книги / Эволюция феодализма в России

лости брали также крупные строительные подряды в середине XVIII в. В последней четверти XVIII в. работа на кирпичных частных заводах Москвы стала устойчивой специальностью части крестьян (в основном помещичь­ их) Московской, Тульской, Костромской и других губер­ ний. Это закрепилось и в первой половине XIX в.25

Ассортимент продукции мелкого промышленного про­ изводства был для своего времени широк и разнообра­ зен, исчислялся сотнями наименований изделий из все­ возможного сырья. Он претерпевал перемены, отражая веяния в производственном и культурно-бытовом разви­ тии общества. К старинным предметам обихода добав­ лялись (особенно со времен реформ Петра I) иные, удовлетворявшие спрос как феодальных верхов, так и широких народных масс. Появились мастера по изготов­ лению карет, шпаг, позументов, шелковых и тонкосукон­ ных изделий, галантерейно-парфюмерных товаров за­ падного образца и т. д.

Устойчивая географическая «привязка» ремесленно­ го производства заслуживает специального внимания, будучи отражением постоянства промышленных заня­ тий населения. Так, с Ярославлем связывались в XVII в. многочисленные товары на внутреннем рынке: зеркала, ножи, замки, попоны, кушаки, рубашки, завесы, киндяки, холсты, крашенины. Встречались ножи усольские, калуж­ ские, мезенские, «чукреи»; ножницы устюжские; ложки деревянные карельские и вятские; тверские ковшики и калужские ковши; ивановское полотно, костромская пе­ стрядь, московские колпаки, пояски «черемисские» и т. д. Материалы астраханской таможни конца XVII — начала XVIII в. свидетельствуют о поступлении в Астрахань значительных партий однородных товаров из определен­ ных районов в установившемся ассортименте и с устой­ чивыми ценами, что обозначало большую зависимость мелкотоварного производства от скупщика, нередко скупщика-заказчика26.

Разнообразными были виды однотипных промышлен­ ных изделий. В частности, очень специализированно вы­ рисовывается продукция текстильщиков Ярославского края. Источники XVII в. знают несколько сортов здешних тканей: холсты тонкие, ровные, хрящ; полотно тонкое; выбойку узкую; крашенины. Дробность. профессиональ­ ная обнаруживается в изготовлении кожаной обуви. 1\оты. разных фасонов и размеров, в том числе для дети-

т е к («малье»), встречаются на рынке с широкой номен­ клатурой кожаных сапог: сафьянные, «козловые», «телятинные» — по сырью; прямые, кривые и полукривые — в зависимости от фасона. Были даже сапоги «поповские». Кеводные «дели» (пеньковые нити для невода, а также сети) тоже были разные. Кроме отличий по местам про­ изводства, что вместе с тем обозначало и какие-то осо­ бенности изготовления, дели бывали «короткие», «сред­ ние», «двоёсучные», «троесучные». Даже медные коло­ кольчики, ввозимые в Сибирь, различались между собой: были «кутазы», «середние», «малые», «ширкунцы» и пр. Далеко не однозначен и ассортимент зеркал: «в книж­ ках», «с поталью», «складные»27.

Тем самым мы подошли к вопросу о специализации и дробности ремесленного и мелкого товарного произ­ водства. Из сказанного выше не будет неожиданностью вывод о высокой степени разделения труда в сфере мел­ кой промышленности, что замечалось еще в предыдущем столетии. На протяжении XVII в. Москва, например, име­ ла ремесленников более чем 250 специальностей (не счи­ тая частичных рабочих мануфактур), Ярославль — 218, Псков и Устюг Великий — свыше 90, Тобольск — 60, Тю­ мень— 44, Томск — не менее 5228.

Среди нижегородских посадских людей, занятых об­ работкой животного сырья, было не менее 28 различных профессий. Преобладали специалисты по переработке животного сырья и в Калуге конца XVI в. Всего на ка­ лужском посаде тогда насчитывалось около 90 ремеслен­ ных профессий, в Казани— 107, Свияжске — 6829. В том же направлении идут данные о дифференциации торго­ вых рядов крупнейших городов страны (Москвы, Новго­ рода, Пскова, Казани и др.).

В этой связи нельзя принять тезис о «низком уровне» посадского ремесла в XVII в., встречающийся в литера­ туре 30.

