C60eTmWS6r

Таким образом, из вышеприведенных переговоров становится ясно, что вечером 29 июня 1941 г., штаб армии, не располагая практически никакими достоверными сведениями относительно результата первого дня боев, даже и не ставил на повестку дня вопрос о немедленном отходе. Не только на Западную Лицу, но и отступления с правобережья Титовки в принципе.

Наоборот, штарм-14 настойчиво требовал от А.И. Волкова и С.П. Дмитриева готовиться к удержанию занимаемых рубежей и совместно с силами, находящимися у южного моста контратаковать врага, отбросить его назад, к границе. Оценивая тональность ответов А.И. Волкова и С.П. Дмитриева нельзя не признать, что они всячески старались свести переговоры не к обсуждению вопросов, связанных с нанесением контрудара по врагу, а к тому, чтобы добиться от штаба 14-й А разрешения на отход с Титовки. Заметно стремление с их стороны убедить штаб армии в том, что пути отхода на Кутовую отрезаны. Непонятно, откуда А.И. Волковым и С.П. Дмитриевым были взяты данные о том, что против Кутовой действуют целых три батальона врага – в реальности там было не более двух и к дороге Титовка-Река, судя по воспоминаниям и картам немецкой стороны, 29 июня они даже вплотную не подошли. Тем не менее и полковой комиссар, и и.о. начштаба 14-й СД всячески убеждают штаб армии: на Кутовую отход невозможен! Надо уходить на Западную Лицу. Вопрос о прорыве на Кутовую с боем даже не обсуждался. Отход на Западную Лицу был безопаснее, но зато приходилось полностью бросить всю боевую технику, так как дорога к ней фактически отсутствовала, а также уничтожить все те огромные запасы, которые хранились в Титовка-Река.

Однако А.И. Волкова и С.П. Дмитриева, это, видимо, нисколько не волновало. Отступление к Западной Лице, по крайней мере, исключало немедленную встречу и схватку с противником. К Кутовой же надо было прорываться с боем, идти навстречу врагу, чуть ли не в лоб. Психологически 30 июня 1941 г. это сделать бойцам, вынесшим тяготы боев 29 июня, было очень сложно. Простая человеческая логика, помноженная на пораженческие мысли, дала задний ход, опасения врага всецело овладели умами штаба и вот на фоне этих откровенно панических настроений, скорее всего и произошло рождение самого парадоксального документа титовской обороны – Боевого распоряжения № 3.

Этот документ датирован 29 июня 1941 г. и на нем стоит четкое время – 10.30. Получается, что данное Боевое распоряжение было издано еще даже до того, как враг взял высоту 189.3 (она пала около 11.00), вышел к высоте 255.4 и южному мосту. Еще совершенно не решена судьба сражения, а штаб уже подготовил решение – уходить на Западную Лицу!

Части 14-й СД получают в этом Боевом распоряжении четкий приказ – отступать направлением на Большую Западню Лицу. Понятное дело, что ввиду отсутствия связи с левым флангом, это распоряжение уда-

111

лось довести только до тех частей и соединений, которые находились неподалеку от штаба дивизии, и с которыми была связь. С подразделениями, стоявшими по правому берегу Титовки связаться не удалось.

Отход из Титовка-Река должен был осуществляться от северного моста (квадрат 1660) вдоль телеграфной линии, которая шла до колонии Большая Западная Лица. Все что нельзя было взять с собой, подлежало уничтожению. Это касалось не только недвижимого имущества – построек, причала, моста, а также матчасти орудий, тракторов, автомашин и прочего. Отсутствие дороги при отходе вынуждало взять с собой только часть имеющегося имущества, навьючив его на лошадей, а также взять с собой ряд повозок.

Порядок отхода был определен следующим образом: первыми должны были выступить из Титовка-Река к Западной Лице бойцы 14-й ОСБ – видимо им надлежало прокладывать дорогу или какие то ее подобие для отходящих следом за ним частям. Следом за саперами двигались 75-й МСБ (видимо обслуживающий персонал с раненными или какой то их частью), личный состав ПАХ, ДАРМ (чисто тыловые подразделения, всю свою технику они сожгли по приказу А.И. Волкова1) и 425-й автороты (ее матчасть также была уничтожена самими бойцами этой автороты). После этого начинал движение штаб дивизии, батальон связи, части 31-й ОСБ (одна рота, прикрывавшая дорогу на Кутовую), личный состав 3-го дивизиона 241-го ГАП и 182-го ОЗАД (без матчасти), опергруппа штадива и 95-го СП.

