преступного поведения. Существенный вклад в разработку последнего внес В.Н. Кудрявцев, определивший «механизм преступного поведения» как «связь и взаимодействие внешних факторов объективной действительности и внутренних, психических процессов и состояний, детерминирующих решение совершить преступление, направляющих и контролирующих его исполнение» [9, С. 30].
Данная точка зрения находит поддержку в современных трудах учёных-криминологов. При этом в числе основных звеньев механизма преступного поведения выделяются: мотивация; планирование; исполнение (совершение преступления) [4, С. 178-179; 5, С. 9-10; 6, С. 25; 11, С. 164]. Первое звено характеризуется рождением мотивов преступного поведения, то есть внутренних побуждений, вызывающих решимость совершить преступление, руководящих его совершением под воздействием конкретной жизненной ситуации. Второе звено связано с принятием решения (то есть выбором
137
варианта поведения) и планированием поведения (то есть выбором варианта совершения преступления). Третье звено характеризуется непосредственным совершением преступления, которое охватывает как преступное деяние, так и его последствие [11, С. 164-155]. При этом отмечается, что последнее звено изучается в основном уголовным правом и криминалистикой [4, С. 194]. Безусловно, что речь идёт о механизме преступного поведения в наиболее его полном, развернутом виде, который характерен для большинства умышленных преступлений. Механизм неосторожных преступлений имеет свои особенности, связанные с тем, что в нём помимо личности и ситуации совершения преступления появляется третий элемент, как правило, источник повышенной опасности, например, транспортное средство. Такой источник выходит из под контроля обладающего им лица, совершающего неосторожное деяние, и приобретает способность самостоятельного причиняющего воздействия. В силу этого обстоятельства причинная связь между деянием и преступным результатом носит не прямой, а опосредованный характер, осложнена привходящими в её развитие обстоятельствами. В конечном счёте, эти особенности механизма неосторожного преступления объясняют, почему в нём отсутствует стадия планирования [см. подробнее: 9, С. 188-191; 13, С. 20-23].
Итак, криминология выработала своё понятие механизма преступления, которое позволяет решить свои задачи, связанные с выявлением причин преступного поведения и его профилактикой. Поэтому криминологическое понимание механизма преступного поведения охватывает формирование преступного намерения и его осуществление, то есть оно включает не только сами действия, изменяющие внешнюю среду, но и предшествующие им психологические явления и процессы, которые и определяют генезис преступления, а кроме того действия, составляющие постпреступное поведение (например, деятельное раскаяние). Криминалистика, основываясь на этом базовом понятии, должна в некоторой степени скорректировать его применительно к своему предмету исследования. Прежде всего, криминалистику интересует механизм следообразования, который начинает действовать со стадии подготовки и заканчивается стадией, содержащей действия, направленные на сокрытие следов преступления, которые образуются в результате его подготовки и непосредственного совершения.
В этой связи примечательной является точка зрения В.Я. Колдина и Ю.Г. Корухова, понимающих под механизмом преступления «совокупность взаимодействующих материальных систем и процессов, образующих расследуемое событие и обусловливающих возникновение источников криминалистической информации» [3, С. 333].
Следует согласиться с мнением В.Е. Корноухова о том, что названные авторы «…правильно связали механизм с взаимодействием, поскольку только через взаимодействие осуществляется передача информации, энергии и вещества», а также «…обоснованно подчеркнули, что механизм приводит к возникновению источников информации…» [7, С. 41]. На данное обстоятельство также обращает внимание Д.А. Турчин. Им механизм преступления определяется как «…динамическая система, созданная действиями или бездействием субъекта преступления и производными от них действиями иных лиц, в процессе развития которой в зависимости от вида преступления наступают те или иные преобразования /изменения/ всех захваченных им материальных компонентов и подсистем, в результате чего возникают информационные процессы в виде следов преступления, используемые для ретроспективного познания совершенного преступления [12, С. 17]. Кроме того, В.Е. Корноухов отметил, что «…должен определяться не «механизм преступления», потому что в этом случае его достаточно сложно отграничить от понятия «механизм преступного поведения», а «механизм совершения преступления» [7, С. 40]. Проведя обобщенный анализ существующих определений, автор пришел к выводу, что «механизм совершения преступления – это часть преступного поведения, связанного с подготовкой, совершением и сокрытием преступления, в котором происходит взаимодействие отражаемых и отражающих объектов, приводящих к передаче энергии, вещества, информации и возникновению изменений, т.е. следов преступления» [7, С. 41]. Предложенное определение в большей степени, чем другие, отражает криминалистическое содержание рассматриваемого понятия. Более того, В.Е. Корноухов определил место механизма совершения преступления в механизме преступного поведения, рассматривая их как часть и целое. Однако следует не согласиться с мнением автора относительно замены понятия «механизм преступления» на «механизм совершения преступления», поскольку в объем последнего не могут входить действия по подготовке и сокрытию преступления.
