книги / Майкл Джексон. Мадонна. Страницы жизни

шесть или семь. Люди даже не представляют себе, как много упорного труда нужно для фотосъемок. Есть целый ряд поз и позиций, которые заставляют принимать фотографы, чтобы как можно удачнее преподнести фотомодель.

И как только журналы с моими снимками появи­ лись в киосках, Арсенио Холл сказал по телевиде­ нию, что у меня не настоящая грудь. Очень сожа­ лею, Арсенио. Мои снимки относятся к тем немно­ гим, где не все тело украшено макияжем или отре­ тушировано каким-то образом. Когда я услышала, что Холл сказал обо мне, я сразу хотела послать ему рентгеновские снимки, чтобы доказать, что он не прав. Но потом подумала: зачем я буду давать ему эту сатисфакцию? И вообще, опровержение, утверждающее естественность моего бюста, показа­ лось мне нелепым. Позитивной же стороной появ­ ления моих фотографий в «Плейбое» было то, что они полностью уничтожили сплетни о том, что Майкл и я — одно и то же лицо.

В течение нескольких месяцев, пока журнал не выйдет в свет, мне было запрещено говорить комулибо о фотографиях, даже членам моей семьи. Но кому-то мне нужно было просто выговориться. И я решилась сделать своим доверенным лицом Дженнет, когда она навестила меня на Рождество в НьюЙорке.

Мы всегда были очень близки друг другу, много раз в неделю говорили по телефону, но в последнее время она, так же как и мать, отдалилась от меня.

—Это очень личное. Мы не могли бы пойти в другую комнату и поговорить с глазу на глаз? Я с тобой почти не вижусь.

—Нет, мы можем поговорить и здесь.

Так как в тот момент вокруг нас было множество людей, я отступила от своего намерения, обижен­ ная ее черствостью. Возможно, я рассказала бы ей это в другой раз. Через пару недель я получила пробные снимки, чтобы выбрать фотографии для публикации. Когда я взглянула на них впервые, я

216

подумала: «Это не я, это кто-то другой». Было та­ кое ощущение, будто меня ударили под дых. Но потом мне удалось посмотреть правде в глаза. Я сделала это! Моя семья и миллионы читателей уви­ дят эти фотографии и будут думать о них по-свое­ му. Лично я была довольна, потому что нашла свои фотографии в полном порядке. Я не усматривала никакой разницы между обнаженными моделями в журнале и обнаженными женщинами, которых я видела на пляжах Европы. За пару недель до выхо­ да журнала в свет, в конце февраля, я позвонила домой. Как обычно, Джозеф подслушивал по па­ раллельному аппарату, о чем я разговаривала с моей матерью. Это был, в отличие от прежних, приятный разговор. Вдруг он вмешался:

— Кэт, скажи ей об этом!

— Что я должна ей сказать?— спросила мать.

—Скажи ей, скажи ей о том, что ты слышала,— настаивал он.

—Я ничего не слышала...

—Ты знаешь, о чем я говорю, Кэт,— закричал

Джозеф,— но если ты не хочешь, я сам скажу ей.— Ла Тойя, я слышал, что ты позировала для журна­ ла «Плейбой» в качестве средней модели. Это так?

—Конечно, нет,— ответила я раздраженно.— Такого я бы себе никогда не позволила.

—О’кей. Лучше, если ты скажешь правду. Нам рассказали, что кто-то видел пару снимков.

—Нет, я не позировала в качестве средней модели,— повторила я, что чисто технически было

абсолютно верно.

Позже позвонила Дженнет и задала мне тот же вопрос. И снова я отрицала свою вину. Через пару дней объявился Майкл. Он был тот, кому я собра­ лась мужественно открыть всю правду. Хью Хеф­ нер как раз сообщил мне, что Майкл неожиданно появился в офисе «Плейбоя» под каким-то явно на­ думанным предлогом. Но я уверена, что он при­

217

шел туда как раз в тот момент, когда полным ходом шло обсуждение того самого выпуска.

— Моя сестра позировала для журнала?— спро­ сил Майкл.

Хью ответил, что не знает, хотя в устах издателя журнала это прозвучало весьма неубедительно. Для меня остается загадкой: как удалось Майклу раздобыть фотокопии. Хефнер ему их, во всяком случае, не давал. Когда .брат позвонил мне, я сооб­ разила, что он что-то знает, но что у него есть фо­ тографии, я не могла и предположить. Мы битых три часа говорили друг с другом, не вспоминая о снимках. Наконец, я не выдержала.

—Слышала, что ты вчера был в редакции «Плей­ боя».

