zq6LheLWhQ

Таким образом, в рамках медиакратической концепции обособленности СМИ и политики заранее принятое решение властных структур об избрании того или иного лица в органы власти «прикрывается» обилием агитационного контента в СМИ. Создается видимость манипуляции при уже принятом решении, и появляется фиктивная причина для попадания той или иной фигуры во власть. В легитимизации, узаконивании действий политических элит и воплощается обособленность, отделенность СМИ и политиков от аудитории, поскольку все важные политические вопросы решаются в узких кругах, а общественность получает только видимость манипуляции и, как результат, видимость выбора. Реальная власть, тем временем, творится «за кадром», а публика продолжает играть в политику с медийными акторами – до, во время и после выборов.

Список литературы

1.Ветренко И.А., Дубицкий В.В. Игровые технологии в политических действиях // Вестник ОмГУ. 2010. № 3. С. 170–173.

2.Паулов С.В. Медиатизация политики и место СМИ в системе политической коммуникации // Вестник ЗабГУ. 2008. № 1. С. 26–30.

3.Сарычев О.В. Политическая игра: к вопросу о сущности понятия // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. 2008. № 2. С. 29–36.

4.Соловей И.В. Трансформация смыслов концептуального поля политики в структурах префиксальности // Вестник Удмуртского университета. Серия «Философия. Психология. Педагогика». 2016. № 1. С. 11–27.

5.Meyer T. Mediakratie – Auf dem Weg in eine andere Demokratie? // Aus Politik und Zeitgeschichte. 2002. B. 15–16. S. 7–14.

91

УДК 291.12 ББК 86.2

Е.В. Воропаева

ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный педагогический университет» г. Оренбург, Россия

ИГРА В РЕЛИГИЮ

Аннотация. Эвристичность способов понимания сущности современного религиозного процесса во многом зависит от точности определения того, какая компонента религии – опыт веры, культурная традиция или практика – преобладает в действительности. Возможно, современный верующий отдает предпочтение религиозным практикам, поскольку, выйдя за пределы институционального пространства, они перестали быть производным от религиозного догмата. Религиозная практика, лишенная теоретической основы, становится догматической, чисто эмпирической, специфической формой социальной игры.

Ключевые слова. Религия, религиозный опыт, религиозная традиция, религиозная практика, вера, государственно-конфессиональные отношения, стратегия национальной безопасности.

E.V. Voropaeva

Orenburg state pedagogical university

Orenburg, Russia

RELIGIOUS GAME

Abstract. Heuristic methods of understanding the essence of the modern religious process largely depend on the accuracy of determining which component of religion – the experience of faith, cultural tradition or practice – prevails in reality. Perhaps, the modern believer prefers religious practices, because, having gone beyond the institutional space, they have ceased to be derived from the religious dogma. Religious practice, devoid of theoretical foundations, becomes dogmatic, purely empirical, specific form of social game.

Key words. Religion, religious experience, religious tradition, religious practice, faith, state-confessional relations, national security strategy.

И.И. Евлампиев в «Истории русской метафизики в XIX–XX вв.», исследуя Достоевского как религиозного писателя, размышляет над его вопросом, как можно отличить человека, искренне верующего, и человека, заявляющего «я верую», но несущего в душе сомнения в своей вере или даже неверие?1 Многие литературные сюжеты христианского писателя иллюстрируют этот вопрос, среди них – ошеломляющий своей реалистично-

1Евлампиев И.И. Проблема веры в творчестве Достоевского // История русской фило-

софии. М., 2002. С. 99–100.

92

стью рассказ «Мальчик у Христа на елке»1, шестилетний герой которого становится жертвой показного религиозного благочестия. Заглядывая в окна городских домов, богато украшенных к Рождеству, рассматривая через стекла невиданную доселе праздничную роскошь, замерзающий малыш видит четырех богатых барынь, угощающих рождественскими пирогами всех приходящих. За многообещающей праздничной дверью, которую, подкравшись, робко открыл мальчик, царило обывательское лицемерие: вместо куска пирога, в котором действительно нуждался голодный ребенок, он получил копеечку, которую тут же обронил из окоченевших на морозе пальчиков. Вместо хлеба – милостыня, которой он не сможет воспользоваться, вместо рождественских песнопений – заполошные крики, вместо участия – губительное равнодушие. И такая жуткая тоска накрывает одинокого ребенка, что он даже боится прибегнуть к последнему и привычному утешению – к слезам. Ребенок боится заплакать. Такое нездоровое состояние – реакция на противоестественное духу Рождества равнодушие и лицемерие, показное благочестие. Назовем это явление игрой в религию.