Таким образом, основу криминалистического понятия механизма преступления составляет криминологическое понятие механизма индивидуального преступного поведения, потому что последнее понятие охватывает весь генезис преступления, начиная от формирования мотивов и заканчивая посткриминальной деятельностью. Криминалистическое содержание механизма преступления должно характеризоваться передачей энергии, вещества, информации от отражаемых объектов к отражающим и возникновением изменений, являющихся следами преступления, то есть процессом следообразования.
138
Литература:
1.Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общая и частные теории.
–М.: Юридическая литература, 1987.
2.Криминалистика: учебник для юридических вузов. – М: МГУ, 1971.
3.Криминалистика социалистических стран / Под ред. В.Я. Колдина. – М., 1986.
4.Криминология: учебник / Под ред. В.Н. Кудрявцева, В.Е. Эминова. – М.: Юристъ, 2006.
5.Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального преступного поведения). – М.: Юридическая литература, 1968.
6.Кудрявцев В.Н., Эминов В.Е. Причины преступности в России: Криминологический анализ. –
М.: Норма, 2006.
7.Курс криминалистики. Общая часть / Отв. ред. В.Е. Корноухов. – М.: Юристъ, 2000.
8.Мерецкий Н.Е. Соотношения субъекта и механизма преступления // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: сб. материалов международной научно-практической конференции. Часть 2. – Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2003.
9.Механизм преступного поведения. – М.: Изд-во «Наука», 1981.
10.Образцов В.А. О некоторых перспективах интеграции и дифференциации знаний в криминалистике // Актуальные проблемы советской криминалистики. – М., 1979.
11.Прозументов Л.М., Шеслер А.В. Криминология. Общая часть: учебник. – Томск: ООО
«ДиВо», 2007.
12.Турчин Д.А. Теоретические основы криминалистического учения о материальных следах: автореф. дис… докт. юрид. наук: 12.00.09. – М.: Всесоюзный научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка, 1989.
13.Шеслер А.В. Криминологическая характеристика и профилактика неосторожной
преступности. – Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2002.
***
В. В. ШИПИЦИНА –
преподаватель кафедры уголовного процесса
Кубанского государственного университета
ПРОБЛЕМЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СООБЩЕНИЯ
ОПРЕСТУПЛЕНИИ В ИНТЕРНЕТЕ В КАЧЕСТВЕ ПОВОДА
КВОЗБУЖДЕНИЮ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
Всоответствии с положениями уголовно-процессуального закона для возбуждения уголовного дела необходимо наличие повода и основания. Поводом к возбуждению уголовного дела являются источники сведений о совершенном, совершаемом или подготавливаемом преступлении. Основанием выступают сведения, содержащие указание на признаки уголовно наказуемого деяния. Если основания законодатель по понятным причинам (в силу их исключительного многообразия) не перечисляет, то поводы имеют свой определенный круг. К числу поводов закон относит: заявление о преступлении, явка с повинной, сообщение из иных источников. Остается не до конца ясным, что следует понимать под иными источниками. Формулировка ст. 143 УПК РФ содержит процедуру действий должностного лица, который получил информацию о преступлении из иного, чем указано в ст. ст. 141 и 142 УПК РФ источника. Однако это никоим образом не помогает разрешить проблему определения иного источника сведений о преступлении и его видов.
Врезультате принятия сообщения из иного источника составляется рапорт. Однако возникает два вопроса: какой смысл вкладывается законодателем в понятие «иной» источник и является ли рапорт иным источником?
При ответе на первый из указанных вопросов возможны следующие варианты. Категория «иные», «иной» может использоваться для обозначения понятий, подобных указанным (в данном случае применительно к источникам); отличных по характеру (чем-либо принципиально отличающийся источник от указанных в законе), а также, иной, как способ увеличения объема, количества возможных источников (совпадает со смыслом выражения «многие другие такие же»).
Если рассматривать контекст уголовно-процессуального закона, то полагаем, что речь идет об иных, именно как о принципиально отличающихся от перечисленных в законе, источниках. Рапорт об обнаружении преступления признается сообщением о преступлении, соответственно его следует
139
рассматривать в качестве повода к возбуждению уголовного дела (п. 43 ст. 5 УПК РФ). В соответствии с требованиями закона значение рапорта определяется и в подзаконных нормативных актах1.
