- •Глава вторая право собственности в рабовладельческом обществе
- •§ 5. Классики марксизма о рабовладельческой
- •§ 6. Общинно-государственная и индивидуальная
- •§ 7. Проблема верховной собственности
- •§ 8. Земельная собственность древнего Востока
- •§ 9. Разделенная собственность в Риме и его провинциях
- •§ 10. Собственность и патронат
- •§ 11. Собственность и колонат
- •§ 12. Классики марксизма о феодальной собственности
- •§ 13. Особенности феодальной системы вещных прав
- •§ 14. Средневековые теории феодальной собственности
- •§ 15. Феодальная разделенная собственность
- •§ 16. Разделенная собственность в литературе XVIII a
- •§ 17. Разделенная собственность в литературе
- •§ 18. Бенефиций и лен. Поместье и вотчива
- •§ 19. Права сеньера и вассала по распоряжению землей
- •§ 20. Повинности вассала
- •§ 21. Право вассала на владение и пользование леном
- •§ 2), Является одним из наименее выясненных. Ротермунд переводит
- •§1), Но в качестве полной собственности охватывает все же
- •§ 22. Слияние верховной и подчиненной собственности
- •§ 23. Юридическая природа феодальной земельной
- •§ 24. Собственность на землю и феодальная иерархия
- •§ 25. Неполная собственность феодала на крепостного
- •§ 26. Право крепостного на надел
- •§ 27. Право крестьянина-чиншевика на землю
- •§ 28. Собственность крепостного на движимое имущество
- •§ 29. Феодальный закон и феодальная практика
§ 24. Собственность на землю и феодальная иерархия
Чтобы убедиться в полном соответствии формы разделенной
собственности всему строю политических и земельных отно-
шений феодального общества, необходимо прежде всего напом-
-178-
нить приведенные выше высказывания классиков марксизма
о феодальной собственности как сословной собственности
об иерархической структуре феодальной земельной собствен-
ности и тесно связанной с ней системе вооруженных дружин,
о прикреплении крепостного к земле и о внеэкономическом
принуждении как необходимом условии феодальной формы
эксплоатации. (*309). Иерархическая структура феодального обще-
ства была обусловлена необходимостью закрепить и охранить.
монопольную собственность класса феодалов на землю и осу-
ществить внеэкономическое принуждение по отношению
к закрепленному за этой землей непосредственному произво-
дителю. Феодальная иерархия была одновременно и земельной
и политической-в первую очередь военной-иерархией.
Отвергая утверждение о том, что феодализм "был перенесен
в готовом виде из Германии", Маркс и Энгельс указывали, что
"его происхождение коренится в военной организации варвар-
ских войск во время самого завоевания, которая лишь после
завоевания, благодаря воздействию найденных в завоеванных
странах производительных сил, развилась в настоящий феода-
лизм". (*310). Именно в своей неразрывной связи земельная ("иерар-
хическая структура земельной собственности") и военная
иерархия ("система вооруженных дружин") обеспечивали "дво-
рянству власть над крепостными". (*311). Iu видели, какое значение
придавало феодальное право регулированию военной повин-
ности (ратной службы) феодала и в какой тесной зависимости
находился объем этой повинности от размера его земельных
владений. Мы видели также, что, отбывая эту повинность
в рядах королевского войска, каждый феодал, за исключением
непосредственно подчиненных самому королю, отвечал за ее
выполнение непосредственно перед своим сеньером и что
последний отвечал перед королем не только за свою личную
явку, но и за явку своих вассалов.
Военной иерархией не исчерпывалось, однако, все содержа-
ние политической иерархии феодального общества. В феодаль-
ном обществе вся система отношений собственности- не только
между феодалом и крепостным, но и внутри самого класса
феодалов-выступает как непосредственные отношения гос-
(**309) См. § 12 настоящей главы.
(**310) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 64.