Арьергард отступающей с Титовки группировки 14-й СД должны были составлять части 35-го ОРБ – точнее остатки автобронероты, спешно уничтожившей свои боевые машины. А также части Ударной группы Чернова, которой надлежало выставить сильные арьергарды в направлении дорог на Кутовую и, особенно, в сторону водопада.

В этом документе были заложены подписи комдива А.А. Журбы, которого в штабе не было еще с утра и С.П. Дмитриева. В ЦАМО РФ сохранились три из четырех отпечатанных экземпляров этого Боевого распоряжения2.

Данный документ чрезвычайно любопытен в связи с тем, что ни на одном экземпляре нет подписи А.А. Журбы! В документах 14-й СД сохранилась масса приказов с личной подписью Александра Афанасьевича, так что автору данной монографии она визуально прекрасно знакома.

На двух экземплярах Боевого распоряжения № 3 стоит подпись «А. Волков» и «Волков», напротив машинописной фразы «КОМАНДИР 14 СД ЖУРБА», но перед ней четко карандашом прописано «Зам.». Прав-

112

да, выполнены эти приставка и подпись карандашами разных цветов – на одном экземпляре она синяя, на другом – коричневая1.

На третьем экземпляре, адресованном 35-му ОРБ, вообще нет подписи ни комдива, ни заместителя комдива, но зато четко просматривается подпись С.П. Дмитриева напротив машинописной фразы «НАЧАЛЬНИК ШТАБА 14 СД ДМИТРИЕВ»2. Подпись С.П. Дмитриева также имеется и на экземпляре Боевого распоряжения № 3, где «Зам.» КОМАНДИРА 14 СД ЖУРБА расписался карандашом коричневого цвета3.

У автора данной монографии есть предположение, что на первых двух экземплярах Боевого распоряжения № 3 с приставкой «Зам.» свою подпись коричневым и синим карандашом поставил полковой комиссар А.И. Волков.

Из вышесказанного складывается ощущение, что Боевое распоряжение № 3 было написано не утром 29-го, а вечером этого дня, допустим не в 10.30 утра, а в 10.30 вечера. Есть еще один важный момент, который подтверждает, что это Боевое распоряжение было написано не утром, а вечером 29 июня. В «Материале об обороне Титовки за время боев с 22.06 по 30.06.1941 г.» указано, что штаб 95-го СП получил от штаба дивизии приказ об оставлении титовского района в 5.00 утра 30 июня 1941 г.4, т.е., получается, более чем через 18 часов с момента официального времени написания Боевого распоряжения № 3! В «Историческом формуляре 14-й (101-й Гв.) СД» со ссылкой на ЖБД 14-й СД также четко указано – приказ 14-й А на отход к Большой Западной Лице и затем к району Ура-Губа был получен 30 июня 1941 г., а отнюдь не 29-го, как отмечено в Боевом распоряжении № 35.

На основе сопоставления всех вышеприведенных документов, можно предположить следующее. Ориентировочно около 22.00 29 июня штаб 14-й СД в лице С.П. Дмитриева и находившегося где-то неподалеку А.И. Волкова, в ходе переговоров по ВТС со штабом армии, сумел таки убедить Л.С. Сквирского и В.И. Фролова в невозможности и нецелесообразности отхода частей 14-й СД на Кутовую.

После этого С.П. Дмитриев, возможно опять же при участии А.И. Волкова, около 22.30, составляет в четырех экземплярах Боевое распоряжение № 3. Причем в спешке время указали 10.30, что и позволяло многим исследователям локализовать этот документ, как написанный утром. Напротив фамилии комдива, по меньшей мере, в двух экземплярах свою подпись с приставкой «Зам.» поставил А.И. Волков, как старший по

2ЦАМО РФ. – Ф. 363. – Оп. 6208. – Д. 15. – Л. 115.

3ЦАМО РФ. – Ф. 1280. – Оп. 1. – Д. 3. – Л. 17.

4ЦАМО РФ. – Ф. 1280. – Оп. 1. – Д. 9. – Л. 12.

5ЦАМО РФ. – Ф. 1280. – Оп. 1. – Д. 1. – Л. 7.