Современный мир продолжает увлекаться игрой в религию, потому что, несмотря на принципиальные усилия, направленные на сохранение этнических, духовно-нравственных, религиозных традиций, во все большей степени он обустраивается и развивается на безрелигиозных началах. Фундаментальным принципом государственно-конфессиональных отношений, отраженным в конституционном законодательстве многих стран мира, является принцип отделения религиозных объединений от государства. Он выражается в отсутствии обязательной для граждан государства религии, в светском характере государственной системы образования, в отсутствии у религиозных объединений властных полномочий и государственного финансирования их деятельности. Кроме того, религиозные нормы не являются основой регулирования государственно-правовых отношений, да и государство не вмешивается в организацию жизни религиозных объединений. Мировой опыт выстраивания отношений между светским государством и религиозными организациями предлагает три варианта развития отношений: сегрегация, сепарация и кооперация2.

В Российской Федерации, государстве светского типа, религиозные объединения отделены от него, и развивается кооперационный тип госу- дарственно-конфессиональных отношений. Кооперация, то есть социальное партнерство, позволяет государству решать социальные проблемы совместно с религиозными объединениями. Но взаимодействие государства с различными конфессиями не обязательно должно складываться по одному

1Достоевский Ф.М. Мальчик у Христа на елке // Дневники писателя (1876). М., 2007.

С. 26–29.

2Шахов М.О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. М., 2013. С. 17.

93

типу. К примеру, кооперационный тип отношений между государством и Русской Православной Церковью находит отражение в одном из основных документов, принятых Освященным Архиерейским Собором в 2000 году, «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви». Этот документ, излагая базовые положения учения Церкви по вопросам церков- но-государственных отношений, определяет позицию епископата, клира и мирян по отношению к острым социальным вопросам современности, таким, как война и мир, личная, семейная и общественная нравственность, здоровье личности и нации, профилактика преступности. Помимо богословских тем, в документе обозначена позиция Церкви по вопросам светской науки, культуры и образования, биоэтики, экологии, глобализации, СМИ и т.д. При этом по отношению к нетрадиционным для данного общества религиям или конфессиями, подозреваемым в экстремизме, политическом сепаратизме и т.д., светское государство использует сепарационный или даже сегрегационный тип отношений. В «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 в числе основных угроз государственной и общественной безопасности названа деятельность радикальных общественных объединений и группировок, использующих националистическую и религиозно-экстремистскую идеологию1. Поэтому

вцелях обеспечения государственной и общественной безопасности государство берет на себя обязательства выявления, предупреждения и пресечения проявлений религиозного радикализма, национализма, сепаратизма, иных форм экстремизма и т.д. То есть кооперационный тип государствен- но-конфессиональных отношений является преобладающим, но не основным.

Кроме того, в рамках мировых глобализационных изменений религиозные процессы также подвергаются трансформации. Европейское пространство сегодня стало ареной столкновения принципиально разных религиозных культур, что делает неизбежным возникновение защитных реакций, направленных и на самосохранение, и на взаимозаимствование культурно-религиозных традиций. Эти процессы происходят на фоне глубоких социальных изменений в экономической и политической жизни, а также обмирщения религий, их вытеснения из различных общественных сфер. Возрождение опыта веры, культурной традиции и практики, происходящее одновременно с обмирщением религий, сталкивается с целым рядом проблем, обусловленных, в первую очередь, негативной политикой советского государства, рассматривавшего религию как отрицательное социальное явление и стремившегося к максимальному ограничению ее роли

вобщественной жизни, что характерно для сегрегационного типа государ-

1Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, утвержденная Указом Президента Российской Федерации № 683 от 31 декабря 2015 г. URL: http://base.garant.ru/71296054/.

94

ственно-конфессиональных отношений1. Планомерное вытеснение Церкви из социально-экономической сферы, тотальное подчинение церковных структур приходского уровня государственному контролю, ликвидация системы образования РПЦ, монастырей, преследование активных клириков и мирян2, а также антирелигиозные действия советской власти, направленные против других конфессий, объясняет многие явления культур- но-религиозной дезориентации в современном обществе.

