Должник может наверняка знать об уступке даже без письменного уведомления

Уведомление должника об уступке должно быть обязательно в письменной форме. Однако на практике может возникнуть ситуация, когда должник знает об уступке, но его письменно не уведомили. Например, он мог присутствовать в момент заключения договора, или в двух юридических лицах один директор — у цедента и должника, например. И здесь интересный вопрос — надо ли обязательно уведомлять должника, если и так установлено, что он осведомлен об уступке? Могут быть примеры, когда доказано, что должник знает об уступке. Защищается должник в этом случае или нет?

Ответ на этот вопрос достаточно неоднозначный. Зарубежные правопорядки исходят из следующего: если доказано, что должник заведомо знал об уступке, то его не защищают. Если должник, пользуясь тем, что формально уведомление об уступке он еще не получил, заплатит первоначальному кредитору (хотя он прекрасно знает об уступке), то в этом случае неправильно защищать такого должника. Здесь необходимо пресекать такое поведение и наказывать должника, поскольку он заплатил неправомочному лицу и недобросовестно себя вел. Но этот подход применяется только в случае явных злоупотреблений. Интересна в этом отношении позиция германской доктрины. В ней говорится, что должник не должен обращать внимание на слухи. Например, если поговаривают, что кредитор уступил требование другому лицу, то это не имеет правового значения. В каких-то случаях можно однозначно сказать, что должник точно знал или должен был знать об уступке, но, с другой стороны, просто слухи — это еще не доказательство. То есть должник не должен обращать внимание на то, что говорят. Он должен ждать уведомления от первоначального или нового кредитора. Но в случаях явного злоупотребления должникам нужно отказывать в защите их интереса.

Очень интересное дело по этому вопросу рассматривалось Президиумом ВАС РФ в 2002 году. Дело касалось кредитования сельхозпроизводителей. В 90-е годы их кредитовали на льготных условиях через несколько банков, которые рухнули в результате дефолта 1998 года. Государство выделяло деньги на кредитование организаций агропромышленного сектора, а банки их кредитовали. При этом банки позиционировали такие кредиты как программу кредитования государственной поддержки. Низкие процентные ставки предлагались именно потому, что банк действовал как агент государства. При этом банк заключал сделки от своего имени. Впоследствии банк был признан банкротом и возник вопрос — что делать с правами требования к этим заемщикам. По закону сумму кредита нужно возвращать банку. Но есть норма ч. 2 ст. 1002 ГК РФ, в которой сказано, что при банкротстве комиссионера его права и обязанности переходят к комитенту. Банк в этой ситуации выступал как агент: он заключал сделку от своего имени, но в интересах государства. Следовательно, применяя норму ст. 1002 ГК РФ, при банкротстве банка его права требования перешли к государству. А это значит, что заемщики с этого момента уже должны платить не банку, а государству. Между тем банк весь свой кредитный портфель уступил другому банку. И все заемщики получили уведомление об уступке от нового банка. Президиум ВАС РФ признал ничтожным договор уступки между конкурсным управляющим банка-банкрота и новым банком-цессионарием. Однако в этой ситуации наиболее интересна проблема защиты интересов заемщика. С одной стороны, заемщик должен быть письменно уведомлен о состоявшейся уступке (никакой специальной нормы на случай, когда право перешло в силу закона, нет). Значит, должно применяться правило о письменном уведомлении. Соответственно заемщик может платить первоначальному кредитору, в этом случае — в конкурсную массу. Понятно, что платеж в конкурсную массу будет означать, что эти деньги размоются, и государство их не получит. Здесь могла бы как раз применяться общая идея о том, что заемщик должен был знать, что он получает деньги от лица, которое является чужим комиссионером (то есть банк давал не свои деньги, а в рамках госпрограммы как агент государства). Кроме того, заемщик должен был знать, что банк признан банкротом. А, следовательно, норма закона говорит о том, что права перешли к государству. Тогда заемщик не должен быть защищен. Он не должен платить в конкурсную массу, а должен платить в казну. Президиум ВАС РФ этот вопрос не рассматривал. Суд решал задачу, что делать с этим правом требования, и можно ли его было уступить частному банку. ВАС РФ решил, что нет. Но вопрос о защите прав заемщика в этой ситуации тоже очень интересен. И здесь правила п. 3 ст. 382 ГК РФ не рассчитаны на такую ситуацию. Наиболее честным в этом случае было бы, если бы конкурсный управляющий уведомил заемщиков об уступке либо адресно, либо публикацией. Но здесь может уведомлять не только цедент, то есть первоначальный кредитор, но и новый кредитор, потому что это в его интересах. Но пока этого не сделано, должник должен быть защищен.