(**311) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 14; см. также извест-
ные положения Маркса о непосредственном политическом характере соб-
ственности в феодальном обществе, о государственном бытии как "свойстве,
акциденции нeпocpeдcmвeннoй частной собственности, землевладения" в гер-
манских майоратах и "о высшей власти в военном деле и в суде" как об
<атрибуте> земельной собственности и феодальную эпоху (К. Маркс
и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 389 и 636-б37; т. XVII, стр. 366).
-179-
подства и зависимости. (*312). В нем "все зависимы-крепостные
и феодалы, вассалы и сюзерены, миряне и попы. Личная
зависимость характеризует тут общественные отношения мате-
риального производства в такой же степени, как и иные,
воздвигнутые на этой основе сферы жизни". (*313). Но личная
зависимость вассала и сюзерена и представляет собой ту поли-
тическую иерархию, которая была непосредственно связана
с земельной иерархией и к которой должна быть отнесена
данная Марксом и Энгельсом в "Немецкой идеологии" характе-
ристика "действительной иерархии средневековья": "Иерархия
есть идеальная форма феодализма; феодализм-политическая
форма средневековых отношений производства и обмена". (*314).
Как известно, формы политической иерархии менялись
на протяжении многовековой истории феодального общества.
Политическая иерархия была очень сложной и разветвленной
в период феодальной раздробленности, значительно менее
разветвленной- в период централизованной феодальной монар-
хии, в которой число ступеней феодальной лестницы неуклонно
сокращалось по мере роста абсолютизма. Но и на том и на
другом этапе политическая иерархия феодализма была нераз-
рывно связана с земельной, (*315), политическая власть феодала-
(**312) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIX, ч. 2, стр. 352. Высказанное
Марксом в указанной главе т. III "Капитала" положение о феодальной
собственности как "непосредственном отношении господства и порабо-
щения" формулировано им в применении к отношениям между феодалами
как собственниками земли и зависимыми от них непосредственными произ-
водителями. Это непосредственное отношение собственников условий про-
изводства к непосредственным производителям определяло собой весь
строй отношений собственности, в том числе и внутри господствующего
класса.
(**313) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVII, стр. 87.
(**314) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 157. Мы заменяем
примененное редакторами русского перевода выражение: "отношения про-
изводства и общения"- выражением: "отношения производства и
обмена", как более адэкватным формуле оригинала: "Productions- und
Verkehrsverhaltnisse" (Marx/Engels. Gesamtausgabe, I Abt., V Bd. Die
deutsche Ideologie, S. 168).
(**315) Предусмотренный великокняжескими договорами XIV-XV вв. отъезд
русских бояр к другому князю с сохранением права на высший суд и чрез-
вычайную дань за носителем территориальной власти (см. примечание 293
к §23 настоящей главы) являлся, конечно, некоторым разрывом между
политический (военно-служебной) и земельной иерархией, но, во-первых,
он представлял собой своего рода компромисс в борьбе между лично-
служебным и территориальным началом, и во-вторых, компромисс времен-
ный (несмотря на свою более чем полуторавековую историю), неустойчивый
и внутреннепротиворечивый (ср. Н. П. Павлов-Сильванский, указ.
соч., 1910, co?. 399-400). В зависимости от соотношения реальных сил прак-
тика решала этот спор либo в пoльзу сильнейшего вассала, сводившего на нет
свою земельную зявисимость от носителя территориальной власти, либо
в пользу последнего, лишавшего отъехавшего боярина его вотчины, взамен
eioi?ie этот последний естественно получал вотчину в уделе своего нового
-180-
с его властью над землей. Именно в этом единстве полити-
ческой (включая военную) и земельной иерархии, при которой
каждый член класса феодалов принимал непосредственное
участие в военно-политической защите феодальной монополии
на землю и в осуществлении внеэкономического принуждения,
сказывалась существенная особенность феодального строя,
являвшегося "ассоциацией, направленной против порабощен-
ного, производящего класса". (*316).
