274_p2090_D19_10481

Социокультурная солидарность

отражает действительность присущим только ему способом, то, следовательно, языки различаются своими «языковыми картинами мира». Б. Уорф утверждал, что язык – не средство выражения, не «упаковка мыслей», а скорее, форма, определяющая образ наших мыслей»1. Мы можем по-разному видеть и воспринимать мир, но именно язык определяет способ нашего видения и восприятия окружающего мира. В соответствии с этим, в гипотезе Сепира – Уорфа выдвигаются положения о том, что язык обусловливает способ мышления говорящего на нем народа; способ познания реального мира зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты.

Данная гипотеза получила дальнейшую разработку в трудах Й. Л. Вейсгербера, в его концепции языка как «промежуточного мира», стоящего между объективной действительностью и сознанием. «Язык действует во всех областях духовной жизни как созидающая сила»2. Д. Хаймс ввел еще один принцип функциональной относительности языков, согласно которому между ними существует различие в характере их коммуникативных функций.

С. Г. Тер-Минасова говорит: «Язык – зеркало культуры, в нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира»3. Можно сказать, язык является своеобразным маркером социокультурной матрицы и формой выражения социокультурной солидарности. Изменения, происходящие в обществе, касаются всех сфер социального устройства и жизни человека. Наиболее наглядно символические изменения можно проследить в трансформациях смыслов слов, расширении или сужении смысла или изменении контекста употребления. Одними из условий формирования новых смыслов являются контекст и ассоциации.

1Уорф Б. Л. Указ. соч. С. 174.

2Вейсгербер Й. Л. Язык и философия // Вопросы языкознания. 1993. № 2.

3Тер-Минасова С. Г. Языки и межкультурная коммуникация : учеб. пособие.

М. : Слово, 2000. 262 с.

61

О. А. Полюшкевич

Контекст формирует пространство применения того или иного символического значения слова. Со временем контексты изменяются, и тем самым изменяется и смысловая нагрузка слова. Те же процессы происходят и с ассоциациями, возникающими у человека или у группы людей, в связи с употреблением тех или иных слов и выстраивания своих ассоциаций.

Врамках культурно-исторического, мировоззренческого, профессионального и любого другого контекста в сочетании с возникающими ассоциациями у носителей языка при употреблении данного слова формируются новые смысловые цепочки, со-

четающие в себе как эмоциональные, так и рациональные элементы. Данное сочетание формирует коннотативную1 лексику, играющую ключевую роль в становлении и закреплении социокультурных норм, ментальных установок и духовно-нравствен- ных ценностей общества и пр.

В2009 году автором было проведено исследование социокультурной трансформации категории «народ»2. В разные исторические периоды содержательная сторона категории народ имела различные формы, характеристики и черты. Даже формальный признак – частота и объем упоминания – не одинаков, о чем мы скажем чуть ниже. Изучение изменения смыслового контекста этой категории интересно еще и тем, что оно всегда зависит не только от прошлого исторического опыта, но и связано с происходящими в настоящем событиями и закладывает основы идентификации народа в будущем. Поэтому трансформация этого понятия является весьма характерной.

Общий смысл слова народ заключается в указании на некую однородную множественность, не обязательно общего происхождения, но всегда определенно объединенную какой-либо общей силой, признаками, которые свойственны только ей. К такому представлению и восходят выражения вроде народный дух, сила народа, единство народа.

1Коннотация – дополнительное, сопутствующее значение языковой единицы или категории, выражаемое через эмоциональную, оценочную или стилистическую окраску.

2Полюшкевич О. А. От народа к населению : трансформация социокультурных смыслов // Социально-гуманитарные знания. 2010. № 4. С. 260–270.