Сведения о цеховом ремесле по Москве и Петербургу показывают высокую степень разделения труда. В Мо­ скве 20-х годов XVIII в. было 145 цехов, объединявших Около 7 тыс. человек. Незадолго до реформы 1861 г. чис­ ло московских цехов сократилось до 24, но перечень вхо­ дивших в них специалистов учитывал 283 профессии. Петербург имел в середине XVIII в. 44 цеха ремесленни­ ков, позже— 56 русских и 36 иностранных, где было за­ писано не менее 7100 человек. Кроме того, в конце

XVIII в. здесь было до 4500 посадских, частично также занимавшихся промышленным трудом. Сведения Ремес­ ленной управы Петербурга за 1844 г. свидетельствуют, что самыми многочисленными были группы цеховых, за­ мятых портняжным делом (более 6 тыс. человек), сто­ лярным (около 5500), сапожным (до 4 тыс.), хлебобу­ лочным (свыше 1200) и малярным (более 1 тыс. чело­ век). По 49 губерниям Европейской России в 1858 г. Центральный статистический комитет насчитывал 331,5 тыс. ремесленников. По-видимому, в это весьма приблизительное и преуменьшенное число входили толь­ ко цеховые ремесленники31.

Процесс дифференциации ремесла проявился и в сельской местности. Во владениях боярина Н. И. Рома­ нова близ Калуги, Твери и Москвы даже неполный пере­ чень на середину XVII в. устанавливает до 30 ремеслен­ ных профессий, в селе Лыскове Нижегородского уезда—■ 32 профессии. У крестьян Перми Великой в конце XVI в.

отмечается 8 ремесленных специальностей. В следующем столетии число профессий деревенских ремесленников уже достигает 30, а количество ремесленников возросло в б раз. В новозаселяющихся местностях за Уралом на исходе XVII в. также отмечаются источниками крестья­ не-ремесленники самого разнообразного профиля, вклю­ чая ювелиров-серебряников (Шадринская слобода), раз­ возивших свою продукцию по деревням. К слову заме­ тим, что такие специалисты работали исключительно на привозном и притом покупном сырье. Среди крестьян Удмуртии встречались специалисты-ювелиры, был там даже часовщик32.

Исследователями установлено, что в центральной по­ лосе России на протяжении XVII в. не менее 400 сельских пунктов имели торгово-промышленный уклон деятельно­ сти своих жителей (в основном крестьян и бобылей). Иностранцы, позже посещавшие Россию (конец XVIII — начало XIX в.), отмечали поразившее их «смешение го­ родских и сельских промыслов в России», где «встре­ чаются целые села, состоящие из одних ремесленников». Известные в дальнейшем как промышленные центры, многие селения ведут свою генеалогию с той поры, до­ вольно последовательно развивая соответствующие про­ изводства первоначально на мелкотоварной, а затем,и мануфактурной основе. Т$к называемые кустарные про­ мыслы стали преобладать в хозяйственных занятиях

жителей таких сел и деревень. Знаменитые сталеслесар­ ные изделия села Павлова стали появляться на рынке уже в XVII в. Здесь первые уральские заводчики нанима­ ли квалифицированных работников для своих предприя­ тий 33.

К той же поре относится становление ивановского ткачества. Ивановские полотна и холсты фиксируются таможенными книгами XVII — начала XVIII в. в Москве и других городах страны. Не меиее древними были молвитинский шапочный и ювелирные промыслы Красно­ сельского и Нерехтского уездов. При обследовании про­ мыслов государственных крестьян одной из центральных губерний в 50-х годах XIX в. было установлено, что они «столь многообразны, что если высчитывать все их в по­ дробности, то наберется несколько сот особых наимено­ ваний» 34.

В мелкой железоделательной промышленности наи­ большей специализацией отличалось московское ремес­ ло. По данным XVII в., наряду с кузнецами и «железниками» были булавочники, гвоздочники, замочники, иголь­ ники, шильники и др. На северо-западе России в XVI — первой половине XIX в. отмечается широкая номенкла­ тура предметов мелкого железоделательного промысла (до 50 наименований), а также наличие узкопрофессио­ нального производства (14 специальностей). На 1802 г.

вселе Павлове было более тысячи ремесленников по ста­ леслесарному делу, специальностей насчитывалось бо­ лее 40. В середине столетия Павлово и Ворсма выпускали

вобщей сложности до 500 видов сталеслесариых изде­ лий. Не менее выразительно выглядело разделение труда

вокруге села Вачи, где, по данным 1857 г., значилось до 7 тыс. ремесленников. Всего же район Павлова в конце 1850-х годов имел около 20 тыс. рабочих — так полагал нижегородский губернатор35.