В этих условиях возникает множество вопросов по поводу использования ресурсов системы непрерывного образования населения, начиная с дошкольного, заканчивая высшим. Первые шаги уже предприняты – это введение предмета «Основы религиозных культур и светской этики» на ступени начального образования и курса «Основы духовно-нравственных культур народов России» на средней общеобразовательной ступени. Организация качественного религиоведческого образования позволит не только снять противоречия, возникающие при поверхностном, обывательском представлении о культурно-этнических и религиозных традициях народов России, но и в некоторой степени гарантировать более высокий уровень осознания веры для людей, причисляющих себя к той или иной конфессии.

Эвристичность способов понимания сущности современного религиозного процесса затрудняет оценку степени религиозности современного населения. Эта оценка во многом зависит от точности определения того, какая компонента религии – религиозный опыт, культурная традиция или практика – преобладает в действительности. Критерий религиозного опыта не может быть объективным по причине собственной многогранности, ведь опыт делает религиозным то, каким именно способом получил его субъект. При этом необходимо учитывать, что общественное и частное восприятие религиозного опыта имеют существенные отличия. Британский ученый и богослов Ричард Суинберн, размышляя о религиозном опыте, предлагает классификацию, состоящую из пяти видов религиозного опыта, первые два из которых основаны на общественном восприятии религиозного феномена, остальные три – на личном, субъективном. Первый вид – когда религиозный опыт видится субъекту опытом присутствия Бога, но при этом сверхъестественный объект воспринимается в момент восприятия какого-то совершенно обычного нерелигиозного объекта. Например, глядя на ночное небо, человек вдруг «видит» его как творение Бога. Второй вид религиозного опыта возникает при восприятии очень необычных общедоступных объектов. Пример тому – явление воскресшего Христа ученикам (Лук. 24:36–49). Это Апостольский опыт, так как скептически

1Шахов М.О. Указ соч. С. 17.

2Подмарицын А., протодиакон. Повседневная деятельность оренбургского уполномоченного по делам РПЦ при СМ СССР П.Вдовина в начале 60-х годов XX века // Вестник Оренбургской духовной семинарии. 2017. Вып. 2 (8). С. 132–133.

95

настроенный человек, имея те же визуальные впечатления, не получит никакого религиозного опыта.

Третий вид – когда субъект получает индивидуальный чувственный опыт и может описать его терминами, употребляемыми для описания того, что воспринимается нашими пятью чувствами. Например, сон Иосифа, в котором ему является Ангел и говорит с ним (Мф 1:20–21). Религиозным опытом этот сон делает то, что Иосиф воспринимает человека из своего сна как настоящего ангела, а не просто приснившегося ему ангела, и слова, услышанные им во сне, были словами, произнесенными ангелом1.

Четвертый вид – когда индивидуальный чувственный опыт не может быть описан обычными словами. Опыт такого рода имеют люди, которым трудно или невозможно описать свой религиозный опыт, но при этом они чувствуют, что есть нечто, что они должны описать, если только найдут подходящие слова. Пятый вид отличается тем, что получающий его не получает при этом чувственный опыт. Например, человек утверждает, что Бог сказал ему о чем-то, при этом религиозному опыту не предшествовал слуховой или другой чувственный опыт.

Для многих людей сама жизнь есть непрерывный религиозный опыт, так как все события они рассматривают как божественный промысел. Для таких людей религия не может быть игрой, религиозная вера для них есть сама жизнь. Многие же люди, верующие и неверующие, имеют разнообразный религиозный опыт других видов, но для них он не имеет никакой доказательной ценности, поэтому для них религия – это игра. Рассуждая о религиозном опыте как критерии для определения степени религиозности современного человека, сложно утверждать его объективность, так как такой опыт субъективен и не может свидетельствовать ни о чем, кроме себя.

Такая компонента религии, как культурная традиция, настолько связана с традицией религиозной, что на бытовом уровне часто воспринимается как единое целое или автоматически подменяет одна другую. Как правило, культурной традиции придается статус религиозной. Культурная традиция без проникновения в суть религиозного обряда уводит верующего из пространства религиозной жизни в пространство игры в религию. Крещенские внеклассные мероприятия сводятся в сценариях к крещенским гаданиям, потому что в православной культуре есть существенная путаница между колядованием и христославием, и разницу между этими традициями объяснит далеко не каждый христианин. Помощники командиров воинских частей по работе с личным составом, военные психологи и помощники командиров по работе с верующими военнослужащими отмечают, что причиной многих межличностных конфликтных ситуаций, возникающих между военнослужащими, идентифицирующих себя с различны-

1Суинберн Р. Существование Бога / пер. с англ. М.О. Кедровой; науч. ред. Р. Суинберн.

