книги / Майкл Джексон. Мадонна. Страницы жизни

—Кэт, ты прекрасно знаепо», о чем я говорю. Ты дала ей эти таблетки?— спросил он ее еще раз.

—Нет.

—Откуда они у нее?

—Не имею ни малейшего понятия,— ответила

мать.

— Кэт, чего ты этим добиваешься? Ты же знаешь, что произойдет, если она их примет. Ты хочешь убить свою дочь?

Отец позвал меня в ее комнату и в присутствии матери спросил:

—Это она дала тебе лазекс? - Д а - тихо ответила я.

—Ла Тойя,— солгала мать,— разве я дала тебе

это?

—Мама, ты знаешь точно, что это была ты.

—Но, Ла Тойя,— сказала она сладким голо­ сом.— Я пыталась только помочь тебе.

ДОоямама — актриса!

После этого я вышла из комнаты. Я знала, что нет никакой возможности говорить с ней логично. Как она могла так поступить со мной? Что она при этом думала? Или это был один из способов удер­ жать меня дома? Я была полностью сбита с толку и решила на следующий день уехать.

Вечером, однако, я была дома. Вдруг услышала голос Джозефа:

—Где этот Джек Гордон?

—Разве его не было сегодня в офисе? Он не ра­ ботал?

—Нет, его не было.

—Ну, наверно, он у себя дома. Позвони ему,— предложила я.

—И дома его нет.

Отец подошел ко мне, грозя перед самым моим носом указательным пальцем:

— С этой минуты ты будешь ставить меня в известность о каждом шаге, который собираешься предпринять! Ты поняла?

Я даже не догадывалась, что он имел в виду, но

196

сочла за лучшее промолчать. Посмотрев на меня пару секунд, он выскочил из комнаты. Я знала, как он невыносим в гневе. А потому предполагал, что Джек был, вероятно, на пути к нам, чтобы решить с моим отцом что-то касающееся работы, я попроси­ ла охрану у ворот, чтобы они его предупредили и вернули домой. Поздно. Джек шел, радостно улы­ баясь, по коридору. А мой отец ожидал его возле кабинета. Я стала позади Джозефа и беззвучно ше­ велила губами: «Уходи! Уходи!». Но Джек либо не понял, либо не заметил. Отец схватил его за руку, втолкнул в комнату и закрыл дверь.

— Что случилось, Джо?— обескураженным го­ лосом спросил Джек.

Из холла я услышала их разговор, споры и серь­ езно опасалась самого плохого. Мой отец был вели­ каном и мог проявлять необычайную силу, особен­ но в гневе. Джек был, напротив, среднего телосло­ жения и физически не очень силен. Он поднялся со стула, но Джозеф толкнул его обратно.

— Нет,— приказал он.— Сиди. Мне надо с тобой поговорить. Я хотел бы знать о каждом предприни­ маемом Ла Тойей шаге. Я требую ежедневного от­ чета! Ты слышал?

—Но Джо, Джо,— занервничал Джек,— я же не могу каждый день присылать его.

—Я желаю иметь ежедневный отчет. И я хочу, чтобы он тоже знал, что происходит.

Мой отец показал на человека, который находил­ ся в комнате. Это был советник, которого я назову Робертом.

— Твоему человеку мне не о чем говорить. Но для тебя я буду составлять отчет и рассказывать все, что я делаю. Как я это делал и раньше, Джо.

Я стояла в холле и слушала. И думала, как много раз отец вообще не желал разговаривать с Джеком. Тогда его можно было только разозлить ежеднев­ ными докладами. А теперь время изменилось? Нет, что-то другое должно быть у него на уме. Дело бы­ ло во мне. Вдруг я услышала приглушенный крик

197

Джека, а потом монотонный голос мамы, которая говорила одно и то же:

— Оставь его, Джо. Отпусти его. Не делай этого! Джозеф схватил Джека за плечи, поднял его со

стула и бросил на пол.

—Почему ты это сделал?— Джек ловил ртом воздух.

—Что ты сказал?— гневный голос Джозефа пробудил во мне воспоминания об Индиане, о тех ночах, когда его яростные ругательства будили

меня среди ночи.

Он снова поднял моего менеджера и бросил на пол. Отец испробовал на Джеке ту же тактику, что и на нас в свое время: провоцировал свою жертву защищаться, ответить ударом на удар. Тогда у него появлялись основания дать волю рукам. Но в это время в комнату вошла подруга Жермена:

— О, боже мой!— закричала она. — Что вы делаете с Джеком? Это ужасно!