Некоторые сельские пункты приобретают ярко выра­ женную специализацию. В первой половине XIX в. Пав­

лово поставляло главным образом замки, Ворсма — ножи, в селе Безводном от выпуска проволоки перешли к Быделке рыболовных крючков и полотен для сит. О высо­ ком искусстве русских мастеров металлообработки гово­ рят многочисленные факты. Своеобразное профессио­ нальное размежевание в этом производстве обнаружи­ вается там, где оно достигло значительного развития. Добывают руду и выплавляют кричное железо по пре-

имуществу крестьяне близ Тихвина, Устюжны Железо­ польской, Тулы, а тамошние посадские кузнецы работают на привозном полуфабрикате. .Со временем крупное ме­ таллургическое производство все более воздействует на мелкую промышленность. Кузнецы предпочитают теперь покупать и перерабатывать уральское железо36.

Показателем углубления разделения труда в изго­ товлении тканей служит выделение профессий трепаль­ щиков льна («трепцов»), Красильников и др. Это фикси­ руется к XVII. в. как в центральных районах государства, так и в далекой Сибири. В Москве среди портных встре­ чались кафтанники, сарафанники и прочие мастера по отдельным видам изделий. Сопоставление.данных нача­ ла XVIII в. и конца 30-х годов XVII в. дает право гово­ рить об умножении числа профессий и росте разделения труда в текстильном производстве Москвы37.

Появление Крашенинников, Красильников, набойщи­ ков среди крестьян сопровождалось (как и в других от­ раслях мелкой промышленности) промысловым отходом и перенесением производственных навыков на новые ме­ ста. Известно, что набойщики села Писцова (вотчина князей Долгоруких) уже в 1780-х годах начали отъез­ жать в разные местности страны, позже заводя там свои мастерские. В первой половине XIX в. писцовые набой­ щики работали на обширной территории от Архангель­ ска и Белозерска до Пензы и Сибири38.

Довольно узкая специализация мелкого производ­ ства становится свойственной различным его отраслям. В 1707 г. выяснилось, что вызванные из села Воскресен­ ского Угличскогочуезда специалисты по изготовлению се­ дел Семен Карпов с товарищами делают «одне голые арчаки, а в одделку делать они седел не умеют». Оказы­ вается, были еще «обойщики» и «седельные деревщики» (тоже крестьяне), без которых работа не могла быть за­ кончена. Нечто похожее встречаем в изготовлении хо­ мутов. Деревянные их части («клещи») продавались не­ редко отдельно от кожаных хомутинзэ.

Дробность специализации московских кожевников и сапожников'в XVII в. выражалась достаточно ярко. Ис­ точники знают кроме них также сырейщиков, сыромят­ ников, сафьянников, иршенников, гладильщиков, подошвенников, голеничников, каблучников, башмачников, чоботников и т. д. Дифференцируется и скорняжное ре­ месло. Причем переработка наиболее высоких сортов

пушнины сосредоточивается в Европейской России, а иа месте ее главной добычи — в Сибири — преобладает из­ готовление мелких изделий из менее ценных мехов40.

Постепенное расширение каменного строительства в России также привело к переменам технико-экономиче­ ского характера. Переход во второй половине XVII в. к подрядному способу ведения строительных работ, а в начале XVIII в. ликвидация дотоле существовавшей ка­ тегории записных каменщиков и кирпичников свидетель­ ствовали о начале разложения феодальной организации строительного дела. Разделение труда не обошло и этой в общем-то довольно несложной производственной сфе­ ры. Уже в XVII в. копка и подвоз глины, формовка, суш­ ка и обжиг кирпича выполнялись на ряде предприятий отдельными рабочими разной квалификации. В после­ дующее время существенно разнообразятся сорта кир­ пича. Наряду с «годовым» и «трубяным» (нескольких видов) изготовлялся фасонный кирпич различного назна­ чения (карнизный, квадратный, полубрусковый, клинча^ тый, угольный). При Петре Г налаживается новое для России производство черепицы. В первой половине XIX в., несмотря на некоторые попытки применения ме­ ханизмов, труд кирпичедельцев оставался в основном ручным. Отмечается обнаружившееся ранее укрупнение предприятий, перерастающих рамки мелкого производ­ ства 4|.

Одним из самых впечатляющих свидетельств расту­ щего общественного разделения труда и высокой специа­ лизации мелкой промышленности служит широкое раз­ витие торговли полуфабрикатами. Среди них встречаются части кожаной обуви'(переды, подошвы), материал сна­ стей рыболовных и звероловных (дели неводные в саже­ нях— «заозерские», «белозерки» и др.; «прядено» в мо­ тах, именуемых «пинежскими», «мезенскими», реже —- «важскими»), детали ткацких станков (берды), оторочки шапочные, покроми и т. д.