Тесным переплетением политических и земельных отношений
было обусловлено и переплетение публично- и частно-правовых
элементов во всей системе феодального права. (*317). Там, где
собственник земли был одновременно и носителем политиче-
ской власти по отношению к населению, жившему на его
земле, где он облагал повинностями и сборами это население
и творил над ним суд и расправу, где он был для него и соб-
ственником и государем, там власть над землей и над людьми,
к ней прикрепленными или хотя бы на ней живущими, слива-
лась в единую власть вотчинника (помещика), в единый ком-
плекс правомочий) которые нельзя было бы отнести только
к сфере политических или только к сфере земельных отно-
шений, только к публичному или только к частному праву.
Власть над землей сливалась не только с властью над трудом
крепостного, но и над его личностью, власть над лицом, от-
давшим себя под покровительство и защиту светского или
духовного феодала (патронат, закладничество), превращалась
в господство над его землей, а отправление любой полити-
ческой функции становилось таким же источником (статьей)
дохода, как и дача земельного участка чиншевику или кре-
постному. Достаточно сослаться на иммунитет, в котором
князя. Подчеркнем также, что этот разрыв между политической и земель-
ной иерархией вообоще имеет малое отношение к проблеме разделенной
собственности, поскольку в своих отношениях и к тому и к другому князю
русский боярин XIV-XV вв. фактически являлся не подчиненным, а ал-
лодиальным собственником.
(**316) К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IV, стр. 14.
(**317) Частно- и публично-правовые элементы переплетались в феодальном
праве на всех этапах развития феодализма - как на раннем его этапе:
(ср. Viollet, ор. cit., р. 96; Н. С. Михайловская. Каролингский
иммунитет. Сб. "Средние века", вып. II, 1946, стр. 156-157 и 187-189),
так и в развитом феодализме (О. Gierke, ор. cit., II Bd., S. 356-357;
Pollock and Maitland, ор. cit., vol. I, p. 208. - Ср. В. О. Ключев-
ский. Курс, ч. I, стр. 446-447), и даже в позднем феодализме, когда ca
помещиком было признано право полной и по существу свободно отчуж-
даемой собственности (например, в России при Екатерине II), но когда он
продолжал попрежнему соединять в своих руках власть над землей с вла-
стью над крепостным населением (вотчинная юрисдикция или вотчинная-
полиция).
-181-
историки феодализма усматривают один из наиболее характер-
ных институтов феодализма. (*318).
Когда сюзерен, соединявший в своих руках политическую
власть над населением с властью над землей,-был ли им
французский король, (*319), московский великий князь, (*320), пожало-
ванный им местный князь (*321) или московский митрополит, (*322),-
(**318) Об иммунитете в Западной Европе и в России си.: Fustel de
Coulanges. Histoire des Institutions politiques de 1'anelenne France. Les
origines du systeme feodal; le Benefice et le Patronat pendant 1'epoque merovin-
gienne. 1890, pp. XII-XIII, 336 et s. (цит.: "Les Origines etc."); Les Transfor-
mations etc., pp. 661-66?; Esmein, ор. cit., pp. 151-158; Brunner-
Heymann, op. cit., S. 74-75; К. A. Heволин, указ. соч., ч. II (т. IV),
стр. 149-152; Д. M. Петрушевский. Очерки из экономической истории
средневековой Европы, 19J8, стр. 163-167 (цит.: "Очерки"; Д. С. Граме-
ницкий. К вопросу о происхождении и содержании франкского иммунитета.
Сборн. "Средние века", вып. II, 1946, стр. 142-143 и 149-153; Н. С. Михай-
ловская, цитируемая статья в том же сборнике, стр. 154 сл.; В. И. Сер-
геевич. Русские юридические древности. Т. 1, изд. 2-е, 1902, стр. 364-
368; Н. П. Павлов-Сильванский, указ. соч., 1910, стр. 263 сл.;
С. Б. Веселовский. К вопросу о происхождения вотчинного режима,
1926, стр. 23. 35-38, 43-48, 66-71 и 99-102 (цит.: "К вопросу и т. д.");
его же. Феодальное землевладение, т. I, стр. 110-145 и 391-412;
В. И. Сыромятников. Очерк истории суда в древней и новой России.