М., 2014. С. 387.

96

ми конфессиями, является агрессивная позиция призывников из республик Северного Кавказа. Ситуация такова, что верующие мусульманевоеннослужащие стремятся демонстративно разделять понятия «кавказец» и «мусульманин» и подчеркнуто не отождествляют их. Источник конфликта в том, что большинство призывников из Кавказского региона, прикрывая свой отказ выполнять обязанности воинской службы, часто апеллируют вымышленными аятами из Корана или несуществующими хадисами пророка Мухаммада. Так, например они отказываются заступать в наряд, так как «…ему нельзя мыть полы и наводить порядок, поскольку он мусульманин и женскими делами заниматься ему Аллах не велит». Офицерский состав же, в свою очередь, не обладает необходимыми религиозными знаниями, чтобы аргументированно призвать таких военнослужащих к порядку1. Подобные конфликтные ситуации с религиозной подоплекой формируют негативное отношение внутри воинского коллектива и к другим этническим представителям исламского вероисповедания – татарам, башкирам, казахам – и являются ярким практическим примером игры в религию, основанной на культурной традиции.

Возможно, современный верующий отдает предпочтение религиозным практикам, поскольку, выйдя за пределы институционального пространства, они перестали быть производным от религиозного догмата. Религиозная практика, лишенная теоретической основы, становится догматической, чисто эмпирической, специфической формой социальной игры. В последние годы народ стал активно практиковать крещенские купания в проруби, которые не имеют никакого отношения к жизни духовной. Это традиция, перерастающая в суеверие, так как если человек не ведет духовную жизнь – не ходит в храм, не исповедуется и не причащается – погружение в крещенскую купель не делает его более духовным. Такие купания – та же игра в религию, потому что «так принято», и люди принимают в этом ритуале участие, не вникая в его суть, а религиозность оценивается степенью включенности человека в религиозную традицию. Чистая эмпирика, специфическая форма социальной игры. И именно на этом уровне, на уровне религии как социальной игры, происходит заявление «я верую», подменяющее истинную веру.

В связи с обозначенными проблемами актуализируется вопрос о необходимости возрождения не только научного – религиоведческого, культурологического, социологического – но и теологического аргумента для современного верующего, «играющего» в религию, в сравнении с научным, например, с социологическим. Но такой подход подводит нас к по-

1Кинебаев М.М. Трудности в работе с призывниками из Северокавказских республик // Актуальные вопросы межконфессионального взаимодействия при работе с верующими военнослужащими: сборник материалов областного семинара военного духовенства Оренбургской митрополии: статьи, доклады, выступления, рекомендации. Орен-

бург, 2017. С. 53.

97

становке и решению целого ряда вопросов. Какая интеллектуальная проблематика наиболее интересна для «играющего» в религию? Возможно ли посредством укрепления теоретической, в том числе теологической основы индивидуальной религиозной практики, переориентировать сознание современного верующего от потребительского уровня «игры» в религию до созидательного уровня максимальной включенности в нее?

Список литературы

1.Достоевский Ф.М. Мальчик у Христа на елке // Дневники писателя (1876). М.: Эксмо, 2007. 672 с.

2.Евлампиев И.И. Проблема веры в творчестве Достоевского // История русской философии. М.: Высшая школа, 2002. 584 с.

3.Кинебаев М.М. Трудности в работе с призывниками из Северокавказских республик // Актуальные вопросы межконфессионального взаимодействия при работе с верующими военнослужащими: сборник материалов областного семинара военного духовенства Оренбургской митрополии: статьи, доклады, выступления, рекомендации. Оренбург: б.и., 2017. С. 53–55.

4.Подмарицын А., протодиакон. Повседневная деятельность оренбургского уполномоченного по делам РПЦ при СМ СССР П. Вдовина в начале 60-х годов XX века // Вестник Оренбургской духовной семинарии. 2017. Вып. 2 (8). С. 132–138.

5.Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, утвержденная Указом Президента Российской Федерации № 683 от 31 декабря 2015 г. [Электронный ресурс]. URL: http://base.garant.ru/71296054/ (дата обращения: 12.04.2018).

6.Суинберн Р. Существование Бога / пер. с англ. М.О. Кедровой; науч. ред. Р. Суинберн. М.: Языки славянской культуры, 2014. 464 с.

7.Шахов М.О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2013. 455 с.