Наконец, я открыла дверь и вбежала в комнату, где Джек, согнувшись от боли, стоял на коленях и кричал:

— Пожалуйста, разве вы не понимаете? Я только пытаюсь помочь ей. Я больше ничего не хочу. Я хочу ее успеха. У меня и в мыслях нет при­ чинить ей хоть какой-либо вред.

Моя мать презрительно взглянула на него.

—Ты артист и больше ничего!— прошипела она

иобратилась к мужу:— Видишь, какое он устроил шоу?

—Оставьте его в покое!— закричала я.— Что вы с ним сделали? Он в крови.

Джозеф угрожающе двинулся ко мне:

—Вон отсюда!

Япроигнорировала его, помогла Джеку встать, повела к двери. Но прежде чем мы успели выйти из комнаты, отец обхватил меня сзади, оторвал мои руки от Джека и боксерским ударом снова свалил его на пол. Меня же он взял за бедра и, как куклу, просунул за дверь.

198

Я стукнулась спиной о стену и упала на пол. Из холла мне был слышен голос матери:

— Джозеф, оставь его! Ты убьешь его! Отойди, Джозеф!

Она тщетно пыталась успокоить взбесившегося зверя.

И отец наконец перестал буйствовать. Дрожа, я сидела в холле, и мне было стыдно за моих родите­ лей. В этот момент я знала, что это был мой по­ следний приезд домой.

Поразительно, но через пару минут Джозеф вел себя так, будто ничего не произошло. Я отвела Джека вниз, в кухню, чтобы дать ему немного во­ ды. Отец подсел к нашему столу и вежливо спро­ сил:

— Не желаешь ли кофе, Джек? Или пирожно­ го? Или стакан лимонада?

«Что ему нужно, так это врача, — подумала я,— и в этом повинен ты». Джек не мог мне поверить в реальность происшедшего, но я часто видела такое сумасбродное поведение отца. Джозеф попрощался и вышел, а я прочла в глазах Джека, что он считает моего отца ненормальным.

Когда Жермен поздно вечером вернулся домой, его подруга рассказала ему, что произошло.

—Довольно. Теперь я скажу вам пару слов,— воскликнул он гневно.— Я сыт по горло!

—Жермен, забудь об этом. Все уже прошло,—

Джек попытался успокоить моего брата.

—Ты не дал ему сдачи?— спросил все еще возмущенный Жермен.— Тебе надо было ему дать сдачи!

—Он ваш отец, и это его дом. Забудем это.

На следующий день мы с Джеком уехали. У нас была встреча в рамках кампании «Просто скажи нет». Жермен проводил нас в аэропорт. Он все еще никак не мог простить отцу беспочвенного нападе­ ния на Джека.

— Я не понимаю этого,— повторял брат снова и снова.— Он совершенно чокнутый.

199

Сегодня и Жермен, наверно, отрицал бы это. И он, и другие братья стали бы утверждать, что они с самого начала возненавидели Джека. Но факт оста­ ется фактом: все они тогда подчеркивали, что Джек оказывает мне большую услугу, что они высокого мнения о его способностях. Но с того самого утра, когда мы с Джеком покинули Лос-Анджелес, все стало меняться.

Глава 10

Для тех, кто, как и я, вырос в изолированном от внешнего мира микроклимате, лучший способ уз­ нать реальную жизнь — это Нью-Йорк. Прошло довольно много времени, пока я привыкла к беше­ ному ритму огромного города. Когда я готовилась к своему первому концерту в Нью-Йорке, сюда при­ ехал Майкл, чтобы выступать в Мэдисон сквер гарден и принять награду за хиты 1988 года в Радио Сити Мьюзик Холле.

Брат тоже уехал из Хейвенхреста — буквально через день после того, как я ушла из дома. И это, конечно же, не было случайностью. Только то, что мы могли быть вместе, удерживало нас там. Точно так же, как и я, брат не уведомил родителей о своем уходе официально, он просто оставил дом.

Майкл купил огромное, величиною почти в 700 гектаров, ранчо в Санта Инес, севернее Санта Бар­ бары в Калифорнии. Пять лет назад мы жили там в доме для гостей, когда снимали видеоклип «Говори, говори, говори». Я вспоминаю, как он тогда огля­ нулся и сказал:

— Однажды я куплю эту землю и буду здесь

жить.

Майкл позвонил мне из гостиницы. Я так подроб­

200

но вспоминаю об этом разговоре, потому что он был полон деталей, которые отняли у меня дар ре­ чи. В основном мы беседовали о наших родителях, они прилетели с Ребби, чтобы увидеть выступление Майкла.

—Как я ненавижу Джозефа!— сказал Майкл.

—Но почему же, Майкл? Раньше ты не так во­ спринимал его. Знаю, что ты не любишь Джозефа, но я никогда не слышала от тебя: «Я его ненавижу».