После недолгого молчания Майкл ответил:

—Да. Откуда ты знаешь?

—Мне рассказали. Что ты там делал?

—Так, посмотрел.

—Ты ни о чем не хочешь спросить меня, Майкл?.

—Хм, хм, нет.

—Ты уверен?

—Хм.

Минуту мы молчали. Казалось, что прошла веч­ ность. И тут он сказал:

—Я видел твои фотографии.

—Какие фотографии?

—Твои фотографии, Ла Тойя.

—Этого не может быть.

—Я докажу тебе: на одной, например, ты со змеей... На другом — в мохнатом купальном хала­ те. На третьей — ты приложила палец к губам, буд­ то хочешь сказать:« Ш-ш-ш!»

—Боже мой, они в самом деле у тебя!

—Да,— сказал он и засмеялся. — И я на­ хожу их великолепными. Дайане Росс они тоже цонравились, а Фрэнк Дилео просто-таки восхи­ щен.

—Они все видели их?

—Да. Этот выпуск будет продан бо льшим тира­

218

жом, чем какой-либо другой в истории «Плейбоя». Типично для Майкла: он всегда думал о рекорд­ ных тиражах. И, как всегда, он оказался прав: этот выпуск разошелся мгновенно. Но затем брат вдруг

посерьезнел:

— Ла Тойя, ты должна мне сказать, почему сде­ лала это. Раньше ты сразу же звала маму и бросала в меня чем попало, когда я входил в твою спальню, а ты была в бикини. Теперь же ты позируешь перед объективом. Я нахожу это потрясающим, но не мо­ гу в это поверить. Почему?

—Ну...

—Подожди! Я сам скажу тебе, почему.

—Давай, Майкл.

Меня это забавляло. Майкл очень проницатель­ ный, но всего не мог знать и он.

—О’кей,— сказал он взволнованно, как детек­ тив, который раскручивает уголовное дело.— Пер­ вая причина в том, что ты хотела вправить мозги Джозефу, дать ему понять, что он не смеет тебе указывать. Ты хотела показать, что уже взрослая и можешь принимать свои решения.

Уменя не было слов.

—Вторая причина — ты хотела свести счеты с религией.

—О, бог мой!— простонала я.

—А теперь третья причина. Я не знаю, так это

или не так, но ты хотела расквитаться с матерью. Я надеюсь, что здесь я ошибаюсь, Ла Тойя?

Но ты прав и в этом, подумала я.

—Я никогда никому об этом не рассказывала, Майкл. Откуда ты знаешь, о чем я думала?

—Потому,— сказал он, — что это были при­

чины, из-за которых я написал «Плохой». Поэтому я делал такие телодвижения и гладил себя в видео­ клипах. Я хотел им показать, что они не имеют на­ до мной никакой власти. Когда я услышал, что ты позировала для «Плейбоя», сразу понял, почему. Сначала ты ненавидела это, но знала', что должна это сделать, чтобы показать всем, что вправе сама

219

собой распоряжаться. И они вынуждены будут из­ менить свое мнение о тебе.

Для меня тогда было очевидным, что Майкл так же взбунтовался, как и я. С первого исполне­ ния «Плохого» и видеоклипа «Оставь меня одно­ го» мой брат представил миру совершенно новую личность. Он стал вдруг агрессивным, а не жерт­ вой. Спустя месяцы после того разговора, когда я многое передумала о своей семье, я увидела в рабо­ те моего брата то, что он увидел в моих фотографи­ ях в «Плейбое». С той лишь разницей, что с по­ мощью слов и эпизодов из фильма он еще отчетли­ вее, а для меня — больнее, нарисовал картину, что же это все-таки значит — вырасти в семье Джексо­ нов.

Считаю, что видеоклипы моего брата самые луч­ шие из всех, которые когда-либо были созданы. Но мне трудно совместить два обстоятельства: то, что никто не любил и не любит детей так сильно, как Майкл, и то, что он так выразительно и беспощадно показывает насилие. Например, сцена из фильма, где маленькую девочку толкают, бьют, сбивают с ног, — я просто не могу это видеть. Потому что для меня это не просто эффектный эпизод, а реальное воспоминание. В различных клипах Майкла (а так­ же и других моих братьев) отношения рушатся изза предательства, интриг и преследований. А Майкл Джексон всегда избегает боли, потому что он непо­ бедим, невидим, недосягаем или непробиваем. Но это же фантазии каждого ребенка, с которым жес­ токо обращались в детстве. О многом говорит и то, что Майкл в своих песнях и видеоклипах, как пра­ вило, выступает спасителем. Из всех видео, сде­ ланных Майклом, «Триллер» я нахожу самым ужасным. Монстр с покрытым шрамами лбом и желтыми глазами — Джозеф. Иногда я спрашиваю себя, что думал при этом мой брат и наполнял ли он эти картины теми же чувствами, что и я. Затем я начинаю сомневаться, имею ли право задавать этот вопрос.