113

званию1. Тем более, что и Г.А. Вещезерский пишет, что в командование дивизией вступил полковой комиссар А.И. Волков2, но на основе каких фактов он делает такое заявление остается неясно. Хотя, скорее всего, будущий комдив-52 был абсолютно прав. Один экземпляр Боевого распоряжения № 3 подписал А.И. Волков, на втором они поставили подписи вместе с С.П. Дмитриевым. Наконец еще один экземпляр, по какой-то причине подписал только С.П. Дмитриев3.

Не вносят ясности документы архива и в вопрос касательно того, пытался ли и.о. начштаба дивизии С.П. Дмитриев реально отправить что-то из скудных резервов, имевшихся в его распоряжении на выручку комдиву, к водопаду и южному мосту. В его распоряжении утром, после отъезда А.А. Журбы в этот район, оставались две роты 1-го СБ и импровизированные батальоны и роты из числа резервистов (1 000 чел.), которые С.П. Дмитриев чуть ли не самолично спешно формировал в Титовка-Река. Нельзя исключать, что импровизированные подразделения, спешно созданные из числа приписников, сошедших на берег утром 29 июня, когда в приграничье уже шел полномасштабный бой, просто-напросто запаниковали и разбежались. Об этом в частности в своих воспоминаниях упоминал инструктор политотдела 14-й СД старший политрук Ф.М. Свиньин4. Наиболее боеспособный резерв комдива – две кадровые роты 1-го СБ с минометной батареей и батареей ПТО, почему то получили приказ двигаться на юг только в 13.005. Г.А. Вещезерский прямо пишет, что резерв Журбы приказ не выполнил и на помощь комдиву не пришел6.

Переговоры С.П. Дмитриева и А.И. Волкова со штабом 14-й А дали свой результат и в штабе армии. Вечером 29 июня 1941 г. штарм-14 издает Боевой приказ № 1 по армии. В нем в частности говорилось, что враг теснит ослабевшие части 95-го СП в направлении Титовка-Река, встав им на пути отхода южнее Кутовая. В этой связи командиру 14-й СД был отдан приказ – оторваться от противника, уничтожить поселок Титовка и всю имеющуюся в нем матчасть артиллерии, машины, запасы горючего и продовольствия. Мост через Титовку и причал в Титовской губе взорвать, а затем отойти на восточный берег реки Западная Лица в район 56-го км дороги мыс Мишуков-Титовка7.

Скорее всего, Боевой приказ № 1 штаба 14-й А был все-таки написан не 29-го, а 30 июня. Или в ночь с 29-го на 30-е. Это подтверждают перего-

114

воры С.П. Дмитриева с полковником Хлюпиным 30 июня 1941 г., в которых 14-й СД уже отдается четкий приказ об отходе к Западной Лице и уже не ставиться задача по прорыву к Кутовой:

[Хлюпин]: «передайте указание командующего в случае отхода, отходить по линии связи на Бол. Зап. Лица. Это даст вам возможность не заблудиться затем, держать связь, включаясь в линию… При своем отходе уничтожать до основания, телеграфные столбы спиливать у самой земли и сжигать… Что известно о людях, оставшихся на высоте 189.3 и 255.4?».

[Дмитриев]: «Люди, которые были на той высоте уничтожены…»1. Г.А. Вещезерский в своих мемуарах в несколько завуалированной форме, но в целом вполне верно охарактеризовал все произошедшее в штабе 14-й СД 30 июня 1941 г.: «В сложившейся обстановке, особенно в том виде, как ее доложил полковой комиссар Волков, так и не сумевший связаться с левым флангом, командующий армией вынужден был отдать

приказ об отходе 95-го полка»2.

Части 14-й СД начали отход к Большой Западной Лице в 2.00 30 июня 1941 г.3 По другим данным, отход с левого берега был начат в 6.00 утра этого дня, причем для прикрытия оставлялись части 3-го СБ 95-го СП и взвод бронемашин из 35-го ОРБ4. Скорее всего, отступление было начато не одномоментно – какие то соединения, первыми уничтожившие свою матчасть, выдвинулись к Западной Лице еще ночью, какие то ближе к утру.