Сборн. "Судебная реформа", под ред. Н. В. Давыдова и Н. Н. Полянского,
т. 1, 1915, стр. 60-70; С. В. Юшков. Очерки, стр. 59, 158-l59 и 229-237;
История, т. I, стр. 79-32 в 225 и 232; Л. В. Черепнин. указ. соч., стр.
45, 52-53, 60-61. 63, 68-71 и 75; И. И. Смирнов. Судебник 1550 г.
(Ист. зап., т. XXIV, 1947, стр. 296-313); К. В. Базилевич в учебнике:
"История СССР" т. 1, изд. 2-е, 1947, стр. 176-178; см. oae?a общую сводку
содержания русских жалованных льготных грамот: В. Панков. Льготное
землевладение в Московском государстве до конце XVI в. и его политиче-
ское и экономическое значение. 1911, стр. 7 сл.-В. И. Сергеевич, призна-
вая, что "наши льготные владения и западные иммунитеты суть учрежде-
ния однородные", утверждал все же, что "иммунитеты не входят в си-
стему феодализма", что они-лишь "явления, предшествующие фео-
дализму, а не самый феодализм" (Древности русского права, т. III
1903, стр. 471-472).
(**319) См. формулы французских иммунитетных грамот (Diplonies): Fustel
de Coulangei. Les Origines etc., pp. 353, 366-367, 389-393; цит.
сборн. Н. П. Грацианского (стр. 40; перевод грамоты из Marculfi Formulae,
1, №14).
(**320) См. жалованные грамоты Василия II Ивану Петелину от 27 IX 1450
e Ивана III Ивашку Глядящему от 27 VII 1487 (А. А. Э., т. 1, №№ 46 и 120),
а также ряд жалованных льготных грамот XV-XVI вв. в А. Ю. Б., т. 1,
№ 31/I-II, V-VII, IX-X, XII-XIV и XVI-XVII и в "Описании Государ-
ственного Архива старых дел", составленном П. Ивановым, 1850, стр. 206-
209; см. там же жалованные тарханные грамоты московских царей XVI-
XVII вв. (стр. 234- 236 и 248-256).
(**321) См. четырехстатейную несудимую грамоту 1538 г. кв. Ф. M. Мсти-
славского, пожалованного в. кн. Василием III Юхотской волостью, сыну
боярскому Ивану Толчанову, которому кн. Мстиславский в свою очередь
пожаловал в поместье деревню и 10 починков (цит. у С. Б. Веселовского,
К вопросу и т, д., стр. 84).
(**322) См. жалованных грамоты митрополита Ионы 1450 г. (А. А. Э., т. 1,
№ 45), митрополита Филиппа 1474 г. (цит. "Описание Государственного
Архива старых дел", стр. 210-211) и митрополита Макария 1562 г. (А. Ю. Б.,
т. 1, №31 (XXIV).
-182-
выдавал иммунитетную грамоту своему вассалу, он призна-
вал за ним или вновь предоставлял ему ряд прав и привилегий,
совершенно не различая политических прав от земельных или
чисто-имущественных. В жалованных льготных грамотах XV-
XVI вв. в одном ряду упоминалось об освобождении подвласт-
ных грамотчику людей и от сборов и повинностей, носивших
в большей мере государственно-территориальный характер
("ненадобе им моя дань никоторая, . . . ни ям, (*323), ни подвода, ни
тамга..., ни иная которая пошлина", "ни двора моего, ни волосте-
левых дворов не ставят.. ., ни к сотскому) ни к дворскому не
тянут ни во что, ни иные никоторые пошлины"), (*324), и от повин-
ностей чисто вотчинного характера ("ни лугов моих не косят",
"ни езов моих Великого Князя, ни поледнего не бьют", "ни дров
не гонят" "и на медведь не ходят, и прудов моих не копают"), (*325),
и от таких повинностей, как постой и содержание княжеских
вассалов и слуг, (*326), повинностей, которые в условиях феодаль-
ного натурального хозяйства одинаково налагались и госуда-
рями на своих подданных, и сеньерами-на своих вассалов,
а падали всей своей тяжестью на подвластное им население.
Не менее ярким примером переплетения политических
и имущественных элементов являлся и судебный иммунитет.