62

Социокультурная солидарность

Трансформации, которые произошли в стране за 25 лет, существенно расширили диапазон субъективных смыслов данной категории. «Народ» приобрел свое «лицо». Если при советском государстве, и в первые годы после его крушения, «народ» по инерции воспринимался через идеологически маркированные категории («советский народ», «народ отстаивает свои идеи», «народы СССР» и пр.), то в российском обществе к 2011 году «народ» имеет гораздо более широкий спектр раскрытия через различные дефиниции, и все теснее увязывается с более безличной категорией «население» («российское население», «население России», «население страны» и пр.).

Смысловым пространством категории население является социально-демографическая характеристика народа (на душу на-

селения, численность населения, перепись населения и проч.). В

общественном дискурсе отсутствуют – и маловероятно, что возникнут – такие несообразности, как «героическое население», «великое население», «население-победитель» и т. п. Поэтому «народ» как смысловая категория не исчезает совсем, но меняет свои смысловые нагрузки.

Произошло изменение семантики слов: «народ» и «население», «народ» и «электорат». В каждой из двух пар слов народ меняет свое значение, приобретая дополнительные смыслы: положительные коннотации в первом случае – «сознательная часть населения», во втором – «способный не только голосовать, но и думать, выбирать сознательно». Через СМИ задействуются идентификационные характеристики (население позиционируется как «россияне», «жители», «граждане») и тем самым изменяется массовое сознание, формируется единство и сплоченность жите-

лей России («россияне проявили сплоченность», «жители страны едины во мнении», «граждане России солидарны с правительст-

вом» и т. д.), тогда как на предыдущих этапах в СМИ отражались, скорее, характеристики отчуждения и одиночества, так как политика власти не имела четких целей и программ («люди одиноки в своем выборе», «население не знает своей власти» и проч.).

Трансформация категории «народ» в массовом сознании россиян очевидна. В материалах СМИ все чаще звучит не народ, а нация, включающая разнообразных представителей великого

63

О. А. Полюшкевич

государства (в повседневном общении «нация» заменяется «населением», и эти понятия изначально противоположные – сегодня взаимозаменяемы).

То же самое происходит и с другими символическими категориями общества. Культура живет и развивается в «языковой оболочке». Язык является средством, при помощи которого человек получает сведения о культуре; это то, что лежит в бытии человека в культуре. Ведь недаром М. Хайдеггер определяет язык

как «дом бытия» и утверждает, что «в жилище языка обитает человек»1.

Ценности и нормы – социально одобряемые и разделяемые большинством людей представления. Ценности не подвергаются сомнению, они служат эталоном и идеалом для всех людей. Ценности принадлежат группе или обществу, ценностные ориентации – индивиду. Ценности представляют собой разделяемые многими людьми убеждения относительно целей, к которым следует стремиться. Ценности – это абстрактные понятия о свободе, воле,

чести, личности, обществе, природе, должном; нормы – правила поведения. Поэтому они являются своеобразным каркасом, определяющим рамки данной матрицы. И именно они являются основой формирования солидарности.

В царской России солидарность строилась на православной вере, вере в царя и его божественную помазанность на престол, вере в социальный строй и порядок. Это сближало людей – это были их ценности. После революции 1917 года все изменилось. Старые ценности были низвергнуты и стали насаждаться новые. На основе их формировалась новая солидарность советского об-

щества. «Пролетарии всех стран – объединяйтесь!», «Мир. Ра-

венство. Братство» – лозунги того времени. Сплоченность народа вокруг этих идеалов давала власти возможность управлять ей. После распада СССР в начале 90-х годов ХХ века коммунистические основы солидарности разрушились, и новая власть до сих пор не предложила альтернативы. Возникают идеи о возрождении монархической солидарности, «соборности», православной

1 Хайдеггер М. Время картины мира // Новая технократическая волна на Запа-

де. М., 1986. С. 192.

64

Социокультурная солидарность

религиозности, предложенные еще Н. О. Лосским, Н. А. Бердяевым, С. Н. Булгаковым, Е. Н. Трубецким, С. Л. Франком и др.