Утро 30 июня 1941 г. в Титовка-Река было очень жарким и дымным – с санкции и.о. комдива полкового комиссара А.И. Волкова, личный состав дислоцированных здесь частей начал методично уничтожать все имущество и матчасть, дабы оно не досталось врагу. Осуществлялось эта процедура, видимо в большой спешке, в течение всего дня. Были подожжены все бараки и строения, взорван (по другим данным – подожжен) причал. Красноармейцы и командиры взвода бронемашин 35-го ОРБ всеми подручными средствами пытались вывести из строя свои бронеавтомобили БА-10, артиллеристы 3-го дивизиона 241-го ГАП уничтожили свои 12 152-мм гаубиц обр. 1909/30 гг.5 затем сожгли все трактора и автомобили6. Этой же печальной работой были заняты и все остальные дивизионные подразделения. Были взорваны все склады с оружием, продовольствием и боеприпасами. Техника 75-го МСБ уничтожалась по личному распоряжение командира медсанбата Василевского7. Одним из последних к уничтожению своей матчасти приступил 182-й ОЗАД, орудия которого прикрывали от-

115

ступление частей 14-й СД из Титовка-Река. Дивизион располагался на правобережье Титовки в районе т.н. городка 182-го ОЗАД. После того как поселок Титовка-Река был оставлен, большая часть тыловых соединений и штаб 14-й СД и 95-го СП отошли на правый берег, взорвав мост, личный состав 182-го ОЗАД по приказанию старшего политрука Трифонова уничтожил свои автомашины1. Зенитные орудия были выведены из строя путем снятия затворов и оптических приборов (прицелов), одна батарея в количестве 4 орудий была утоплена в Титовской губе (квадрат 1660б)2.

Немцы вблизи Титовка-Река были замечены около 16.00. Скорее всего, это были передовые отряды 67-го самокатного (велосипедного) батальона 2-й ГД, оттеснившие сюда Группу Чернова, прикрывавшую поселок с юга, со стороны водопада. Или к поселку подошли горные егеря 3-го батальона 136-го ГЕП, просочившиеся через боевые позиции частей 3-го СБ. Во всяком случае известие о том, что немцы уже около Титовка-Река вызвали настоящий всплеск паники и привели к тому что штабом 14-й СД был отдан приказ на уничтожение моста, причем еще до того, как к Титов- ка-Река подошел 3-й СБ (Группа Чернова, скорее всего по мосту отойти успела, либо она форсировала Титовку южнее поселка и присоединилась к отступающим частям 14-й СД уже на правобережье).

В документах отмечено, что отход с Титовки начался рано утром, а последние тыловые подразделения покинули Титовка-Река около 22.00 30 июня3. Скорее всего, говоря о времени 22.00, речь идет об отступлении с правобережья Титовки, а не из самого поселка, который был оставлен еще днем. Остается неясным вопрос и с эвакуацией раненых. Были ли обеспечены все возможности для их эвакуации или нет – остается неясно и в документах, к сожалению, этот вопрос вообще не затрагивается.

Можно представить состояние бойцов 3-го СБ, когда они отходя к Титовка-Река увидели, что мост через реку взорван, а в поселке уже находятся противник. Часть 7-й СР (другая ее часть отступила на полуостров Рыбачий) и основная масса солдат 9-й СР первыми приблизились к разрушенному взрывом мосту через Титовка-Река. Личному составу этих подразделений пришлось разделиться и форсировать Титовку в разных местах. 8-я СР под командованием лейтенанта Грузина совершала отход самостоятельно, прорываясь из окружения отдельно от основных сил батальона. Как зафиксировано в «Материале об обороне Титовки за время боев с 22.06 по 30.06.1941 г.», рота прорывалась к Титовке через позиции противника, под прикрытием минометного и пулеметного огня. Отмечалась отличная работа командира минометного взвода лейтенанта Антропова, взвода младшего лейтенанта Воробьева и разведывательной группы роты, которую возглавлял политрук роты Гореликов. Советские докумен-

116

ты также свидетельствовали, что рота «нанесла врагу большие потери», однако вряд ли это имело место быть в реальности. Тем не менее, тот факт, что рота в относительном порядке с боем вырвалась с титовского левобережья, неоспорим1.