Мы же полагаем, что рапорт следует отнести к категории иных источников. В чем отличие рапорта от поводов, упоминающихся в ст. 141 и 142 УПК РФ? Главным и принципиальным отличием считаем его производный характер. В заявлении о преступлении, равно как и в явке с повинной имеется такой признак, как непосредственность передачи информации от лица, ее получившего лицу, уполномоченному принять процессуальное решение. Рапорт же составляется на основании каким-то образом полученной информации, лицом, не воспринимавшим событие, которое становится предметом рассмотрения.
В отношении лица, составляющего рапорт об обнаружении признаков преступления, законодатель не содержит такого требования, как предупреждение об ответственности за заведомо ложный донос. Это вполне логичное решение подтверждает производность сведений, содержащихся в рапорте и недопустимость возложения ответственности за их достоверность на лицо, которое не может и не должно нести такую ответственность.
Таким образом, рапорт не является первоначальным источником сведений и его следует отнести к числу форм процессуального закрепления, а не обнаружения информации, содержащей признаки преступления. Наличие рапорта о получении сообщения из иных источников является завершающим этапом довольно длительной процедуры, которая в отношении заявления о преступлении и явки с повинной имеет подробную нормативную регламентацию.
С точки зрения теории и практики особый интерес в настоящее время представляет вопрос о порядке получения и процессуального оформления информации, полученной в Интернете. Интерес обусловлен несколькими обстоятельствами.
Во-первых, сегодня вряд ли кто-нибудь станет отрицать факт противоправного использования глобального информационного пространства. В сети Интернет содержится информация порнографического содержания, немало клеветнических сведений и оскорблений, информация, способствующая разжиганию национальной розни. Существуют сайты, специализирующиеся на распространении компрометирующих сведений, в том числе и заведомо ложных. Так, существует сайт www.compromat.ru., содержание которого составляет систематизированная по фигурантам библиотека компрометирующих материалов и форум, где каждый желающий может представить свои данные или мнение. Все чаще встречаются сайты, с ярко выраженной экстремистской направленностью.
Во-вторых, в деятельность правоохранительных органов внедряются инновационные технологии. В России, например, начал работу новый правоохранительный интернет-портал. На сайте http://www.112.ru. можно сообщить о правонарушении. По данным сайта Фонтанка.Ру.2, новая методика выявления укрытых и незарегистрированных преступлений разработана и внедрена прокуратурой Санкт-Петербурга. Теперь сотрудники прокуратуры просматривают интернет-сайты, на форумах и чатах, которых виртуальные собеседники сообщают о совершенных в отношении них преступлениях. При обнаружении информации криминального содержания принимаются меры к их проверке.
Федеральная полиция Бельгии в январе 2007 г. открыла "электронное окно", куда все желающие смогут направлять со своих персональных компьютеров разные жалобы3.
Указанная практика имеет в своей основе отдельные нормативные правила. В частности, как предусмотрено в Инструкции по работе с обращениями граждан в системе МВД РФ4. Обращаться в милицию с заявлениями о преступлениях или иным вопросам, теперь можно через Интернет. Отправленное электронное сообщение по статусу приравнивается к письменному, а его автору должен быть дан официальный ответ на бумаге. Электронное сообщение распечатывается, а дальнейшая работа с ним ведется как с письменным обращением в установленном порядке.
Эти примеры свидетельствуют, что при использовании компьютерных технологий все больше перспектив открывается перед правоохранительными органами для решения проблемы эффективности их деятельности. Однако ни одна инструкция до сих пор не определяет порядок деятельности правоохранительных органов в тех случаях, когда речь идет не о целенаправленном сообщении, о преступлении, а о распространении в мировой компьютерной Сети информации о преступлении или об использовании Интернет-ресурсов в преступных целях.
Полагаем, что необходимо урегулировать правовой статус Интернет-сайтов, как средства публичного распространения информации. Так же требуют закрепления на законодательном уровне и
1Об организации приема, регистрации, учета и рассмотрения в органах федеральной службы безопасности сообщений о преступлениях и иной информации о преступлениях: Приказ ФСБ РФ от 14 января 2004 г. № 23. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2Internet http://www.fontanka.ru/
3Internet http://www.rian.ru/society/20060815/52650070.html
4Инструкция по работе с обращениями граждан в системе МВД России: Приказ МВД РФ от 22 сентября 2006 г. № 750. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»
140