—Но я в самом деле ненавижу его, Ла Тойя,—

ответил он с нетипичной для него агрессивностью в голосе. — Я хочу задать тебе вопрос: если бы Джозеф завтра умер, ты стала бы плакать?

На такой вопрос я не хотела отвечать. Потому что, честно говоря, мне пришлось бы признаться:

«Нет, ни одной слезинки».

—Майкл, это сейчас неважно. Мы обязаны лк? бить его хотя бы потому, что он наш отец.

—Он мне не отец!— воскликнул Майкл с го­ речью в голосе.

Яеще никогда не слышала, чтобы он так говорил. Мне вспоминается один вечер, который мы провели

уДжейн Фонда. Это было вскоре после того, как она и ее знаменитый отец сыграли главные роли в фильме «У золотого озера». Отношения у них бы­ ли, мягко говоря, напряженные, и было видно, что Джейн очень страдала от этого.

—«У золотого озера» — это наша история,— призналась она печально. — Мой отец и я не разго­ вариваем друг с другом, даже не здороваемся. И показать ему, как я люблю его, для меня просто мука.

Мы знали, каково ей. И незадолго до смерти Ген­

ри Фонда Майкл настаивал:

— Навести отца. Скажи ему о том, что ты чув­ ствуешь, пока не поздно.

Для моего брата было невыносимо, если кто-то жил, не помирившись с отцом. Но в тот день 1988 года он забыл свои собственные советы и ненавидел своего отца.

201

— Я никогда не забуду, что он избивал маму,— продолжал он. — И ненавижу его за это.

Его слова эхом отзывались во мне — бил маму! Многие воспоминания моего детства были еще

живы во мне. Почему же этого я не помню?

—Ты лжешь,— сказала я. — Джозеф, конечно, многое себе позволял, но мать он не бил никогда.

—Бил,— настаивал Майкл.— Я сам это видел. И не раз.

Как только мы положили трубки, я позвонила

Ребби в ее гостиничный номер и спросила, правда ли то, о чем рассказал мне брат. Но к тому, что она мне ответила, я была не готова:

— Джозеф избивал мать постоянно. Я прыгала ему на спину и била его ботинком по голове, чтобы он перестал, потом он бил и меня. Разве ты не по­ мнишь, как это было тогда, в Гэри?

— Нет... меня не было при этом...

На следующий день, как всегда, позвонил Джеки. Я не могла допустить мысли, чтобы все рассказан­ ное Майклом и Ребби было правдой, но старший брат подтвердил их слова.

—Ты была очень маленькой, поэтому и не,по­ мнишь, что делал Джозеф. Но я-то все помню.

Итут его словно прорвало — такого я никогда еще не слышала.

—Этот человек — дрянь!— сказал Джеки.— Он

никогда не был нам отцом. Когда я смотрю на него теперь, то знаю, что мы ему совершенно безраз­ личны. Мы всегда боялись его! Мне было бы очень плохо, если бы мой собственный сын меня боялся. Я ненавижу нашего отца.

Вспоминаю, как впервые отец сказал мне в 1988 году, опоздав на 30 лет:

— Ла Тойя, я люблю тебя.

Я была настолько ошеломлена, что пролепета­ ла:

— О’кей, пока!— и повесила трубку.

Когда рассказала об этом Дженнет, она прокоментировала:

202

—Да, он полон любви, от которой тошнит! Майкл отреагировал точно так же изумленно, как

ия. Но он был скептически настроен и заметил с издевкой в голосе:

—В это трудно поверить! Хорошо, что он хотя бы сейчас говорит слова любви. Нехватало еще, чтобы он захотел поносить нас на ручках!

Все же то, что Джозеф произнес слова любви, было сенсацией в семье Джексонов. Майкл и Дженнет хотели узнать все подробности. Особенно Майкл пытался вытащить из меня все детали: как отец это произнес, не дрожал ли его голос. Целую неделю я должна была десятки раз имитировать слова Джозефа: « Ла Тойя, я люблю тебя!»

—Что ты при этом почувствовала?— спросил

Майкл.

— Что он... лгал,— ответила я.

Мои родители, мои братья и сестры, вероятно, считают, что семейные узы Джексонов стали рвать­ ся с моим уходом из дома, а окончательно порва­ лись после появления в журнале «Плейбой» моих фотографий. Я же думаю, что семейная драма на­ шей внешне респектабельной семьи началась десят­ ки лет назад. Корень зла таился в тирании Джозе­ фа, маминой привычке все сглаживать и скраши­ вать, во лжи, которой мы окружали себя и пыта­ лись обмануть других, чтобы скрыть истинное по­ ложение дел. В то время как мы внешне продолжа­ ли выглядеть благополучной семьей, этот корень зла все разрастался. С нашей точки зрения, Джозе­ фу не было отмщения, а мама была жертвой, как и мы.