Врамках иерархического персонализма Н. О. Лосским1 предполагается, что народ, нация, государство стоят на последовательных ступенях развития. Человеческая личность обладает ответственностью и поэтому у нее есть права и обязанности. Личность формируется в обществе. Отношения между ней и обществом возможны через универсализм и индивидуализм, которые несет в себе христианская церковь.

С. Н. Булгаков так же говорит о человечестве, существую-

щем как семья, как племя, как классы, как национальности, как расы, наконец, как единый человеческий род2. Человечество ищет такую общественную организацию, при которой торжествовала бы солидарность и был бы нейтрализован эгоизм. Впрочем, об этом говорят практически все социальные утопии.

Е. Н. Трубецкой также полагает, что солидарность возможна

лишь через приобщение людей к коллективному духовному опыту человечества, собранному в Боге3.

Согласно С. А. Левицкому, общество – не простая сумма или равнодействующая поведений отдельных личностей, а результат

взаимодействия (функциональной и причинной связи) индивидов, целостная система, солидаристичная по своей природе4. В этом он, безусловно, перекликается с подходом Бергсона. Он приводит основные формы солидарности: инстинктивная, природная солидарность, семейная или племенная, национальная или государственная и общечеловеческая.

Врамках антииерархического персонализма выступал Н. А. Бердяев5. Он полагал, что человек всегда есть порождение мира и происходящих в мире процессов. Личность не имеет к природе никакого отношения, она не принадлежит к объективной, при-

1Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. М. : Политиздат, 1991. 368 с.

2Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М. : Республика, 1994. 415 с.

3Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М. : Республика, 1994. 432 с.

4Левицкий С. А. Свобода и ответственность: «основы органического мировоззрения» и статьи о солидаризме. М. : Посев, 2003. 464 с.

5Бердяев Н. А. Царство Духа и царство Кесаря. М. : Республика, 1995. 383 с.

65

О. А. Полюшкевич

родной иерархии как соподчиненная её часть. Личность не есть часть и не может быть частью в отношении к какому-либо целому, хотя бы к огромному целому, всему миру. Это есть сущест-

венный принцип личности, её тайна»1. Бердяев отрицает роль общества в формировании личности – в этом он противостоит взглядам Лосского.

Через коллективное сознание и коллективную совесть одна группа людей приобретает власть над другими группами. «Коллективизм – орудие господства, и за ним скрыта воля к могуществу. Коллективизм всегда утверждается через насилие над человеческой личностью. Коммюнотарность и соборность всегда признают ценность личности и свободу»2. В целом, Бердяев говорит о доминировании божественного в общественных отношениях и общественном устройстве.

С. Л. Франк3 утверждает, что наша эмпирическая жизнь есть обрывок: сама для себя, без связи с неким целым, она так же мало может иметь смысл, как обрывок страницы, вырванный из книги. Если она может иметь смысл, то только в связи с общей жизнью человечества и всего мира. И осмысленная жизнь, по Франку, неизбежно должна быть служением чему-то иному, чем она сама, лишь в исполнении призвания, в осуществлении какой-либо сверхличной и самодовлеющей ценности человек может найти самого себя как разумное существо, требующее осмысленной жизни. Ближайшим целым, с которым мы связаны и часть которого мы составляем, – говорит Франк, – «является жизнь народа или человечества; вне родины и связи с ее судьбою вне культурного творчества, творческого единства с прошлым человечества и его будущим, вне любви к людям и солидарного соучастия в их общей судьбе мы не можем осуществить самих себя, обрести подлинно осмысленную жизнь. Для того чтобы индивидуальная жизнь имела смысл, нужно чтобы имела смысл и жизнь общечеловеческая, чтобы история человечества была связным и осмыс-

1Бердяев Н. А. Указ. соч. С. 12.

2Там же. С. 332–333.

3Франк С. Л. Смысл жизни // С. Л. Франк. Духовные основы общества. М. : Республика, 1992. 511 с.

66

Социокультурная солидарность

ленным процессом, в котором достигается какая-либо великая общая и бесспорно ценная цель»1.