220

После появления моих снимков в «Плейбое» в марте 1989 года я начала турне и выступала почти в каждой большой телевизионной программе. Конеч­ но же, первым вопросом всегда был:

—Что об этом думает ваша семья?

Яотвечала:

—Одни согласны, другие — нет.

Журнал был уже два дня в продаже, когда Жер­ мен выступил по телевидению и заклеймил меня. Он заявил, что я потому позировала для «Плей­ бой», что не умею петь или добиваться успеха дру­ гим образом. Для меня эта фраза была еще одним подтверждением тому, о чем я давно знала: без хи­ тов в нашей семье ты вообще никто. Тито, который спокойно сидел рядом с Жерменом, взглянул на ка­ меру и просто сказал:

— Мы любим тебя, Ла Тойя.

Тито всегда представлял собою голос разума. За это я всегда буду ему благодарна. Дженнет в гневе позвонила мне и ругалась, но не потому, что я по­ зировала обнаженной, а потому что не рассказала ей об этом. Мои объяснения, что я попыталась сде­ лать это в Нью-Йорке, когда она навестила меня, не переубедили ее. Когда я положила трубку, то подумала: а ведь это только начало: реакция моих братьев была различной, как и их характеры.

Позже я узнала, что Жермен во время нашего последнего разговора охотнее всего вцепился бы мне в глотку, но Джеки удержал его. Когда в следу­ ющий раз Жермен позвонил мне, я услышала:

— Хочу сказать, что ты кусок дерьма. Я это гово­ рю, потому что уверен: ты взбесишься, когда я тебя прокляну! Да, ты кусок дерьма! Ты втянула на­ шу семью в грязь, из-за тебя мы потеряли репута­ цию!

Я находила весьма пикантным слышать такое от отца двух внебрачных детей.

— Если встречу твоего менеджера,— продолжал он,— убью его, потому что я знаю: это было его ре­ шение, а не твое.

221

—Жермен,— ответила я спокойно, — позвони мне снова, когда успокоишься и возьмешь себя в руки, о’кей?

Но он продолжал смешивать меня с грязью.

—И я должна сказать тебе, Жермен, что это бы­ ло очень подло с твоей стороны высказывать свое мнение обо мне по телевидению. Бели ты действи­ тельно такого мнения, то ты должен был сказать об этом мне, а не всему свету.

Слава Богу, что не все мои братья и сестры были того же мнения, что и Жермен. Майкл настоятель­ но требовал от меня публично отреагировать на уп­ реки Жермена, что с удовольствием подхватили бы

разные журналы и телевизионные программы.

—Не позволяй Жермену марать себя в грязи,— предупредил он меня и добавил: — Ты должна знать, что я нахожу великолепным то, что ты сде­ лала. Но не говори, пожалуйста, когда тебя спра­ шивают, что я думаю об этом.

Как бы сильно я ни любила Майкла, все же поня­ ла, что он занял позицию между, двух стульев. Звонок Джеки тронул меня больше всего:

—То, что делает Жермен, неправильно,— ска­ зал он.— Хочу сказать тебе, что не осуждаю тебя нисколько. Я не видел снимков и не желаю их ви­

деть. Знай: я люблю тебя.

Уменя пересохло в горле.

—Спасибо, Джеки.

Из всех братьев самым честным был Марлон. Он сам отрекся от семьи, чтобы жить по своему собст­ венному усмотрению, и понимал меня лучше дру­ гих.

— Я видел снимки и должен сказать тебе, что они потрясающие,— но тут же добавил:— Хотя снимок со змеей — это уж слишком. Этого тебе не стоило делать.

При этих словах мне стало больно:

— Марлон, ты имеешь право на собственное мнение. Спасибо, что высказал мне его. Не допу­ скай, чтобы другие члены семьи тебя переубедили.

222

Делай то, что ты должен делать. Не надо возвра­ щаться домой, если не хочешь.

В том, что мать очень сердилась на меня, не было ничего удивительного.

—Не позируй больше для «Плейбоя», это я те­ бе приказываю,— прошипела она. — Ты поставила нас в ужасное положение, Ла Тойя.

—Я понимаю твое состояние,— ответила я.— Но не находишь ли ты, что Жермен слишком дале­ ко зашел в своей реакции?