Когда части 3-го СБ начали отходить к мосту через Титовка-Река (который к этому времени был в спешке уже взорван еще до подхода к нему частей этого батальона), для прикрытия отхода осталась группа бойцов под руководством командира 9-й СР лейтенанта Я.Т. Семакина (Симакина), который прикрывал отход 3-го СБ. Группа Семакина попала в окружение, из которого, как свидетельствуют документы (если только в них не закралась ошибка!), она умудрилась вырваться и через два месяца (!!!) пребывания в немецком тылу вышла в количестве 12 бойцов в расположение своих частей. Причем во время этих перемещений в тылу врага к Группе Семакина присоединился командир одного из взводов 95-го СП, видимо потерявшийся в тундре, лейтенант Новиков2. Остается неясным, чем кормились бойцы Группы Семакина, два месяца находясь во вражеском тылу, в ситуации, когда вокруг не было никаких населенных пунктов, где можно было получить хоть какое то продовольствие от местного населения. Вся эта история с Группой лейтенант Семакина нуждается в проверке и поиске документов, которые смогли бы пролить больше света на всю эту полулегендарную историю.

По «Материалу об обороне Титовки за время боев с 22.06 по 30.06.1941 г.», разрозненные части 95-го СП начали выход к устью реки Западная Лица, в район Большой Западной Лицы около 14.00 1 июля 1941 г.3 Первые бойцы 14-й СД на этом рубеже были замечены еще в

10.00утра4.

Боевой приказ № 1 разрешал немедленный отход к Западной Лице

только частям 14-й СД находившихся в районе Титовка-Река. Личному составу 112-го СП вместе со 2-м дивизионом 158-го ЛАП был отдан приказ – прочно держать оборону по правому берегу реки Титовка на участке водопад (квадрат 1054) – озеро (0850) – высота 228.9. Однако и им был разрешен отход – в случае наступления превосходящих сил противника, 112-й СП и 2-й дивизион 158-го ЛАП должны были методом подвижной обороны отходить на восточный берег Западной Лицы5.

Выше уже писалось, что Ф.Ф. Коротков утром 30 июня получил сведения о том, что его левый фланг обходит крупная группировка противника (скорее всего это пыталась двигаться к Западной Лице от озера Чапр по

117

бездорожью 3-я ГД)1. Данная информация заставила комполка-112 принять решение об отступлении. Причем Ф.Ф. Коротков получил приказ: обеспечить сначала проход частей Журбы и идти последним, не теряя контакта с противником. Ни один из этих приказов командир 112-го СП не выполнил – отход 112-го СП фактически принял неорганизованный характер, части Короткова смешались с частями Журбы. Причем связь с частями в ходе этого отступления 14-й СД была потеряна2.

Первыми на позиции 52-й СД 30 июня прибыли строительные батальоны из числа заключенных, строивших аэродром на Титовке. Они отступили в полном порядке, а на Западной Лице сразу включились в помощь бойцам 52-й СД по подготовке позиций (оборонительных работ). Однако уже на следующий день их отправили в тыл3. Хотя также имеются свидетельства, что «строители», как их называли в документах, покинули передовую только 3 июля 1941 г.4 Возможно, их отводили в тыл группами и в несколько этапов.

Переговоры по ВТС днем 30.06: «подразделения Журба и Короткова вперемешку отходят к 61 километру комсостава не видно»5. На дороге царил полный хаос и беспорядок – бойцы брели, кто как мог. Для наведения порядка на дороге туда срочно выехал НШ 14-й А полковник Л.С. Сквирский, генерал-майор Н.Н. Никишин предпринимал меры по выяснению обстановки перед частями Журбы6.

С 19.20 до 19.45 30 июня командарм-14 генерал-лейтенант В.И. Фролов вел переговоры с командиром 52-й СД генерал-майором Н.Н. Никишиным. Последний доложил, что в 18.20 30 июня к 61-му км подошли отходящие подразделения 112-го СП, вместе с отдельными бойцами 95-го СП и 241-го ГАП. 112-й СП получил приказ начать сосредоточение в районе 55 км, став, таким образом, своеобразным авангардом 52-й СД7.

В этот же день на позиции дивизии Никишина прибыл заместитель командира 14-й СД (фамилия его в документах не указана, но, скорее всего это был полковник К.П. Колесников – его еще утром 29-го был комдив-14 отправил навстречу 112-му СП), который доложил комдиву-52, что А.А. Журба «и с ним около батальона отходит к 61 км, точного мар-шру- та он не знает»8. Главная проблема заключается в том, что К.П. Колесников покинул КП 14-й СД утром 29 июня 1941 г. еще раньше А.А. Журбы, откуда он мог знать, куда и как отходит комдив-14, остается

118

неясным. Возможно, он встречал А.А. Журбу на правобережье Титовки, возможно, что-то от кого-то слышал о нем.