С другой стороны, подетальная специализация това­ ров предполагает, вне всякого сомнения, зависимость производителей от скупщиков. Но эта зависимость уже временами перерастает рамки чисто торгового общения-, затрагивая сам производственный процесс. Здесь налицо более высокая стадия проникновения торгового капита­ ла в сферу производства, чем при скупке вполне готово­ го продукта труда. В ряде случаев движение торгового

капитала в немалой мере утрачивает свою самостоятель­ ность, скушцпческие операции готовят детальных работ­ ников для будущих мануфактур, содействуют углублению н закреплению общественного разделения труда, внесе­ нием конкурентной борьбы разрушаютпатриархальные устои крестьянского хозяйства. На этой базе в XVIII — первой половине XIX в. нередко возникают мануфактур­ ные предприятия и распространяется домашняя форма крупной машинной индустрии. В. И. Ленин выделил пять форм торгового капитала, начиная от простой скупки продуктов до капиталистической работы на дому42.

Показательным в этом смысле является пример с ор­ ганизацией текстильного производства в Московской гу­ бернии; согласно свидетельству современника от 1839 г., «действующими лицами ткацкой промышленности в здешнем крае» была соподчиненная цепь лиц, начиная от купца и кончая мелким хозяином и наемным рабочим. Купец (обычно городской житель) выдавал деревенско­ му подрядчику на вес основу и уток для бумажной ткани, на свои деньги-покупал «пряденую бумагу». Затем при­ нимал от подрядчика готовую ткацкую продукцию — миткаль,, коленкор, кисею, нанку. Расчет с подрядчиком производился по количеству кусков ткани. Купец органи­ зовал затем, окончательную отделку, для чего требова­ лось ткань белить, катать, красить, лощить. Со своей стороны подрядчик, получавший от купца пряжу, разда­ вал ее по деревням хозяевам. Последние содержали ткацкие светелки, где работали со своей семьей и посто­ ронними наемными людьми43. Этот весьма расчлененный производственный процесс выражает перерастание тор­ гового капитала в промышленный, раздробленного про­ изводства — в крупное.

Большая зависимость мелких товаропроизводителей от торговых посредников нередко приводила к закабале­ нию и разорению владельцев небольших промышленных заведений. Трудности отдаленного сбыта повышали транспортные и прочие накладные расходы. Так, суз­ дальские кожевенные промышленники Володины (завод одного из братьев имел кроме хозяина еще двух наем­ ных работников и выпускал «красный» товар — юфть) были буквально раздавлены купцом-оптовиком из Пе­ тербурга Косцовым. Володины посылали товар в Петер­ бург с ямщиками, платя им по 65 копеек с пуда продук­ ции. До поступления юфти Косцову следовало оплатить

перегрузку, хранение, браковку. До восьмой части про­ дажной цены тратилось на такого рода расходы. В довер­ шение всего оптовик оформлял сделку с Володиными векселями, кожевники оказывались вечными должника­ ми торговца, который мог в любой момент объявить сво­ их контрагентов банкротами. Так и случилось в тяжбе Володиных с Косцовым и .

Социальная сторона развития мелкого товарного про­ изводства характеризовалась тенденцией к социальной ‘дифференциации ремесленников, выделению из их среды предпринимательского слоя на одном полюсе и лишен­ ных средств производства (или сохраняющих призрачную независимость) наемных работников ^—на другом. В той или иной мере, различно для отдельных районов и от­ раслей промышленности, эта тенденция обретает силу на •всем протяжении позднефеодального периода и особен­ но в первой половине XIX в.

Тульское, з'стюженское и тихвинское железоделатель­ ное производство; московское и псковское меднолитейное дело; нижегородское, ярославское и тобольское кожевничество; судостроение на северных реках, Волге, Каме, Дону, Туре знали в XVII в. наемный труд как явление достаточно устойчивое и повседневное.

В следующем столетии мелкотоварное производство, расширяясь, также предъявляет спрос на наемную рабо­ чую силу, что видно по материалам сталеслесарных про­ мыслов Павлова, текстильной промышленности Подмо­ сковья, мукомольного производства поволжских уездов н Воронежско-Тамбовского края^ салотопенных пред­ приятий Коломны и т. д.

Дореформенные десятилетия XIX в. знаменуются дальнейшим шагом в указанном направлении. Многоли­ кая сеть мелких «заведений» с хозяином во главе и на­ емными работниками составляла основу так называемого кустарного производства, о котором писал В. И. Ленин. Так было в сапожном промысле знаменитого села Ким­ ры Тверской губернии, у ярославских гвоздарей и т. д .45

Развитие мелкого товарного производства было не­ разрывно связано с генезисом капиталистических отно­ шений в стране. Оно сопрягалось с вызреванием буржу­ азных связей в производственной сфере, что вполне от­ четливо выявилось с XVII столетия, а в некоторых мест­ ностях и ранее.