Как тарханно-несудимые грамоты, так и особые несудимые
грамоты, передавая в руки землевладельцев-грамотчиков суд
над зависимым от них населением и запрещая княжеским
наместникам, волостелям и тиунам въезд в села и деревни
грамотчиков, тем самым не только резервировали за грамотчи-
ками все судебные доходы, но и избавляли подвластное им
население от натуральной повинности по постою и содержанию
княжеских судей. (*327). Особенно наглядно имущественный эффект
(**323) О ямской повинности см.: В. Н. Лешков. Русский народ и государ-
ство. Истории русского общественного права до XVIII в., 1858, стр. 316-326.
(**324) А. Ю. Б., т. 1, № 31/IV-V.
(**325) А. Ю. Б., т. I № 3l/V, IX, XV и XX; А. А. Э., т. 1, №№ 120 и 158.
(**326) А. Ю. Б., o. I, № 31/XIV, XVI, XVIII-XIX и XXII; А. А. Э., т. I,
№ 120. Ci. также жалованные грамоты князя А. И. Воротынского Успенской
Шаровкиной пустыни 1547 и 1561 гг., напечатанные в приложении к статье
акад. С. Б. Веселовского: "Последние уделы в северо-восточной Руси" (Ист.
зап.. т. XXII, 1947, стр. 127-131).
(**327) А. А. Э., т. 1. №№ 17-19, 21, 23, 34-39, 41, 44-47, 120. 122 и 153;
А. Ю. Б., т. I, № 31/I-II, IV- VII, IX-X, XII и XIV-XXIII. Императорской
Российской Академии член Тимофей Мальгин в своем кратком "Опыте
исторического исследования и описания старинных судебных мест Россий-
ского Государства и о качестве лиц и дел в оных" (СПб., 1803) еще не
уделял жалованным несудимым грамотам никакого внимания (он излагает
лишь общие правила ст. 30 Судебника 1550 г. о "сместном суде"-стр. 7).
Констанции Троцына, в подтверждение своего положения о том, что "вла-
дельцы населенных имений всегда были судьями между людьми, жившими
на их землях, в делах гражданских и нередко уголовных", мог сослаться
уже на ряд жалованных грамот, напечатанных в т. I А. А. Э. (История
судебных учреждений в России. СПб., 1851, стр. 40). Ф. Дмитриев в своей
обширной "Истории судебных инстанций и гражданского апелляционного
судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях" (М., 1859)
неоднократно останавливался на жалованных грамотах и настойчиво под-
черкивал, что "жалованные грамоты духовным лицам давались по преиму-
ществу в качестве землевладельцев, ибо в этом случае суд над крестьянами,
уступался им как источник дохода" (стр. 90; ср. стр. 17, 100-101 и 118).
-183-
несудимых грамот проявлялся в "сместном" ("вопчем") суде,
который разбирал споры зависимых от грамотчика людей
с посторонними лицами и доходы от которого делились, как
правило, "наполы" между грамотчиком и другим участником
"сместного" суда: наместником, волостелем и их тиунами. (*328).
Здесь перед нами такой же пример раздела власти и интереса
(доходов) (*329) между сюзереном и вассалом, как и в тех случаях,
когда сюзерен, предоставляя податной или даже только судеб-
ный иммунитет своему вассалу, обязывал его взамен к уплате
определенных взносов в свою пользу. Так поступали иногда
и французские короли (*330) и русские князья. (*331).
(**328) А. А. Э, т. I, №№ 9,17; 19,44, 46 и 149; А. Ю. Б., o. I, № 31/I, XIV
XX и XXIII. Большинство жалованных льготных грамот монастырям преду-
сматривало, однако, и при "сместном" суде взыскание судебных пошлин
и штрафов в пользу того участника суда, которому был подвластен ответ-
чик - по правилу; "чей человек, того и прибыток" (A. А. Э., т. I, № 181
А.Ю.Б., o. I, № 31/II, V-VII, IХ-Х, XII XV-XIX, ХХI-ХХII; ср.