По мнению Вяч. Иванова, в соборности соединяющиеся личности «достигают совершенного раскрытия и определения своей единственной, неповторимой и самобытной сущности, своей творческой свободы, которая делается новым и для всех нужным словом2. В каждой Слово приняло плоть и обитает со всеми, и во всех звучит разно, но слово каждой находит отзвук во всех, и все – одно свободное согласие, ибо все – одно Слово. Соборность

– задание, а не данность; она никогда ещё не осуществлялась на земле всецело и прочно, и её также нельзя найти здесь или там, как Бога. Но как Дух, она дышит, где хочет, и все в добрых человеческих соединениях ежечасно животворит»3.

Таким образом, соборность как аналог солидарности выражается в единственно возможном варианте единения людей – в «Теле Церкви» (христианской церкви). Соборность / солидарность не рассматривается через разделение труда, историческое развитие, социальные конфликты и классовую борьбу и др.; только «свобода» затрагивается в некоторых работах, но и она существует только в «Царстве Божьем», в единственном месте, где возможна и солидарность.

Современными мыслителями соборность как ядро православия и возможное основание для сплочения общества активно обсуждается в научной и религиозной среде. М. М. Дунаев рассматривает соборность как путь к всечеловечеству и полной воцерковленности жизни, к слиянию всех во Христе»4, И. А. Есаулов понимает соборность как «русский пасхальный архетип»5, Е. С. Троицкий – как «социально-политическую ценность»6,

1Франк С. Л. Смысл жизни // Духовные основы общества / С. Л. Франк. М. : Республика, 1992. С. 173.

2Иванов В. И. Родное и вселенское. М. : Республика, 1994. 428 с.

3Там же. С. 100.

4Дунаев М. М. Вера в горниле сомнений : Православие и русская литература в

XVII–XX вв. М. : Изд. Совет РПЦ, 2002. С. 408.

5Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 1995. 288 с.

6Троицкий Е. С. Что такое русская соборность. М. : Изд. Совет РПЦ, 1993. 110 с.

67

О. А. Полюшкевич

В. В. Горбунов, говоря о соборности, имеет в виду идею «собирания», объединения, согласия1.

Эти виды соборности, с позиции современных российских философов и богословов, могут обеспечить и консолидацию общества. Но все же следует признать, что соборность как таковая, не может стать основой солидарности современного общества. Слишком большая пропасть отделяет современное общество от общества конца XIX века.

Но и они не находят поддержки во всех общественных слоях, поэтому необходимы иные основания. Полагаю, их стоит искать не только в истории, но и в настоящем моменте развития нашего общества, с учетом культурно-территориальных особенностей. Об этом более подробно пойдет речь во 2-й главе.

Общественные институты – это постоянно повторяющиеся и воспроизводящиеся отношения людей (институт экономики,

институт политики, институт брака, институт образования и т. д.). Общественные институты, последние 2000 лет, наравне с ценностями и нормами, регулируемыми религией и моралью, формируют нормативное поведение человека и группы. Они формируют нормы и контролируют их исполнение.

Без общественных институтов не было бы общества. Власть через инструменты общественных институтов контролирует поведения как одного индивида, так и целых социальных групп.

Все вышеперечисленное отражается в повседневности – ежедневном социально-пространственном и культурно-бытовом обитании человека или группы людей (в еде, одежде, бытовом устройстве и в творчестве – наивысшем способе самореализации и развития человека и народа, и проч.).

Социокультурная матрица, изображенная на рис. 1.2, – это обобщенный образ общественного взаимодействия. В зависимости от конкретных географических, культурных, религиозных особенностей можно выявить несколько матриц. Указанная схема действует как в «крупных масштабах»: восток-запад, север-юг, так и в более частных, например, на территории Европы или Африки, можно выделить восток-запад, север-юг – и она будет ра-

1 Горбунов В. В. Идея соборности в русской религиозной философии (пять избранных портретов). М. : Феникс, 1994. 179 с.