3.Простая капиталистическая кооперация

имануфактура

Естественным следствием перемен в мелком товарном производстве служило его укрупнение, что выразилось в распространении простой капиталистической кооперации и мануфактуры.

Наряду с семейной кооперацией, несомненно .суще­ ствовавшей в ряде производств, развивались другие фор­ мы кооперации. Среди них важно выделить две формы. Первая в наиболее чистом виде выражаед собой ростки буржуазных отношений — это кооперация, во главе кото­ рой стоит предприниматель (нередко купец)', эксплуати­ рующий труд наемных работников и поставляющий про­ дукцию на рынок (или по подрядам в казну). Вторая представлена предприятиями, где ведется совместное дело группы лиц на паевых, складнических началах. Ка­ ждый член такой кооперации является (во всяком случае формально) самостоятельным мелким товаропроизводи­ телем, их объединяет сбыт' продукции, осуществляемый или доверенным лицом, или каждым членом артели по очереди. Разумеется, это не исключает фактического гла­ венства наиболее состоятельного и удачливого хозяина. Равным образом'данная форма кооперации может соче­ таться с частичным привлечением сторонней рабочей силы.

Перечисленные выше, типы кооперации встречались в условиях России XVII — первой половины XIX в; С точ­ ки зрения социально-экономической самым сложным яв­ ляется вопрос о разграничений расширенной кооперации с неустойчивыми или слабо выраженными признаками внутрипроизводственного разделения труда и небольших мануфактурных предприятий. Несмотря на зыбкость этих граней (что было естественно в условиях начальной ста­ дии генезиса капитализма), можно утверждать, что не­ малые категории промышленных заведений в XVII— XVIII вв. находились на пути перерастания в мануфакту­ ры. Так, старинный рыбный промысел, развивавшийся веками в рамках простого товарного производства, в XVII столетии приобретает черты простой кооперации на Мурманском берегу, в ряде районов Урала и Сибири. Рыболовство в казачьих областях Дона и Кубани на про­ тяжении второй половины XVIII — первой половины

XIX в. переживало не только укрупнение производства, но и в ряде случаев перерастало в мануфактуру46.^

В. И. Ленин отмечал в конце XIX в., что «основная тенденция мелкого товарного производства состоит в развитии капитализма, в частности — в образовании ма­ нуфактуры, а мануфактура на наших глазах с громадной быстротой перерастает в крупную машинную индуст­ рию»47. Мануфактурная стадия капиталистической фор­ мации— длительная фаза исторического развития. По словам В. И. Ленина, простая кооперация и мануфакту­ ра, эти «примитивные формы» капитализма, «на целые века» отстоят «от концентрации производства машина­ ми»48. Но все эти стадии В. И. Ленин вслед за К. Мар­ ксом и Ф. Энгельсом считал единой целью поступатель­

ного (но далеко не равномерного) развития капиталисти­ ческих форм хозяйства: «Значение научной теории в том и состоит, что она выяснила настоящее место машинной индустрии как одной стадии капитализма»4Э.

На первых порах предприятия капиталистического типа, пишет В. И. Ленин, небольшие по размерам, «бу­ дучи численно в меньшинстве, как бы исчезают в общей массе мелких заведений»50. Их выявление по источникам, особенно XVII—XVIII вв., чрезвычайно затруднительно. Теоретические положения марксистско-ленинского учения позволяют выявить историческую обусловленность воз­ никновения мануфактурного производства в России.

ГС неизбежностью возникает вопрос об отношении крупного производства (в данном случае мануфактурно­ го) к феодально-крепостнической системе. Предпочти­ тельнее точка зрения, что мануфактура по сути своих производительных сил противоречит феодальному спосо­ бу производства*. Феодальный строй может оказать сильное воздействие на комплектование рабочей силы, организацию труда, на сбыт и иные стороны деятельно­ сти мануфактуры. Но изменить ее природу он не в состоя­ нии. Поэтому нам представляются неубедительными сло­ восочетания «крепостная мануфактура», «фсодализиро-

* При всех расхождениях в трактовке генезиса капитализма приме­ нительно к России это мнение находит поддержку и у тех истори­ ков, которые этот процесс не относят к XVII — первой половине XVIII в. Они признают, что крупное производство (в том числе ма­ нуфактура) несвойственно «феодализму в его классической форме» (см. коллективный доклад в кн.: «Переход от феодализма к капита­ лизму в России. Материалы Всесоюзной дискуссии. М., 1969, с. 24).