С. Б. Веселовский, К вопросу и т. д., стр. 48).
(**329) В "сместном" суде, как и в судебном иммунитете в целом, наглядно
проявлялось свойственное феодальному праву переплетение политических
и земельных отношений, публично- и частно-правовых начал. Протестуя
против попыток некоторых юристов сравнивать право суда со всяким другим
частным правом и даже не видеть "никакой разницы иногда между правом
суда и правом собственности, иногда между правом суде и правом поль-
зования", Н. Л. Дювернуа писал: "Если какой-нибудь вотчинник XV в.
ставил рядом в свой доход <татины деньги и хлеб земляной>, то ведь отсю-
да еще очень далеко до того, чтобы он считал себя в суде таким же хозяи-
ном, как на своей пашне" (указ. соч.) стр. 264). Мы думаем, однако, что
вотчинник XV в. считал "татины доходы" таким же доходом своего вотчин-
ного хозяйства, как и "хлеб земляной", что и в вотчинном суде и на вотчин-
ной пашне он чувствовал себя единым хозяином. Если вотчинная юрисдик-
ция и не являлась в главах феодального общества "частным правом"
вотчинника, то столь же мало им являлось и его право на землю, в котором
так же, как и в праве вотчинника на суд, частно-правовые элементы столь
тесно переплетались с публично-правовыми, что не было никаких оснований
их различать. Ср. также Б. И. Сыромятников, цит. статья в сборн.
"Судебная практика", т. 1: "Управление и суд превратились в доходные
статьи ("пути") вотчинного хозяйства. . . Феодальный, вотчинный прин-
цип" превратил судебную власть "в хозяйственную принадлежность поме-
стья-государства" (стр. 61 и 69).
(**330) Fustel de Coulanges. Les Origines etc., pp. 392-396.-
Н.П.Павлов-Сильванский, указ. соч., 1910, стр. 276-277.
(**331) А. А. Э., т. 1, №. 19, 28 и 120; А. Ю. Б., т. I, №№ 31/IV, ХIII
и XVIII
-184-
Мы могли бы умножить показ примеров, свидетельствующие
о тесном переплетении политических и земельных отношений
в феодальном обществе. Думается, однако, что нет необходи-
мости в дальнейшем доказательстве положения о том, что это
переплетение должно быть учтено и при анализе феодальной
земельной собственности, при анализе взаимоотношений
сеньера и вассала по лену. Противники разделенной собствен-
ности игнорируют или недооценивают неразрывную связь
земельных отношений с политическими в своем стремлении
признать единственным собственником лена либо сеньера, либо
вассала. Когда Гейслер признает proprietas-в смысле соб-
ственности на лен-только за высшим сеньером и делит между
сеньором и вассалом только dominium-в смысле господства
(Herrschaft) над землей и людьми или даже только над людьми, (*332),
то в этом проявляется его общая тенденция отделить и оставить
вне рассмотрения "публично-правовое, политическое значение
ленной системы и ленного права" и ограничиться изучением
системы ленного права только в ее частно-правовом или даже
только в ее вещно-правовом разрезе. (*338). Подобная попытка
разорвать политические (личные) и земельные (вещные) эле-
менты ленной связи между сеньером и вассалом и ограничиться
анализом последних не могла быть последовательно проведена
самим автором уже потому, что, по его собственному при-
знанию, "при наличии тесной связи и взаимодействия между
личными и вещными элементами в ленном праве с прекраще-
нием одного из них должно было отпасть и другое"-прежде
всего при добровольном отказе вассала от лена в пользу
сеньера или при нарушении им вассальной верности по отно-
шению к сеньеру. (*334).
Столь же неприемлема и обратная попытка Д. М. Петру-
шевского трактовать феодализм исключительно как "своеоб-
разную форму государственного устройства и управления,
которую следует строго отличать от того социального строя,
на который она опирается и который делает ее возможной
и при известных условиях необходимой". Связывая возникно-
вение феодализма с иммунитетом, Д. М. Петрушевский при-
зывал ни на минуту не забывать публично-правовой природы
феодальных отношений и строго отграничивать "феодальную
позицию и феодальную власть средневекового сеньера от его
социальной позиции и его частной власти как крупного земле-
владельца и патрона". (*335). Мы видели, однако, что средне-
(**332) Heusler. Institutionen, Bd. II, S. 48-49.