98

УДК 316

ББК 60.5

В.В. Рябев

ФГБОУ ВО «Мурманский арктический государственный университет» г. Мурманск, Россия

ГЕЙМИФИКАЦИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА

Аннотация. В настоящее время происходит быстрая экспансия геймификации во все сферы жизни общества. Помимо «традиционных» направлений геймификации, таких как маркетинг и сфера образования, игровые приемы и технологии начинают проникать в сферу науки, культуры, политической борьбы. В статье рассматриваются данные процессы, а также обсуждаются тенденции и будущее геймификации.

Ключевые слова. Геймификация, дополненная реальность, современные музейные технологии.

V.V. Ryabev

Murmansk Arctic State University Murmansk, Russia

GAMIFICATION OF MODERN SOCIETY

Abstract. Currently, there is a rapid expansion of gamification in all spheres of society. In addition to the “traditional” directions of gamification, such as marketing and education, game techniques and technologies are beginning to penetrate into the sphere of science, culture and political struggle. The article discusses these processes and discusses trends and the future of gamification.

Key words. Gamification, augmented reality, modern Museum technologies.

Геймификацией (реже используется русифицированный термин игрофикация) называется использование игровых практик в неигровых ситуациях. Впервые термин был придуман Ником Пеллингом в 2002 году, и вошел в широкий оборот в 2010-х годах1. Хотя теоретики игрофикации находят ее примеры и в докомпьютерную эпоху, основной тенденцией сегодняшнего дня является использование приемов, пришедших из мира видеоигр и активное использование новейших информационных технологий.

Геймификация активно и достаточно давно используется в маркетинге, в первую очередь в различных акциях, программах лояльности и т.п.

Плюсы геймификации особенно очевидны в менеджменте: любой работник сталкивается с рутинными, скучными действиями, не приносящими удовольствия, тяжелыми для исполнения. Геймификация рабочего

1 Маркеева А.В. Геймификация как инструмент управления персоналом современной организации // Российское предпринимательство. 2015. Т. 16. № 12. С. 1924–1936.

99

процесса способствует повышению мотивации работника без необходимости привлечения крупных средств.

Сейчас геймификация активно внедряется в управленческой и образовательной деятельности, хотя скорость роста популярности компьютерных игр и проникновения виртуальности в реальность такова, что можно предположить скорое начало геймификации во всех сферах жизни общества. Например, в рамках предвыборной борьбы в США во время перевыборов Б. Обамы в 2012 г., кампания Обамы имела привязку к социально сети c функцией геопозиционирования “Foursquare”. Для пользователей была введена специальная награда (achievement), которую получали те пользователи, которые проследует за президентом в пяти мероприятиях, организованных штабом кандидата. Помимо того, что они получали красивый бейдж «Obama for America» прямо в Foursquare, среди отмеченных пользователей разыгрывался ужин с кандидатом в президенты1.

Перспективы геймификации связываются с развитием технологии дополненной реальности (augmented reality), позволяющей ввести в поле восприятия дополнительные сенсорные данные с целью дополнения сведений об окружении и улучшения восприятия информации. Стоит отметить, что саму технологию дополненной реальности можно рассматривать как, в определённом смысле, внедрение реальности в игру. Хорошим примером здесь могут служить получившие в последнее время популярность AR игры для мобильных устройств, самой известной и резонансной из которых является нашумевшая “Pokemon-Go”.

Помимо развлекательных целей технология дополненной реальности используется в различных культурно-просветительских мероприятиях (для увеличения посещения памятников, музеев, культурных учреждений), в маркетинге, туристской инфраструктуре.

Геймификация находит все большее применение в сфере культуры и музейного дела. Парадигмальный сдвиг в концепции развития музеев приводит к дрейфу традиционных музейных функций в виде агрегации и репрезентации исторических ценностей в сторону культурно-образователь- ной работы. Все большее внимание уделяется музейно-педагогической работе, формированию имиджа музеев как площадки для самой разнообразной социокультурной деятельности (регулярное проведение в российских музеях таких акций как «Ночь искусств» и «Ночь музеев» хорошо иллюстрирует данную тенденцию).

Причем, даже те музеи, которые не испытывают проблем с посещаемостью и имеют обширные возможности для экспозиционной ротации активно внедряют элементы геймификации. Достаточно устойчивой практикой стало проведение разнообразных музейных квестов, на популярность кото-

1 Obama for America Campaign HQ / Foursquare URL: https://ru.foursquare.com/v/obama- for-america-campaign-hq/4dca89b152b1c2222a84b022 (дата обращения: 30.04.2018).

100