—Разве тебе не ясно, что Жермен потому выступил по телевидению, что любит тебя!

Конечно, я и не ожидала, что мать будет в вос­ торге от фотографий, но никогда бы не поверила, что из-за этого она прервет отношения со мной.

Теперь на мои телефонные звонки она отвечала только так:

— Алло, Джен!— и если узнавала мой голос, сразу заявляла, что очень занята и не может со мной разговаривать. Как будто меня больше вооб­ ще не существовало.

Возмущенная этим, я рассказала все Майклу. Он не поверил:

— Вероятно, она действительно была очень заня­ та.

Я поняла, что никогда не смогу убедить его в том, что наша мать далеко не святая. Майкл и я все де­ лили пополам. И в этот момент мне была нуж­ на его моральная поддержка, его дружеское уча­ стие и крепкое плечо, на которое я могла бы опе­ реться.

Я первая пошла на сближение с матерью, так как не могла больше выносить отчужденности в семье.

—Что случилось? Мы ведь всегда были лучшими друзьями. Что случилось? Ты та, кто решился нас бросить!— всхлипывала она.

—Но ведь и Рэнди ушел. И Дженнет, и Майкл. С

ними ты так не обращаешься, как со мной.

На это я не получила никакого ответа. Но я сама

223

знала ответ. Здесь не было и не могло быть речи о любви. Речь шла о власти.

Как заметил Майкл, одной из причин .моего со­ гласия сниматься для «Плейбоя» было желание до­ казать отцу свою независимость. Но было и еще не­ что более подспудное — своего рода неосознанный тест на то, смогут ли мать и он признать во мне взрослую женщину, а не делать из меня всеми си­ лами и средствами маленькую девочку.

Янадеялась услышать от моих родителей

слова любви ко мне. Что я — их дочь, незави­ симо от того, согласны они со мной или нет. И, как ни печально, это мое желание не осуществи­ лось.

Глава 11

Съемками для «Плейбоя» я вбила клин в мои от­ ношения с семьей, а работа над этой книгой создала между нами непреодолимую пропасть. Через своих адвокатов родители бомбардировали меня письма­ ми, полными более или менее скрытых угроз. Их гнев по-прежнему оставался для меня загадкой, потому что к тому времени уже по меньшей мере четверо Джексонов засели за пишущие машинки: Джозеф и два моих брата были готовы изложить свои биографии на бумаге, даже если они не найдут никого, кому можно было бы сбыть их с рук. Книгу писала и мать. Когда она сразу не смогла найти из­ дателя, она свалила всю вину на моего менеджера. Наши родители делили весь мир на «мы» — Джек­ соны и «они» — все остальные. В их глазах я при­ надлежала ко всем остальным; я стала для них по­ сторонней. Наконец-то мать за границей нашла из­ дателя для своей книги. А затем ее произведение

224

вышло в США рекламным изданием.

Судя по газетам, Майкл был решительно против того, чтобы я писала книгу. Он даже якобы хотел скупить большую часть тиража. Кроме того, утвер­ ждали, что он предлагал мне миллион если я отка­ жусь от своего намерения. Но в то же время «Ньюсуик» утверждал: «Брат и сестра враждуют» хотя мы звонили друг другу постоянно. Лишь изред­ ка Майкл касался темы книги, да и то полунаме­ ком:

— Впрочем, Ла Тойя, я слышал, что ты пишешь книгу...

«Как будто ты об этом не знаешь давно,»— поду­ мала я.

Я как раз получила целый поток резких писем от его адвоката, полных беспочвенных обвинений по отношению к книге, которой еще не было.

Самое дорогое, что Майкл когда-либо сказал мне, это его слова:

— Ты знаешь, в моей книге я написал бы о тебе только хорошее...

В последующие месяцы я все реже встречалась с семьей. И когда все-таки звонила матери или Жер­ мену по телефону, каждый раз хотела ошибиться номером. Мать держалась отчужденно, но продол­ жала умолять:

—Пожалуйста, вернись!

Вто время как старший брат постоянно повторял угрозы в адрес моего менеджера:

—Я раздавлю Джека, как кухонного таракана.

Он все больше походил на отца. Сначала я не принимала их слова всерьез, но когда слышала по­ вторяемые Джозефом загадочные угрозы, что он позаботится о том, чтобы Джек попал за решетку, мне становилось не по себе. Так как меня очень беспокоили взаимоотношения с семьей, я была удивлена, когда однажды мне позвонил Джеки и попросил спеть в «2300 Джексон-стрит». Он, Тито, Жермен и Рэнди готовили запись на пластинки в Хейвенхресте и в частной студии Тито.

225