(**333) Ibidem, S. 153-154.
(**334) Ibidem, S. 166.
(**335) Д. М. Петрушевский. Очерки, стр. 164-165; см. его же
статью "Феодализм и современная историческая наука" в Сборнике этюдов
-185-
вековый иммунитет являл собой наиболее яркий пример тесного
переплетения политических и земельных отношений, власти
над населением и власти над землею. Неудивительно, что сам
Д. М. Петрушевский, предлагая "вполне отчетливо представлять
себе" границу, отделяющую феодальную (т. е. политическую, -
А. В.) власть вотчинника от его частной власти, в то же время
признавал, что они находились "в тесном соприкосновении",
нередко переплетались и сливались друг с другом, равно как
признавал и "неспособность тогдашнего юридического мышле-
ния к строгому разграничению частного права и права публич-
ного". (*336). Но ведь эта "неспособность" к строгому разграниче-
нию частного и публичного права коренилась именно в тесном
переплетении политических и земельных отношений, в том, что
и феодальные земельные отношения, в отличие от земельных
отношений буржуазного общества, строились как отношения
господства и зависимости и что земельная иерархия была
таким же необходимым звеном в закреплении всей системы
внеэкономического принуждения, как и иерархия политическая.
Последняя была отражением или, вернее, выражением первой.
Слова Маркса и Энгельса об иерархии Как "идеальной форме
феодализма" и о феодализме как "политической форме средне-
вековых отношений производства и обращения" (*337) могут быть
применены и к соотношению политической иерархии с земель-
ной. Нельзя признавать наличие одной и игнорировать, либо
недооценивать значение другой. (*338). Вот почему мы утверждаем,
из всеобщей истории в честь пятидесятилетия научной жизни Н. И. Каре-
ева, 1923, стр. 114. Тот же отрыв публично-правовых (политических) отноше-
ний феодального общества от частно-правовых (земельных) отношений
характерен и для основной работы Д. М. Петрушевского "Восстание Уота
Тайлера. Очерки из истории разложения феодального строя в Англии"
(изд. 4-е. 1937, стр. 161-162 и 166-167).
(**336) Д. М. Петрушевский. Очерки, стр. 165-166. То же признание
тесного переплетения политических и земельных отношений содержалось
по существу и в утверждении Д. М. Петрушевского, что феодализм в Англии
"конструировав все земельное право страны, как право феодальное, рас-
сматривал каждого землевладельца, как феодального держателя земли,
верховный собственником которой являлся сам король" (цит. статья,
в "Сборнике этюдов и т д."., стр. 118). Ср. признание связи между поли-
тическими и земельными отношениями при анализе положения англий-
ского крестьянства (Д. М. Петрушевский. Восстание Уота Тайлера,
стр. 173)
(**337) К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IV, стр. 157 (см. выше, стр.
179).
(**338) Подобный разрыв политической и земельной иерархии противоре-
чил бы всей истории феодального общества, в котором борьба за власть
и борьба за землю были неразрывно связаны между собой. Достаточно
напомнить всю историю междукняжеской борьбы в период феодальной
раздробленности и драматическую историю борьбы дворян-помещиков
и Ивана Грозного с крупными вотчинниками (см. литературу, указанную
в примечании 132 к § 18 настоящей главы). Ср. также возражения И. И.
-186-
что отрицание института разделенной собственности противо-
речит не только существу реальных взаимоотношений сеньера
и вассала и самому понятию права собственности, но и всему
строю политических и земельных отношений феодального
общества.