Лучше, чтобы уведомление об уступке направил первоначальный кредитор

Следующий вопрос, связанный с уведомлением, это вопрос о том, как должно осуществляться уведомление о перемене лица в обязательстве. Раньше не было ясно, кто должен уведомлять о состоявшейся уступке права требования — первоначальный кредитор или новый. В германском праве есть однозначное решение этого вопроса — уведомлять должен цедент. Это достаточно логичное решение. Ведь цедент с должником находятся в правовой связи, должник знает подпись цедента, он с ним взаимодействует. И если он от цедента получает уведомление об уступке прав требования, то может этому доверять. Но если он получает уведомление от цессионария, которого он не знает, то он может потребовать доказательства. Должник может опасаться платить цессионарию, а также того, что в дальнейшем цедент придет и потребует повторной оплаты. Поэтому в немецком правопорядке считается, что должник уведомлен надлежащим образом, только если его известит первоначальный кредитор.

Однако на уровне судебной практики устоялось мнение, что уведомлять может как цедент, так и цессионарий. С 1 июля 2014 года в ГК РФ появилось положение о том, что уведомление имеет силу независимо от того, первоначальным или новым кредитором оно направлено. Тем не менее желательно, чтобы такие уведомления направляли первоначальные кредиторы. Потому что в этом случае защита интересов даже нового кредитора будет более высокой — он всегда сможет сослаться на уведомление от первоначального кредитора. А вот в обратной ситуации новый кредитор должен доказать, что к нему перешло право. А как? Новый кредитор может предъявить должнику документ, на котором будут просто подписи и условия сделки о переходе права. При этом есть определенные риски. Например, право могло быть продано дважды. Или документы могут быть поддельными. В этом случае вопрос доказывания становится очень сложным. Этого можно избежать, если уведомление должнику направит первоначальный кредитор.

Интересное решение этого вопроса предлагается в германском праве (это не воспринято реформой ГК РФ). Здесь покупатель права может потребовать от продавца права составления документа о состоявшейся уступке. Причем подпись цедента на этом документе должна быть удостоверена нотариально. Это делается для того, чтобы новый кредитор мог в дальнейшем доказать должнику, что к нему перешло право требования. Неизвестно, как к такому документу отнеслись бы российские нотариусы, но хочется надеяться, что благосклонно. Для приобретателей прав требования такой документ мог бы оказаться очень полезным.

При уступке право требования переходит к новому кредитору на тех же условиях, на которых оно существовало в момент уступки. То есть все обстоятельства, которые имели место до уступки, должны иметь значение и для нового кредитора. Например, первоначальный кредитор судился с должником, и суд отказал в иске. В этом случае новый кредитор не сможет вновь судиться с должником, поскольку повторное рассмотрение одного и того же требования в суде не допускается.

Здесь можно сослаться на дело Президиума ВАС РФ от 05.02.2013 № 11606/12. В этом деле банк судился с компанией по иску о взыскании долга и обращении взыскания на заложенное имущество. При этом в договоре между банком и компанией была третейская оговорка, но банк все равно обратился в суд общей юрисдикции, должник это подтвердил, и они своими фактическими действиями третейскую оговорку дезавуировали. Банк проиграл дело и уступил свое право требования третьему лицу, которое обратилось уже в третейский суд. Должник стал возражать. Третейский суд проигнорировал возражения компании и вынес решение о взыскании долга. Дело попало в Президиум ВАС РФ, и суд отказал в защите решения третейского суда, указав, что оно не подлежит исполнению, потому что нарушены базовые правила уступки. В этом и состоит общая идея уступки — она не должна ущемлять интересы должника.