68

Социокультурная солидарность

ботать. Например, при изучении миграции использование данной схемы в анализе поведения, образа жизни, мышления мигрантов даст возможность прогнозировать стратегию их адаптации. Все это позволяет говоритьобуниверсальном характереданной схемы.

Изменения в обществе начинаются с изменений в быту, с того, что мы наблюдаем каждый день дома, с чем сталкиваемся на улице, что-то замечаем, а что-то нет. Так называемая бытовая культура формирует основу восприятия окружающего мира. До определенной черты быт определяет сознание. Сознание начинает определять быт тогда, когда человек уже обладает определенным опытом, багажом знаний, умений и навыков, всем тем, что позволяет человеку иметь расширенное сознание, а не ограниченное только официальной идеологией власти, культуры или социального окружения. Сознание должно сформироваться.

Накопление опыта происходит в рамках выделенных четырех условий на повседневном уровне каждый день. Повседневное – это привычное, упорядоченное, близкое. В противоположность повседневному неповседневное существует как непривычное, вне обычного порядка находящееся, далекое. Хотя и следует соблюдать осторожность при фактических данных специфических форм порядков, все же ни одна человеческая культура немыслима без противопоставления повседневного и неповседневного.

Сфера неповседневного формируется на уровне искусства, высокой культуры, духовного опыта и открытий – она формируется и влияет на глобальную социокультурную матрицу. Одни ученые называют эти процессы ноосферным мышлением (Вернадский), другие трансцендентальными открытиями (Кьеркегор) и т. д.

Повседневное – это опыт, в котором происходит осмысление мира, в повседневном проявляется личное участие, понимание и интерпретация происходящих событий. Повседневность – это всегда результат исторического развития, как мы понимаем то, что происходит в культуре, но при этом доступно нашему наблюдению. Повседневность – «продукт социального конструирования»1, от чего мы отталкиваемся в личном и социальном опыте.

1 Козлова Н. Н. Социология повседневности : переоценка ценностей // Общественные науки и современность. 1992. № 3. С. 47–56.

69

О. А. Полюшкевич

Основатель социальной феноменологии А. Шюц считает, что повседневность – это один из миров опыта, для которого характерны следующие черты: а) бодрствующее напряженное внимание к жизни; б) воздержание от всякого сомнения в существовании мира; в) преобладающей формой активности является трудовая деятельность. Основной функцией повседневности выступает жизнеобеспечение. Повседневность – целостный социокультурный жизненный мир, предстающий в функционировании общества как «естественное», самоочевидное условие человеческой жизнедеятельности.

В повседневной жизни людям приходится изобретать, создавать свой мир. В «своем» мире они участвуют и своим внешним планом (деятельностью, поведением), и внутренним (духовнопсихическим). Процессы внутренней жизни либо согласуются, либо диссонируют с внешним миром и наоборот. В первом случае – они живут в согласии с собой и относительном душевном спокойствии, во втором – ищут нишу, в которой они будут относительно удовлетворены и будут находиться в равновесии с миром. Это происходит потому, что люди интерпретируют реальность; факты и события приобретают смысл и окраску только в сознании человека. Мы даем оценку происходящему, исходя из своего представления о «норме», «правде», «добре и зле» и проч. Социальное взаимодействие также происходит благодаря символическим формам. Появляются артефакты – структурно сходные объекты. Культура повседневности отражается через символическое переживание опыта, который находит отражение в мифах или сказаниях, социальных представлениях или коллективной памяти, социальной и личности идентичности и т. д.

Социокультурный опыт народа кодируется в еде, мимике, жестах, интонациях и словах, образах поведения, бытового устройства и т. д. Эти проявления существуют в областях совместной жизнедеятельности людей, межличностной вербальной и невербальной коммуникации, письменных текстах, сферах невербальных эстетических объектов. Для участия в такого рода коммуникациях человек должен обладать определенной культурной компетентностью.

70