Это не значит, что всякая земельная иерархия при фео-
дализме в то же время необходимо была связана с раздробле-
нием права собственности между сеньером и вассалом. Мы
неоднократно подчеркивали, что об этом не приходится говорить
ни по отношению к срочному и пожизненному бенефицию
раннего феодализма, ни по отношению к земельной собствен-
ности вассала позднего феодализма. (*339). Но там, где между
сеньером и вассалом, как это имело место после превращения
бенефеция в наследственный лен-феод, происходил дей-
ствительный раздел власти и дохода (интереса), там этот раздел,
в условиях феодального общества, представлял именно раз-
деленную собственность-в полном соответствии
с общим строем политической и земельной иерархии этого
общества. Вот почему мы думаем, что, вопреки мнению гер-
манских романистов XIX в. и их единомышленников, созданная
глоссаторами и постглоссаторами теория разделенной собствен-
ности была менее всего "академической теорией" (Schultheorie),
хотя она и вышла из стен средневековых университетов. Она
правильно отражала реальные отношения феодального
общества и то, в чем обвиняли ее творцов романисты XIX в.
во главе с Тибо: искажение подлинного смысла римских
источников, (*340)-было ответом на требования жизни, а не на
требования отвлеченной школьной теории. Когда постглос-
саторов обвиняют в схоластическом расчленении единого права
собственности на dominium directum и dominium utile, а каждого
из этих прав-на дальнейшие dominia, то забывают не только
о духе и методах средневековой науки, но и о том, что именно
при помощи этих схоластических дефиниций постглоссаторы
приспособляли незыблемую в их глазах (ratio scriptal) систему
римского права к потребностям феодального общества.
Поэтому мы не можем согласиться и с попыткой причислить
концепцию разделенной собственности к числу буржуазных
концепций, (*341), хотя бы ее-вслед за глоссаторами и постглосса-
Яковкина по адресу историков, утверждавших, что московские князья не
землю собирали, а собирали власть; непонятно, как можно было собирать
власть без земли" (Учение товарища Сталина об образовании многонацио-
нального государства [Уч. зап. 1 Ленингр. юридич. инст., вып. II, 1940,
стр. 31]).
(**339) См. §§ 12 и 18 настоящей главы.
(**340) См. § 16 настоящей главы.
(**341) См. цитируемые тезисы Л. И. Дембо (стр. 29).
-187-
торами-и воспринял ряд буржуазных ученых. (*342). Она была
именно феодальной теорией, - теорией, созданной феодаль-
ными юристами, отвечавшей реальным отношениям и потреб-
ностям феодального общества, получившей широкое признание
со стороны феодальной судебной и деловой практики, фео-
дального обычая и закона, кончая последними кодексами конца
XVIII в. и начала XIX в. (*343). Именно потому, что она была фео-
дальной, она и вызвала против себя столь дружный поход
со стороны Тибо и других немецких юристов, (*344), явившихся
идеологами буржуазной собственности в Германии начала
XIX в., в которой феодальная собственность занимала еще ряд
сильнейших позиций и в которой все вопросы борьбы буржуаз-
ных и феодальных начал стояли значительно острее, чем
в странах уже победившей буржуазии. Этим объясняется, как
нам кажется, тот факт, что в Германии, с ее феодально-
полицейскими пережитками, проблема разделенной собствен-
ности на протяжении почти всего XIX в. являлась предметом
оживленной дискуссии, тогда как во Франции господствующее
мнение без колебаний принимало концепцию разделенной соб-
ственности. Юридическая доктрина победившей буржуазии,
с ее "классическим кодексом" буржуазного общества, полностью
расставшегося с институтом разделенной собственности
в законодательстве и в жизни, могла спокойно отдать научную
дань этому институту, когда он оказался для нее лишь исто-
рическим воспоминанием. (*345).
(**342) См. § 17 настоящей главы.
(**343) См. § 15 настоящей главы.
(**345) См. § 16 настоящей главы.
(**345) См. сравнительную характеристику исторических условий, в которых
находились французские и немецкие юристы XIX в., у Энгельса, писавшего
о Германии даже в 1888 г., как о стране, в которой до сих пор еще не
завершился "процесс разложения остатков средневековья", как об экономи-
чески отсталом обществе, в котором "феодальный юнкер и цеховой мастер
бродят, как призраки в поисках нового тела для нового воплощения"
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 503-504).