Еще одним спорным моментом, связанным с уведомлением об уступке, является отзыв такого уведомления. В этой связи нельзя не назвать два дела Президиума ВАС РФ, которые вызывают ряд вопросов (постановления от 11.11.2011 № 5939/11 и от 14.02.2012 № 13253/11). Оба эти дела связаны с договором факторинга, когда права требования уступаются под финансирование, которое дает специальная факторинговая организация. Суть дел была в следующем: кредитор заключал договор уступки права требования в пользу факторинговой организации. Затем кредитор уведомлял должника об уступке, но уже через несколько дней он отзывал это уведомление. Отсюда вопрос: а можно ли вообще отозвать уведомление об уступке права требования? Логичным в данном случае был бы отзыв уведомления только с согласия факторинговой компании. Но Президиум ВАС РФ рассудил иначе. В этих делах должник продолжал платить первоначальному кредитору. Затем организация, к которой перешло право требования, обращалась к должнику для получения причитающейся оплаты и не получала ее. Первое из этих дел сильно напугало структуры, которые занимались финансированием под уступку денежных требований. Они поняли, что могут столкнуться с ситуацией, когда после получения финансирования первоначальный кредитор отзовет уведомление об уступке и пропадет. Президиум ВАС РФ в двух делах занял такую позицию: поскольку уведомление должника было сделано только цедентом, а цессионарий не подтвердил это уведомление, то уведомление отозвать можно. Этот вопрос относится даже не столько к защите интересов должника, сколько к распределению прав между сторонами договора уступки. Но интересы должника оно тоже затрагивает. Получается, Президиум решил, что если должнику направили уведомление сначала об уступке, а потом об отзыве этого уведомления, то он может платить первоначальному кредитору и будет защищен. Представляется, что было бы справедливо, если бы должник запросил нового кредитора хотя бы о подтверждении отзыва уведомления. Но решение Президиума было иным, и суд сформировал соответствующую практику по этому вопросу.

Должник вправе требовать зачета требований даже после их уступки

В рассматриваемом контексте довольно любопытно рассмотреть ситуацию, когда у должника к моменту уступки имеется право на зачет встречных однородных требований. Сохраняется ли такое право после уступки? С одной стороны, для зачета обязательно должна быть встречность требований. Но после уступки эта встречность будет разорвана: новый кредитор будет должником перед первоначальным кредитором, а должник — перед новым кредитором. Раз нет встречности, то общие правила о зачете не действуют, и зачесть требования уже нельзя. А между тем зачет призван защищать интересы сторон. Например, если должник неплатежеспособен, то при зачете он мог бы сократить объем своих обязательств. Поэтому законодательство содержит правила, которые прописывают защиту должника. Они наделяют его правом заявлять о зачете даже против лица, кредитором которого он не является. То есть должник может заявить о зачете против требований нового кредитора, даже несмотря на то, что встречности здесь нет. Это специальное условие уступки права требования при зачете (ст. 412 ГК РФ).

При этом на практике есть подход, согласно которому если требование заявлено в суд, то зачет возможен только путем предъявления встречного иска. И тут возникает проблема еще и процессуальная. Встречный иск должник не может заявить к новому кредитору, потому что тот не является его должником. А каким образом он может его заявить? Эти детали не ясны. И это приводило к тому, что правило ст. 412 ГК РФ фактически не работало.

Но Президиум ВАС РФ его реанимировал в решении от 26.11.2013 по делу № 4898/13. Это решение не очень понятно сформулировано. В нем сказано, что должник может защищаться посредством заявления встречного иска. Но из текста постановления следует, что должник заявил не встречный иск, а ходатайство о зачете в рамках этого дела. Соответственно не очень понятно, был ли там встречный иск, а если и был, то к кому, или все же там было ходатайство. И значит, что Президиум подкорректировал свою же практику 2001 года. Потому что в п. 1 информационного письма от 29.12.2001 № 65 о спорах, связанных с зачетом встречных однородных требований, сказано, что в случае, если требование предъявлено в суд, то о зачете другая сторона может заявить только посредством встречного иска.

Но справедливости ради надо сказать, что есть и другая практика Президиума ВАС РФ. Она не противоречит вышеизложенному делу, но обыгрывает другую сторону зачета (постановление Президиума ВАС РФ от 28.06.2011 по делу № А41-19368/08). В этом деле была совершена уступка требований (в том числе будущих прав требования), а основания для зачета возникли у должника уже после уступки. И должник провел зачет против цедента. Затем цессионарий потребовал от должника причитающуюся ему оплату. Должник в свою очередь утверждал, что уже зачел все требования против цедента. Президиум признал такой зачет недействительным, поскольку основания для зачета возникли уже после того, как право требования было уступлено цессионарию. Соответственно, в такой ситуации должник не защищен. Здесь безусловная защита должника должна осуществляться только в том случае, если у него была возможность заявить о зачете против цедента до момента уступки права требования новому кредитору.

Как видим, при уступке права требования интересы должника не всегда должным образом защищены. В связи с этим рекомендуется закреплять обязательства на случай возникновения подобных спорных моментов непосредственно в договоре сторон.