Когда Майкл находился в Мэдисон Сквер в НьюЙорке с тремя своими шоу, оба наших менеджера встретились. Фрэнк Дилео дал поручение Джеку: держать Джозефа подальше от сцены. Фрэнк очень серьезно воспринял угрозу моего брата прервать выступление, если в зрительном зале появится наш отец. Кроме того, он был крайне озабочен тем, что Джозеф Джексон будет все больше совать свой

203

нос в дела Майкла. Между тем моя семья ополчи­ лась на Джека, Taj: как считала его виновным в том, что я ушла из дома. На самом же деле они занима­ лись самообманом; никто не хотел смотреть' правде в глаза: я ушла из дома по собственной воле и была довольна своим решением.

В 1984 году, когда Дилео стал менеджером у Майкла, он твердо верил в то, что его новый клиент был таким же мягким и по-детски доверчивым и на­ ивным, каким представлял себя миру.

— Мне больше ничего не надо делать,— хвастал­ ся он друзьям, попыхивая сигарой, — как только немного подзадорить Майкла и показать ему на­ правление, в котором я хочу вести его, — и он сле­ дует за мной.

Но вскоре Фрэнк должен был признаться, что в сфере бизнеса никто не мог командовать моим бра­ том, скорее даже наоборот. Только мать могла уго­ ворить Майкла сделать что-то против его воли. Ди­ лео не понимал, что даже Джозеф Джексон не имел никакого влияния на моего брата. И все же намере­ ния менеджера были сосредоточены на том, чтобы изолировать Майкла от его семьи, вернее, от того, что от нее осталось. Стало необычайно трудно до­ звониться до Майкла. Билл Брэй, шеф личной ох­ раны, который в свите брата был ответственным за телефонные звонки, настаивал на необходимости такой изоляции. Но с мамой мы разговаривали попрежнему почти ежедневно; и хоть один раз в каж­ дом разговоре она умоляла:

—Ла Тойя, вернись, пожалуйста, домой.

Вконце марта Ребби и Дженнет пришли на мой

концерт в Трамп Кастл. Это было роскошное пред­ ставление с музыкальной группой из восьми чело­ век, тремя певцами и четырьмя танцорами. В моих воспоминаниях переплелись обрывки интервью, репетиций, примерок костюмов перед премьерой. Теперь, когда мне удалось избежать менеджмента моего отца, я полюбила свою работу больше, чем когда-либо, и делала все, чтобы добиться успеха. Я

204

знала, что это будет не скоро, но не терпела вооду­ шевления.

Перед первым выступлением организаторы на­ значили пресс-конференцию. Мать с Дженнет сиде­ ли в моей гримерной и пытались помешать моему появлению перед журналистами.

Но, к счастью, представление проходило велико­ лепно, я получила прекрасные отзывы, и из-за большого спроса на билеты мне пришлось дать два дополнительных концерта. До этого пресса посто­ янно характеризовала меня как «спокойную». Мой новый имидж поверг, вероятно, журналистов в шок. Теперь я появлялась на сцене на черном мото­ цикле, в клубах дыма, освещенная лазерными лу­ чами, в плотно облегающем кожаном костюме с расшитом галунами пиджаком. У большинства зри­ телей создавалось впечатление, что перед ними но­ вая Ла Тойя. За кулисами меня сердечно поздрави­ ли Дональд и Айвэна Трамп. Мне были очень при­ ятны их теплые слова, я даже немного оттаяла от странного отношения ко мне моих родителей.

Я чувствовала себя все более уверенно. И все-та­ ки нельзя утверждать, что я, отвоевав свою незави­ симость, пыталась наверстать упущенное и взбун­ товалась против моральных устоев. По-прежнему была очень скована в общении с противоположным полом. Некоторые мужчины из-за этого считали меня заносчивой, например, Эдди Мэрфи. Мы зна­ ли Эдди много лет, он часто приглашал меня на ужин. Но я обычно вежливо отказывалась. Эдди был невероятно талантлив, но меня отталкивала его слава неотразимого покорителя женских сердец и убежденного холостяка. Короче говоря, он был не в моем вкусе. Кроме того я считаю, что для свидания должны быть очень серьезные мотивы.

Возможно, я нечаянно ранила его обостренное чувство' собственного достоинства, но чтобы я раз­ била его сердце, не могу себе представить.

Спустя некоторое время мы с моим менеджером поехали в Лас-Вегас на состязание тяжеловесов

205