Н.Н. Никишин также доложил командарму-14, что полк Короткова прибыл в порядке1. Однако В.И. Фролов был крайне разозлен тем, что в результате этого отхода, части 112-го СП потеряли боевой контакт с неприятелем:

[Фролов]: «Вам было приказано отдать приказание Короткову отходить только под давлением противника, применяя подвижную оборону, цепляясь за каждый рубеж, а сейчас вышло, что полк Короткова во главе с самим Коротковым просто не выполнил приказ и отошел. Почему он не искал связь с Журбой? Не были приняты меры к вывозу материальной части артиллерии. Отвечайте».

[Никишин]: «…он мне докладывал сейчас что боялся обхода. Что и произошло на передовом рубеже [у Титовки. – Авт.] Связь с Журбой искал, посылал командиров. Послал 10 запряжек для поиска матчасти артиллерии, но по его словам она частично была оставлена на западном берегу».

[Фролов]: «…вышел ли к вам Волков и вообще части 95 полка из Титовки?»

[Никишин]: «…Волкова нет, вышло около 50 человек…».

[Фролов]: «К вам выезжает Сквирский… С выходом частей 95 полка из Титовки приведите его в порядок, сосредоточив в своем распоряжении… Журба и Волков явиться ко мне»2.

К вечеру 30 июня 1941 г. район Титовки был окончательно оставлен частями 14-й и 52-й СД. Разрозненно и неорганизованно, утратив и уничтожив большую часть тяжелого вооружения, личный состав этих двух дивизий отходил к полосе обороны 52-й СД вдоль правого берега реки Западная Лица.

Оценивая бои 30 июня 1941 г. на титовском рубеже очень сложно отойти от мысли о том, что в этот день произошел какой то внутренний надлом у большинства руководящего состава 14-й СД и командования 112-го СП и 158-го ЛАП. В принципе у этих соединений чисто теоретически были неплохие шансы создать прочный рубеж обороны по правому берегу Титовки. У частей дислоцированных в районе Титовка-Река были возможности прорваться с боевой техникой, тылами и медсанбатом на Кутовую. Однако, видимо, деморализация первого дня боев, отсутствие четкого и волевого руководства в лице комдива, местонахождение которого 30-го числа уже было никому неясно, сыграли свою злую роль. Несмотря на приказы, поступавшие из штаба армии вечером 29 июня и требовавшие создания прочной обороны по правобережью Титовки, руководство 14-й СД в лице полкового комиссара А.И. Волкова и капитана С.П. Дмит-

119

риева, явно не разобравшись до конца в обстановке, ночью сумели убедить штаб армии в невозможности отхода на Кутовую. Они настаивали на необходимости отступления на Западную Лицу, что автоматически означало уничтожение всех тех огромных тыловых запасов 14-й СД, что находились в Титовка-Река, и матчасти артиллерии дивизии, эвакуировать которые в условиях имевшегося бездорожья было просто невозможно. Имелись артиллерийские орудия и боеприпасы к ним, но огонь по врагу уже никто вести не думал. Имелись бронемашины БА-10 во взводе бронемашин 35-го ОРБ, однако никто даже и не рассматривал идею атаковать противника и нанести ему хоть какой-то урон. Личный состав ломал свою матчасть, ломая прицелы и выбрасывая затворы орудий, дабы они не достались врагу, и затем отходил следом за остальными отступающими частями 14-й СД.

Именно отсутствие подтвержденных данных о противнике вкупе с паническими настроениями, вызванными неудачным боем 29 июня и привели в итоге к столь печальным результатам 30-го числа. Уничтожив все свои богатые тыловые запасы, бросив и частично уничтожив свою артиллерию, бронетехнику и автотранспорт, личный состав 14-й СД и 112-го СП и 158-го ЛАП 52-й СД только с личным оружием, имея по 20–30 патронов на винтовку, понеся сравнительно небольшие потери, сумел оторваться от противника и выйти к Западной Лице1.

1ЦАМО РФ. – Ф. 1280. – Оп. 1. – Д. 10. – Л. 6.

120